Побережья они достигли, когда снаружи было темно. Близость моря почувствовали заранее: по соленому запаху, наполнившему пещеру, затем по встречным волнам и, наконец, по шуму прибоя.

Как бы Маэва ни утверждала, что у нее глаза повсюду, они явно не следили за укромной бухточкой на западном побережье Вендалина, куда подземная река вынесла лодку. Лодка пристала к песчаному берегу и, едва путешественники выбрались из нее, тут же развернулась и поплыла обратно в пещеру. Элиде стало немного совестно: они ведь даже не успели поблагодарить змееподобных существ, которые без отдыха тянули лодку все эти дни.

Аэлина следила за лодкой, пока та не исчезла в темноте пещеры. На безупречно чистый песок под ногами она старалась не смотреть. Мужчины спорили, в какую сторону теперь надо идти.

Пошли на север и через несколько часов оказались в пределах Вендалина. Маленький народец точно исполнил пожелание Аэлины: их высадили на побережье, на приемлемом расстоянии от ближайшей гавани.

Было время прилива. Золото, взятое из пещеры, невзирая на шипение золотушников, позволило Ровану и Лоркану без труда найти корабль. После отплытия вендалинской армады к берегам Террасена прежние правила пересечения границы отменили. Исчезли пересадки с корабля на корабль и меры предосторожности. Все это казалось излишним, когда Эрилеей стал править не адарланский тиран, а валгский король, обладавший внушительной наземной и воздушной армиями.

Легче стало и с отправкой посланий. Конечно, одним богам было известно, когда письмо Аэлины доберется до Эдиона и Лисандры. Казалось, боги живо заинтересовались событиями на Эрилее, стараясь дергать за ниточки всех участников кровавой пьесы. А интерес к Аэлине боги, скорее всего, потеряли. Если Дорин разыщет последний Ключ и займет ее место, зачем им недавняя пленница Маэвы?

Эти мысли Аэлина старательно гнала, едва только они навещали ее голову.

Корабль был лишь немногим лучше плавучего корыта. Все более или менее приличные суда забрали для военных нужд. Отсутствие красоты и удобств восполнялось прочностью. Капитан не преувеличивал, уверяя, что его корабль вполне выдержит несколько недель пути между Вендалином и Эрилеей. Получив столь щедрую плату, капитан уступил Аэлине и Ровану свою каюту. Возможно, он знал или догадывался, каких пассажиров взял на борт, но молчал.

Это Аэлину не волновало. Из гавани вышли незамедлительно, пока не кончился полуночный прилив. Магия Рована быстро помчала корабль по залитому лунным светом морю.

Подальше от Маэвы и армии у стен Доранеллы. Подальше от странного зрелища, увиденного Аэлиной в тронном зале, когда темная кровь фэйской королевы мигом обернулась красной.

Аэлина не рассказала об этом никому. Даже Ровану. Еще неизвестно, было это настоящим превращением или игрой света. А может, мгновенное изменение цвета крови она видела в каком-то из своих снов и кусок сна смешался с настоящим воспоминанием о гибели Коннала.

С этим она тоже разберется не сейчас. Аэлина стояла в носовой части палубы. Ее спутники давно спустились в трюм и улеглись. Не спал только Рован. Обернувшись ястребом, он устроился на главной мачте и всматривался в горизонт, нет ли погони.

Они перехитрили Маэву. Пока. Во всяком случае, сегодня фэйская королева не знала, где их искать. Рано или поздно до нее дойдут вести о странной компании, что появилась в захудалой гавани и щедро заплатила за посредственный корабль, чтобы плыть в самое пекло войны. Тогда же Маэва узнает и о посланиях, отправленных Аэлиной.

У них был главный козырь: Маэва ничего не знала о местонахождении Ключей. Конечно, это не остановит фэйскую королеву, и она поплывет к берегам Эрилеи искать Ключи, искать беглецов, чтобы помочь уничтожить Террасена.

Магическая сила внутри Аэлины снова зашевелилась. Гром загремел в ее крови. Аэлина сжала зубы, стараясь не откликаться.

Все зависело от того, сумеют ли они достичь Эрилеи раньше Маэвы и ее армии. Прежде, чем Эраван обратит бóльшую часть мира в прах и пепел.

Аэлина подставила лицо морскому ветру. Пусть пропитает кожу и волосы, смоет память о долгом плавании во мраке пещер. Мрак дней, проведенных ею в плену, вряд ли удастся смыть, к какой бы стихии она ни обратилась. И пусть ветер притушит ее огонь до состояния тлеющих углей.

Недели только что начавшегося плавания представлялись ей бесконечными. Магия Рована ускоряла ход корабля, но не могла за считаные дни перенести их на другой континент.

Ничего. Она с пользой проведет каждый день, упражняясь с мечом и кинжалом, пока руки не покроются волдырями и не появятся новые мозоли. Пока ее отощавшее тело вновь не обретет мускулы.

