Глава 30
Заключенный, отключенный

Нелл не ошиблась. Когда дядя Барнабас узнал, что происходит, он пришел в бешенство.

– Вы предали мое доверие! Кроме того, вы все время подвергали опасности себя и все наше дело! Как вы посмели!? Вы ведь понимали, какие могут быть последствия!

Целую неделю мы скрывали от него свои приключения, так что теперь пришлось сидеть и несколько часов подряд слушать нотации. Я бы даже достойно принял это наказание, если бы голова не болела так, что я с нетерпением ждал, когда она взорвется.

– Да вы хоть представляете, чего я только не передумал, когда узнал, что вы тайком навещаете эту ведьму? Когда увидел, как вас преследуют псы?! – продолжал он, расхаживая перед нами.

Мы с Нелл вжались в диван и выглядели так, будто нас сначала засосало в центр торнадо, а потом проволокло по грязи.

– Извини, – в десятый раз сказала Нелл. – Прости нас. Просто у тебя и так много забот, мы не хотели тебя беспокоить. Мы не думали, что…

– Не думали, что на вас нападут адские псы? Не думали, что за душегубом кто-то придет? Или за Проспером?

Он был в ярости, а ведь мы ему даже не все рассказали. Мы даже не заикнулись о Рейберне, и о том, как Аластор управляет по ночам моим телом. И о хобе ничего не сказали.

– И что нам теперь делать? – попытался я сменить тему.

– Если бы вы снизошли до того, чтобы вернуться домой, не рискуя жизнью, вы бы уже знали это.

Дядя Барнабас подошел к столу, на котором снова был беспорядок, несмотря на то, что несколько дней назад здесь все было тщательно убрано. Он отыскал небольшую коробку из-под сигар и открыл ее. В коробочке лежали три сморщенные сливы.

А, нет, не сливы.

– Пальцы мертвеца? – подскочил я, хватая коробку. – Их все-таки прислали?

Я уже привык, что со мной вечно все наперекосяк, поэтому и не ожидал, что посылку доставят хотя бы в течение месяца, не говоря уже о том, чтобы увидеть ее к своему тринадцатому дню рождения.

Нелл так и сидела на диване, уставившись в потолок.

– Да, похоже, что судьба на твоей стороне. – Дядя Барнабас выхватил коробочку у меня из рук и положил обратно на стол. – В ближайшие дни мы приступим к последним приготовлениями.

Мне тоже не понравилось, как это звучит.

– Завтра вечером у меня репетиция, а в среду спектакль. Я не могу пропустить его, все ужасно расстроятся, – сказала Нелл.

– Не хочу слышать ни слова о твоем дурацком спектакле, Корнелия, – набросился на нее дядя Барнабас, тыча пальцем ей чуть ли не в лицо. – И дом пока будет закрыт для туристов. С этого момента, вы оба, ни шагу за порог!

Через несколько часов я понял, что чего-то, точнее, кого-то не хватает.

– А где Жаба? – спросил я. – Его не видно с… С появления прошлого адского пса!

Нелл села. Все это время она лежала на кровати, зарывшись лицом в подушку. Ее темные кудри торчали вокруг лица. Она поискала Жабу, но не нашла.

– Хм, – сказала она. – Иногда он уходит проведать Мисси или поохотиться. Не думаю, что стоит волноваться.

Я собирался сказать об этом Нелл, но ее лицо было серым от усталости, и я промолчал.

К вечеру снег растаял, и пошел дождь, который не прекращался до утра вторника. Как будто весь мир пыталась выплакать глаза от горя. Такое можно нарисовать только акварелью. Очертания улиц, и вообще все вокруг состояло из мокрых темных разводов.

Было слышно, как за дверью в ванную хлещет вода. Из дверных щелей вырывался теплый влажный воздух.

– Проспер, – прошептала Нелл, – думаю, тебе нужно уйти.

– Уйти? – я приподнялся, чтобы лучше видеть ее через спинку дивана. – В смысле?

– Сбежать, – сказала она, не отрывая взгляда от голых деревьев за окном. – Вернуться к своей семье.

– К тем, кто меня чуть не убил? – спросил я. – Не забывай, ты ведь тоже моя семья.

Воду в душе внезапно выключили. Мы с Нелл замолчали, наступила тишина, я даже слышал, как дядя Барнабас одевается и бреется. Он вышел на чердак в запотевших очках. Под мышкой у него была большая и очень знакомая книга в кожаном переплете.

Гримуар мамы Нелл.

Он забрал его тогда у Мисси, и с тех пор ни на секунду не расставался с ним. Он постоянно смотрел на него, держал в руках, читал то, что мог – некоторые страницы исчезали, они были заколдованы, чтобы сохранить личную информацию. Несколько раз мне казалось, что Нелл вот-вот решится и выкрадет книгу. Но она всегда останавливалась и оставляла все, как есть.

– Корнелия, – сказал дядя Барнабас, – мне нужно поговорить с тобой. Наедине.

Они вышли в коридор. Я вскочил, понимая, что это мой шанс подышать свежим воздухом, насладиться глотком свободы.

