Глава 40
Манона и отряд Тринадцати похоронили всех солдат, убитых Железнозубыми. У ведьм саднили и кровоточили пальцы, ломило спину, но они довели дело до конца. Когда последний комок неподатливой земли прикрыл могилу, когда они разровняли место погребения и отошли, Манона заметила Бронвену. Та стояла на краю поляны. Остальные крошанки пошли заниматься устройством лагеря.
Усталые соратницы шли мимо Маноны. Васта ей сообщила, что какая-то крошанка позвала Гислану к своему очагу, поскольку тоже интересовалась знаниями смертных людей. Только Астерина встала поодаль, готовая, как всегда, прикрыть Манону.
– В чем дело? – спросила у Бронвены Манона.
Наверное, нужно было бы вести себя учтивее, дипломатичнее, но у Маноны не получалось. Не могла она себя заставить любезничать с крошанками.
У Бронвены дрогнуло горло, будто она поперхнулась собственными словами.
– Ты и весь твой шабаш действовали на редкость достойно.
– А ты сомневалась? Не ждала такого от Белой Демонессы?
– Не думала, что Железнозубые способны хоронить смертных людей.
Бронвена не знала и половины. Рассказывать ей все Манона не собиралась, ограничившись самыми необходимыми сведениями.
– Моя бабушка сообщила, что я более не являюсь Железнозубой ведьмой. Поэтому их привычки и обычаи меня уже не волнуют.
Манона отправилась догонять соратниц. Бронвена пошла рядом.
– Это единственное, что я и мои ведьмы могли сделать, – добавила Манона.
– Ты права, – согласилась Бронвена.
– А у твоих ведьм хорошая выучка, – сказала Манона, скользнув взглядом по крошанке.
– За это надо благодарить Железнозубых. Они уже давно показали, чем чревата плохая выучка.
И вновь Манона ощутила нечто похожее на стыд. Удастся ли ей когда-нибудь ослабить это ощущение или сжиться с ним?
– Было такое, – только и ответила Манона.
Бронвена молча отошла.
Разыскивая очаг Гленнис, Манона ловила на себе взгляды крошанок. Одни склоняли голову, другие ограничивались угрюмыми кивками.
Манона убедилась, что ее ведьмы приводят руки в порядок. Хотела заняться тем же, но не могла. По опыту знала: стоит присесть – и на тебя навалится вся тяжесть недавних событий.
Она бродила, ловя обрывки разговоров у костров. Тема везде была одна: возвращаться домой или лететь на юг Эйлуэ. Но если они туда отправятся, чем там заниматься? Разговоры незаметно переросли в споры. Гленнис не вмешивалась, оставляя за каждым из семи правящих очагов право на собственное решение.
Ее догнала Астерина, протянула кусок вяленой крольчатины. Ведьмы отряда Тринадцати ели, крошанки продолжали тихо спорить. В голых ветвях шумел ветер. Его шум был заунывным, как погребальная песня, и таким же безысходным.
– А куда мы отправимся завтра? – спросила Астерина. – Полетим вместе с ними или на север?
Иными словами, стоит ли дальше пытаться завоевать расположение крошанок или бросить это бесплодное занятие и тихо расстаться?
Манона разглядывала свои кровоточащие, саднящие руки. Железные ногти покрывала плотная корка земли.
– Я принадлежу к двум породам ведьм, – сказала Манона, шевеля онемевшими пальцами. – Железнозубые были и остаются моими соплеменницами, что бы бабушка ни утверждала. Все три клана Железнозубых, а не только Черноклювые.
И груз наследия, груз собственных деяний ей нести до конца жизни.
Астерина молчала, внимательно слушая каждое слово. Манона знала, что все ее ведьмы прекратили есть и тоже слушали.
– Я хочу вернуть ведьм на родину. – Манона обращалась к соратницам и к ветру, дувшему в сторону Западного края. – Всех. Пока еще не поздно и пока ведьмы еще достойны родины.
– И что ты намерена сделать? – тихо, но настойчиво спросила Астерина.
Манона доела вяленую крольчатину и сделала несколько глотков воды из бурдюка.
Ответ состоял не в том, чтобы предпочесть одних другим, выбрать крошанок или Железнозубых. Ни сейчас, ни в прошлом ответ не мог касаться предпочтений.
– Если крошанки не соберут армию, я поищу другую. Уже подготовленную и обученную.
