Кто-то прикасался к ее ключице. Чье-то дыхание согревало кожу на шее. Луис?.. Сайлас? Или это ей только кажется? Или только снится?..

Луис возник перед ней точно наяву – мираж, вызванный к жизни отчаянием: глаза блестят, длинные волосы вьются по плечам. «Джинивер выстроила для тебя дворец», – сказал он с улыбкой, а потом взял за руку и повел через весь дом в просторную, светлую студию, где стены были сделаны из прозрачных стеклянных панелей, а в самой середине стоял накрытый алым бархатом пьедестал для натурщика. На таком возвышении было хорошо лежать, вытянувшись во весь рост, и Айрис потянулась к нему, но свет за стенами померк, пол ушел из-под ног, и она оказалась в сыром и холодном полумраке. Любимое лицо дрогнуло, потекло – и превратилось в лицо Сайласа. Она вскрикнула, умоляя Луиса не уходить, остаться с ней, но все было тщетно. Холодная мраморная рука из Британского музея ощупывала ее ключицу, и от твердых каменных пальцев исходил могильный холод, который растекался по членам, подбираясь к сердцу.

– Луис!.. – прохрипела она. Потом: – Где ты, любимый?.. – Потом: – Пить!..

Возле ее губ очутился мокрый край кружки или стакана. Она пила и пила, проливая воду на себя, и от этого ей становилось все холоднее. Потом Сайлас предложил ей булочку с изюмом – мягкую, покрытую белой сахарной глазурью: он ломал ее на кусочки и по одному клал ей в рот.

– Еще!.. – проговорила Айрис немного погодя. Отвыкший от пищи желудок сводило острой болью, но она требовала еще и еще еды, не зная, когда – через сколько дней или недель – он придет в следующий раз. Что, если Сайлас вовсе перестанет приходить, оставит ее здесь умирать от голода и жажды? Что, если он где-нибудь задержится или погибнет – попадет под лошадь, свалится в Темзу? Тогда ее ждет ужасная смерть – ведь никто, кроме него, не знает, что она заперта в этом подвале.

– Еще!..

Из кармана сюртука извлекается еще одна булочка. Господи, какая же она крошечная!..

– Мне было очень одиноко, пока не появилась ты, – говорит он, и его голос гремит у нее в ушах, словно гром. – Очень, очень одиноко, но теперь…

– Пожалуйста, отпусти меня! – просит Айрис. Эти слова она повторяла, наверное, уже тысячи раз. – Пожалуйста! Я никому не скажу. Я сделаю вид, будто уезжала…

– Ты лжешь, – отвечает он, но в его голосе ей мерещится мягкость и даже какая-то доброта.

– Пожалуйста, отпусти! – умоляет Айрис, и слезы капают с ее носа и подбородка. – Прошу тебя, Сайлас! Ведь я такой же человек, как ты, я не экспонат, не образец, не… Пожалуйста!..

– Я хотел быть твоим другом. – Он качает головой. – Очень хотел, но ты не обращала на меня внимания.

– Прости меня, – отвечает она в промежутках между рыданиями и приступами кашля. В подвале холодно, но она буквально обливается потом. Должно быть, у нее лихорадка. – Я была такая дура!..

Айрис знает, что должна добиться его расположения, – обязательно должна, чтобы он пришел к ней в следующий раз, чтобы принес воду и еду.

– Ты мой друг, – добавляет она. – Ведь правда – друг?..

– Я тебе не верю.

– Но я говорю правду! – возражает Айрис и вдруг спрашивает: – Ты меня отпустишь? Хоть когда-нибудь?..

Молчание.

– Но ведь я останусь твоим другом. Я буду тебя навещать!.. Мы сможем вместе ходить на Великую выставку.

– Один раз я тебя уже приглашал. Ты не пришла.

– Тогда я тебя не знала, а теперь знаю. Если бы ты только отпустил меня, я бы доказала, что на самом деле хочу быть твоим другом. Очень хочу!.. Ты бы сам убедился… – Она бормочет и бормочет, повторяя одни и те же слова по пять, по десять раз, так что каждая следующая ее фраза звучит как эхо предыдущей. – …Твоим другом… твоим другом… другом…

Он сидит перед ней, обняв себя руками за плечи.

– Расскажи мне о себе, – просит он.

– Я обязательно расскажу… в следующий раз, – говорит она. Господи, пусть только он будет, этот следующий раз! – Но только если ты принесешь мне горячие пирожки и молоко… Или горячий бульон. Или…

Ее прервало дребезжание колокольчика в углу. Сайлас тут же вскочил, а Айрис начала кричать, но горло ее подвело, и крик прозвучал хрипло и глухо. Прежде чем она успела набрать воздуха для следующего вопля, Сайлас уже прижал к ее лицу платок со странной, остро пахнущей жидкостью.

Несколько секунд Айрис боролась – крутила головой, пыталась освободиться и крикнуть еще раз. Звонок зазвонил снова, потом еще, а она все сопротивлялась.

«Не спи, Айрис! – мысленно твердила она. – Только не спи! Не давай миру погаснуть. Это еще один шанс, еще одна возможность!..» И даже когда глаза ее закрылись, ей еще долго казалось, будто она слышит восторженные вопли толпы на бракосочетании королевы Виктории, чувствует, как колет бедра и спину матрас из конского волоса, видит тело мальчишки под колесами телеги, кладет на холст первый мазок, любуется подаренным сестрой ирисом, устраивает голову в ямке на плече Луиса… Ах Луис!.. Где же ты, любимый?..