Глава 114
Она мертва. Аэлина была мертва. Ее безжизненное тело раскачивалось на воротах Оринфа. Прекрасные волосы были сострижены почти наголо.
Рован упал на колени перед воротами. Мимо, не замечая его, в город шли шеренги моратских солдат. Такого просто не могло быть, однако… Его лицо ощущало тепло солнца. В ноздри ударяло отвратительное зловоние смерти.
Рован до скрипа сжал зубы, приказав себе выбраться отсюда, из этого кошмара наяву.
Не помогло.
Его плеча коснулась маленькая нежная рука.
– Ты сам навлек это на себя, – произнес певучий женский голос.
Он сразу узнал ее голос. Такое не забывается.
Лирия.
Она стояла у него за спиной, глядя на тело Аэлины. Лирия была в темных доспехах армии Маэвы. Волосы, всегда обрамлявшие ее миловидное лицо, она заплела в тугую косу.
– И Аэлину погубил тоже ты, – почти с уверенностью произнесла женщина, которую Рован, по внушению Маэвы, когда-то считал своей истинной парой.
Но Лирия умерла очень давно. Аэлина должна была остаться в живых.
– Неужели ты предпочел бы ее мне? – спросила Лирия, буравя его своими светло-карими глазами. – В кого же ты превратился?
У Рована не было слов, чтобы объясниться и попросить у Лирии прощения.
Аэлина была мертва. Он не мог дышать. И не хотел.
– Во всем, что со мною случилось, виноват ты, – злобно усмехаясь, заявил Коннал.
Фенрис вновь очутился на веранде Маэвиного дворца в Доранелле. А он-то думал, что больше никогда не увидит этого проклятого места. Он стоял на коленях, борясь с подступающей к горлу желчью.
– Прости меня.
– Простить тебя? А что это изменит? Признайся, ты ведь без колебаний пожертвовал мною, только бы получить желаемое.
Фенрис покачал головой, которая вдруг стала волчьей. Он любил и гордился своим фэйским телом. Обличье белого волка ему тоже нравилось, но тогда он терял возможность говорить.
– Ты отбирал у меня все, чего мне хотелось, – продолжал его брат-близнец. – Всё без исключения. Ты хоть оплакивал мою гибель? Или у тебя даже слезинки не упало?
Фенрис испытывал жгучую потребность объяснить брату, что тот ошибается. Ему нужно было столько сказать Конналу. Но волчья пасть не умела произносить слова фэйского и человеческого языка. Он мог лишь рычать, выть или скулить.
– Из-за тебя я погиб, – прошептал Коннал. – И всю жизнь страдал тоже из-за тебя. Этого я никогда не забуду.
Ответные слова жгли Фенрису язык, но из пасти слышалось только глухое рычание.
Зрелище было жуткое, невыносимое. Рован, стоящий на коленях и выкрикивающий какие-то слова. Фенрис с задранной к небу мордой и потоком слез, льющихся из волчьих глаз. Лоркан, молчаливый, окаменевший, созерцающий неописуемый ужас.
– Теперь видишь, на что я способна? – спросила довольная собой Маэва. – Видишь, сколь беззащитны они против моей силы?
Рован закричал еще громче. У него вздулись жилы на шее. Он отчаянно сопротивлялся Маэве.
Аэлина не могла на это смотреть. Зрелище становилось все более невыносимым. Это не было иллюзией или наведенным сном. Рован и его соратники страдали по-настоящему.
Наконец-то Маэва явила свое жуткое и отвратительное валгское могущество. Им обладали и валгские принцессы. Прежде Аэлина побеждала темную магию силой своего огня. Но того огня у нее больше не было. Она могла лишь смотреть на страдания Рована и остальных, не способная им помочь.
– Тебе нечем торговаться со мною, – сказала Маэва. – Нечего предложить, кроме себя.
Что угодно, только не это. Ни в коем случае.
– Ты – ничтожество.
