Глава 41

С первыми аккордами Второго концерта Рахманинова шум в зале стих, и медленные и мощные звуки вступления торжественно раздались под старинными сводами Концертного зала консерватории. В этом звучании были, как сказал один из современников композитора, «волны воздуха, глубина неба и набатный гул». Рахманинов как будто предвидел приближающееся расставание с Россией, выразив в своей мелодии и торжество возрождения, и песенную ширь, и ностальгию по Родине.

Потугин сидел в одном из последних рядов партера и посматривал на соседа справа. Сергей Иванович был далек от классической музыки, но с некоторых пор он иногда посещал такие концерты. Здесь время от времени Потугин получал от своих американских кураторов деньги, инструкции и многое другое, что теперь требовалось в его работе на ЦРУ.

После той памятной встречи с Верой, которая выдавала себя за американку Готье, Сергею Ивановичу пришлось испытать разочарование. Передав информацию о ней американскому куратору, он рассчитывал на немедленный переезд в США, но этого не случилось. А ведь он даже выставил свою машину на продажу под предлогом приобретения новой. Цэрэушники тянули время, их главной задачей было вычислить семью разведчиков-нелегалов в зоне Вашингтона, а затем, как потом догадался Потугин, вести за ними слежку. Все это время Сергей Иванович ждал своей переброски, а куратор требовал от него все новую и новую информацию. Приходилось, рискуя, продолжать работать, хотя выдержка «Рейсера» уже была на исходе.

Некоторое время назад Сергей Иванович неожиданно для себя оказался в числе кандидатов на вышестоящую должность. Вначале он намеревался отвергнуть это предложение, но подобное поведение могло вызвать как минимум недоумение у руководства. С другой стороны, повышение несло с собой серьезную опасность испытания на полиграфе. Сергей Иванович немедленно сообщил о своих метаниях американским кураторам, но, кроме совета действовать по обстоятельствам и всячески избегать детектора лжи, помочь они ничем не могли.

Наихудшие опасения Потугина оправдались, и однажды утром без предупреждения он был вызван для прохождения полиграфа. Во время испытаний он использовал по максимуму все свои знания о методе распознавания этим аппаратом лживых ответов, о которых слышал за время работы в СВР. Отведенный на него час показался Сергею Ивановичу вечностью, он прожил его в напряжении и страхе, но, как показалось Потугину, каверзных вопросов ему не задали. Через несколько дней руководство сообщило ему, что все прошло успешно, однако извинилось, объяснив, что на вакантную должность был назначен другой человек. Потугину стоило немалых усилий скрыть свою радость от новости о том, что его кандидатура была отвергнута. Постепенно служба вернулась в обычное русло, но еще долгое время Сергей Иванович вспоминал этот день с содроганием и страхом.

Звуки великого произведения продолжали звучать, завораживая слушателей безостановочно несущимся скерцо, но внимание Сергея Ивановича было поглощено другой проблемой. Мужчину, что сидел сейчас справа от него и, закрыв глаза, самозабвенно слушал музыку, Потугин видел впервые. Однако в руках незнакомец держал программку концерта, на которой фамилия Рахманинова была дважды обведена красным фломастером. По этому условному знаку Сергей Иванович узнал связного и, в свою очередь, достал из кармана брюк носовой платок синего цвета, вытер лоб и убрал обратно. Мужчина, не открывая глаз, незаметно придвинул ему пластиковый пакет, который стоял на полу у него между ног. Операция по эвакуации «Рейсера» из России в США началась.

Выдержав небольшую паузу, Сергей Иванович, подхватив пакет, встал с места и пошел к выходу. Благо что он сидел возле прохода и сумел осторожно покинуть зал, не привлекая к себе внимания слушателей.

В коридорах консерватории было пустынно и, никем не замеченный, Сергей Иванович зашел в туалет. Расчет оказался верен – там тоже никого не было. Первым делом он убедился, что портмоне и паспорт на чужое имя лежат в пакете. Потугин вынул оттуда парик, быстро натянул его, мгновенно превратившись в яркого брюнета, а на нос водрузил принесенные с собой очки в тяжелой роговой оправе. Затем достал ветровку, облачился в нее и вышел из туалета. В холле он достал из кармана сотовый телефон и аккуратно положил под скамейку.

До неузнаваемости изменив внешность, он покинул здание консерватории и быстрыми шагами пошел по вечерней Москве. Первый этап операции завершился благополучно.

