Митохондрии и прогулки
Оранжево-красный шар бесшумно расширялся, увлекая с собой бетонные перекрытия. Пламя взлетело вверх метров на пятьдесят. Потом пришел звук. Девять человек погибли на месте. Им повезло больше, чем их пятерым сильно обгоревшим товарищам.
Агентство по чрезвычайным ситуациям перекрыло реку, вертолет прочесывал акваторию в поисках людей, которых взрывом могло выбросить в воду. Кареты скорой помощи приехали из двенадцати соседних округов. Людей с остатками кожи вертолетами доставили в госпиталь. Четверо рабочих умирали многие недели. Малколм Фрейзер скончался 22 августа 2008 года, через сто девяносто шесть дней после катастрофы. В 2011 году из госпиталя вышел последний пострадавший Лоренц Мэнкер. Он перенес семьдесят операций, восстанавливая 85 % своей сгоревшей кожи.
Порт-Вентворт – маленький городок на юге США, чуть больше тысячи семей. Рядом сто квадратных километров национального парка на реке Саванна. Болотистая местность, где живут крокодилы, ламантины и птицы. Река и железнодорожная ветка сделали этот городок идеальным местом для завода.
Главная проблема энергетики – не выработка электроэнергии. С этим разобрались строители Днепрогэс, Курчатов и изобретатель чайника с носиком. Главная проблема – сохранение энергии. Если Дерипаска включит все свои электролизеры, то ему понадобится энергия, вырабатываемая в текущем моменте, поскольку консервов из нее нет. Значит, электростанция должна быть большой или очень большой. А после падения спроса на алюминий Дерипаска выключит свои электролизеры, и огромная электростанция останется без работы. Зимой мы включаем обогреватели, летом кондиционеры, ночью свет, днем токарные станки. Иными словами, мощность электростанций должна обеспечивать максимум потребления, и почти все время электростанции будут использовать только незначительную часть своих возможностей.
Человеческая клетка так не может, никаких налогов на такую инфраструктуру не хватит. Значит, нужен аккумулятор. Энергетическая валюта, которую можно положить на текущий счет или депозит в зависимости от ожидаемого времени простоя.
Первый шаг к поиску такой валюты сделал Лавуазье. Он изучил самый исследованный к тому времени процесс. Лавуазье взвесил продукты брожения и заявил, что это химическое расщепление сахара с образованием спирта и углекислого газа, а дрожжи – катализатор этого процесса. Лавуазье казнили на гильотине. Виталисты считали, что божественный процесс должен использовать «жизненную силу», а не чисто механические реакции. Но казнили Лавуазье не за ересь, а заодно с королем Франции.
Луи Пастер установил, что дрожжи – живые организмы, которые для поддержания жизни используют энергию, образующуюся во время брожения. Это он заявил: «Брожение – это жизнь без кислорода».
Эдуард Бухнер получил Нобелевскую премию за то, что перетер культуру бактерий вместе с песком, выжал кашу прессом и получил чистые катализаторы – ферменты, или энзимы. Теперь клетки стали представляться как мешки с энзимами. Другими словами, процесс брожения – это расщепление глюкозы на углекислый газ и алкоголь под действием катализаторов-ферментов.
Сэр Артур Гарден в Англии и Ханс фон Эйлер в Германии разложили этот процесс на двенадцать стадий, каждая из которых катализировалась своим энзимом. Это очередная Нобелевская премия.
Отто Мейергоф доказал, что ровно те же двенадцать процессов идут в работающей мышце. Только конечным продуктом становится не спирт, а молочная кислота. Еще одна Нобелевская премия. Иными словами, мышца получает энергию в отсутствие кислорода путем брожения. Осталось понять, как энергия запасается внутри клетки.