За спиной Элиды высились башни города, которого Лоркан никогда не видел, но который мог стать его новым домом. Холодный ветер трепал ее темные волосы. Таким же холодным был блеск ее глаз.
– Незаконнорожденное ничтожество, выросшее на улицах, – продолжала Элида. – Неужели ты думал, что я запятнаю себя близостью с тобой?
– Я думал, ты сможешь стать моей истинной парой, – хрипло ответил Лоркан.
– Истинной парой? – с издевкой переспросила Элида. – Да как такое вообще пришло тебе в голову после всего, что ты сделал?
Происходящее не могло быть настоящим. Оно и не было настоящим. Однако эта холодность на ее лице, отстраненность…
Сам виноват. Ничего иного он не заслуживал.
Маэва копалась в разуме и памяти трех фэйцев – некогда ее преданных слуг, а сейчас рабов ее темной силы.
– Жаль Гареля, – посмеиваясь, сказала она. – Но он хотя бы погиб достойно.
Гарель…
– А ты что, не знала? – удивленно цокнула языком Маэва. – Горный лев больше не зарычит. Пожертвовал жизнью, защищая своего детеныша.
Гарель погиб. Это не было ложью. Аэлина почувствовала дыру в сердце, пробитую словами Маэвы.
– Его ты спасти не могла, – продолжала Маэва. – А их еще можешь.
Теперь кричал Фенрис. Рован умолк, отрешенно глядя неведомо куда. Должно быть, то, что он видел, находилось за гранью криков и слез.
Боль. Невыразимая и невообразимая. Такая же, какую пришлось выдержать Аэлине. Возможно, еще хуже.
И тем не менее…
Златинец лежал рядом с Аэлиной. Маэва не успела ничего сделать. Даже повернуться не успела, как Аэлина схватила меч и швырнула в валгскую королеву.
Еще немного, и меч угодил бы в Маэву, но она сумела нагнуться. Златинец вонзился в снег, и тот мгновенно растаял. Лезвие меча по-прежнему пылало.
Аэлине этого только и было нужно.
Она метнула пламя меча в окружающий мир. Не в Маэву. Пламя ударило по плечам Рована, Фенриса и Лоркана. Удар был сильным и глубоким. Аэлина поставила на них огненное клеймо.
Аэлина была мертва. Она погибла, а он не сумел уберечь ее от гибели.
– Какой же ты жалкий, – сказала Лирия, продолжая смотреть на ворота и качающийся труп Аэлины. – Ты это заслужил. После того, как ты обошелся со мною, ты это заслужил.
Аэлина была мертва. Он больше не хотел жить в этом мире. Ни одной лишней минуты.
Аэлина была мертва. А он…
Что-то ударилось ему в плечо и обожгло. Казалось, к нему прикоснулись раскаленной кочергой и поставили клеймо.
Пламя.
Рован взглянул на плечо. Там не было никакого ожога.
– Странная у тебя любовь, – продолжала Лирия. – Те, кого ты любишь, почему-то вынуждены страдать от твоей любви.
Слова Лирии отодвинулись, заслоненные жжением в плече.
Его обожгло снова. Призрачная рана. Воспоминание… Нет, не воспоминание, а целая жизнь, брошенная во тьму. В иллюзию.
Якорь.
Однажды таким же якорем он вытащил Аэлину из когтей валгского принца.
Аэлина.
Его пальцы сжались в кулаки. Аэлина, перенесшая ничуть не меньше страданий, чем он. Ей показывали манящие картины безмятежной жизни, но она все равно выбрала его, такого, какой есть, ибо выстраданный путь был их общим путем. А то, что сейчас его окружало, – иллюзии.
Рован заскрежетал зубами. Почувствовал тварь, проникшую к нему в разум и пленившую его.
Он глухо зарычал.
Такое уже бывало. Сейчас Маэва снова прорвалась в его разум. Затуманила ложными картинами, попытавшись забрать у него самое важное и дорогое. Аэлину.
Больше он этого не допустит.
