Глава 105
В небе над равниной лилась кровь и свистели стрелы. Стрел было столько, что, когда они ударяли Лисандре в бока и крылья, она едва обращала внимание. Морат приберегал свой арсенал к сегодняшнему дню.
Едва рассвело, вражеские лучники устроили в небе плотное заграждение из стрел. Подниматься в воздух было равносильно самоубийству. Лисандра не хотела знать, сколько крошанок погибло, невзирая на все усилия мятежных Железнозубых прикрыть их живыми щитами драконов.
Однако крошанки взлетали, устремляясь навстречу бойне, начатой моратским воздушным легионом.
А внизу моратские солдаты с утроенной прытью наступали на Оринф. Черные волны ударяли в городские стены, пробивая все новые бреши. Осадные лестницы воздвигались быстрее, чем защитникам удавалось их опрокинуть. В оранжево-красных лучах восходящего солнца чернели ползущие к Оринфу осадные башни.
Лисандра столкнулась с Железнозубой ведьмой. Судя по ремешку на лбу – с Черноклювой. Ведьму она выбросила из седла, а затем раскусила голову вражескому дракону.
Одной противницей меньше. А их полным-полно в небе над равниной.
Лисандра камнем упала на новую цель. Потом расправилась еще с двумя. Но это капля в море.
До сих пор воздушный легион Железнозубых ограничивался сражениями над равниной. Так продолжалось все недели осады Оринфа. Однако сегодня ведьмы, верные Морату, оттесняли противниц к самым стенам города. Это была воздушная стена, сопротивляться которой не могли ни Лисандра, ни ведьмы, воевавшие на стороне Оринфа.
Ведьмы гибли. А внизу, на городских стенах, гибли солдаты из многих королевств, пришедшие на помощь Террасену.
Наступали последние часы последней битвы.
Манона дышала с хрипом. Правая рука болела от постоянной работы мечом. Снова и снова ведьмы, сражающиеся на стороне Оринфа, вклинивались в легион Железнозубых. И всякий раз их неумолимо оттесняли назад, к стенам Оринфа.
Цепи крошанок истончались. Даже полет мятежных соплеменниц Маноны утратил прежнюю слаженность.
Что же получается? Они столько дней сражались и все равно оказались перед угрозой разгрома? Ведьмы ее отряда Тринадцати пожертвовали собой… При воспоминании о них Манону обступила пустота. Гул битвы отодвинулся далеко, а в голове установилась пугающая тишина. Ее соратниц нет, ведьмина башня уничтожена, но Морат продолжает наступать.
При таком раскладе к вечеру их перебьют. Если они не пересмотрят стратегию атак, к утру вылетать будет некому. В истерзанной душе Маноны оставалось еще достаточно боевого запала. Она не желала смиряться с неизбежным. Все в ней восставало против подобного конца.
Нужно отступать к стенам города. Там произвести перестановку и подумать, как обратить себе на пользу местоположение Оринфа и окрестных гор. Чем дольше они будут висеть над этой проклятой равниной, тем больше потерь.
Манона потянулась за рожком, привешенным на боку, и дважды протрубила.
Крошанки и Железнозубые устремились к ней. В глазах каждой – непонимание и страх. Манона вновь подала сигнал.
«Возвращаемся! – звал рожок. – Скорее назад, в город!»
Западные городские ворота вздрагивали под напором моратских солдат. Железные накладки створок, украшенные старинной чеканкой, сплошь покрывали вмятины и пятна крови.
Эхо от оглушительного удара по воротам прокатилось через весь город. Следом отозвались горы вокруг Оринфа. Эдион сражался на надвратном парапете. Сбросив вниз очередного лезущего валга, он перевел дыхание и взглянул на последствия недавней попытки протаранить ворота.
Солдаты заполнили весь проход к воротам. Остальные выстроились на прилегающих улицах. Мало, но оголять защиту городских стен Эдион не мог.
Теперь уже скоро. Еще тройка таких ударов, и таран пробьет одну из створок, сокрушив ворота, простоявшие несколько тысяч лет.
Меч Оринфа был скользким от вражеской крови. Таким же был древний щит в левой руке Эдиона.