Она все восстановит. И тело, и себя.

Возможно, в последний раз, ненадолго. Но она это сделает, хотя бы ради Террасена.

Рован вспорхнул с мачты, вернул себе фэйский облик и встал рядом.

– Тебе надо отдохнуть, – сказал он, продолжая следить за черным ночным морем.

– Я не устала, – встрепенулась Аэлина. Она сказала почти правду. – Хочешь, поупражняемся?

– Упражнения подождут до завтра, – нахмурился Рован.

– Считай, что завтра уже наступило.

Властный напор Рована наткнулся на ее собственный.

– Аэлина, несколько часов роли не играют.

– Дорог каждый день. Каждый час.

В войне против Эравана время подыгрывало валгскому королю, но никак не им.

Рован плотно сжал губы.

– Ты права, – признался он. – Но упражнения чуть обождут. Есть… есть то, что нам нужно обговорить.

Остальные слова она прочла в его ярких, как у зверя, глазах: «О нас с тобой».

Аэлина согласилась, ощутив противную сухость во рту. Верный признак того, что разговор не будет легким.

Они молча прошли в просторную капитанскую каюту, единственным украшением которой было несколько окон, выходящих в сторону кормы. За окнами чернело все то же море. Отнюдь не покои королевы. И даже не ее комната в особняке Аробинна, где она шиковала на свои ассасинские заработки.

Спасибо, что хотя бы койка, приделанная к стене, выглядела достаточно чистой, равно как и постельное белье. Аэлина не легла, а прошла к письменному столу, прикрученному к полу. Рован закрыл дверь.

В неярком свете масляного фонаря они смотрели друг на друга.

Она выдержала Маэву и Кэрна. Еще раньше выдержала каторгу в Эндовьере, множество других ужасов и потерь. Ровану захотелось поговорить? Прекрасно. Она готова к этому разговору, который станет первым шагом в ее возрождении.

Рован, конечно же, слышал, как бешено колотится ее сердце.

– Элида и Лоркан рассказали тебе… обо всем, что слышали тогда на берегу.

Рован слегка кивнул. В глазах появилась настороженность.

– Передали тебе все слова Маэвы.

Еще один кивок.

Аэлина внутренне собралась.

– Она подтвердила, что я… мы с тобою – истинная пара.

Настороженность сменилась пониманием и чувством, похожим на облегчение.

– Да.

– Она еще до моего рождения знала: я – твоя истинная пара. А ты – моя.

Аэлине требовалось произнести эти слова вслух.

Рован шагнул к ней, но вплотную не подошел, остановившись в нескольких шагах.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он, ощутив новый всплеск тревоги.

– А ты знал?.. – Аэлина почесала щеки, затем лоб. – Ты знал, как она поступила с тобой и с… – Ей было не заставить себя произнести имя Лирии. – Тоже из-за нас.

– Знал.

– И?..

– Что ты хочешь от меня услышать?

Аэлина оттолкнулась от стола.

– Твои ощущения от всего этого. Не хотел ли ты…

– Чего?

– Чтобы это было не так.

Рован удивленно сдвинул брови:

– Почему я должен этого хотеть?

Аэлина покачала головой, не находя слов для ответа. Она даже обернулась к окнам. Свет выглянувшей луны снова растекался по поверхности моря.

Аэлине думалось, что Рован сейчас подбежит к ней, но он не сдвинулся с места и лишь произнес с хрипотцой в голосе:

– Аэлина… Аэлина.

Сколько душевной боли он вложил в произнесенное имя!

– Хочешь знать, чего я хочу? – спросил Рован, показывая ей свои ладони. На одной темнели узоры татуировки. Вторая оставалась чистой. – Я жалею, что ты не рассказала мне о своих ощущениях сразу. В тот же день, когда почувствовала, что я – твоя истинная пара.

Слюны во рту не было, отчего глотательное движение вызвало боль.

– Я не хотела тебя ранить.

– Как может ранить подтверждение правды, которую я уже ощущал в сердце? Правды, на которую надеялся?

– Я тогда многого не понимала. Прежде всего – как такое возможно? Я даже думала… может, у некоторых фэйских мужчин в жизни бывает две истинных пары? И даже тогда я не хотела добавлять тебе страданий. Мне казалось, ты до сих пор скорбел по Лирии.

Глаза Рована потеплели.

– Хочешь знать, тяжело ли мне от сознания, что Маэва попросту втянула Лирию в свою игру и это стоило жизни как Лирии, так и ребенку, который мог бы у нас родиться? Да, тяжело. Я жалею, что все так получилось.

Тогда-то у него и появилась татуировка на ладони. Напоминание до конца дней.