Лоркан взревел. Клеймо насквозь прожгло его чувства, язвительные слова Элиды, картину Перранта, в котором он мечтал обосноваться. Неужто не суждено?
Он испустил новый крик. Равнина близ Перранта задрожала и исчезла, сменившись другой равниной, где на истоптанном, окровавленном снегу продолжалась битва.
Потом Лоркан увидел разъяренное лицо Маэвы. Ее темная магическая сила набросилась на него, как пантера.
Он снова увидел Элиду. Теперь она лежала в роскошной постели, протягивая к нему иссохшую руку. Морщинистую руку старухи, испещренную тонкими синими жилками. Они переплетались, совсем как реки вокруг Доранеллы.
А лицо Элиды… Темные глаза утратили былой блеск, подернувшись пеленой. Лоб и исхудавшие щеки покрылись морщинами. Поредевшие волосы из черных стали совсем седыми.
– От этой правды тебе не убежать, – надтреснутым голосом произнесла она. – Время с самого начала было мечом над нашими головами.
Элида лежала на смертном одре. А рука Лоркана, в которой он держал ее руку, осталась молодой и сильной. И сам он рядом с Элидой выглядел так, будто годился ей во внуки.
Горло Лоркана наполнилось горечью.
– Подожди.
Он приложил руку к груди, словно этот жест мог остановить неумолимый ход времени. Ответом была слабая пульсирующая боль.
В ушах Лоркана звучало хриплое дыхание Элиды. Он не мог на это смотреть…
Лоркан еще глубже вдавил ладонь себе в грудь. Туда, где находилась боль.
Жизнь… жизнь была болью. Болью и радостью. Боль была причиной радости.
Он видел это на лице Элиды: в каждой морщинке, каждом пятне на коже, каждом седом волосе. Жизнь, которую они прожили вместе. Расставание несло боль, потому что их жизнь была такой удивительной.
Тьма вокруг истончалась. Рука Лоркана переместилась к плечу. К жгучей ране.
Элида зашлась в кашле. Лоркану было невыносимо слушать эти отрывистые звуки, похожие на всхлипывания, но он запечатлел их в сердце. Запечатлел все, что развернуло перед ним будущее. Оно Лоркана не пугало.
Коннал умирал снова и снова. Он лежал на полу веранды. Его кровь текла по узорчатым плиткам, достигала края веранды и падала вниз, где в тумане шумела река.
Эта судьба предназначалась не Конналу, а ему – Фенрису.
Прыгни он с веранды в ревущую реку, заметил бы хоть кто-то его уход? Если бы он прыгнул с телом брата на руках, подарила бы ему река быструю смерть?
Он не заслуживал быстрой смерти. Медленно истекать кровью от жестоких ран – вот чего он заслуживал. Единственное справедливое наказание за сломанную жизнь брата. Жизнь Коннала всегда протекала в тени его жизни. Фенриса это вполне устраивало. Он даже не пытался вытащить брата из тени, поделиться с ним светом.
Фенриса насквозь прожгло нестерпимой болью. Казалось, кто-то засунул его плечо в пылающую печь. Он этого заслуживал. Сердце Фенриса приветствовало боль, считая ее предвестницей кончины.
Как странно. Аэлина всегда страшилась причинить боль тем, кто ей дорог. Прилагала отчаянные усилия, чтобы уберечь их от боли.
Ноздри жгло от едкого запаха обожженной плоти.
– Как это понимать, Аэлина? – со смехом спросила Маэва. – Решила выставить щит? Или пыталась вытащить своих дружков из их незавидного состояния?
Рован стоял возле Аэлины на коленях. Его рука вздрогнула (вероятно, от иллюзорного ужаса, который он принимал за реальность) и застыла над лезвием брошенного топорика.
Запах сосен и снега перемешался с медным запахом крови. Аэлина уловила эту смесь. Вздрогнувшая рука наткнулась на лезвие, отчего и возник порез.