– Пойду поищу Жабу. Может, он… М-м… прячется во дворе.

– Не думаю, что это хорошая идея… – начал дядя Барнабас.

– Не дальше двора, – заверил я. – Вы будете видеть меня из окна.

– Тогда, прежде чем выходить, надень железные браслеты.

Я едва не отпрянул в ужасе, хотя не мог бы точно сказать, мое это чувство или Аластора. Мисси дала дяде Барнабасу четыре старых ржавых браслета. Она уверяла, что эффект от них будет таким же, как и от зачарованного клинка. Они были достаточно тонкими и потому легкими и сравнительно незаметными. Но когда я защелкивал их на щиколотках и запястьях, я чувствовал себя настоящим арестантом.

Я оставил Нелл и дядю Барнабаса на чердаке с этим их важным разговором и серьезными лицами. Я волновался и чувствовал себя слегка виноватым, что оставил Нелл одну. Я не думал, что дядя Барнабас поднимет на нее руку, но мне казалось, что прошлым вечером он не высказал и половины того, что хотел. Ведь одно дело читать нотации племяннику, и совсем другое – наказывать собственную дочь.

Едва я шагнул с крыльца, как ноги увязли в грязи. Взглянув на чердачное окно, я увидел лишь занавески.

– Это называется «доверие». Попробуй как-нибудь, тебе понравится, – пробормотал я, сложил рупором руки и закричал: – Жаба! Жа-аба! Ты где?

Снег с дождем превратили и без того ужасный двор в болото, которое явно нацелилось засосать меня в трясину. Я бродил по камням, по подсохшим островкам травы, вглядывался в ветви клена. Но Жабы нигде не было, и мне казалось, что, будто ключ, поворачивающийся в замке, тоска все сильнее скручивает мне душу.

Оставалось надеяться, что Жаба там, где тепло и безопасно – например, спит на коленях Мисси у камина, в котором потрескивают дрова.

Я услышал шорох и обернулся к мусорным бакам, которые дядя Барнабас забыл подвинуть к обочине.

– Жаба? – И тут мне в голову пришла другая мысль. – Или это ты, Найтлок?

Прошлым вечером мы покормили хоба и снова заперли его в подвале. Интересно, что Нелл будет с ним делать, когда я вернусь в Редхуд, а Аластор уйдет.

Не обращая на него внимания, я пошел к бакам и стал поднимать черные пакеты с мусором, чтобы посмотреть, не застрял ли там Жаба. Ну и, конечно, это же я! Один из пакетов порвался, и мусор рассыпался.

Я подставил лицо холодному дождю и попытался не зарычать от бессилия. Все, что мне оставалось – распихать обрывки бумаги и пустые упаковки по другим пакетам, не таким полным, как этот. Я уже почти закончил, но тут наткнулся на какой-то мятый конверт.

Письмо было адресовано дяде Барнабасу. Отправителем был некий Джон Смит из Сиднея, Австралия.

Наверное, это письмо пришло вместе с пальцами, которые приехали… Нет, бессмыслица какая-то! Если верить почтовому штампу, посылка пришла первого сентября, а не вчера. Может, она затерялась где-то по дороге в Массачусетс? Или это вообще была другая посылка?

Ведь если у Нелл и дяди Барнабаса были все ингредиенты для изгнания Аластора, зачем они притворялись, что нужно ждать?

«А я тебя предупреждал, – заметил Аластор. И он даже не злорадствовал. Волна страха прокатилась в моей душе, сердце сжало ледяной рукой. – У нас еще есть время. Мы можем сбежать!»

Несколько часов спустя Аластор все еще не спал. Он открыл глаза мальчика, чтобы посмотреть в окно на полную луну. Мальчик не завел на ночь будильника со звоном колоколов. Да это и не было нужно. Браслеты не позволяли Аластору управлять его руками и ногами.

Слабое сердце этого мальчика было похоже на колючий клубок вины, бессилия и желаний. Аластор не любил вкус вины: он был слишком сладок, как перезревший фрукт. Вина – признак добродетели, как бы глубоко она не таилась. Именно чувство вины подразумевало, что человек все еще может отличить добро от зла.

Душегуб тяжело вздохнул ртом мальчика. Приходилось признать, что стандартные методы предложения контракта не сработали, и вряд ли сработают. Сердце мальчика, судя по всему, относилось к редкому виду: оно не поддавалось жадности и зависти. В отличие от Онора, Проспер видел, что удача, которую приносит Аластор, причиняет вред другим людям. Но чем-то он все-таки был похож на Онора: его главной слабостью, основным желанием, было всего лишь защитить свою семью и обеспечить ей процветание.

У Аластора остался последний шанс склонить мальчишку к контракту, последняя отчаянная попытка вырваться из его тела, пока ведьма не выгонит его силой и не уничтожит. Придется использовать эту зацепку. Придется пойти на крайние меры.

– Слуга, – прошептал он.

В изножье дивана засветились глаза хоба.

– Подойди ближе, я расскажу тебе, как добраться до Редхуда.