– Путь в Морат тебе закрыт, – прошептала Астерина. – Тебя туда и на тридцать лиг не подпустят. К тому же Железнозубые сейчас могут находиться далеко от Мората, и их держат так жестко, что им не до раздумий о союзе с тобой.
– А я и не собираюсь в Морат, – ответила Манона, засовывая озябшую руку в карман. – Я отправлюсь в Ферианскую впадину. Там осталась часть армии под командованием Петары Синекровной. Предложу им примкнуть к нам.
Астерина и остальные ведьмы отряда Тринадцати ошеломленно молчали. Ничего. Пусть подумают. Пусть переварят вместе с вяленой крольчатиной. Манона повернулась к лесу, поймала запах Дорина и пошла по нему.
Адарланского короля она нашла беседующим с духом Кальтэны Ромпир. Призрачная Кальтэна выглядела вполне здоровой и спокойной. Ни следа жутких мучений, перенесенных ею при жизни. Потрясенная Манона застыла на месте.
Потом она услышала о замыслах Дорина проникнуть в Морат. Морат, где оставался третий и последний Ключ Вэрда. Дорин это знал, но ей не сказал.
Кальтэна растворилась в ночном воздухе, а Дорин превратился в красивого горделивого ворона. Значит, он упражнялся не от скуки. У него была цель.
Манона оскалила зубы. Золотистые глаза сверкали как угли.
– Ну и когда же ты намеревался сообщить мне, что собрался в поход за третьим Ключом Вэрда?
Лицо Дорина было воплощением спокойствия и уверенности.
– Когда отправился бы.
– То есть когда ты вороном или драконом полетел бы прямо в гнездо Эравана?
На полянке стало жарко.
– Ну узнала бы ты пару недель назад, а не сейчас. Что это меняет?
Манона чувствовала: лицо у нее сейчас холодное и злое. Лицо Черноклювой ведьмы.
– Визит в Морат равносилен самоубийству. Эраван распознает тебя в любом обличье. Кончится тем, что ты вновь получишь каменный ошейник.
– У меня нет иного выбора.
– Мы же договаривались. – Манона шагнула к нему. – Мы решили, что поиск Ключей больше не является главной задачей.
– Я предпочитал не спорить с тобой. – В глазах Дорина пылало синее пламя. – Мои действия никак не помешают твоим. Собирай крошанок, летите в Террасен. Мой путь ведет в Морат. Я давно это знаю.
– Как ты мог смотреть на Кальтэну и не видеть того, что тебя ожидает?
Манона подняла руку и показала место, где на руке Кальтэны даже после смерти оставался шрам.
– Эраван тебя схватит. Тебе нельзя в Морат.
– Если я туда не отправлюсь, мы проиграем войну. Неужели тебя это не заботит?
– Заботит, – прошипела Манона. – Меня заботит и поражение в войне, и неспособность собрать крошанок. И еще меня заботит, что ты можешь не вернуться из Мората или вернуться… сам знаешь кем.
Дорин удивленно моргнул. Манона сплюнула на мшистую землю.
– Может, снова будешь мне рассказывать, что заботиться о других – не такое уж плохое занятие? А на деле вот чем вся эта забота оборачивается.
– Потому я ничего и не сказал.
Биение разгневанного сердца Маноны отдавалось во всем теле, но слова ее были холодны как лед.
– Желаешь отправиться в Морат? – спросила ведьма, подкрадываясь к Дорину; он не отступил ни на шаг. – Так докажи. Докажи, что готов.
– Мне незачем что-либо тебе доказывать, ведьмочка.
Манона зловеще ему улыбнулась:
– В таком случае докажи себе самому. Пройди испытание.
Этот смертный ее обманул. Соврал ей. А она-то думала, что между ними нет тайн. Манона не понимала, почему ей хочется крушить все вокруг себя.
– На рассвете мы улетаем в Ферианскую впадину. – Дорин насторожился, но Манона продолжила: – Летим с нами. Нам понадобится шпион, способный прошмыгнуть мимо караульных и разузнать, каковы нынче дела в подземелье. Гул в голове мешал Маноне слышать собственные слова. – Вот и посмотрим, короленок, насколько ты овладел ремеслом оборотня.
Манона заставила себя выдержать его взгляд. Произнесенные слова повисли в воздухе. Потом Дорин повернулся и пошел к лагерю.
– Прекрасно. Только найди себе шатер, где будешь ночевать.