– Ты ведь знаешь, это может продолжаться и дальше, – говорила ей Маэва. – Пока Оринф не превратится в груду развалин.
Рован отрешенно смотрел вперед. Кровь из его ладони капала на снег.
Потом его пальцы чуть-чуть согнулись.
Призывный жест, слишком мимолетный, чтобы Маэва заметила. И не только. Этот жест не заметил бы никто, кроме Аэлины. Молчаливым языком их тел они с Рованом пользовались с тех самых пор, как впервые встретились в пыльном переулке Варэса.
Малое неповиновение. Однажды он вот так же взбунтовался перед троном Маэвы в ее доранелльском дворце.
Фенрис снова заплакал. Маэва повернулась к нему.
Аэлина провела рукой по топорику Рована и ощутила слабую боль. Рован вздрагивал, сражаясь с разумом Маэвы, что вновь вторгся в его разум.
– Какой печальный итог, – с притворным сожалением произнесла Маэва, поворачиваясь к ним. – Прекрасные воины, служившие мне не один век, переметнулись к другой королеве. А у нее за душой – жалкие крохи магической силы.
Аэлина сжала ладонь Рована. Между ними тут же открылась дверь, возвращавшая Рована к самому себе и к своей истинной паре.
Другой рукой он накрыл пальцы Аэлины.
– Пусть у меня и жалкие крохи магической силы, зато ее достаточно у моего мужа, – со смехом сказала она Маэве.
Сила Аэлины и Рована слилась воедино. Их души слились воедино, готовясь ударить с другой стороны открывшейся двери. Рован помог Аэлине встать.
Древняя, неистовая сила его магии достигла Аэлины. Лед и ветер превратились в обжигающее пламя. Сердце Аэлины торжествующе запело, приветствуя поток магии Рована. Они образовали двойной щит.
Рован улыбнулся – дерзко, свирепо. На его голове появилась огненная корона, такая же, как у Аэлины. Оба без страха смотрели на Маэву.
Маэва зашипела, вновь наполняясь темной силой.
– У Рована Боярышника нет той неотвратимой силы, какая прежде была у тебя.
– У него, наверное, нет, – послышался за спиной голос Лоркана. Судя по ясному взгляду, он сорвал покровы Маэвиных иллюзий. – Зато неотвратимая сила есть у нас, когда мы действуем сообща.
– И не только у нас, – подхватила Аэлина.
Кровью – своей и Рована – она начертила на снегу знак.
– У тех, кто здесь появится, еще больше силы.
Из-под ног вырвался сноп света. Сила Маэвы метнулась наперерез, но было поздно.
Открылся портал. Все произошло так, как и описывалось в древних книгах, привезенных Ирианой и Шаолом с Южного континента. Знаки Вэрда были выбраны правильно.
Портал вел в места, которые Аэлина мельком увидела, возвращаясь после закрытия Врат Вэрда. Несколько дней назад они с Рованом уже побывали там, проверяя портал.
Лесная долина купалась в серебристом лунном свете. Снежный покров там был еще гуще, чем в Задубелом лесу, а деревья – намного древнее. Такие встречались только к северу от Террасена, в труднопроходимых местах, куда люди не отваживались забираться даже летом.
Но не лесная долина с могучими деревьями вызвала замешательство Маэвы. Там собралось внушительное воинство. Поблескивали доспехи, надетые поверх тяжелых меховых плащей. Рядом с воинами рычали громадные волки ростом с лошадь. На их спинах сидели всадники.
Вслед за этим порталом по всей Фералийской равнине стали открываться другие. Минувшим днем, тесня валгов, Рован и его соратники заранее наметили места их расположения, начертав кровью Знаки Вэрда. Все они открылись по общему заклинанию. И в каждом портале было полным-полно вооруженных людей. Целая армия.
Магическая сила Рована бурлила и пела в крови Аэлины.
– Я узнала, что ты привела под стены Оринфа своих верных харанкайских паучих. А в их телах поселились валгские принцессы, – сказала Маэве Аэлина. – Чтобы твоим служанкам не было скучно, я решила позвать своих друзей.