АТФ открыл Карл Ломанн. И, конечно, Нобелевская премия. Но предназначение АТФ установил русский парень Владимир Энгельгардт. Никакой Нобелевской премии он не получил. В процессе брожения из одной молекулы глюкозы, как выяснил Энгельгардт, получаются две молекулы АТФ.
В 1920-х годах стало понятно, что источниками энергии в клетке оказываются два процесса: дыхание и брожение. Один идет в присутствии кислорода, другой анаэробно.
А что же происходит в дыхательной цепи? Новое открытие: в ней тоже производится АТФ, причем в большем количестве. Это снова Владимир Энгельгардт, и опять никакой Нобелевской премии. Ее получит испанец Северо Очоа, который посчитает молекулы АТФ, образуемые при дыхании. Он насчитал 38. Из одной молекулы глюкозы образуется 38 молекул АТФ. Получается, дыхание в 19 раз эффективней, чем брожение. АТФ может запасаться, обмениваться и транспортироваться внутри клетки. Это универсальная энергетическая валюта.
АТФ есть во всех типах живых клеток, и образуется она в трех процессах: дыхание, брожение и фотосинтез.
Сырье поступало на завод Imperial Sugar в Порт-Вентворт по реке. Здесь варили сахар, выпаривали сироп, сушили кристаллы. Следующие этапы очень пыльные: сушка в барабанах горячим воздухом, рассев на ситах, фасовка и складирование. Склад продукции находился в самом центре завода в подвальном помещении. Подшипник транспортера нагрелся, разрушился, пыль на ленте загорелась, и вся воздушно-сахарная смесь огромного помещения взорвалась, полностью уничтожив завод. Четырнадцать погибших, сорок раненых, триста пятьдесят семей без работы. Порт остановился, город замер на несколько лет.
Брожение – медленный бескислородный процесс извлечения энергии из пищи. Но как только мы добавляем кислород, появляются быстрые и опасные реакции, от которых мы в конце концов умираем. Бесконтрольное окисление приводит к взрывам, свободным радикалам и пожарам. У нас в организме сахар не взрывается потому, что тот же процесс окисления углеводов кислородом происходит в длинной цепочке процессов, каждый этап которой контролируется волшебным образом.
На стенах Фрайбургского университета плакаты «Еврей может мыслить только как еврей. Если он пишет по-немецки, он лжет» появились сразу после того, как Гитлер стал рейхсканцлером. Ректор распорядился снять их, но тут же лишился своей должности. Научные журналы больше не публиковали научных работ неарийцев. Преподавать евреям тоже запретили.
За тридцать три года XX века немецкие ученые получили ровно треть всех Нобелевских премий, а после прихода к власти Гитлера из страны уехали две с половиной тысячи ученых, которые чуть позже получили еще двадцать Нобелевских премий, работая в университетах США и Англии.
Летом 1933 года Ханс Адольф Кребс получил уведомление о том, что его лицензия на преподавание больше недействительна. Через месяц он продолжил работу в Кембридже, с трудом забрав из Фрайбурга шестнадцать ящиков с оборудованием, купленным на деньги фонда Рокфеллера.
Кребс изучал дыхание клеток. Он брал суспензию из них и методично добавлял к ней разные молекулы, претендующие на роль промежуточных соединений, измеряя скорость их окисления. Пять лет аккуратной экспериментальной работы привели к расшифровке пути преобразования глюкозы в высокоэнергетические вещества. Знание названий промежуточных соединений ни на секунду не уменьшает результат на марафоне, но как красиво они звучат: щавелевоуксусная, лимонная, янтарная кислота, альфа-кетоглутарат, фумарат и даже малат, который моя программа-редактор упорно заменяет на «салат». Эти названия имеет смысл выучить хотя бы ради того, чтобы окончательно добить оппонента при обсуждении философских вопросов.
