Глава сорок вторая
Один за другим мы отделялись от толпы протестующих. Потом свернули в узкий проход без названия. Дверь гаража почти сливалась с разрисованной граффити кирпичной стеной, в которую она была вмонтирована – если бы не Макс, мы бы еще долго ее искали. Парень показал на маленький черный квадратик, который был прикреплен в верхней левой части двери.
– Это удаленный доступ, – произнес он и взглянул на Приянку, которая в этот момент сосредоточилась на камере наблюдения в другом углу.
– Она… работает? – шепотом спросил меня Лиам.
– Я тебя прекрасно слышу, – отозвалась Приянка. – И да, я работаю. Дай мне еще минуту… Какой чудный у них файрвол… Много… слоев.
Роман покачал головой.
– Через эту дверь нам не войти. Должна быть какая-то вентиляция…
Он двинулся вдоль здания, умудрившись втиснуться в узкую щель между стеной гаража и офисным зданием по соседству. Дойдя до конца, он потоптался на крошечной площадке и вдруг исчез. Сердце мое ухнуло вниз и подпрыгнуло обратно, когда я услышала его голос, а потом увидела и его самого:
– Я нашел.
Лиам приподнял бровь, глядя на меня.
– Прямо как в сказке…
– Прекрати, – попросила я, заталкивая его в щель.
Чтобы пролезть, Лиаму пришлось бросить теплую рубашку и остаться в одной футболке. Толстяк засомневался насчет своей способности перемещаться по таким узким проходам, но все-таки рискнул. Резко выдохнув, Приянка пропихнулась следом, разорвав на спине блузку.
Потом туда забралась я, а Вайда повернулась к Максу.
– Ищи машину – служебную, чтобы не возникло вопросов, почему она здесь, чтобы ее не останавливали и не обыскивали. Если сможешь такую найти, попробуй проложить маршрут, за которым меньше следят.
Он кивнул, нахмурив лоб.
– Буду стараться изо всех сил.
– У тебя двадцать минут, – с нажимом проговорила Вайда. – Так что постарайся постараться.
Остальные уже вытащили решетку вентиляции, и Роман исчез внутри. Когда мы протиснулись следом, он уже стоял над оглушенным охранником, сидевшим в будке у массивной двери.
Небольшой паркинг, на котором не оказалось ни одной машины, заканчивался бетонным коридором. Проход сначала шел вниз под уклон, но потом выровнялся. Сюда не доносились ни полицейские сирены, ни выкрики демонстрантов. Над головой в такт моему ускоряющемуся пульсу мерцали флюоресцентные лампы.
«Просто дыши, – напомнила я себе. – Найди Руби. Выберись отсюда».
Вот так все просто. Не спровоцировать тревогу. Не привлечь внимание охранников. Найти Руби. Выбраться.
Я расправила плечи, почувствовала, как статический разряд проскочил по зубам.
Проход вывел нас к небольшому помещению с лифтовой шахтой – как и говорил Макс.
– Вы давайте наверх, а мы пойдем по лестнице, – предложил Роман Вайде. – Если лифт будет ездить туда-сюда, это привлечет внимание.
Вайда одобрительно кивнула.
– Хорошая идея.
Приянка прижала руку к контрольной панели. Когда кабина проезжала очередной этаж, раздавалось механическое звяканье, каждый раз заставляя нас вздрагивать.
– На четвертом уровне, у лифта. – напомнила Вайда. – Двадцать минут. Как бы ни сложилось, встречаемся там. Если понадобится, пересмотрим план.
Я кивнула, и они вошли в кабину.
– Удачи.
Двери закрылись, и лифт двинулся вверх. Меня начало подташнивать от давящего ужаса. Роман коснулся ладонью моего затылка. Ощутив теплое прикосновение, я обернулась.
– Вместе пришли, – тихо сказал он, – вместе и уйдем.