– Но все это было задолго до твоего рождения, и ты совершенно ни в чем не виновата. Груз тягостных воспоминаний останется со мной навсегда. И сознание, что я целиком сыграл по замыслу Маэвы: оставил беременную Лирию ради войны и славы.

– Наверное, это было лишь частью замысла Маэвы. Она ведь хотела потом снова заманить тебя в ловушку и привести прямо ко мне.

– Ты же сама говорила: она потчевала тебя иллюзиями. Меня это не удивляет.

Аэлина провела ладонью по шершавой поверхности старого стола.

– Одну из своих иллюзий она показывала мне на разные лады. – Слова выговаривались с трудом, однако Аэлина заставила себя их произнести, глядя Ровану в глаза. – Одно видение Маэва сотворила настолько реальным, что я даже ощущала запах ветра, дующего с Оленьих гор.

– Что она тебе показала? – шепотом спросил Рован.

Прежде чем ответить, Аэлина вновь сглотнула сухим горлом.

– Другой вариант развития событий. Как будто и не существовало никакого Эравана, как будто Элиана не сражалась с ним и не отправила в заточение. В той жизни у тебя не было встречи с Лирией и последующих страданий. Маэва показала мне Террасен, каким он мог бы быть сегодня. Мой отец – король. У меня счастливое, безоблачное детство. А когда… – губы Аэлины дрогнули, – когда мне исполнилось двадцать, ты приехал в Террасен в составе фэйского посольства, отправленного с целью залатать пропасть, возникшую между моей матерью и Маэвой. И стоило нам с тобой увидеть друг друга в тронном зале отца, мы сразу поняли, что являемся истинной парой. – Аэлина не пыталась смахнуть обжигающие слезы. – Мне хотелось поверить в правдивость того мира. Будто до сих пор мне снились кошмарные сны, а теперь я проснулась. Представляешь, какой удивительный мир, где мы с тобой никогда не знали страданий и потерь, где нам было достаточно одного взгляда, чтобы понять: мы – истинная пара друг для друга? Маэва обещала создать нам такой мир, если… если я отдам ей Ключи Вэрда.

Аэлина вытерла щеку, не дав слезинке упасть вниз.

– Маэва показывала мне и картины совсем другой реальности. В них я видела тебя мертвым. Убитым Эраваном. Там передача Маэве Ключей становилась единственным способом отомстить за тебя. От всех этих картин я… я вдруг почувствовала, что стала для нее бесполезной. Тогда Маэва сообщила мне, что ты исчез. Ей не удавалось заставить меня говорить. Страшные картины на меня не действовали. Но в тех, где мы с тобой встречались, где жизнь выглядела безоблачной и счастливой… я была почти готова поддаться.

Рован шумно втянул в себя воздух:

– Что тебя остановило?

Аэлина вытерла еще несколько слезинок.

– Я полюбила настоящего тебя, а не красивый образ. Мужчину, которому, как и мне, знакома боль и который вместе со мной шел из тьмы к свету. Маэва этого не понимала. Даже если бы она и соткала тот совершенный мир, там со мной был бы не ты. Когда я это поняла, ее иллюзии потеряли силу. Я решила, что ни под какими пытками не скажу Маэве, где Ключи.

Рован протянул Аэлине руку. Приглашение продолжить настоящую жизнь. Аэлина положила поверх свою. Мозолистые пальцы Рована слегка царапали ей кожу.

– Я хотел, чтобы с самого начала моей истинной парой была ты, – прошептал он и закрыл глаза. – Месяц за месяцем, даже на Вендалине, я постоянно спрашивал себя: почему ты не являешься моей истинной парой? Эти вопросы разрывали меня изнутри. Порою мне казалось, что я предаю память Лирии, но я продолжал вопрошать. – Он открыл глаза. Пылающий зеленый огонь затмил свет фонаря. – Я постоянно хотел, чтобы моей истинной парой была ты.

Аэлина опустила глаза, но пальцы Рована приподняли ей подбородок.

– Огненное сердце, я знаю, как сильно ты устала. Ноша на твоих плечах чрезмерна. – Рован поднес их соединенные руки к сердцу. – Но все грядущие жизненные невзгоды мы встретим вместе. И Эравана, и Замок, и все. Любым испытаниям мы будем противостоять вместе. А когда они закончатся, когда ты пройдешь Преображение, нас впереди будет ждать тысяча лет совместной жизни. Может, и того больше.

Аэлина всхлипнула:

– Элиана говорила, что создание Замка потребует…

– И это мы встретим вместе, – вновь пообещал Рован. – Если же тебе и впрямь придется заплатить собственной жизнью, мы заплатим вместе, как одна душа в двух телах.

Аэлине казалось, что ее сердце вот-вот разорвется от напряжения.

– Террасену нужен король.

– Я не собираюсь править Террасеном без тебя. Эдион вполне справится с королевскими обязанностями.