Кребс послал работу в самый престижный научный журнал Nature. На редактора эти названия не произвели впечатления, и ему до конца жизни было стыдно, что он отказался от размещения статьи. Кребс опубликовал материал в голландском журнале Enzymologia. А вот члены Нобелевского комитета были очарованы этими словами, назвали цикл лимонной кислоты одним из главных открытий биологии всех времен и в 1953 году дали Хансу Кребсу половину Нобелевской премии.
Теперь мы знаем, что молекула глюкозы разламывается пополам ферментами и два остатка попадают в восьмистадийный замкнутый цикл Кребса. Итог его работы – синтез АТФ и некоторого соединения с названием, которое без запинки не произносят даже биохимики. Зачем так сложно? Просто и в одну стадию было на заводе в Порт-Вентворте. На каждой из восьми стадий, кроме аккуратного высвобождения энергии, производятся вещества, участвующие в регуляции совершенно разных метаболических процессов. Большая энергия требует ответственности и контроля.
Итак, есть некий цикл, который генерирует немного АТФ. Но она не умеет накапливаться. Глюкоза – да, как и гликоген, и жирные кислоты, а АТФ – нет. Средняя продолжительность жизни этой молекулы меньше одной минуты. Сохранять в ней энергию не получится. А что делать? АТФ не хранится, а путь от глюкозы до нее слишком длинный, чтобы обеспечивать спонтанно возрастающие потребности клеток.
Раздумывая над этой проблемой, химики выявили еще несколько мелких нестыковок. Северо Очоа насчитал 38 молекул АТФ, образуемых из одной молекулы глюкозы, но точные эксперименты показали, что это число непостоянно. То 28, то 38, а кроме того, число может быть дробным. Кошмар любого химика: полмолекулы одного вещества дает три четверти молекулы другого. Экспериментаторы очень упорно перетирали клетки, добавляли различные ферменты, пытаясь в пробирке получить результат, похожий на результат деятельности живой клетки. Этот путь прошел Кребс, а до него Бухнер и другие первооткрыватели химии брожения. Но в этот раз весь биохимический мир безрезультатно искал молекулы и условия реакции. В середине XX века химики думали, что знают почти все, в их построениях остались лишь маленькие погрешности. Но прошло десятилетие без результата, и ученые готовы были снова поверить в «живительную силу».
На работу в Кембридж Питер Митчелл ездил на роллс-ройсе, его дядя был главой строительного монстра Wimpey. С защиты диссертации его выгнали со словами: «Так научные тексты не пишут». Изучал Митчелл транспорт молекул из клетки и в клетку. Оказалось, некоторые молекулы могут переноситься через мембрану против градиента концентрации. Это очень похоже на воздушный шарик, который накачивается сам, перенося атомы через резиновый слой внутрь. В 1961 году Питер Митчелл отправил в журнал Nature статью, объясняющую дыхание клетки переносом протонов через мембрану. На этот раз его работу опубликовали без возражений.
Научный мир разделился на две части. Одна сделала вид, что ничего не читала, а вторая приняла слова Митчелла за очередную экстравагантную выходку. Сам он только подливал масла в огонь, доводя оппонентов до белого каления манерой вести спор. Единственным результатом дискуссий стали проблемы со здоровьем. Питер Митчелл уехал в скалистый Корнуолл, на родину короля Артура, в места, где не было никого, кроме привидений и заброшенных замков. Он занялся восстановлением фамильной усадьбы, оборудовал там маленькую лабораторию, нанял одного сотрудника и продолжил исследования примитивными приборами.
На выходе цикла Кребса получается несколько молекул энергетически емкого вещества со странным названием никотинамидадениндинуклеотид. Никто, включая первооткрывателей – лауреатов Нобелевской премии, не может произнести это название с первого раза без ошибки. Попробуйте! Как-то в аптеке маленькая девочка попросила лекарство для мамы: «Я не помню названия, помню только действующее вещество – 1-фенил-2,3-диметил-4-метиламинопиразолон-5-N-метансульфонат натрия». Нуклеотид из цикла Кребса для простоты биохимики назвали НАДН.
