– Ничего не понимаю, – сказал Кейро, едва за Сиа и Ральфом закрылась дверь.

– Она старалась сохранить молодость. – Джаред опустился на стул, будто встреча с королевой лишила его последних сил. – Ее называли ведьмой, а она просто использовала косметокарандаши и генные имплантаты непрерывного действия. А теперь украденные годы разом взяли свое.

– Совсем как в Риксовых сказках, – равнодушно отозвался Кейро. – Так она умрет?

– Да, и очень скоро.

– Вот и славно. Значит, остается только этот. – Обожженной рукой Кейро показал на самозванца.

Финн поднял голову, перехватил взгляд Лжеджайлза и отметил:

– Сейчас ты не очень на меня похож.

Внешность самозванца и впрямь изменилась: губы стали тоньше, нос длиннее, волосы потемнели. Сходство осталось, но далеко не такое заметное, как прежде. Их двойничество исчезло вместе с Эпохой.

– Слушай, это не я придумал, – начал самозванец. – Люди королевы отыскали меня. Королевство предложили. Ты – да кто угодно! – тоже согласился бы. Семье моей пообещали золото, столько, что шестеро братьев забудут о голоде на несколько лет. Выбора не было. – Лжеджайлз приосанился. – И у меня получилось. Признай же, Финн! Я провел всех, может, и тебя тоже. – Он глянул на запястье, с которого исчез вытатуированный орел. – Вот, очередной кусок Протокола, – пробормотал самозванец.

Кейро придвинул к себе стул и уселся.

– Давай засунем его в кубик, который ты называешь Тюрьмой.

– Нет. Этот парень напишет признание. Пусть признает перед всем Королевством, что он самозванец. Что Сиа и Каспар составили заговор с целью возвести на престол лжепринца. А потом мы его отпустим. – Финн глянул на сапиента. – Он нам больше не опасен.

– Согласен, – кивнул Джаред.

В глазах Кейро читалось сомнение, но Финн уже поднялся.

– Уведите его! – скомандовал он, но, когда самозванец подошел к двери, тихо добавил: – Клодия никогда тебе не верила.

Лжеджайлз замер и рассмеялся.

– Да неужели? – прошипел он и оглянулся на Финна. – Да она верила в меня больше, чем в тебя!

Ядовитые слова задели Финна за живое. Он выхватил шпагу и двинулся на самозванца, желая одного – заколоть, стереть гаденыша с лица земли. Но между ними стоял Джаред, и его зеленые глаза удержали Финна на месте.

– Уведите его, – повторил Джаред, не отворачиваясь от Финна, и караульные поволокли самозванца прочь.

Финн бросил шпагу на разрушенный пол.

– Так мы победили. – Кейро поднял шпагу и осмотрел клинок. – Королевство, конечно, раскурочено, зато наше. Мы теперь аристократия, братец!

– Есть враг пострашнее королевы. – Еще раздосадованный, Финн смотрел на Джареда. – Есть и всегда был. Нам нужно спасти от Тюрьмы Клодию. Да и самих себя заодно.

– И Аттию. – Кейро поднял голову. – Не забывай свою цепную соплюшку.

– Так она тебе небезразлична?

Кейро пожал плечами:

– Та еще штучка, но я к ней прикипел.

– Где Перчатка? – вскинулся Финн.

Джаред вытащил ее из кармана:

– Финн, я же говорил, что не понимаю…

Финн подошел и взял артефакт.

– Не изменилась. – Финн комкал мягкую кожу. – Ничуть не изменилась, хотя целый мир рассыпается в прах. Она вытащила Кейро Наружу. Инкарцерону она дороже всего на свете. Теперь это единственная наша надежда.

– Милорд!

Финн обернулся. Он совершенно забыл о Медликоуте. Тщедушный секретарь так и стоял у порога. Линялый плащ делал его сутулость еще заметнее.

– Милорд, если позволите, уточню: Перчатка – единственное, что нам угрожает.

– В каком смысле?

Секретарь неуверенно отошел от двери:

– Тюрьма наверняка уничтожит нас, если не заполучит эту вещицу. А если отдать ее, Инкарцерон покинет Тюрьму, бросив Узников умирать. Оба варианта чудовищны.

Финн нахмурился.

– Так у вас есть предложение? – спросил Джаред.

– Да. Предложение радикальное, но все может получиться. Перчатку нужно уничтожить.

