Бой на причале Челси

В ОТЛИЧИЕ ОТ НОРМАЛЬНЫХ ТЦ, ГДЕ В КАЖДОМ ЕСТЬ всего несколько фойе и вестибюлей, в грузовом ТЦ можно разместить несколько десятков порталов. Мы смотрели на залитый дождем огромный участок отгрузки, и нам казалось, что мы никогда не отыщем Таравала и Сильвию среди орущих сирен, мигающих желтых огней и постоянно движущихся кранов.

Это приводило в уныние. Я не думал, что нам придется покрывать такое обширное пространство, чтобы отыскать нашу жену. Но скоро мы поняли: Таравал хочет, чтобы его нашли. Он стоял у кабины крановщика в нескольких сотнях ярдов от нас. На нем была каска, грязный и рваный белый халат развевался и хлопал на ветру, а сам Таравал махал нам рукой.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы понять: под магнитом крана подвешен вниз головой человек, как червяк на крючке. Приманка. Наживка, которая выглядит точно как… О господи!

– Сильвия.

Не знаю, кто это сказал: я или Джоэль².

Мое тело включилось в действие раньше, чем мозг. Ноги уже начали движение, когда я понял, что бегу по мокрой мостовой. Прочь от отряда. Потребовалось целых две минуты, чтобы я нарушил приказ Моти, наплевать на любой риск и любые последствия. Я слышал позади крик Моти. И понял, вот главная причина, почему я бегу. Не хотел, чтобы логика и разум удержали меня от того, чего требовал инстинкт: спасти ее.

Я не сразу сообразил, что Джоэля² со мной нет. Не умея читать его мысли, я мог только гадать, почему он не бежит рядом. Я знал, что гнев сделал его храбрее меня. Думаю, на каком-то уровне он верил: как только Сильвия увидит нас, стоящих бок о бок, она сразу поймет, кто ее настоящий муж. И еще знал, что для него понять это будет хуже любой пытки геенномитов.

– Черт, – сказал Моти. – Я же сказал: ни на что не отвлекаться.

До нее было меньше минуты бега. Два коричневых контейнера, ближайшие к Сильвии, стояли на транспортере, ведущем в склад в дальнем конце причала. Сбоку у них были лесенки, по одной я поднялся, стараясь не поскользнуться на мокрых от дождя ступеньках. Дотянуться оттуда до Сильвии я не мог, но по крайней мере она меня увидит. Дальше мой план-экспромт не простирался. Надо, чтобы она меня увидела.

Как только я оказался на верху контейнера, она действительно меня увидела. Ее перевернутое лицо висело в двух метрах надо мной. Я впервые увидел ее вживую после утра 3 июля. Ручеек свежей крови тек от ее губ к корням волос. Влажные волосы прилипли к коже мелкими завитками.

Я увидел в ее взгляде, кроме страха, какую-то неуверенность. Это выражение я знал из наших прежних обсуждений разных, гораздо менее драматичных, чем нынешняя ситуация, проблем вроде того, где мы остановимся на нашу десятую годовщину. Я едва не рассмеялся, понимая, что сейчас она гадает, на кого из своих мужей смотрит: на того, которого загрузила, или на того, которого спас от уничтожения Левант.

Она зажмурилась, а потом открыла глаза, которые потом распахнулись шире прежнего, как будто что-то вспомнила. И попробовала говорить сквозь повязку на рту.

– Экммфи гррг! – закричала она.

– Что? – спросил я, думая, что ее слова относит ветер.

Она заработала челюстью и чуть сдвинула липкую ленту.

– Экофагическая камера! – повторила она. – Таравал расширил ее – он собирается зачистить Нью-Йорк! Как только он окажется в «Сотах», нано сожрут весь Нью-Йорк. – Теперь она кричала. – Уходи отсюда!