Задача нуклеотида – отдать электрон в цепочку дыхательной цепи и перейти в восстановленное состояние. Электрон путешествует по цепочке от одного белка в мембране митохондрии к другому каждый раз с высвобождением энергии, пока не упрется в кислород, который его с нежностью примет. Другими словами, пища окисляется кислородом через цепочку передачи электронов с выделением энергии. Почти все это знали и до Митчелла.
Питер Митчелл ввел в этот процесс мембрану. У химиков не получалось, потому что все свои хитроумные эксперименты они проводили в растворах.
Митохондрия состоит из двух мембран: наружная отделяет ее от остальных элементов клетки, а внутренняя содержит белки – элементы дыхательной цепи.
Идея Митчелла состояла в том, что энергия, высвобождающаяся при прохождении электрона по дыхательной цепи, закачивает протон в пространство, ограниченное внутренней мембраной митохондрии. Он надул мембрану протонами, как воздушный шарик. На разных ее сторонах образовался электрический потенциал. Митохондрия превратилась в самую настоящую батарейку, точно такую же, как стоит в вашем телефоне. Теперь энергию можно хранить долго.
Как только возникает потребность в АТФ, в мембране открывается краник и поток протонов бежит к своим электронам, по пути синтезируя АТФ. Краник этот называется АТФ-синтаза. Это группа ферментов, очень похожая на лесной гриб, которая работает как электромотор: через ее ножку пробегают электроны, шляпка поворачивается на 120 градусов, сжимает исходные компоненты и в буквальном смысле лепит АТФ. И все это волшебство видно в электронный микроскоп.
Митчелл изящно решил все проблемы биоэнергетики. Настолько, что ученые, годами бившиеся над проблемами хранения энергии в клетке, обиделись. У Митчелла не было ни одного союзника. В своем замке в Корнуолле он повесил большую карту мира и втыкал в нее красные флажки каждый раз, когда выходили робкие публикации не очень известных авторов, поддерживающих радикальную идею. Надуть митохондрию протонами – это же бред сумасшедшего фантазера с копеечным оборудованием, смонтированным на первом этаже дома на болоте.
В 1978 году Питер Митчелл получил Нобелевскую премию за вклад в понимание процесса переноса биологической энергии, сделанный благодаря созданию хемиосмотической теории. Нобелевский комитет не дает премий за экспериментально не проверенные теории. Почти никогда. К концу 1970-х годов практически вся карта мира на стене в лаборатории Митчелла была покрыта тонким слоем красных флажков.
Когда-то очень давно митохондрия была самостоятельной клеткой-бактерией со своей энергетикой. Киловатт-часы она добывала на своей внешней мембране, как и все бактерии. В один прекрасный раз одноклеточный организм архея поглотила бактерию, но не переварила ее полностью, а договорилась с ней. Архея предоставляет бактерии питание, а та ей – энергию в виде АТФ. Симбиоз оказался удачным. Проклятье одноклеточных организмов состоит в том, что объем растет пропорционально кубу размера, а площадь поверхности – пропорционально квадрату размера. Поскольку энергия вырабатывается только на мембране, то чем больше размер клетки, тем меньше энергии на единицу массы.
Симбиоз археи с бактерией позволил клетке иметь внутри себя много митохондрий, каждая из которых обладает собственной ДНК и может делиться внутри клетки безгранично, увеличивая производство энергии, независимо от площади внешней мембраны. Осталось понять, что дает сигнал к делению и увеличению мощности.
Питер Митчелл вышел на берег реки Фой рядом со своим замком Глинн Хауз в Корнуолле. Деньги Нобелевской премии ушли на превращение маленькой лаборатории в частный исследовательский центр. «Надо купить землю на той стороне реки, чтобы не дай бог никто не построил там завод», – подумал Митчелл. Хорошо, что немного денег еще осталось.
