К концу лета речка, протекавшая через землеотвод китайцев, обмелела до размеров ручейка. Хотя Логан и его люди экономно использовали воду, начало сухого сезона означало, что россыпи уже невозможно было эффективно разрабатывать. Придется ждать до следующей весны.

Китайцы очень успешно поработали в сезон добычи: весной и летом, и, несомненно, накопили значительное состояние. Оставшись на зиму в Айдахо-Сити, они попытались найти другие способы свести концы с концами.

А-Янь и другие молодые люди пытались найти работу в городе и тихо переговаривались друг с другом об открывающихся возможностях. Они заметили, что в городе достаточно одиноких мужчин, которые попросту отказывались стирать собственное белье, а прачечных, которые могли бы обслужить такое количество людей, попросту не хватало.

– Но это женская работа! У этих людей, что ли, совершенно нет хоть каких-то норм приличия? – Эльза весьма скептически отнеслась к плану китайцев.

– И что с того? Почему ты делаешь вид, что ненавидишь все, что делают китайцы? – сказал Джек, и в его голосе забава боролась с раздражительностью.

– Таддеус Сивер! – Эльза сурово посмотрела на мужа. Она, конечно же, не ждала, что ее муж начнет показывать, как он шокирован выходками этих возмутительных китайцев, если уж сам Тэд чуть ли не ежедневно советовал им проявлять бойкость и настойчивость. Но затем она нашла аргумент, с которым даже Тэду пришлось согласиться.

– Сам посуди, Тэд, – начала она, – я вижу, как эти китайские язычники относятся к своей работе. Когда они организуют прачечные, то будут работать семь дней в неделю по шестнадцать часов в день. И все потому, что у них внутри только страсть к золоту и греховный опиумный дым. Они никогда не остановятся, чтобы подумать о славе Божьей, даже по воскресеньям! И я видела, как они питаются. Китайцы – как саранча: они живут только на дешевом рисе и овощах, тогда как честные христиане: и мужчины, и женщины, – должны есть мясо, чтобы поддерживать в себе жизненные силы. Они не тратят деньги на честные, полезные развлечения, укрепляя благоприятные соседские отношения, сложившиеся между нами, жителями этого города, которые позволяют выживать нашим магазинам и тавернам. Нет! Они проводят вечера, играя свои какофонические мелодии и секретничая по углам. Наконец, когда наступает ночь и всякая христианская семья отходит ко сну в уединении своего домашнего очага, – тут она остановилась и взглянула на Джека со значением, – эти китайцы втискивают как можно больше тел в несколько кроватей, чтобы сэкономить на аренде.

– Ну что ты, Эльза, – Джек громко рассмеялся. – Я слыхал о робкой похвале, но сейчас впервые столкнулся с робким проклятием. Если ты говоришь всерьез, то посторонний слушатель мог бы подумать, что ты на самом деле любишь китайцев. Ты считаешь, что живописуешь мне их пороки, но все, что ты сказала, означает лишь одно: они трудолюбивые, экономные, умные, счастливые в своем тесном кругу люди, которые готовы переносить любые трудности. Если это худшее, что ты можешь сказать о китайцах, то можно не сомневаться, что цивилизация Конфуция восторжествует над цивилизацией Христа.

– Ты совсем не думаешь, что говоришь, – холодно ответила Эльза. – Каким будет неизбежный результат дешевого труда этих китайцев? Они лишат работы миссис О'Сканнлайн и миссис Дэй, а также всех остальных вдов. Эти уважаемые женщины и так тяготятся своей работой, трудясь не покладая рук денно и нощно, их пальцы покраснели и распухли от постоянной стирки, однако они с трудом зарабатывают на хлеб себе и своим детям. Естественно, слабовольные мужчины этого города, не думающие о своих христианских обязанностях, отдадут свое белье китайцам. Те и берут меньше, чем честные вдовы, которые приняли Бога в своем сердце и стараются придерживаться благодетельной жизни. Что ты прикажешь делать этим вдовам, когда вся их работа будет украдена китайцами? Хочешь, чтобы они пошли в услужение мадам Изабель, в ее пристанище порока?

Впервые Джек Сивер не знал, что ответить жене.

– Как насчет плотницкого дела? Столярных работ? Я могу нанять вас, и вы будете работать в моем магазине, – сказал Джек А-Яню.

