Повязка на губах Айрис промокла от слез. Щеки щипало от соли, а ягодицы и бедра немилосердно зудели и чесались. Она не только обмочилась, но и замаралась – просто не смогла удержаться, и теперь сидеть было скользко и противно. Голод и жажда немилосердно терзали ее внутренности, но мысль о том, что придется есть и пить из рук Сайласа, была невыносима. Положение казалось безвыходным. Айрис была почти уверена, что никогда, никогда не выберется из этого мрачного подвала, никогда больше не увидит дневной свет.

– Напиши письмо, – снова и снова говорил он. – Это все, о чем я тебя прошу. Одно-единственное письмо.

Письмо… Если она его напишет, то сможет что-то получить. Так за шиллинг покупают волчок, за гинею – фарфоровую куклу.

Если она напишет это письмо, он развяжет ей руки и она сможет есть самостоятельно.

Если она напишет письмо, он развяжет ей ноги, и она сможет ходить по подвалу.

Если она его напишет, он позволит ей и то, и другое, и третье, и все же Айрис продолжала упрямо качать головой.

Она знала, что все его слова – ложь. Он не сделает ничего из того, что обещает. Вся ее надежда была теперь только на Луиса – на то, что он сможет отыскать ее здесь и освободить. Если она упустит этот шанс, ей больше не на что будет надеяться.

Айрис так крепко сжала кулаки, что ногти глубоко вонзились в ладони. «Перестань плакать! – приказала она себе. – Прекрати сейчас же!» Что толку проливать слезы? Они ни на кого не подействуют и ничего не изменят. Она должна действовать, должна сделать все, чтобы выжить, пусть даже ей придется, словно животному, есть у него из рук. Она должна экономить силы, чтобы остаться в живых.

Пытаясь отвлечься, Айрис стала думать о том, как Луис писал леди Гижмар, один за другим укладывая на холст короткие, сочные мазки. Зеленовато-синие, влажно-прозрачные тени на белом грунте создавали иллюзию реального человеческого тела, хотя это была всего лишь краска – разбавленный терпентином пигмент на кончике кисти. Особенно ей нравился узел на поясе леди – хитрый узел, развязать который мог только сам Гижмар. Сейчас Айрис попыталась припомнить, какого цвета он был, и не смогла. Здесь, в подвале, все было черным, коричневым, тускло-желтым, и на одно страшное мгновение ей вдруг показалось, что изумруд, лазурь, ультрамарин и краплак существуют только в ее воображении.

К счастью, Сайлас оставил лампу, и, хотя света от нее было немного, Айрис могла рассмотреть широкие полотняные полосы, которыми она была привязана к стулу. Ее лодыжки были прихвачены к ножкам стула чуть выше перекладины, руки притянуты к подлокотникам. В передней части подлокотники были довольно широкими и загибались вниз, но там, где они состыковывались со спинкой, дерево заметно сужалось.

Немного подумав, Айрис повернулась в кресле, насколько это было возможно, пытаясь сдвинуть матерчатые ленты, которыми были привязаны руки, к узкой части подлокотника. Через мгновение путы ослабли, и она согнула руку так, чтобы узел оказался ближе к ладони. Еще одно усилие, и она смогла захватить его пальцами. Эти пальцы умели водить карандашом по бумаге и пользоваться кистью, и Айрис не сомневалась, что и с узлом они тоже справятся. И действительно, ткань, которую она тянула и дергала, начала понемногу скользить, и вскоре Айрис ухитрилась освободить правую руку.

Ура! Она не умрет в этом сыром, мрачном подвале! Она снова услышит голос Луиса, который засмеется и скажет: «Мы спешили спасти тебя от короля Мерьядюка, но опоздали: ты справилась сама!»

Улыбнувшись, Айрис несколько раз разжала и сжала кулак, разгоняя по жилам застоявшуюся кровь (на коже остались следы от пут), и, быстрым движением сорвав с лица повязку-кляп, провела языком по губам. Во рту по-прежнему было кисло и сухо, но воздух, который она вдыхала, казался более свежим.

Развязать левую руку и освободить ноги было делом одной минуты. Покончив с этим, Айрис попыталась встать, но ее колени неожиданно подогнулись, и она едва не упала. В течение нескольких секунд она чувствовала себя как вынутое из формочки желе, которое не успело застыть до конца: руки тряслись, ноги не держали, колени ходили ходуном.

Выждав немного, Айрис повторила попытку; на этот раз она действовала не торопясь, и ей удалось подняться, хотя боль в затекших ступнях оказалась такой сильной, что она едва удержалась от крика.