Электроны, пробегая по дыхательной цепи, рождают свободные радикалы. Те вызывают мутации в генах митохондрий. При накоплении мутаций митохондрия умирает, не оставляя жизнеспособного потомства. Если мутации поражают значительное количество митохондрий, клетка получает сигнал к апоптозу, проще говоря – самоубийству. Как истинный самурай, противиться сигналу клетка не может. Чем она метаболически более активна, тем очевиднее потери. Потеря мышечных клеток ведет к старческой дистрофии, потеря клеток мозга – к дегенеративным заболеваниям, Альцгеймеру и Паркинсону.
А теперь попробуем уменьшить количество свободных радикалов.
Чем меньше зверюшка, тем короче ее век. Кошки живут десять лет, собаки – пятнадцать, гориллы – сорок, человек – семьдесят. Из этой закономерности выбиваются только птицы.
Англичанин Крис Редферн аккуратно снял двухграммовое кольцо с ноги полярной крачки. «Лети», – сказал он и мягко подкинул птицу. Крачка вяло махнула крыльями, пытаясь оправиться от стресса, опустилась почти до земли, быстро замахала, сделала круг над головой Криса и улетела высоко вверх. Через несколько минут Редферн смотрел на монитор компьютера.
Крачки гнездятся за полярным кругом, на скалистых берегах Северного Ледовитого океана. Зимой они улетают на юг, в Антарктику, и следующим летом возвращаются назад. Крис анализировал данные, полученные с крошечного GPS-приемника. Гренландия, Северная Атлантика, западный берег Африки, Южная Атлантика, Антарктида. Девяносто шесть тысяч километров в год. В день птица пролетала по триста тридцать километров над океаном.
Весит полярная крачка граммов сто, как мышка. Но мышь живет два года, а крачка двадцать пять, каждый год пролетая под сто тысяч километров. Это не рекорд. Рекорд у стрижа, он без посадки на землю проводит в воздухе десять месяцев, развивая скорость больше ста километров в час. Масса стрижа – около пятидесяти граммов, а живет он двадцать лет.
Большую часть генов митохондрии в ходе эволюции утратили, передав функции синтеза белков ядру клетки. Но ни у одного организма не обнаружена митохондрия, полностью лишившаяся ДНК. Интенсивная нагрузка увеличивает количество электронов, проходящих через дыхательную цепь. Утечка свободных радикалов тоже растет. ДНК митохондрий обнаруживает повышенный уровень свободных радикалов. Теперь у митохондрии есть два пути: увеличить количество белковых комплексов в мембране, повысив КПД, или разделиться. Низкоинтенсивные длительные нагрузки увеличивают количество митохондрий, а высокоинтенсивные – КПД. Только не пытайтесь увеличить КПД мизерного количества митохондрий, займитесь сначала количеством.
Утечка свободных радикалов причиняет организму смерть, и она же является адаптационным механизмом к нагрузкам. Именно поэтому эволюция не изолировала цепь передачи электронов. Хотите попить антиоксидантов, чтобы замедлить старение? Дыхательная цепь – один из самых защищенных механизмов в природе. Он одинаков у бактерий, растений, многоклеточных организмов, а также у рыб, гидр, червей, птиц и человека. Он пришел к нам с самой зари жизни на Земле и может присутствовать на других планетах. Чтобы антиоксидант попал к этому механизму, ему нужно пройти через пищеварительную систему, повзаимодействовать с кислотой желудка, преодолеть барьер между кишечником и кровью, добраться через печень и почки до клетки, пролезть через ее мембрану, прикрепиться к наружной мембране митохондрии, проскочить внутрь, добраться до внутренней мембраны и особым образом повлиять на свободные радикалы, регулирующие размножение митохондрий: так, чтобы не навредить. Пейте сок из облепихи, это вкусно, но не думайте, что этим вы замедляете старение.
Есть два варианта повлиять на скорость образования свободных радикалов.