– Нет! – хором воскликнули Финн и Кейро.

– Милорды, послушайте…

Финну показалось, что Медликоут боится кого-то – но не их с Кейро.

– Наставник Джаред говорит, что озадачен этой Перчаткой. А вы не думали, что само ее присутствие выкачивает энергию из Королевства? Вы считаете, что дело только в злом умысле Тюрьмы, но наверняка-то знать не можете.

Помрачневший Финн повертел Перчатку в руках и глянул на Джареда.

– Думаете, он прав?

– Нет, не думаю. Перчатка нам нужна.

– Но вы же сказали…

– Дай мне время. – Джаред поднялся и подошел к Финну. – Дай мне время, и я разберусь, что к чему.

– Времени у нас нет, – отозвался Финн, глядя на осунувшееся лицо сапиента.

– Ни у вас, ни у тех, кто остается в Тюрьме, – уточнил Медликоут. – Сир, вы король. Сейчас это не оспорит никто, даже члены Тайного Совета. Уничтожьте Перчатку! Именно так поступил бы Смотритель.

– Это только ваши догадки! – резко осадил секретаря Джаред.

– Я знаю Смотрителя. Неужели вы, сир, думаете, что Стальные Волки будут бездействовать перед лицом новой опасности теперь, когда с Протоколом покончено?

– Вы мне угрожаете? – спросил Финн, глядя, как оплывает свеча.

– Да что вы, сир?! – Медликоут говорил мягко и вкрадчиво, а сам то и дело поглядывал на Кейро. – Решение за вами. Уничтожите Перчатку – Инкарцерон застрянет в Тюрьме на веки вечные. Подарите ему силу Сапфика – Внешний Мир захлестнут тюремные ужасы. Как далеко он зайдет, обретя свободу? Каким тираном станет, оказавшись здесь? Вы позволите ему поработить нас всех?

Финн молча переглянулся с Кейро. Как бы ему хотелось, чтобы открылась дверь и в зал вошла Клодия! Она-то знает отца, она приняла бы верное решение.

Облезлый зал, ветер треплет расколовшуюся оконную створку. Вокруг дома гуляет буря, в треснувшие стекла стучит дождь.

– Джаред?

– Не уничтожай Перчатку. Это наш последний козырь.

– Но если он прав…

– Доверься мне, Финн. У меня есть идея.

Грянул гром.

– Очень неприятно говорить об этом, – начал Медликоут, пожимая плечами, – но к наставнику Джареду прислушиваться не стоит. Его цели могут не совпадать с нашими.

– О чем вы? – резко спросил Финн.

– Наставник Джаред болен. В объекте невероятной магической силы он, возможно, видит свое спасение.

Кейро и Финн уставились на Медликоута. Побледневший Джаред казался потрясенным и сбитым с толку.

– Финн…

Молодой человек поднял руку:

– Наставник, ну зачем вы передо мной оправдываетесь? – Он шагнул к Медликоуту, словно решив сорваться на нем. – Я ни за что не поверю, что ради себя вы, Джаред, поставите на карту жизнь миллионов.

Чувствуя, что перегнул палку, секретарь отступил к двери.

– Для наставника Джареда человеческая жизнь бесценна.

Раздался оглушительный треск, словно где-то поблизости обрушилась часть здания.

– Пора отсюда выбираться. – Кейро уже вскочил со стула. – Этот дом – ловушка.

Джаред не сводил глаз с Финна:

– Нужно разыскать Клодию. Перчатка нам поможет. Уничтожишь Перчатку – и у Тюрьмы не останется причин сохранить ей жизнь.

– Если они еще живы, – вставил Медликоут, и Джаред испытующе на него взглянул.

– Почти не сомневаюсь, что Смотритель жив, – сказал сапиент.

Намек Финн понял не сразу. Потом молниеносно – Кейро аж обернулся – прижал Медликоута к стене и локтем стиснул ему горло:

– Ты ведь говорил с ним?

– Сир…

– Ты говорил с ним?! – Финн повысил голос.

Секретарь жадно глотнул воздух и кивнул.

– С кем ты говорил? – спросила Клодия.

– С Медликоутом. – Джон Арлекс повернулся к двери. – Он тоже Стальной Волк. Лукас – хороший человек, он разделается с Перчаткой. А теперь посмотрим, кто командует здесь.

Его слова почти утонули в злобном вое Узников.

