Эволюция и Subaru WRX
Когда я начал бегать, основную нагрузку приняли мышцы: после каждой тренировки я с трудом вставал с кровати и первые полчаса каждого дня ползал по квартире, как муха дрозофила в пробирке. Анатомию икроножных мышц я знал в подробностях безо всякого атласа. Через год или полтора неприятные ощущения в ногах прошли, мышцы адаптировались и появились иллюзии. Мне вдруг стало казаться, что у меня сильные ноги и большое сердце и я могу легко пробегать пятьдесят и семьдесят километров в неделю на высоких скоростях.
Знаете, как устроена Subaru WRX STI? Это конструктор. В базе под капотом 280 лошадиных сил, но купивший машину в базовой комплектации очень скоро оказывается в тюнинг-мастерской, где мотор разгоняют до 400 «лошадей»: сначала чип-тюнинг, потом полировка впускного и выпускного коллектора, расточка цилиндров, потом… и так до бесконечности, вся зарплата, какая бы она ни была, уходит в машину. Когда мотор доведен до ума, оказывается, что тормоза не тянут, история повторяется: суппорта, вентилируемые диски, колодки… Потом оказывается, что не тянет подвеска, затем кузов мягковат для таких наворотов, а дальше…
Бегун – это тоже машина. Мышцы уже могут перемещать нас в пространстве, но еще не способны надежно держать сустав. Все неровности дороги, дефекты техники, порывы ветра и скользкие участки передаются связкам и сухожилиям. Объемы и скорости растут, а коленки и ахиллы не справляются с нагрузками. Тренировать связки? Связки и сухожилия – это соединительная ткань, волокна коллагена. Они плохо снабжаются кровью, в них мало нервов, и упражнять тут нечего. С таким же успехом можно тренировать резиновый эспандер.
В этот момент нужно успокоиться. Либо притормозите вы, либо суставы притормозят вас. Скидывайте объемы, снижайте скорости и бегайте трусцой. Скоро мышцы окрепнут настолько, что удары судьбы будут бережно передаваться связкам, не позволяя им перенапрягаться. Поможет ли общая физическая подготовка? Наверняка. Но на этом этапе мне было жалко тратить время на железяки. Мне хотелось бегать – и я бегал.
Первое, с чего я начал свою беговую историю, – переехал жить в пригород Санкт-Петербурга Сестрорецк. Не бегать здесь невозможно. Шестьсот метров до Финского залива, утоптанный песок вдоль воды километров на пятнадцать в одну сторону, отличные асфальтовые дорожки без автомобильного движения, свежий воздух и начало тренировок прямо от подъезда. География имеет значение. Я оделся, пробежал, вымылся в душе и снова готов к работе. На всю тренировку вместе с сопутствующими мероприятиями уходило максимум полтора часа.
В первый год можно контролировать только один параметр: регулярность тренировок. Я бегал через день. Абсолютно все равно куда, сколько, с какой скоростью. Важно бежать или даже идти. Через несколько месяцев таких тренировок появляются привычки. Само собой, стали находиться и время для тренировок, и мотивация. Я слушал аудиокнижки, приводил мысли в порядок, вытряхивал суету из головы. Часть тренировок мы проводили вместе с сыном. Он на велике, я бегом. Появилась возможность поболтать с сыном не на бегу, как бы странно это ни звучало.
Год с тренировками три раза в неделю дает гигантский прогресс, особенно если сравнивать с годом в офисе, в кабаке и на диване у телевизора. Первая гонка через год после переезда: Пушкин – Санкт-Петербург. Тридцать километров за 2:09. Объем тогда был тридцать – сорок километров в неделю. Бегал я в старых трениках и в первых попавшихся кроссовках. Результаты первого года можно делать только за счет дисциплины.