Первый – меньше есть. Звучит очевидно, но люди всегда едят на все деньги, а стоимость калории падает и падает. Недостаток калорий – это недостаток топлива. Гореть нечему. Это приводит к падению тока в дыхательной цепи и уменьшению образования свободных радикалов. Все долгожители потребляют мало калорий.
Второй вариант – снизить ток в дыхательной цепи, увеличив количество митохондрий. В этом варианте митохондрий много, но каждая из них работает с большим резервом мощности. Чем он выше, тем меньше напряжения в изоляции цепи и меньше утечек. В этом секрет продолжительности жизни птиц. Полет требует огромных запасов мощности. Эволюция и тренировки снабдили птиц эффективной мышечной системой, не допускающей лишних утечек свободных радикалов.
Шиповка неуклюже воткнулась в дорожку, нога осталась далеко сзади, тело с гордо поднятой головой устремилось к финишу. Он взмахнул руками и полетел. До финиша оставалось чуть больше пяти километров, а пролетел он метра два, максимум три. Фрэнк Шортер попытался не наступить на него, сделал невероятный пируэт, подпрыгнул и, перелетев, побежал дальше. Олимпийский чемпион Мохамед Гаммуди врезался в задранные вверх ноги и несуразно упал на газон внутрь беговой дорожки. Финны не покидали пьедестал почета на длинных дистанциях Олимпийских игр двадцать четыре года. А последние тридцать шесть лет – ни одной победы. И теперь Лассе Вирен уже две секунды лежит на траве, зато встал весь финский сектор олимпийского стадиона в Мюнхене.
Первым «летучим финном» был Ханнес Колехмайнен. В 1912 году он победил на Олимпиаде в Стокгольме и на 5000, и на 10 000 метров, а в 1920 году выиграл олимпийский марафон в Антверпене. В 1920 году на пьедестал поднялся Пааво Нурми и не сходил с него до 1928 года. В 1924 году к Нурми подключился Вилле Ритола, забрав золото на 10 000 метров и серебро на 5000, а в 1928 году золото на 5000 и серебро на 10 000. В 1932 году у финнов было четыре медали на длинных дистанциях. На Берлинской Олимпиаде в 1936 году на 10 000 метров весь пьедестал был финским, на 5000 – золото и бронза.
Лассе Вирен поднялся с травы спиной к финишу, развернулся и увидел убегающую цепочку. Один из стайеров лежал на траве, а впереди были тринадцать бегунов, каждый из которых на предварительных забегах пробежал лучше олимпийского рекорда. До последнего из них было метров двадцать. Вирен начал самоубийственный рывок.
Основы тренировки «летучих финнов» начала XX века заложил Лаури Пихкала. Он съездил в Америку, посмотрел там методики, на остатки денег купил книжек и написал учебное пособие для бегунов на все дистанции. Писал Пихкала хорошо – настолько, что позже отвечал за пропаганду в «Белой гвардии». Спорт и журналистика в Финляндии были частью национальной политики. Одна из газет тогда написала, что Колехмайнен поставил маленькую Финляндию на карту мира. Будущий президент Финляндии, журналист Урхо Калева Кекконен, был чемпионом страны по прыжкам в высоту, другом и соратником Пихкалы. Они вместе воевали в «Белой гвардии» против красной угрозы. Пособие Пихкалы быстро превратилось в догму, на него опирались в разных вариациях все финские стайеры довоенной поры. Но Пихкала пошел дальше и начал пропагандировать евгенику. Идея была такая: взять умную маму и быстрого папу, можно наоборот, и скрестить их. Получатся умные и быстрые дети. Потом скрестить умных и быстрых с такими же умными и быстрыми, и так несколько поколений. Получатся очень умные и очень быстрые. Идеи эти начали стремительно развиваться. Конечно, так можно вырастить чемпионов, как коров мясных пород. Осталось решить только один вопрос: что делать с теми, кто не может внести свой вклад в генотип нации, потому что имеет недостаточно правильную наследственность. В 1925 году Дания начала стерилизовать людей по решению суда, а Швеция закончила это делать в 1976 году, стерилизовав шестьдесят тысяч человек.