Клодия смерила отца гневным взглядом: сколько же в нем гордыни и упрямства!

– Тебя затопчут, – процедила она. – Инкарцерон можно остановить иначе. Давай сожжем статую.

– Он ни за что не позволит, – отозвался Смотритель, удивленный предложением дочери.

– Он занят. Ты же сам сказал. – Она повернулась к Аттии. – Пойдем со мной!

Девушки помчались по заснеженной пустыне зала. На стенах висели замерзшие складками портьеры. Клодия дернула ближайшую, осыпав себя пылью и ледяной крошкой.

– Рикс, помоги нам!

Чародей сидел у подножия статуи, обхватив колени локтями. Он перебирал монетки и бормотал себе под нос.

– Орел – мы спасемся. Решка – совершим Побег.

– Не обращай на него внимания. – Аттия подпрыгнула и сдернула портьеру со стены. – Рикс свихнулся. Они оба свихнулись.

Вдвоем девушки содрали все портьеры. Они оказались гобеленовыми, с дырами и потертостями под коркой льда. Аттия сразу поняла, что на них выткано, – иллюстрации к старым легендам о Сапфике. Вот он ползет по меч-мосту, вот отдает палец Зверю, вот крадет детей, вот беседует с Лебединым Королем. Гремя кольцами, гобеленовые сюжеты сбились в кучи заплесневевшего тряпья, и девушки перетащили их к подножию статуи, прекрасное лицо которой взирало на дверь, за которой ревела толпа.

Следил за дверью и Смотритель. Удары лавиной обрушивались на еще уцелевшие панели. Вот слетела петля, и дверь перекосилась.

– Рикс! – крикнула Аттия. – Нам нужен огонь!

Клодия помчалась обратно по заснеженному полу и схватила Смотрителя за руку.

– Отец, пойдем отсюда! Скорее!

Джон Арлекс не сводил глаз с разбитой двери, с доламывающих ее рук, словно надеялся усмирить толпу одним своим авторитетом.

– Я Смотритель, Клодия. Я в ответе за происходящее.

– НЕТ! – Девушка потащила, поволокла его прочь, и в этот миг дверь рухнула.

В зал врывалась огромная толпа Узников. Напиравшие сзади топтали и давили бежавших впереди. Узники размахивали цепями и кулаками, наручниками и железными прутьями.

В неистовом вое звучало отчаяние миллионов детей Инкарцерона, брошенных потомков первых Узников – подонков и цивилов, Ретивых и Мусорщиков, тысяч других банд и племен, жителей разных Крыльев и изгоев.

Дикой рекой Узники текли через дверной проем. Клодия рванула прочь, ее отец – следом. Они бежали по утоптанному снежнику, в который превратился пол, а Тюрьма издевательски высвечивала их мощными прожекторами, перекрестно направляя лучи из-под невидимой крыши.

– Вот он! – Кейро вытащил приемник из кармана Медликоута и швырнул Финну. Тот отпустил секретаря и открыл хитрое устройство:

– Как он работает?

Полупридушенный секретарь рухнул на пол.

– Сверху есть кнопка. Коснитесь ее и говорите, – прохрипел он.

Финн глянул на Джареда, потом большим пальцем нажал на диск сбоку приемника.

– Смотритель! – позвал он. – Вы меня слышите?

Рикс поднялся.

Аттия вместо дубинки схватила увесистую деревяшку. Впрочем, она понимала: против разъяренной толпы оружие не поможет.

Поднимавшийся по ступеням Смотритель оглянулся. Из кармана сюртука он достал диск, который тотчас перехватила Клодия. Глаза у нее стали круглыми от страха: орда вонючих, орущих, толкающихся Узников напирала и напирала.

– Вы меня слышите? – спросил голос.

– Финн?

– Клодия! – воскликнул Финн с явным облегчением. – Что у вас творится?

– Беда, Узники взбунтовались. Финн, мы сожжем статую, по крайней мере, попробуем. – Краем глаза Клодия заметила в руке у Рикса что-то горящее. – Тогда Инкарцерону отсюда не выбраться.

– Перчатка уничтожена? – прошипел Смотритель.

Невнятный ропот. Треск помех. Потом в ушах у девушки зазвучал голос Джареда. Как же она обрадовалась!

– Клодия, это я. Пожалуйста, послушай. Ты должна мне кое-что пообещать.

– Наставник…

– Пообещай не сжигать статую.