Я мялся, не зная, что делать. За моей спиной Моти, Заки и левантийские оперативники приближались к крану Таравала. За ними я увидел Джоэля²; он шел, а не бежал. Все еще колеблется. Он встретился со мной глазами. Я развел руки, показывая расширяющийся шар, и…

Я слышал, что некоторые близнецы утверждают, будто между ними существует особая психическая связь. Такая якобы духовная связь не обязательно загадочна: любые два человека, хорошо знающие друг друга и обладающие большим общим опытом, – братья, сестры, супруги и даже близкие друзья – могут заканчивать друг за друга фразы и даже хорошо представляют себе, что думает другой, но это не телепатия. Идее телепатической связи близнецов около шестисот лет. Например, в написанном в 1844 году романе Александра Дюма «Корсиканские братья» рассказывается история сиамских близнецов, которых разделили сразу после рождения, но которые, уже став взрослыми, продолжали делить не только мысли, но и физические ощущения. Один из близнецов говорит: «Как бы далеки мы ни были друг от друга, у нас по-прежнему одно общее тело, поэтому любые впечатления, физические и духовные, одного сказываются на другом».

Поэтому – несмотря на физическое расстояние между нами, несмотря на то что мы знали друг друга меньше дня, – я знал, что Джоэль² тоже знает: Таравал хочет, чтобы мы оказались в границах зоны действия его экофагической камеры. Я подозревал, что он не возьмет нас с собой: только у него был билет к конечной цели. Остальные просто отбудут, но никуда не прибудут, зачищенные телепортационными нано. Невозможно было определить, насколько он расширил камеру и есть ли у нее вообще границы. Может, он вознамерился уничтожить как можно большую часть этого мира, прежде чем сам отправится на зеленые пастбища, которые в его воображении существуют на той стороне.

Я повернулся к своей жене.

– Я люблю тебя. Я никуда не уйду.

– Не поручусь за истинность вашего первого утверждения, но могу заверить, что второе ваше утверждение – жалкая ложь, мистер Байрам. – В окне кабины крана над нами показалось лицо Таравала. – Где ваш двойник? – крикнул он вниз, и на его губах появилась улыбка Чеширского кота.

– Ты должен знать, кретин! – крикнул я. – Ты убил его в Коста-Рике!

Я знал, что эти слова нанесут Сильвии сильнейший удар, но мне нужна была ее реакция, чтобы Таравал заглотил наживку. Элемент неожиданности – единственное, чем я мог помочь Джоэлю².

– Убил? – усмехнулся Таравал. – Таким легким ударом по голове? Я думал, вы, Байрамы, крепче. – Повернувшись к Сильвии, он сказал: – Не волнуйся, моя дорогая. Когда мы прибудем в место назначения, ты всегда сможешь сделать себе еще одного.

– Она никуда не пойдет! – крикнул я.

Таравал покачал головой.

– Позвольте не согласиться, молодой человек. Мы с вами, мистер Байрам, на разных концах экзистенциального спектра. Подобно прочему вашему контингенту и большей части всего человечества, вы безнадежно глупы. Вы человек, неразрывно привязанный к своей жене, к своей работе, к своим вещам. Но для меня ярлычок «Уильям Таравал» на этом мешке плоти ничего не значит. Это всего лишь временное вместилище. Его идентичность не имеет значения, его свойства заменяемы. Меня можно изменить, даже стереть в леднике, но ничто не отменит моих действий.

Теперь я грокнул свою роль в игре. Моей задачей было занимать Таравала, отвлекать его от его задачи. Почему-то ему было необходимо, чтобы кто-нибудь оценил его гениальность. Может, он считал, что, если я пойму его планы, остальные смогут это сделать через меня.

– Послушайте, – сказал я, на самом деле уповая на его недоверчивость. – Что такого вы можете сделать, что не смог бы отменить кто-нибудь другой?

Губы у Таравала задрожали; я видел, что мое предположение вывело его из себя. Прямое попадание.

– Очень хорошо, мистер Байрам. Позвольте объяснить.