Четырнадцать

Меня разбудил звук, тот самый, с каким дерево скользит об дерево. Я моргнула, не узнавая ни выцветшие голубые обои, ни груды каких-то деталей от компьютера на столе в углу.

Ни руки, обнимающей меня за талию.

Потом все вспомнилось, и голова резко потяжелела. Нат. Кровь. Больница. С каждой мыслью тяжесть все увеличивалась, и в в конце концов у меня едва хватило сил повернуть голову в ту сторону, откуда донесся разбудивший меня звук.

У шкафа в изножии кровати стоял Финн и смотрел на нас с Джеймсом, свернувшихся на его кровати.

– Я просто зашел за чистой одеждой, – сказал он.

– Финн…

– Я буду на кухне.

Он вышел и притворил за собой дверь. Я сделала вдох и почувствовала боль в груди, как будто взгляд Финна прожег меня насквозь, хоть я и не понимала, почему так. Выбравшись из-под руки Джеймса, я пошла следом за Финном на кухню. Финн разбивал яйца и выливал их на сковородку.

– Ну что, ты все-таки окрутила его? – поинтересовался Финн и подмигнул мне.

– Что? – переспросила я, удивленная такой внезапной переменой в его поведении.

– Ты должна отдать Джеймсу должное. – Финн с такой силой размешивал яйца ложкой, что брызги вылетели из сковороды на горелку, там зашипели и почернели. – Он храбро сражался, но твои женские уловки – или их надо называть достоинствами? Я вечно путаю – в конце концов очаровали его? Твои подруги будут гордиться тобой. Ты им уже написала?

– Ну ты и урод! – прошептала я. – У него вчера ранили брата!

Финн пропустил мои слова мимо ушей.

– А ты уже подумала, как вы назовете детей? Я уверен, что у тебя есть в запасе несколько вариантов.

Я толкнула его.

– Заткнись!

Финн вскинул ложку, показывая, что сдается, и рассмеялся.

– Выдыхай, Эм. Расслабься.

В кухню вошел Джеймс, весь помятый и взъерошенный. Его волосы торчали во все стороны. В другое время я нашла бы это невероятно очаровательным и добавила кадр в мой виртуальный фотоальбом Джеймса. Но я никак не могла уразуметь, почему колкие замечания Финна так задели меня. Потому, что его насмешки выставляли меня и моих подруг такими… корыстными? Из-за неистребимых сомнений в том, что Джеймсу действительно кто-то нужен, и этот кто-то – именно я?

Если бы только он посмотрел на меня! Но Джеймс уткнулся взглядом в пятно на линолеуме.

– Мне нужно обратно в больницу, – сказал он. – Прошло уже почти пять часов. Кузина Алиса там уже довела Вивианну до сумасшествия.

– Сперва тебе надо поесть, – сказал Финн.

– Я не голоден.

– Плохо.

Мне хотелось встряхнуть его. Да посмотри же на меня! Но он не смотрел, и у меня противно заныло под ложечкой. Неужто Финн прав? Неужели я такая дура, что готова выбирать имена нашим детям, когда для Джеймса случившееся ничего не значит?

В задней части дома отворилась дверь – к нам приближался стук и шаркающие звуки. Финн сунул сковороду и ложку мне. Я на мгновение растерянно уставилась на них, а потом стала нерешительно помешивать яичницу.

– Ма! – позвал Финн. – Тебе что-то нужно?

В кухню, тяжело опираясь на ходунки, вошла мисс Эбботт. Свитер и спортивные брюки болтались на ней, такая она была худая.

– Просто немного сока.

– Я принесу тебе. Иди ляг.

Я взглянула на Джеймса и поняла, что состояние миссис Эбботт стало для него такой же неожиданностью, как и для меня.

– Я хотела поздороваться с твоими друзьями, – сказала она, сопротивляясь попыткам Финна развернуть ее обратно в спальню. – Я очень рада, что наконец встретилась с тобой, Джеймс. Мне очень жаль, что с твоим братом случилась такая беда.