Горожане торопились к замку. Храбрые сердца, не покинувшие город, они вопреки всему надеялись, что уцелеют. Оринфский замок – их последнее пристанище, куда они бежали с детьми на руках. Прорвавшись в город, моратские орды начнут штурмовать и замок. Долго ли продержатся его стены? Несколько часов, не более.
Манона отдала приказ возвращаться. Крошанки и Железнозубые приземлились на городскую стену возле южных ворот, где было сравнительно тихо. Одни примкнули к защитникам стены, другие вновь поднялись в воздух и вели наблюдение за вражеским воздушным легионом.
Западные ворота опять содрогнулись, качнулись внутрь. Заскрипело дерево, заскрежетал металл. Цепи, дополнительно скреплявшие створки изнутри, просели.
Чутье подсказало Эдиону: кто-то рвется к нему слева, воспользовавшись тем, что левая сторона у него открыта. Он поднял потяжелевший щит. Но дракон без седла перекусил моратского солдата надвое и сбросил куски тела с парапета.
Последовала яркая вспышка. Лисандра, вернувшаяся в человеческое тело, взяла одежду и оружие у убитого Молчаливого ассасина.
– Манона спрашивала, в каких частях города должны занять позицию ее ведьмы, – тяжело дыша, сообщила Лисандра.
Из глубокой раны на руке сочилась кровь, но она даже этого не замечала.
Эдион попытался погрузиться в состояние холодного расчета, которое не раз выручало его в битвах, граничащих с поражением. Но положение, в котором они оказались, называлось по-другому: разгром. Это станет жестоким, окончательным разгромом. Их задавят численностью и перебьют.
– Эдион!
Его имя прозвучало отчаянной мольбой.
К ним метнулся валгский солдат. Одним взмахом Меча Оринфа Эдион рассек его снизу доверху. Лисандра даже глазом не моргнула, когда черная кровь забрызгала ей лицо.
Створки западных ворот искривились. Судя по скрежету, начали отходить тяжелые железные накладки.
Эдион понимал: надо спуститься вниз и возглавить битву возле ворот. Это станет его последним сражением. Там его жизнь оборвется. Он умрет, защищая место, которое любил больше всего. Единственное, что он сможет сделать в память всех воинов, погибших из-за его своеволия и просчетов. Он падет за Террасен.
Гибель, достойная баллады. Смерть, о которой будут рассказывать у костра… Если в мире тьмы, что придет вместе с правлением Эравана, огню позволят существовать.
Железнозубые, верные Морату, готовились к окончательному удару по своим мятежным соплеменницам. Крошанки, спустившиеся вниз, торопливо глотали воду и осматривали раны. Передышка перед последней битвой.
Валгские солдаты безостановочно лезли на парапеты. Скоро их будет некому оттеснять.
Эдион наклонился и поцеловал Лисандру. При иных обстоятельствах эта женщина стала бы его женой и истинной парой.
– Я люблю тебя.
– И я люблю тебя, – ответила она, не пытаясь скрыть печаль. – До самого конца? – спросила она, указывая на западные ворота.
Солдаты стояли наготове, ожидая, когда створки разойдутся.
Эдион поднял щит. Вхмахнул Мечом Оринфа, преодолевая скованность пальцев.
– Я найду тебя, – пообещал он. – Какая бы жизнь ни наступила после этой, я тебя найду.
– В любой жизни, – кивнула Лисандра.
Вместе они сейчас спустятся к воротам. Туда, где их ждут объятия смерти.
Над гулом битвы громко пропели трубы. Казалось, их звук был слышен повсюду.
Эдион на мгновение замер, потом стремительно повернулся в сторону звука. Тот прилетел с юга. Трубачи находились позади бесчисленных моратских рядов, где-то на границе холмов и Фералийской равнины.
Трубы пропели снова. Дерзко. Вызывающе.
– Сигнал подан не Моратом, – прошептала Лисандра.
У подножия холмов появилась цепь воинов в золотистых доспехах. Там были пехотинцы и конники. Вслед за ними с вершины последнего холма спускались все новые и новые волны.
Небо до самого горизонта заполнилось могучими птицами. Это были рукки, в таких же сверкающих доспехах. В седлах сидели воздушные воины Южного континента – руккины.
Трубы пропели в последний раз.
А впереди, подняв меч к небу, ехала Аэлина. Верхом на Повелителе Севера. Рубин в эфесе меча горел маленьким солнцем.