– Я вам не по карману, – ответил А-Янь. – Мы берем двадцать пять центов за рубашку, то есть практически десять долларов в день только с холостяков. Я даже не считаю деньги за одеяла и простыни из гостиниц. Мне говорили, что мы гладим белье значительно лучше, чем эти женщины. – А-Янь продемонстрировал полную сожаления улыбку и разогнул свою мускулистую правую руку, чтобы показать вздутый большой палец. – Даже мой большой палец вырос из-за того, что я весь день толкаю этот утюг. Моя жена дома умрет со смеху, если узнает, что я теперь повелитель утюга.

Услышать, как А-Янь рассказывает о своей семье, стало настоящим потрясением для Джека, который понял, что тот А-Янь, казавшийся Джеку неглупым молодым человеком, который научился готовить и стирать, на самом деле был мужем и, скорее всего, отцом, научившимся все делать самостоятельно, потому что рядом не было жены.

Несколькими днями ранее Лили рассказала Джеку, что китайцы полны новых идей и хотели бы обсудить их с ним. Наконец этим утром он ушел на несколько часов из магазина, чтобы вместе с прибежавшей Лили пойти к Логану.

Джек с глубокомысленным видом надкусил дымящуюся булочку, которую А-Янь дал ему на завтрак; булочка раскрылась во рту, обволакивая язык вкусом сочной сладкой свинины и острых, соленых овощей.

– Подождите, – Джек быстро проглотил, сожалея, что не может насладиться вкусом как можно дольше. – У меня идея. Прежде чем попробовать вашу еду, я никогда не предполагал, что капуста и бобы могут быть настолько вкусными, – лучше, чем говядина и колбасы, – и даже подумать не мог, что неуходящая горечь может настолько прийтись по душе. Но вы показали мне, как я был не прав. Почему бы об этом не узнать всем остальным жителям Айдахо-Сити? Вы можете открыть ресторан и заработать много денег.

А-Янь покачал головой:

– Не получится, мистер Сивер! Мои друзья в Старой золотой горе попытались. Большинство американцев не такие, как вы. Они не переваривают даже запаха китайской еды. Их сразу начинает тошнить.

– Я слышал о китайских ресторанах в Сан-Франциско.

– Это не китайские рестораны. Нет, конечно, они китайские, но не в том смысле, что вы думаете. Владельцы их – китайцы, но они предлагают только западную еду: ростбиф, шоколадные кексы, гренки. Я не знаю, как готовить эти блюда даже в таком виде, чтобы можно было захотеть попробовать их самому.

– Поверь мне, ты хорошо, очень хорошо готовишь, – Джек осмотрелся и понизил голос. – Ты готовишь лучше Эльзы, а я знаю, что она готовит не хуже других женщин в этом городе. Если вы откроете свой ресторан, я незаметно пущу слух среди мужчин. И вечерами вам придется как-то сдерживать наплыв посетителей.

– Мистер Сивер, вы очень щедры в своих оценках. Я знаю, что в глазах мужа, пожалуй, никто не приготовит пищу лучше, чем его жена, – он остановился на секунду, как будто унесся мыслями куда-то далеко-далеко. – К тому же мы не повара. Все, что мы делаем, – это домашняя еда, такую еду настоящие шеф-повара Кантона не дадут даже собакам. В Америке не может быть китайского ресторана, пока сюда не приедет много китайцев, достаточно богатых, чтобы захотеть питаться в таком ресторане.

– Это просто значит, что больше китайцев должны стать американцами, – сказал Джек.

– Или больше американцев должны научиться быть китайцами, – ответил А-Янь.

Другие старатели собрались вокруг них, чтобы послушать разговор. Один из них отпустил комментарий на китайском, и вся группа засмеялась. На глазах А-Яня от смеха навернулись слезы.

– Что он сказал? – несмотря на то, что Джек пытался выучить язык, распевая застольные песни с Логаном, он еще не мог следить за беседой, однако Лили, казалось, понимала все гораздо быстрее и уже могла общаться с Логаном, перемежая английские слова китайскими.

А-Янь вытер слезы.

– Сан Лон сказал, что нам следует назвать ресторан «Собака здесь не ест, а вы не едите собак».

– Не понимаю.

– В Китае есть известный вид булочек, который называется «Собака здесь не ест», ну и вы знаете, как американцы относятся к собачатине. – А-Янь сдался, когда увидел выражение на лице Джека. – Забудьте. Этот юмор слишком китайский для вас.

