Два джентльмена во фраках степенно кивнули один другому в знак приветствия и приподняли цилиндры, но Альби не обратил на них никакого внимания, хотя в любое другое время постарался бы запомнить этот церемониал, чтобы повторить при первом же удобном случае. С недавних пор ему стало не до пустяков. Еще совсем недавно он чувствовал себя словно поплавок, который непременно выскочит на поверхность, какая бы сила ни толкала его вниз, – так танцует на поднятых баржей волнах плавающий по Темзе мусор, но сейчас Альби тонул. Он не бегал, не прыгал и не скакал. Он даже не пел и постоянно чувствовал себя усталым и подавленным.

Синяки у него на лице почти сошли – только под глазами еще виднелись багровые кровоподтеки да сломанный нос оставался изжелта-черным, но страх не проходил. Напротив, он стал еще сильнее с тех пор, как пару дней назад Сайлас постучал согнутым пальцем в окно их с сестрой комнаты. Это, конечно, было просто напоминание о том, что чучельник ничего не забыл и что он готов выполнить свою угрозу, но с тех пор Альби почти не спал. Впрочем, появление Сайласа помогло ему заглушить голос совести. Теперь мальчик почти не думал о том, чтобы предупредить Айрис. Все его мысли были о сестре, которую – стоило ему хоть на минуту сомкнуть глаза – он точно наяву видел с перерезанным горлом или сломанной шеей. Нет, он ни в коем случае не должен допустить, чтобы с ней случилось что-то плохое, думал мальчик, и пытался представить себе сестру живой и здоровой. Вот она сидит голышом на постели, пересчитывая заработанные за ночь монеты, вот она улыбается своей кривоватой улыбкой, вот обнимает его, когда они, наконец, ложатся в кровать, чтобы немного подремать перед рассветом… Но стоило ему вспомнить об угрозах Сайласа, как все эти мысли тотчас улетучивались, и Альби снова видел свою сестру избитой или убитой.

В конце концов он все-таки решил, что будет следовать за Сайласом словно тень, куда бы тот ни пошел, и внимательно наблюдать за всеми его поступками. Следить за человеком, который сам за кем-то следит, – это казалось чем-то вроде детской забавы, но Альби хорошо понимал, что это не игра. Что ж, говорил себе мальчуган, если Сайлас попытается причинить вред Айрис, тогда ничего не поделаешь – он постарается ему помешать. Глупая попытка наброситься на чучельника с кулаками кое-чему его научила, и Альби, взяв из скопленных на зубы денег несколько монет, купил в лавке старьевщика старый кухонный нож. Теперь этот нож постоянно лежал у Альби в кармане, тщательно завернутый в подобранную где-то тряпицу.

– За все годы существования Академии это, пожалуй, их лучшая выставка, – сказал кто-то у него над ухом, но Альби понятия не имел, что «Академия» и есть то высокое каменное здание, напротив которого он остановился. И по правде говоря, ему было наплевать, академия это или что-нибудь еще. На улицах он обращал внимание не столько на дома, сколько на опасности, от которых необходимо уклоняться, – на подозрительных людей, на несущиеся во весь опор экипажи, на готовых огреть его кнутом кучеров, на ветхие стены, откуда ему на голову мог обвалиться кусок штукатурки, на полисменов и так далее. Кроме того, сейчас его взгляд был прикован к Сайласу, за которым Альби следил с самого утра. Чучельник проталкивался сквозь толпу, сжимая в руке клочок бумаги с напечатанными на нем буквами. Стараясь не потерять его из вида, мальчик машинально провел языком по голым деснам. Это движение до некоторой степени успокаивало страхи, гнездившиеся в его чахлой груди и сжимавшие горло железным обручем.

Альби знал, что этот квадратный клочок бумаги называется билетом. Похожий билет был у Сайласа вчера, когда он ходил на Великую выставку. Тогда дальше турникетов Альби не пропустили. Сегодня его, похоже, снова ждала неудача. И дело было даже не в билете. При некотором везении мальчуган мог бы вытащить билет из кармана любого из собравшихся здесь джентльменов, да что толку?.. Для всех этих людей он всего лишь подозрительный оборванец с синяками на лице, который того и гляди что-нибудь украдет. Единственное, на что он мог надеяться, это на то, что Айрис, если она здесь тоже появится, будет в относительной безопасности среди всех этих разодетых господ из высшего общества. Навряд ли Сайлас осмелится навредить ей на глазах у всех.

Прислонившись к стене между колоннами, Альби вытер рукавом вспотевший лоб. Чучельник уже почти вошел в здание. Мальчик не сомневался, что Сайлас проведет внутри довольно много времени. Так было вчера на Великой выставке: Альби ждал его снаружи несколько часов и все равно едва не проглядел в толпе, когда Сайлас вышел. Что ж, похоже, судьба решила подарить ему еще один шанс – шанс, который он упустил вчера. За время, которое Сайлас проведет внутри этого большого каменного здания, Альби вполне успеет побывать у него в лавке, и если там ему попадется что-нибудь подозрительное – какое-то доказательство того, что чучельник собирается причинить вред Айрис, – тогда он сообщит об этом полиции, и Сайласа повесят, а Айрис и сестра, да и он сам, наконец-то будут в безопасности. О том, что чучельник что-то скрывает, что он ведет какую-то страшную двойную жизнь, Альби догадывался давно, но в последние недели его подпитываемые страхом подозрения переросли в самую настоящую панику, толкавшую мальчугана к решительным действиям.

Убедившись, что Сайлас вошел в здание, Альби повернулся и быстро пошел прочь.

– Академия, академия, академия, – вполголоса твердил он, уворачиваясь от набитого клерками омнибуса. – Академия, академия, академия…

На Стрэнде Альби огляделся по сторонам и юркнул в заканчивающийся тупиком переулок, где находилась лавка Сайласа. Дома по обеим сторонам переулка казались ему высокими, точно корабли; окна в них были разбиты, и из одного сочился дым. Тротуаров не было, а на мостовой громоздились кучи золы, мусора и гниющих отбросов, которые липли к башмакам Альби. Лавка стояла в самом конце. Ветхое двухэтажное строение покосилось, навалившись на стену дома рядом, – совсем как старый пьяница, которому невмоготу стоять прямо, – но от него веяло самой настоящей жутью.

Не доходя примерно десятка шагов до двери, Альби наткнулся на полуразложившийся труп собаки. Сильный запах тления ударил ему в нос. От шкуры остались только клочья палевой шерсти, между выступающими дугами ребер шевелились отвратительные личинки, узкие оскаленные челюсти оголились, и из кости торчали острые, как у лисы, зубы. Не выдержав, мальчик закрыл нос и рот рукавом и отвернулся. Нужно пошевеливаться, подумал он. Что, если Сайлас вернется и застанет его в лавке?

На всякий случай Альби подергал дверь лавки, но, как он и ожидал, она оказалась заперта. Тогда он поднял голову и увидел, что Сайлас оставил открытым окно верхнего этажа. Окно было совсем маленьким – ненамного шире отверстия дымохода, но Альби это не смутило: он умел карабкаться по стенам и протискиваться в самые узкие щели. Это умение было очень полезным, если нужно было сыграть с кем-то шутку или сократить путь. Пальцы у него были цепкими, как кошачьи когти, а руки и ноги – сильными. Сестра не раз говорила Альби, что, если бы он не был таким честным, из него получился бы лучший в Лондоне форточник.

Еще раз оглядевшись, Альби поплевал на ладони и начал взбираться по боковой стене.