Джеймс заерзал.

– Спасибо, мэм.

Мне показалось, что яичница начала пригорать, и я сняла сковороду с плиты.

– Ма, – тихо сказал Финн, – ты так устанешь.

– Со мной все нормально, солнышко. Не волнуйся. – Она с трудом дошла до холодильника, одной рукой оперлась на ходунки, а второй открыла дверцу. Финн принес ей стакан, а она достала из холодильника пакет апельсинового сока. – Как он себя чувствует? Ничего, что я интересуюсь?

– Врачи говорят, что положение критическое. Он все еще без сознания. – Джеймс говорил еле слышно и не смотрел на миссис Эбботт. Он никогда не умел общаться с чужими людьми, даже в более подходящих обстоятельствах. – Я сейчас возвращаюсь в больницу.

– Конечно-конечно, – сказала миссис Эбботт. Финн забрал пакет с соком из ее дрожащей руки и наполнил стакан, а она наклонилась и поцеловала его в щеку. – Там в кладовке есть игры в дорожных вариантах, можете их взять. Пригодится для комнаты ожидания. Финн, пойди возьми их.

– Хорошо. – Финн взял мать под руку и помог ей выйти. Но дом был маленьким, и мы с Джеймсом по-прежнему слышали их разговор на пути от кухни до хозяйской спальни.

– Я останусь дома, – сказал Финн. – Я больше не оставлю тебя одну.

– Солнышко, со мной все будет хорошо. А твой отец скоро вернется. Побудь с другом.

– А вдруг тебе что-то понадобится?..

– Финн. – Я слышала такие интонации от Лус. – Родитель здесь я. Договорились? Не надо обо мне беспокоиться.

Когда за ними закрылась дверь спальни, я повернулась к Джеймсу.

– Ты тоже не знал? – спросила я, пытаясь говорить будничным тоном.

Джеймс покачал головой, отводя взгляд.

– Похоже на рассеянный склероз.

– Почему он никогда нам не говорил?

– Возможно, не хотел, чтобы мы отнеслись к этому слишком серьезно.

Я вздрогнула. Всего несколько часов назад я швырнула эти слова в Финна, словно оружие, понятия не имея, насколько на самом деле серьезна его жизнь. Представить не могу, что он обо мне подумал, какой эгоистичной и разбалованной я должна ему казаться. Эгоистичной, разбалованной и влюбленной в парня, который никогда не полюбит меня.

Я начинала себя ненавидеть.

Моррис и Спитцер отвезли нас обратно в больницу. По пути Джеймс позвонил Вивианне.

– Ну что? – спросила я, когда он закончил разговор.

– Все то же самое. Врачи говорят, что, когда его состояние достаточно стабилизируется, его переведут в Уолтер Рид – там лучше охрана.

– А что-нибудь сказали про того человека, который стрелял в тебя? – спросил Финн. Я резко взглянула на него. – Ну, то есть про тех людей.

– Людей? – переспросил Джеймс.

– Угу. Марина их видела.

– Правда? – Джеймс посмотрел на меня в первый раз с тех пор, как я забралась к нему на кровать. – Я не знал.

Я пожала плечами. Весь этот эпизод – лишь очередное напоминание о моей никчемности.

– Мне все равно никто не поверил.

– Почему?

– Потому что, по её словам, нападавшие выглядели в точности как мы с ней, – сказал Финн.

Джеймс нахмурился.

– В каком смысле – в точности как вы?

– В том смысле, что там были парень и девушка с пистолетом, и они выглядели один в один как мы с Финном. Что не ясно? – сказала я. – А, неважно! Очевидно, я просто дура.

– Старший агент подумал, что она чокнулась, – сказал Финн.

– Ну спасибо!

Финн рассмеялся.

– Ну, он правда так подумал. Но я тебе верю.

– Это очень меня утешает, – сказала я. – Потому что твое мнение очень важно для всех.