Лассе Вирен догнал цепочку, но не замедлил бег. К шестому километру он был уже первым, таща за собой всю группу. На седьмом с Виреном остались только четверо. За шестьсот метров до финиша на золото претендовали только трое, скорость была космической. В 1972 году о Лассе Вирене не знали даже пишущие о спорте журналисты, рекорд Финляндии был хуже мирового на 101 секунду. Вирен победил. Через тридцать шесть лет медаль вернулась в Финляндию, а Лассе Вирен даже после падения улучшил мировой рекорд. Через неделю он выиграл забег на 5000 метров. До него две медали на одной Олимпиаде завоевывали только Колехмайнен, Затопек и Владимир Куц.
В 1967 году в Финляндию на полтора года приехал работать Артур Лидьярд. Он тренировал новозеландца Питера Снелла, они завоевали три золотые олимпийские медали, установили пять мировых рекордов. Так что в Финляндию, забывшую, как выглядят золотые медали, он прибыл почти мессией. Лидьярд перестроил всю работу сборной по легкой атлетике, пропитал идеями финских тренеров и поработал с Лассе Виреном. У маленькой Финляндии денег на долгую работу Лидьярда не хватило, но тренер получил высшую награду страны – Орден Белой розы. Его учредил Карл Маннергейм и сразу же наградил им себя. До Лидьярда очередь тоже дошла, как и до генералов, бившихся с русскими, и русских, бившихся с мировым капитализмом.
Лассе Вирен стоял перед комиссией Олимпийского комитета и рассказывал про свои мозоли. Он выиграл золото забега Монреаля 1976 года на 10 000 метров, до старта забега на 5000 метров оставалось несколько часов. Дисквалификация. Лассе помнил свою клятву у гроба Пааво Нурми вернуть маленькой Финляндии славу великой легкоатлетической державы. За несколько недель до поездки – тяжелый гайморит, Лассе отказался от антибиотиков, сделал несколько проколов огромной иголкой. Тяжелая хирургическая операция на бедре. Тренировки, тренировки, тренировки. Сейчас уже от него не зависело ровно ничего. Вероятно, термин «олимпийское спокойствие» родился здесь, на Олимпиаде в Монреале.
За четыре круга до финиша Лассе был уверен в своей победе. В нескольких шагах впереди бежал португалец Карлуш Лопиш, но финишного рывка у него в арсенале не было. Лассе выиграл с запасом сил, сел на траву, снял шиповки Onitsuka Tiger Runspark, поднял их над головой и побежал круг почета. Олимпийский комитет счел это рекламным жестом, напомнил про Олимпийскую хартию и снял Лассе с соревнований. Финны подали протест. Специальная комиссия долго обсуждала ситуацию и вынесла свое решение за два часа до старта забега на 5000 метров. Пять тысяч Лассе тоже выиграл. Никто еще не побеждал на двух стайерских дистанциях на двух Олимпиадах подряд. И не подряд тоже. Дважды выигрывал олимпийскую десятку только Эмиль Затопек.
В 1960 году журналисты спросили Ханса Колехмайнена, почему финны проиграли все забеги на 5000 и 10 000 метров на Олимпиаде в Риме. «Мы проходили десятки километров пешком. После сорокакилометровой прогулки я пробегал совсем немного. Моя скорость обязана именно этим прогулкам». Идея тренера Лаури Пихколы состояла в том, чтобы значительную часть объемов проходить пешком. Трехчасовые прогулки в быстром темпе стали обычной частью тренировок. Раз в несколько дней бегуны отправлялись в шестидесятикилометровый поход с рюкзаками. Так закладывались выносливость и способность организма работать в аэробном режиме. Тренировочный план состоял из одной длительной тренировки, двух-трех дней прогулок, одной очень интенсивной тренировки, двух дней прогулок, очень интенсивной тренировки, двух дней прогулок и опять длительной. Никого равных финнам на беговой дорожке не было до тех пор, пока не появились методы тренировки по методу «беги до тех пор, пока тебя не вырвет». Один из выживших после таких тренировок, Эмиль Затопек, написал потом мемуары, а сотни других сгинули, не успев донести чернила до бумаги.