Потом Сан Лон взял с земли веточки и начал имитировать пьяное бросание дротиков в мишень для дартса, находящуюся в паре дюймов от своего лица, постоянно посматривая на Джека. А-Янь и другие засмеялись еще громче.

– Он говорит, что китайский ресторан никогда не заработает в Америке, потому что посетителям придется научиться есть палочками, – объяснил А-Янь Джеку.

– Да-да, очень смешно. Хорошо, никаких ресторанов для вас. Но так как мы перешли к теме собак и комплиментов, которые вовсе не звучат как комплименты, вы наконец заинтересовали меня, и я хочу впервые в жизни попробовать собачатину.

– Папа переживает из-за прачек, которые остались без работы, – сказала Лили Логану.

Они вместе шли вниз по Чикори-лейн. У Логана на плече лежала бамбуковая палка, на конце которой висели гигантские плетеные корзины, наполненные огурцами, зеленым луком, морковью, кабачками, помидорами, фасолью и сахарной свеклой.

– Он не знает, что делать. Он говорит, что А-Янь и остальные берут слишком мало за стирку и глажку, но если они не будут брать меньше, белые мужчины не будут давать им работу.

– Два доллара за дюжину огурцов, доллар за пучок зеленого лука! – кричал Логан своим зычным голосом, который, казалось, разносился во всех направлениях, пока эхо не затихало в аллеях между близко стоящими домиками. – Свежая морковь, фасоль и свекла! Выходите и смотрите сами. Девушки, свежие овощи сделают вашу кожу мягкой и шелковистой. Юноши, свежие овощи избавят вас от губы фермера!

Он называл цены равномерным, рокочущим напевом, совсем не так, как он обычно запевал трудовые песни.

Двери раскрывались с разных сторон улицы. Любопытные жены и одинокие холостяки выходили, чтобы посмотреть, о чем поет Логан.

– Тебе следует принести немного к ручью Овайхи, где команда Дэйви все еще работает на своем землеотводе, рядом с родником, что нашли для них индейцы, – сказал один из мужчин. – Я знаю, что они не ели зелень уже неделю, они заплатят тебе по пять долларов за дюжину этих огурцов.

– Спасибо за совет.

– Где вы взяли свой товар? – спросила одна из жен. – Выглядит гораздо свежее того, что лежит в магазине Сивера, а он, как я знаю, поставляет все достаточно оперативно.

– Это все растет у нас на участке, мэм. Собственноручно выдернул эту морковь из земли не более часа назад.

– На участке? Как вы смогли? Мне не удалось вырастить у себя даже немного шалфея и розмарина.

– Как вам сказать, – задумался Логан. – В Китае я начинал бедным фермером. Думаю, что наловчился вытаскивать еду из грязи тем или иным способом.

– Я бы хотел поесть этого зеленого лука и огурцов весной вместо того, чтобы жевать каждый день картошку, вымоченную в уксусе, – сказал один из бывалых старателей, бережно доставая из корзины Логана гигантские огурцы и помидоры. – Ты прав! Цинга – ужасная вещь, и единственное, что с ней может справиться, – это свежие овощи. Жаль, что никто из молодняка этого не понимает, пока не станет слишком поздно. Я возьму дюжину вот этих.

– Думаю, что ты уйдешь отсюда с пустыми корзинами, – сказала одна из молодых жен под одобрение всех собравшихся. – Ты сберег что-нибудь для себя и своих друзей?

– Не волнуйтесь за нас, – ответил Логан. – Думаю, что в этом году мы соберем в огороде пять-шесть урожаев. Покупайте столько, сколько вам нужно. Я вернусь через несколько недель.

Вскоре Логан продал все овощи, которые принес с собой. Он насчитал двадцать долларов и протянул купюры Лили.

– Пожалуйста, отдай десять долларов миссис О'Сканнлайн; знаю, что у нее недостаточно сбережений и ей нужно кормить двух растущих мальчиков. Остальное по праву принадлежит твоему отцу.

Старик и девочка развернулись и начали долгий, приятный путь домой к китайцу на другом конце города. На пустой улице, полностью освещенной ярким, переливающимся светом полуденного солнца, размашистая походка высокого китайца и корзины, покачивающиеся на бамбуковой палке, лежавшей на его плече, делали его похожим на изящную водомерку, скользящую по поверхности освещенного солнцем озера.

А через мгновение мужчина и девочка скрылись за углом улицы, и все снова стало тихо.