Финн улыбнулся, но в улыбке его не было ни капли веселья. Он отвернулся к окну, и меня кольнуло чувство вины. Финн не виноват, что у меня плохое настроение. Хоть он и довел меня своими поддразниваниями насчет Джеймса, но какой смысл срывать злость на нем?

Сидящий между нами Джеймс опустил голову и провел рукой по лбу. Шестеренки в его голове завертелись, но если дать ему сейчас погрузиться в размышления, кто знает, когда он оттуда вынырнет? Надо его остановить прежде, чем он зароется слишком глубоко.

– Так Вив сказала что-нибудь про стрелявших? – спросила я. – Их поймали?

Джеймс поднял голову. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать мой вопрос.

– Даже не знаю. Они ей ничего не говорят. Конечно же.

– Я уверена, что их найдут.

– Угу. – Он сел ровнее. – Угу.

Когда мы добрались до больницы, оказалось, что там уже нет строгого запрета на вход и выход. Видимо, стрельба на автостоянке их не особо обеспокоила. Даже на третьем этаже снова были люди, хотя между палатой Ната и остальными стоял заслон из полиции Капитолия. Может, все это и вправду было совпадением, как сказал агент Армисон.

Как только мы вошли в комнату ожидания, на Джеймса налетела кузина Алиса – прицепилась к его прическе, состроила гримасу из-за его помятой одежды, как будто это ниже достоинства Шоу – выглядеть как нормальный человек, у которого выдалась тяжелая ночь. Еще пара родственников Шоу, которых я смутно помнила по ежегодным рождественским празднованиям, встали при нашем появлении. Аарон Шоу, кричавший в мобильник что-то насчет юриста, и Джулия Шоу-Латэм – я думала, она еще на реабилитации, – поздоровались с Джеймсом, но проигнорировали нас с Финном. Только дядя Перри – на самом деле он был не дядей, а другом семьи, он дарил мне леденцы и учил нас с Джеймсом языку жестов, чтобы мы могли тайком переговариваться через комнату, – подошел и обнял меня. Вивианна перевела дух, радуясь тому, что она больше не одна в этой компании.

– Со мной все в порядке, Алиса, ну правда, – сказал Джеймс, уворачиваясь от ее попытки изучить швы у него на голове. – Ничего страшного.

– Ничего страшного?! Это пулевое ранение!

– Это всего лишь царапина от осколка…

– Мне никогда не нравилось, что ты остаешься в этом городе, особенно в одиночку! – заявила Алиса, усаживая Джеймса рядом с собой. – Натаниэль – Господь его помилуй! – слишком молод и слишком загружен работой, чтобы опекать подростка. Ты поедешь жить ко мне.

От испуга у Джеймса глаза сделались как блюдца.

– Я не могу оставить Ната! Кроме того, у меня здесь школа…

– Школа, для которой ты слишком молод. А твой брат сейчас не в состоянии позаботиться о тебе!

Вивианна устало потерла виски, словно в бесплодной попытке избавиться от головной боли.

– Алиса, мы это уже обсудили…

– Да, Вивианна, но это семейное дело! Никого не хочу обидеть, но…

– Пожалуйста, не ссорьтесь.

Мы с Финном уселись в дальнем углу, и я попыталась слиться со стеной. Алиса не одобряла меня еще сильнее, чем Джеймса, – это при том, что он, считай, был святым. Финн взял первый попавшийся журнал и принялся рисовать какие-то закорючки у него на обложке, а я включила мобильник и попыталась осилить десятки накопившихся сообщений. Едва включившись, телефон стал пищать каждую секунду, возвещая о прибытии новой эсэмэски.