Судя по лицу Рована, он говорил чистую правду.

Свободной рукой он отвел волосы с лица Аэлины. Другая рука все так же прижимала ее руку к сердцу, бьющемуся ровно и уверенно.

– Даже если бы мне предложили выбирать безоблачно счастливую жизнь, сплетенную из иллюзий, я бы все равно выбрал только тебя.

Правдивость его слов превращалась во что-то осязаемое, еще крепче соединяющее их души. Аэлина наклонилась к нему. Рован оставался неподвижен.

– Ты что же, так и не поцелуешь меня? – нахмурилась Аэлина.

– Я думал, что вначале стоит спросить твоего позволения.

– Прежде ты великолепно обходился без позволений.

– Я хотел тебя поцеловать еще в пещере. Но решил подождать, пока ты не окажешься готова.

После иллюзий Маэвы и издевательств Кэрна. После двух месяцев плена и отсутствия всякого выбора.

В чем-то он был прав. Но Аэлина все равно улыбнулась, сказав:

– Счастлива сообщить, принц, что я снова готова к поцелуям.

– Хвала богам, – пробормотал Рован, мрачно усмехнувшись.

Потом осторожно прикоснулся губами к губам Аэлины. Поцелуй был нежным, легким. Пусть сама решает, как поступить дальше. И Аэлина решила.

Обвив руками шею Рована, она прижалась к нему всем телом и подалась вперед. Его руки заскользили по ее спине, но его поцелуи по-прежнему оставались нежными и легкими как перышко. Сладостными. Рован осторожно познавал ее снова. Пожелай Аэлина, он бы целовал ее так всю ночь.

Истинная пара. Он был ее истинной парой. Аэлина наконец-то смогла назвать его так. Позволить ему быть ее истинной парой.

Эта мысль что-то высвободила у нее внутри. Аэлина закусила его нижнюю губу, царапнув клыком.

Ее жест что-то высвободил и внутри Рована.

Зарычав, Рован подхватил Аэлину на руки и, не прерывая поцелуя, перенес и осторожно опустил на койку. Вниз полетели их сапоги, камзолы, рубашки и штаны. Кожу Аэлины обожгло жаром, струящимся от Рована.

Ей не хватало быстроты, чтобы коснуться его везде, прочувствовать его тело, прижимающееся к ней. Губы Рована путешествовали по ее шее, облизывая место, где когда-то он поставил знаки принадлежности. Он опустился ниже, воздав должное ее отощавшей груди. В ответ на каждое облизывание, каждое прикосновение к соскам Аэлина выгибала спину. Потом Рован опустился на колени, оказавшись у нее между ног. Осторожно разведя ей бедра, он принялся вкушать из ее лона. Снова и снова, пока Аэлина не начала извиваться под ним.

Нечто первозданное, пробудившееся в Аэлине, замерло, когда Рован выпрямился и их глаза встретились.

– Ты – моя истинная пара, – гортанно произнес он.

Аэлина еще шире раздвинула бедра, приглашая Рована в себя, но он не торопился. Ее захлестывало желание. Рован ждал, пока она произнесет слова, которые он жаждал услышать.

Аэлина запрокинула голову, подставляя Ровану шею.

– Ты – моя истинная пара, – скороговоркой прошептала она. – А я – твоя.

Рован одним мощным толчком вошел в нее. Его зубы прокусили кожу на шее.

Аэлина вскрикнула, знаменуя появляющиеся отметины. Ее оргазм был совсем близко. Рован продолжал свои толчки, не разжимая зубов. На каждый толчок она отзывалась стоном, становясь все ненасытнее. Как и прежде, собственная ненасытность ее удивляла. Ногти Аэлины впились в мускулистую спину Рована, опускаясь все ниже. Его толчки она ощущала всем телом.

Едва Рован оторвался от ее шеи, Аэлина потянулась к нему с неистовым поцелуем. У него на языке еще оставался медный привкус ее крови. Это сделало Рована совсем диким. Он приподнял бедра Аэлины, чтобы входить в нее еще глубже. Толчки сделались еще сильнее. Пусть мир вокруг них пылал и рушился, эти мгновения принадлежали только им.

– Вместе, Аэлина, – пообещал он.

Дальнейшие слова она услышала каждым уголком, где соединялись их тела. Вместе они будут противостоять всем угрозам и искать выход.

Ее оргазм достиг высшей точки. Аэлине показалось, что вся каюта наполнилась сверкающим светом. А потом она вонзила зубы в шею Рована, оставив свою отметину.

Рот Аэлины наполнился его сильной кровью с привкусом ветра, проникнув оттуда в ее душу. В это мгновение Рован взревел, достигнув своего оргазма.

Потом они долго лежали, крепко обнявшись.

«Мы вместе найдем выход, – говорило их слившееся дыхание, которому вторил шум моря. – Вместе».