На второй год в мою жизнь пришел Джек Дэниелс. Для многих семей это трагедия, но мне попался правильный Джек Дэниелс. Интервальные тренировки, длительные забеги и восстановительные пробежки превращают тебя из ветерана броуновского движения в спортсмена. А чем спортсмен отличается от простого физкультурника? Спортивными травмами! В этот момент я понял, что, кроме Дэниелса, мне нужен тренер. Я скажу больше: он нужен всем, кто хочет, пробежав несколько марафонов, остаться живым и здоровым.
Выбор тренера – это почти рулетка, но мне повезло. Мы стали бегать медленнее, меньше, травмы ушли, впереди показались безоблачные горизонты.
В начале XX века так было с физикой. Ученым показалось, что они познали замысел Бога. Были вычислены неоткрытые планеты Нептун и Плутон, предсказаны и обнаружены радиоволны, теоретически сконструированы и построены двигатели внутреннего сгорания. Картина мироздания выглядела почти безупречной. На горизонте были три маленьких облачка, три мелкие нестыковки: зависимость теплоемкости от температуры, отрицательный результат эксперимента Майкельсона – Морли и красная граница фотоэффекта. Ньютоновская модель физики обнаружила планету размером меньше Луны на расстоянии шести миллиардов километров от Земли, но оказалась бессильна в описаниях экспериментальных данных, полученных в земных лабораториях. А потом пришли Макс Планк, Нильс Бор и Альберт Эйнштейн. Они придумали квантовую энергию и постоянство скорости света. Закончилось все разрушением иллюзий, атомной бомбой и эпическими дырами в новой картине мироустройства.
Мое абсолютное понимание бега столкнулось с очередной суровой реальностью. Я легко мог молотить четыреста километров в месяц, но теперь мне все время хотелось кого-нибудь убить, а потом поспать. Все уперлось в нервную систему. Функционально организм был готов работать больше, но электрика внутри тела стала очень тонкой: провода горели, изоляция плавилась, искры вылетали из всех естественных и неестественных отверстий.
Перед Бостоном я заболел, и перед Москвой тоже. Сценарий один и тот же. Нервотрепка на работе заставляет волноваться, ты понимаешь, что так нельзя, от этого нервничаешь еще больше, и цепная реакция приводит к взрыву сверхновой звезды. Заканчивается это либо депрессняком, апатией и черной дырой, либо высокой температурой, высоким давлением и рождением красного карлика. И то и другое не способствует высоким результатам в спорте.
Мы решили обмануть этот сценарий и большие объемы стали делать не накануне гонки, а за два месяца до. Похоже, это работает.
Ел я тогда все подряд. Заезжаешь в магазин по дороге с работы, покупаешь свинину, кидаешь на сковородку – и через пятнадцать минут ужин готов, если через семь с половиной минут не забываешь перевернуть кусок. Моя жена считает, что свинину есть вредно. А я считаю, что спорить с женой не просто вредно, но и смертельно опасно, поэтому отказался от свинины. Еще жена считает, что полезно есть индейку. Тут я поступаю так, как любой нормальный пациент любой нормальной психиатрической больницы поступает с полезными вещами, которыми его пичкают санитары. Я тайком выкидываю индейку в унитаз и жду возможности поесть рыбу в ресторане. Это я исчерпывающе описал особенности питания марафонца. До тех пор, пока вы не начнете выбегать марафон из трех часов, ешьте что хотите.
Ну… может быть, совсем мелкие штрихи. За четыре-пять часов до тренировки ничего не ем. Как-то за два часа до интервалки был вынужден съесть чего-нибудь совсем легкого. Что может быть легче манной кашки, ее же детям дают? У детей и отобрал. На тренировке пульс 180 там, где обычно 160, ноги не шевелятся, с трудом доделал работу. Тренер так и сказал: «Манка – очень тяжелая пища». Чтобы не разбираться, что легкое, что тяжелое, – четыре часа минимум. И никаких витаминов и пищевых добавок. Для меня здесь проходит разница между профессиональным спортом и любительскими увлечениями. Я не тренируюсь дважды в день и не глотаю таблеток.