Я напечатала в ответ:

У меня заныло под ложечкой. Там, конечно, не образец тактичности, но все равно я поверить не могла, что она написала такое. Недаром внутренний голос, который я столько лет пыталась заглушить, спрашивал: уж не затем ли Тамсин и София в седьмом классе стали дружить со мной, чтобы оказаться поближе к Джеймсу? От этого сообщения – как и от десятков других, в большинстве своем написанных людьми, которых я почти не знала, – у меня появилось ощущение, будто для Тамсин это всего лишь зрелище, а я – ее личный журнал «Пипл». Я отключила звук у телефона и сунула его обратно в карман.

– Тамсин? – спросил Финн.

– Угу.

– Та еще сука, – спокойно сказал он. – Не понимаю, почему ты с ней дружишь.

При других обстоятельствах я бы взбеленилась от такого заявления, но поскольку в данный момент я была совершенно согласна с Финном, сердиться на него не получалось.

– Я и не дружу.

Финн улыбнулся, и в кои-то веки у меня не возникло ощущения, что он насмехается надо мной. Я даже слегка улыбнулась ему в ответ.

Вскоре пришла медсестра и сказала, что Ната снова можно навещать. Все родственники тут же вскочили, и медсестра поспешила добавить, что все сразу там не поместятся.

– Иди ты, Джеймс, – сказала ему Вивианна со слабой улыбкой. – Мы видели его недавно.

– Хорошо. – Джеймс немного побледнел и повернулся к нам с Финном. – Ребята, вы пойдете со мной?

Мы встали и пошли за ним к палате Ната. У ее двери Джеймс сказал:

– Извините. Мне просто как-то жутковато быть там с ним одному.

– Все в порядке, бро, – сказал Финн. – Мы понимаем.

Мы с Финном остановились у дальней стены, давая Джеймсу подобие уединения. Джеймс взял Ната за руку и стал тихо разговаривать с ним. Финн вернулся к своим каракулям, а я сгрызла последние остатки розового лака с большого пальца.

– Слушай, ты не обязан находиться здесь, – шепотом сказала я Финну. – Тебе бы лучше было остаться дома. Ну, ты понимаешь.

– Ты тоже не обязана, – сказал Финн.

Честно говоря, эта мысль ни разу не пришла мне в голову. Где Джеймс, там и я.

– Джеймс – и мой лучший друг тоже, – сказал Финн, глядя на свой рисунок – примитивное изображение собаки в пальто. – А его семейка – та еще жуть. Окажись я на его месте, он бы меня не бросил.

– Ты прав. Не бросил бы, – согласилась я. – Он никогда бы не допустил, чтобы ты прошел через что-нибудь такое в одиночку. Если бы ты сказал ему, что происходит.

Финн на миг взглянул на меня, потом снова уставился на свой рисунок и добавил собаке галстук-бабочку.

– Это абсолютно неприемлемо! – донесся из коридора голос Алисы.

– Не смей сегодня повышать на меня голос, Алиса! – Это уже Вивианна. И ее довели.

Джеймс застонал и встал со своего стула рядом с Натом.

– Я сейчас вернусь. Побудете тут, ладно?

– Конечно, – сказал Финн и подошел к кровати Ната. Я последовала за ним, а Джеймс вылетел из палаты, чтобы разобраться с родственниками. Ну, по крайней мере, сегодня Нат выглядел получше. Его вымыли, и кожа уже не была такой серой.

– Привет, конгрессмен, – сказал Финн. – Джеймс сейчас вернется. Ваша кузина Алиса – та еще заноза.

Я подумала было взять Ната за руку, но не смогла себя заставить. Почему-то я боялась, что она окажется холодной.

– У тебя здорово получается, – тихо сказала я.

– Ну, у меня есть некоторый опыт.

– Ты всерьез это сказал? Ну, что веришь мне насчет стрелявших? – спросила я.

Финн пожал плечами.

– Ты, может, и паникерша, Эм, но ты не чокнутая. И если вдруг у тебя и бывают галлюцинации, я не понимаю, отчего бы тебе должны были примерещиться мы двое, стреляющие в Джеймса. Так что да, я думаю, ты сказала правду. Там точно был как минимум один необычайно красивый преступник с пистолетом.