Клодия захлопала глазами. Аттия взглянула на нее с изумлением.

– Но… так нужно… Инкарцерон…

– Я знаю, что ты думаешь. Но я понемногу разбираюсь в происходящем. Я говорил с Сапфиком. Пообещай мне, Клодия! Скажи, что веришь мне.

Девушка обернулась: толпа добралась до пьедестала. Бежавшие первыми лезли на ступени.

– Я верю вам, наставник. Всегда верила, – прошептала Клодия. – Джаред… Я люблю тебя.

Из динамика полился пронзительный скрип, и Джаред вздрогнул. Приемник выпал у него из рук и покатился по полу.

Кейро рванул за ним, крикнул: «Клодия!», но услышал лишь шипение и треск, которые могли быть хоть шумом толпы, хоть космическими помехами.

– Вы с ума сошли? – накинулся Финн на Джареда. – Клодия права! Без тела…

– Знаю, – перебил Джаред. Бледный, он стоял у камина, стиснув в руке Перчатку. – К тебе у меня та же просьба. У меня есть план. Возможно, глупый, возможно, невыполнимый, но, возможно, именно он спасет всех нас.

Финн изумленно на него уставился. За окном начался ливень, ветер распахнул окна и погасил огарок свечи. Финн замерз так, что руки стали ледяными, а тут еще эмоции… Словно тюремная инфекция, страх в голосе Клодии передался и ему, на миг он вернулся назад, в белую камеру, где появился на свет не принцем, а Узником, существом без памяти и надежды.

Ударила молния, и дом содрогнулся.

– Что нужно делать? – спросил Финн Джареда.

Толпу остановил Инкарцерон. Едва Узники начали карабкаться на вторую ступень, в огромном зале зазвучал голос:

– Я убью любого, кто подойдет ближе.

Ступень замерцала: голубоватыми волнами по ней побежал ток. Толпа содрогнулась. Кто-то полез дальше, кто-то замер, кто-то отступил. У пьедестала возникла толчея, из которой прожекторы лениво выхватывали то испуганное лицо, то взметнувшуюся конечность.

Аттия выхватила у Рикса горящую растопку и хотела бросить на заплесневелые портьеры, но Клодия схватила ее за руку.

– Подожди!

– Чего ждать? – Аттия повернулась к статуе, но Клодия сильно дернула ее за запястье, заставив выронить растопку. Горящие лоскутки упали на портьеры, Клодия быстро затоптала огонь, не дав разгореться.

– Ты свихнулась, да? Нам теперь конец! По твоей милости! – бушевала Аттия.

– Но Джаред…

– Джаред не прав!

– Я очень рад, что все вы присутствуете на казни. – Язвительный голос Тюрьмы гулко звучал в морозном воздухе, с невидимого потолка посыпались мелкие снежинки. – Пусть каждый убедится, что я справедлив и беспристрастен. Перед вами Джон Арлекс, ваш Смотритель!

Посеревший, мрачный Смотритель приосанился. Его темный сюртук блестел от снега.

– Послушайте меня! – закричал он. – Тюрьма собирается нас бросить! Собирается обречь своих детей на голод, холод и смерть!

Стоящие вплотную к пьедесталу узники заглушили его слова своим воем. Приблизившись к отцу, Клодия почувствовала, что толпу сдерживает лишь предостережение Тюрьмы, что Инкарцерон с ними играет.

– Это Джон Арлекс, который ненавидит и презирает вас. Глядите, как он жмется к ногам статуи! Неужели надеется, что она защитит от моего гнева?

Зря они содрали портьеры! Клодия поняла, что Инкарцерон сожжет собственное тело, что его злость из-за потери Перчатки и срыва планов сокрушит и их. Один костер спалит их всех.

Тут рядом послышался резкий голос:

– Выслушай меня, о отец мой!

Толпа притихла. Узники замерли, словно звучащий голос был им давно знаком и они хотели слушать его снова и снова.

Каждым нервным окончанием, каждой клеткой тела Клодия ощущала, что Инкарцерон подползает все ближе, льнет к щеке и взволнованно шепчет на ухо, озвучивая свои тайные сомнения.

– Это ты, Рикс?

Чародей захохотал. Глаза прищурены, изо рта несет кетом – Рикс широко развел руки.

– Позволь показать, на что я способен. Чародейское искусство, какого мир не видывал! Позволь оживить твое тело, отец мой!