Лассе Вирен лежал на полу в комнате отдыха, не в силах шевелиться. Его рвало. Он не мог дойти ни до душа, ни до раздевалки, ни до кабинета врачей. Он даже не был способен подняться с пола. Попробовал попить. Вода забурлила в желудке и выскочила фонтаном. Через час Вирен дошел до раздевалки, пролежал там еще час, его снова вырвало. Наконец он добрался до душа. Врачи бегали рядом, но помочь ничем не могли. Поздно ночью захотелось есть – куриный бульон, отварной рис и мороженое. Теперь можно добраться до Олимпийской деревни и поспать.
Вечером предыдущего дня Лассе выиграл забег на 5000 метров, а утром предстоял старт марафона. Только Затопек мог победить в забегах на 5000 и 10 000 метров и в марафоне в одной Олимпиаде, но у того не было предварительных забегов на десятке и до марафона оставалось три дня отдыха. Встал Лассе в семь утра и побежал на традиционную десятикилометровую разминку. В восемь тридцать съел яичницу, немного мяса, хлеб и мед. Через два часа еще хлеб, мед и кусок курицы. Это был первый марафон Лассе Вирена. Он нашел самого очевидного претендента на победу, Фрэнка Шортера, встал ему за спину и побежал. На одном из пунктов питания в суете он вдруг потерял свой «паровоз». Начал крутить головой, оглядывается и услышал над самым ухом негромкий голос: «Лассе, я здесь».
Идея Артура Лидьярда, как и Лаури Пихколы, состояла в больших объемах медленного бега. В Финляндии он применял такую тактику: отказаться от тренировок, целиком построенных на интервальном беге, и планомерно строить аэробную платформу. LSD – это изобретение Лидьярда, Long Slow Distance. Его оппонентом был американский тренер Джек Дэниелс, тренировки которого почти целиком строились на высокоинтенсивном беге.
Время Лассе Вирена на олимпийском марафоне – 2:13:10, пятое место. Пааво Нурми перевернулся в гробу на бок, положил руки под щеку и наконец спокойно заснул.
Все успехи финнов связаны с медленным бегом. Пихкола внедрял его в методики, и были результаты. Перешли на жесткие тренировки – пропали результаты. Вспомнили вместе с Лидьярдом медленный бег – и настал финский ренессанс: два золота чемпионата Европы 1971 года, золото на 1500 метров в Мюнхене, победа в Бостонском марафоне, четыре золота Лассе. Во многом успех медленного бега связан с климатом: в трех тренировочных штанах и двух свитерах жесткие интервалы не побегаешь. Закрытых манежей тогда не было, на сборы ездили редко, то есть все, как у нас. Медленный бег умножает количество митохондрий, развивает капиллярную сеть, увеличивает объем сердца, раскачивает жировой обмен, стабилизирует нервную систему. А вот все остальное делают быстрые тренировки. Я для себя делал коктейль, на 80 % состоящий из LSD и на 20 % из Джека Дэниелса. Лидьярд тоже считал, что это идеальная формула.
На Московской Олимпиаде 1980 года Лассе Вирен занял пятое место на 10 000 метров и не добежал до финиша марафонской дистанции. Его тренер Рольф Хайккола понял, что результаты будут плохими, в день свадьбы Лассе и Пяйви. Сейчас у них трое детей.