Из портала выехала первая всадница на громадном серебристом волке. Меховой плащ, доспехи – и заостренные уши.
– Фэйцы, жившие в Террасене, не были истреблены под корень, – сказала Аэлина. (Лоркан заулыбался.) – Их приютило у себя Волчье племя. Как видишь, сказки о людях, ездящих на волках, – правда. Но я хочу сообщить тебе, Маэва, еще более удивительные сведения. Ты знаешь, что первые фэйцы появились в Террасене вместе с Брэнноном. А известно ли тебе, что сюда переселился целый фэйский клан с Южного континента? Думаю, они бежали от тебя. И тебя они до сих пор очень не любят, ты уж прости за откровенность.
Из портала выныривали все новые воины верхом на волках, готовые вступить в бой. За их спинами виднелись марширующие пехотинцы.
Маэва попятилась.
– А знаешь, кого они ненавидят даже сильнее, чем тебя? – Аэлина указала Златинцем на поле сражения. – Твоих паучих. Несарина Фелак рассказала мне о том, как предки этих фэйцев воевали с паучихами на Южном континенте. А еще я узнала от нее, как они бежали с континента, когда ты пыталась пленить их целителей. Но там они успели вдоволь навоеваться с твоими подружками. Знания об этом они привезли с собой в Террасен. Со временем часть сведений потерялась, что-то перепуталось, но главное они помнили. И учили своих детей. Так что к войне с паучихами здешние фэйцы вполне подготовлены.
В подтверждение слов Аэлины всадники на волках сразу приметили паучих, которых моратское командование решило ввести в бой.
– Я им сказала, что с тобой справлюсь сама, – продолжала Аэлина. (Рован засмеялся.) – Но паучихи… Паучих я всех отдала им. Думаю, здешние фэйцы давно ждали этой встречи. И с Железнозубыми ведьмами они тоже жаждут повстречаться. Особенно с кланом Желтоногих. Когда исчезновение магии на десять с лишним лет заперло фэйцев в телах животных и птиц, Желтоногие поусердствовали, уничтожая их.
Аэлина метнула в небо вспышку света. Это был единственный сигнал, которого ждали.
Когда она и Рован побывали в северных краях и попросили помощи в сражении с Эраваном и Маэвой, террасенские фэйцы выставили всего лишь одну встречную просьбу: позволить им вернуться домой. В Оринф, который они были вынуждены покинуть более десяти лет назад.
Магическое пламя Аэлины заплясало над Фералийской равниной. И сейчас же террасенские фэйцы и воины сказочного Волчьего племени, которые их приняли и защитили, хлынули через все порталы. Такого поворота событий моратская армия не ожидала.
Смертельно бледная Маэва побледнела еще сильнее, когда над полем засверкали магические вспышки террасенских фэйцев и ее паучихи с подселенными валгами начали падать, успевая лишь вскрикнуть. Астерионские мечи отсекали им головы.
Рован сжал руку Аэлины. Взглянув на него, она увидела, что Рован пристально смотрит на Фенриса. Темная сила Маэвы по-прежнему держала его в плену. Он распластался на снегу. Из глаз безостановочно капали слезы. Лицо Фенриса превратилось в кровавое месиво.
Отодвинув гудящую магию Рована, Аэлина потянула за нити, идущие из ее души и сердца.
«Посмотри на меня». Молчаливая команда Аэлины передалась Фенрису по нити кровной клятвы. «Посмотри на меня».
Темная сила Маэвы ничуть не ослабла. Наоборот, только прибывала.
– Вы уже решили, что теперь-то уничтожите меня… при большом стечении зрителей. Похоже, общение со мной вас обоих ничему не научило.
«Посмотри на меня».
Фенрис приподнял изуродованное, залитое кровью лицо. Глаза всего на мгновение взглянули на Аэлину и продолжавшееся сражение. Только что они видели?