Я закатила глаза, но все же невольно улыбнулась.

– Но их никогда не поймают, – сказала я, – потому что все думают, что мне это померещилось.

– Ты что, шутишь? – сказал Финн. – Да там же сотни камер на той автостоянке. Лицо стрелявшего должно быть повсюду.

– Что, правда? – Теперь, когда Финн сказал об этом, мне смутно вспомнилось, что агент Армисон действительно упоминал вчера вечером про камеры, но, видимо, я это пропустила мимо ушей. Я подошла к окну и посмотрела на стоянку. Финн был прав. На каждом фонарном столбе висела гроздь камер, глядевших во все стороны. С души у меня свалилась тяжесть, которую я даже не осознавала. – А я забыла. Так действительно…

– Марина!

Я обернулась. Финн присел на край кровати и наклонился к Нату.

А тот приоткрыл глаза.

– Конгрессмен! – позвал Финн. – Вы меня слышите?

Я кинулась к кровати. Веки Ната приподнимались – и опускались, словно ему не хватало сил открыть глаза полностью. Он потянулся к руке Финна. Я прикрыла рот ладонью, чтобы удержать рвущийся наружу всхлип.

– Я побегу за врачом, – сказал Финн. – Побудь с ним.

Финн вылетел из комнаты, а я взяла Ната за руку. Его пальцы царапнули мою кожу, а губы шевельнулись, будто он пытался что-то сказать.

– Ты на искусственной вентиляции легких, Нат, – сказала я. – Тебе пока нельзя говорить. Финн сейчас приведет врача.

Но Нат не успокаивался. Он словно сражался с собственным телом, с глазами, не желающими открываться, с негнущимися пальцами, с непослушным голосом. Он посмотрел на меня с такой настойчивостью, словно отчаянно пытался что-то мне сообщить.

– Все в порядке, Нат, – сказала я, наверное, больше ради собственного спокойствия, чем для него. Он пугал меня. – Тише. Все в порядке.

Нат едва заметно шевельнул головой, и его рука, которую я держала, сжалась в кулак. Я отдернула руку, испугавшись, что я сделала ему больно. Нат медленно поднял дрожащий мизинец.

Это движение не выглядело естественным. Сперва я испугалась, что это может быть какая-то судорога, но потом я посмотрела в лицо Нату и увидела его взгляд. Он умолял меня понять. Я вспомнила, как мы с Джеймсом переговаривались через забитую народом гостиную. А Нат общался знаками с женой дяди Перри, Гретхен, когда те приходили в гости, – она была глухой.

Кулак. К.

Кулак с выпрямленным пальцем. И.

– К-И. Правильно, Нат?

Он на миг прикрыл глаза, и я решила, что это жест облегчения. Нат с усилием выпрямил пальцы и скрестил первые два. Что это? Я не помню! О господи, ну почему я не уделяла этому больше внимания? Почему я такая дура?

– Т? – спросила я. – У?

Нат повторил знак.

– А! – Я внезапно вспомнила. – С?

Он снова опустил веки.

– К-И-С? – спросила я. – Кислород? О боже, тебе тяжело дышать?!

Я посмотрела на все эти аппараты, как будто могла понять, что там не так и как это исправить, но аппарат вентиляции легких шипел точно так же, как и прежде. Нат снова покачал головой и изобразил другой знак.

– Дж, – сказала я. Это знак я помнила. – Джеймс сейчас придет. Финн обязательно приведет его.

Нат покачал головой. Он положил руку на скомканные простыни и всунул большой палец между указательным и средним.

– К-Т? Коннектикут?

Нат прикрыл глаза.

– Что такое с Коннектикутом, Нат? – У меня кровь застыла в жилах, как будто я снова стояла на снегу в одной пижаме. Мне вспомнился странный разговор с Натом, у его машины, в тот вечер, когда они вернулись из его округа. Я сказала Нату, что у него усталый вид, а он ответил…

«У меня было много возни с этим расследованием. Все парламентские каникулы на него угробил».