Когда кровообращение в ногах более или менее восстановилось, Айрис бросилась к лестнице. Она знала, что люк, скорее всего, надежно заперт, но все-таки вскарабкалась по сырым, скользким ступенькам и уперлась плечом в крышку. Увы, с тем же успехом она могла пытаться сдвинуть с места здание Королевской академии.

Спустившись вниз, Айрис попыталась придумать какой-нибудь план. На глаза ей попалась оставленная Сайласом масляная лампа, и она взяла ее в руки. Лампа была довольно тяжелой, и Айрис на пробу взмахнула ею в воздухе. Что, если ударить Сайласа лампой по голове?.. Удар на какое-то время его оглушит, и у нее появится возможность сбежать.

План показался ей блестящим, и Айрис, вернувшись к стулу, снова опустилась на сиденье, постаравшись уложить полотняные ленты так, чтобы со стороны казалось, будто она по-прежнему надежно привязана. Потом она задула огонек (пусть Сайлас думает, что закончилось масло) и взяла лампу в правую, дальнюю от лестницы руку. Так, рассуждала она, Сайлас ничего не увидит, а она сможет нанести ему достаточно сильный удар.

Ждать пришлось недолго. Сверху донесся скрежет, словно сдвигали какой-то тяжелый предмет, придавливавший крышку люка, и Айрис почувствовала, как ее сердце забилось сильно и часто. Сайлас решил навестить ее именно тогда, когда она была готова – он словно давал ей время сделать свой ход. Можно было подумать, что они играют в какую-то сложную игру вроде шахмат, вот только это была не игра – Айрис знала это твердо.

Скрипнул открываемый люк, послышался шорох подошв по ступенькам, и в подвал проникло немного света – словно луч солнца на мгновение блеснул из-за туч. Сайлас спускался молча; в руках он держал какой-то громоздкий предмет. Айрис увидела, что это стул, и мимолетно удивилась – зачем в подвале еще один стул? Он что, принес его для себя? Стул мешал Сайласу; на последней ступеньке он оступился и негромко выругался вполголоса.

Прежде чем он успел восстановить равновесие, Айрис вскочила и, стремительно шагнув к нему, замахнулась лампой, но Сайлас пригнулся, и она только задела его по уху. Не мешкая, она ударила снова, и на этот раз попала точно по голове. Сайлас пошатнулся и упал на четвереньки, а Айрис бросилась к лестнице. Люк был открыт, но ее пальцы и ноги скользили по сырым перекладинам. Напрягая все силы, она вцеплялась в них руками и отталкивалась ногами, поднимаясь все выше. Вот ее голова показалась над полом странной, захламленной комнаты. Айрис почти перевалилась через край люка, когда Сайлас пришел в себя и, схватив ее за лодыжку, потянул вниз.

Свободной ногой Айрис попыталась наугад лягнуть его по руке или по голове. «Нет! – думала она. – Тебе не удержать меня, не победить!» Один из ее ударов пришелся во что-то мягкое, его пальцы соскользнули, и Айрис рывком выбралась из люка, завалившись всем телом на пыльный дощатый пол. Увы, она не успела убрать ноги, и Сайлас снова вцепился ей в ступню. Его железные пальцы впились ей в ногу и потянули назад, в темноту.

Ухватиться ей было не за что. Чувствуя, что не удержится, Айрис закричала изо всех сил:

– Помогите! Кто-нибудь, помогите! Он убьет меня! Он… Сайлас дернул сильнее, ее колени соскользнули с края люка, и со сдавленным воплем отчаяния и гнева Айрис полетела вниз.

Она упала достаточно удачно и почти не ушиблась. Почти тотчас Айрис попыталась подняться, готовая сражаться – бить, царапаться и кусаться. Это был ее единственный шанс. Она должна вырваться отсюда во что бы то ни стало! Но Сайлас уже стоял над нею, и в руке у него белел носовой платок.

Что-то промелькнуло перед самым ее лицом, и в голове Айрис зазвенело. Чем он ее ударил? Неужели просто кулаком? Не в силах удержаться на ногах, она опустилась на утоптанную землю, и носовой платок стремительно приблизился.

– Нет!.. – успела прошептать она. – Пожалуйста, не надо! Я все сделаю… я буду хорошей…

– Я тебе не верю! – прогремел Сайлас, хватая ее за волосы. Носовой платок прижался к губам, закрыл нос. Айрис напрягала всю свою волю, пытаясь не потерять сознание. Она корчилась и извивалась в его руках и даже задержала дыхание, но все было тщетно. Сырые стены подвала заколыхались, словно мираж, закружились, точно карусель.

Потом все исчезло.