Аэлина моргнула четыре раза: «Я здесь, я с тобой».
Ответа не было.
– Вы хоть понимаете, чтó такое валгская королева?
Маэву не смущали вернувшиеся фэйцы и всадники на волках. Она по-прежнему чувствовала себя победительницей.
– Я – вечна и безгранична, как океан. Эраван с братьями искали меня исключительно из-за моей магической силы.
Сейчас эта сила образовала вокруг Маэвы зловещий черный ореол.
– Аэлина Галатиния, ты всерьез считаешь себя Истребительницей Богов? Только каких? Тех тщеславных существ, что застряли в этом мире? Богами они могли казаться только вашему человеческому уму, не способному понять их природу. Недавно ты провозгласила богиней себя. – Маэва засмеялась и подняла руки. – Ошибаешься, Аэлина. Настоящая богиня – это я.
Аэлина продолжала мигать Фенрису. Магия Рована собиралась в ее жилах, готовясь к первому и, вероятно, единственному удару, который они смогут нанести по Маэве. Рядом Лоркан собирал свою силу. Но сейчас Аэлину больше волновали полупустые глаза Фенриса.
«Я здесь, я с тобой».
«Я здесь, я с тобой». Королева сказала ему на их тайном, молчаливом языке. В часы нескончаемых истязаний они передавали друг другу эту фразу.
Слова, позволявшие им не чувствовать себя одинокими.
Перед глазами Фенриса появлялась то веранда в Доранелле, то окровавленный снег близ стен Оринфа.
«Я здесь, я с тобой».
На снегу перед Аэлиной и Рованом стояла Маэва. Аэлина и Рован объединили свои силы. Рядом Лоркан готовил свою темную силу. Вокруг него вились тени. А из дыр в воздухе на равнину широким потоком выливались фэйцы. Их было очень много. Некоторые ехали на громадных волках.
Сработало. Их безумный замысел сработал в последнюю минуту, когда не оставалось никаких надежд.
Но сила Маэвы продолжала разрастаться.
Глаза Аэлины смотрели на него. Держали его, как якорь. Вытаскивали с залитой кровью веранды. Назад, в тело, дрожащее от боли. Туда, где лицо жгло от нанесенных Маэвой ран.
«Я здесь, я с тобой».
И Фенрис ответил, моргнув один раз. «Да».
И когда взгляд Аэлины чуть сдвинулся, он понял.
Взглянув на Рована, Аэлина увидела улыбку на лице своей истинной пары. Он прекрасно сознавал, чего это может им стоить.
– Вместе, – тихо сказала Аэлина.
Большой палец Рована скользнул по ее пальцам жестом любви и прощания.
А потом они изверглись, как вулкан. К Маэве понесся вихрь раскаленного, ослепительно-яркого пламени.
Однако темная королева ждала их атаки. Навстречу вихрю понеслись две темные волны.
Черный ветер, словно щит, встал на пути волн, не пропустив их к свету.
Аэлина и Рован с быстротой змеи ударили снова. В Маэву полетели стрелы и копья пламени, заставив темную королеву отступить на шаг. Потом еще на шаг.
Лоркан нанес Маэве удар сбоку и тоже вынудил отступить.
Аэлина тяжело дышала, наслаждаясь величественным гулом магической силы, несущейся по ее телу. То была неумолчная песнь ее и Рована.
– Ты не слишком сильно ошиблась в нас, Маэва, – сказала она.
Их удары огнем чередовались с ударами Лоркана, напоминавшими полуночную смерть.
Маэва нахмурилась. Выставив стену из пламени, Аэлина оттолкнула ее еще на шаг.
– А вот он… он давно искал случая поквитаться с тобой.
Глаза Маэвы ошеломленно раскрылись. Поняв, о ком речь, она повернулась, но недостаточно быстро. Коленопреклоненный Фенрис исчез, чтобы появиться за спиной Маэвы. С размаху он вонзил огненное лезвие Златинца в спину темной королевы. Прямо в ее черное сердце.