Этот маскарад с переодеванием был требованием Потугина, который серьезно опасался российской контрразведки. Сергей Иванович спустился в метро и, тщательно проверяясь, добрался до Ленинградского вокзала. С каждой минутой внутреннее напряжение подполковника нарастало. Не снимая очки и парик, он купил билет в кассе за наличные и сел в поезд «Красная стрела», который вот-вот должен был отправиться в Санкт-Петербург.

В купе Сергей Иванович почувствовал себя немного спокойнее, но уснуть он так и не смог. За окном пробегали тускло освещенные полустанки, железнодорожные переезды с ожидавшими прохождения поезда одинокими машинами. Эти с детства знакомые пейзажи не вызывали сейчас у Потугина ни малейших ностальгических чувств.

Неожиданно Сергей Иванович вспомнил встречу с неизвестным ему разведчиком-нелегалом при передаче «транзитного» паспорта. Только сейчас он осознал, что тогда испытывал к нему зависть. Потугин позавидовал, что ему предстоит работать в качестве глубоко законспирированного агента в важной стране, вдали от назойливых начальников и скучных кабинетов, да еще и при финансовой поддержке своего государства. Это неугасимое чувство досады от чужого успеха и благополучия частенько не давало ему покоя.

Картины прошлого возникали в памяти и тут же убегали куда-то вдаль, как пейзажи российской глубинки за окном вагона-люкс поезда, который нес его в другую, более красивую и спокойную жизнь, в другой мир, в другую реальность.

В парике и очках Потугин чувствовал себя дискомфортно, хотя и относительно безопасно. Однако он боялся видеокамер на вокзале и внимательных попутчиков в поезде, которые могли запомнить его внешность. Придется терпеть до приезда в Петербург.

Поезд начал притормаживать перед остановкой на очередной станции, и Потугин вновь почувствовал страх, потому что именно во время стоянки могли ворваться сотрудники контрразведки… Сергей Иванович даже поднялся и встал перед дверями в купе, готовый к любому повороту событий. Несколько минут показались ему вечностью томительного ожидания. Наконец вагон дернулся, и поезд, ускоряя ход, продолжил движение. Еще минута… другая… Потугин облегченно вздохнул и сел на постель…

Серое хмурое утро встретило Потугина неприветливо и уныло, но здесь, на вокзале Петербурга, он почему-то почувствовал себя спокойнее. Как будто расстояние в семьсот километров от Москвы могло уберечь его от ареста.

Сергей Иванович прошел несколько кварталов и в ближайшей подворотне избавился от парика и очков, затем вышел к дороге, чтобы взять такси. Навязчивый водитель-кавказец, остановившись рядом, предложил свои услуги. Потугин решительно сел на заднее сиденье.

Водитель с места стремительно погнал машину вперед. Он резко тормозил, потом вновь набирал скорость, подрезал попутные автомобили, пролетал перекрестки. По-видимому, сказывался южный темперамент таксиста, но именно такой рискованный стиль вождения успокаивал Потугина. Сергей Иванович был уверен, что за таким шустрым водителем ни одна контрразведка не сможет угнаться.

Машина резко остановилась возле терминала аэропорта. До рейса в одну из европейских столиц, которым намеревался вылететь Сергей Иванович, оставалось меньше двух часов. Потугин вышел из автомобиля, но не успел сделать и пару шагов. Он вдруг почувствовал, что его ноги отрываются от земли. Чтобы не потерять равновесие и не упасть вперед, подполковник замахал руками, но неведомая сила с хрустом завернула их за спину. На мгновение перед собой Потугин увидел таксиста, который пальцами одной руки надавил ему на глазницы, другой рукой схватил за подбородок и запрокинул ему голову далеко назад. Сергей Иванович попытался закричать, но из горла раздался только страдальческий хрип.

Четверо мужчин со словами «вы арестованы» поднесли его к микроавтобусу, затолкали внутрь и захлопнули дверь. Только теперь Потугин смог осмотреться по сторонам. За спиной на руках защелкнулись наручники.

Один из мужчин взял портативную рацию и произнес:

– Всем отбой, – убрал ее и скомандовал водителю: – На Литейный.

Только теперь Сергей Иванович осознал, что для него все закончилось. Потугин понял, что в тот раз не он обманул полиграф, а сотрудники контрразведки установили тщательное наблюдение за ним и обвели его вокруг пальца.