А потом, без всякого перехода, Нат попросил меня присматривать за Джеймсом. Сказал, что беспокоится о нем, и просил дать ему знать, если поведение Джеймса изменится. Его просьба показалась мне странной, такой же странной, как этот резкий переход от слов о расследовании к поведению его брата, но, быть может…

– Это где-то в Коннектикуте? – спросила я.

Нат снова опустил и поднял веки.

– Что-то… – У меня пересохло в горле, и мне пришлось сглотнуть. – Что-то такое, что объяснит, почему в тебя стреляли?

Снова движение век.

– Что-то, из-за чего опасность может грозить и Джеймсу? – Я не хотела говорить Нату, что в Джеймса тоже стреляли. Сейчас не время.

На этот раз он опустил веки – и едва сумел поднять их. Я видела, как силы покидают его.

– Я поняла, – сказала я. – Мы поедем в Коннектикут и выясним, кто за этим стоит. Мы поймаем их, и Джеймс будет в безопасности.

Нат сжал мою руку, и его голова бессильно откинулась на подушку. Губы его шевельнулись, как будто он пытался что-то сказать – или просто улыбнуться, – а потом он закрыл глаза.

– Нат! – Я схватила его за плечо. – Нат, очнись!

Я запаниковала, решив, что он умер. Но кардиомонитор продолжал попискивать. Нат жив, просто без сознания. В комнату вбежал врач, а за ним следом – Джеймс, Вивианна и Финн. Мне казалось, будто мы с Натом пробыли наедине несколько часов, но на самом деле это не могло тянуться дольше минуты. Вивианна рухнула на стул рядом с кроватью и схватила Ната за руку, а врач проверил показания аппаратуры и поднял ему веки, чтобы посмотреть на зрачки.

– Что случилось? – спросила Вивианна. – Он приходил в себя?

– Н-ненадолго, – с трудом выговорила я. Я все еще пыталась осознать произошедшее. Мозги были перегружены, и у них не оставалось ресурса на речь.

– Что с ним? – спросил Джеймс. – Почему он опять без сознания?

– После подобной травмы это нормально – приходить в себя ненадолго и снова отключаться, – сказал врач. – Сам факт, что он очнулся, пускай ненадолго, – это хороший признак.

Вивианна повернулась ко мне с робкой надеждой во взгляде.

– Он что-нибудь сказал?

– Боюсь, он был не в состоянии говорить из-за аппарата искусственной вентиляции легких, – сказал врач, избавляя меня от необходимости подбирать слова. Я до сих пор не понимала, что делать. Следует ли мне рассказать им обо всем, как бы неправдоподобно это ни звучало?

Или они просто снова сочтут меня чокнутой, как и прежде?

Я заметила, что Джеймс пристально смотрит на меня.

– Он как-то общался с тобой, Марина? – спросил он.

Я сглотнула. Даже если он и поверит мне, хочу ли я, чтобы все эти люди знали о словах Ната? Не будет ли это представлять опасность для него и Джеймса?

– Нет, – тихо сказала я. – Он пытался говорить, но не смог.

Вивианна с врачом, удовлетворившись этим ответом, повернулись к Нату, но по глазам Джеймса было видно, что он раскусил мою ложь. Я отвела взгляд.

– Эй, ты в порядке? – спросил Финн, тронув меня за локоть.

Нат лежал такой же безмолвный и неподвижный, как прежде, и я сказала:

– Не знаю.

Вивианна положила голову на грудь Нату и что-то зашептала, обращаясь то ли к Нату, то ли к богу – а может, к обоим, а врач продолжил осмотр. А Джеймс просто стоял и смотрел на меня.

– Агент Моррис! – вдруг позвал он.

Моррис, стоявший снаружи, сунул голову в палату.

– Нам нужно поговорить с человеком, возглавляющим расследование, – сказал Джеймс, пристально глядя мне в глаза. – Немедленно.