Я кивнула, распрямляя плечи, и, вытащив из кармана мобильник, начала запись. Приянка уже отперла дверь на лестничную клетку, удерживая ее открытой. Глубоко вдохнув, я вышла на лестницу следом за ними.
Электричество в здании отзывалось тихим гудением. Бетонные стены лестничной клетки были оштукатурены и покрашены, края ступеней покрыты резиной, чтобы ноги не скользили. По краю лестницы шла лента, которая светилась в темноте – едва ли не ярче, чем небольшие лампы на стенах. Горела только каждая вторая, будто они получали электричество от резервного источника.
– Может, здание эвакуировали, – прошептала я.
– Скорее после заявления ООН никому не удалось вернуться в город, – прошептал в ответ Роман.
«Не расслабляйся»,-подумала я, пересчитывая этажи, мимо которых мы проходили. Главный гараж, вестибюль, первый этаж, но в наших подсчетах он был вторым.
Приянка быстро разобралась со считывающим устройством для пропуска. Через небольшое окошко в двери просматривался пустой коридор. Роман прижал палец к губам, поднял пистолет и медленно открыл плечом дверь.
У меня в груди все горело, а хриплое дыхание казалось таким громким в абсолютной тишине, царившей на этаже. Над рядами серых офисных кабинок кое-где горели потолочные светильники. Все пространство этажа было заполнено столами. Я провела рукой, снимая все вокруг. Ничего. Следующий этаж.
На третьем уровне царила такая же полутьма, но это уже было не офисное пространство. От лестничной клетки расходились два длинных коридора. В первый выходило множество дверей, и он заканчивался стеной с занавешенным окном. Второй был пустым, но в его конце я заметила единственную массивную раздвижную дверь с надписью «КАРАНТИН».
Мои кроссовки ужасно громко скрипнули, когда мы двинулись по первому проходу. Я застыла на месте, ожидая, что кто-то выскочит нам навстречу. Приянка бесшумно заскользила вперед. Роман покачал головой, когда девушка нажала на ручку первой двери. Проигнорировав его недовольство, Приянка толкнула створку, и та открылась. Я продолжала вести запись.
Кабинет. Письменный стол, книжная полка, стопки бумаг и пара туфель на высоком каблуке под столом. Остальные комнаты можно не проверять – пульсирование электричества в них было совершенно одинаковым: чуть слышное пение в сравнении с тем ревом энергии, который доносился из-за тяжелых дверей в конце второго коридора.
На этот раз первой шла я. Сердце колотилось так сильно, так безумно, и я видела перед собой только эту надпись, и ничего вокруг. Я нажала кнопку в стене – двери с шипением разъехались и тут же закрылись снова, как только я убрала руку, чтобы войти внутрь.
– Наверное, они открываются только с этой стороны, – сказал Роман.
– Только не для меня, – прошептала Приянка. – Сезам, откройся.
Холодный обеззараженный воздух хлынул на нас, пробежал ледяными пальцами по моим щекам, пошевелил волосы. Кожа покрылась мурашками. Роман подошел к диспенсеру хирургических масок, висевшему на стене, и раздал нам по одной. И я порадовалась, что в маске химический запах ощущается не так резко. Не обращая внимания на холод, я осмотрелась. Здесь было совсем темно: на потолке горела лишь одна лампа. Мы проходили мимо помещений, похожих на больничные палаты, в которых стояли какие-то приборы. Приянка замедлила шаг, всматриваясь в окошко одной из дверей.
– Что это, нафиг, за место? – прошептала она.
Когда эпидемия ОЮИН только начала распространяться, весь мир убедили в том, что это вирус, которым можно заразиться. Неужели это то самое место, где держали тех, кто заболел одними из первых, с ужасом подумала я.
Роман жестом показал, что нужно идти дальше. Но тут до моих ушей донеслась еле слышная мелодия, и я чуть не выронила телефон.
Не просто мелодия, а StartMeUp .
Песня плыла над полом, мимо гладких стен. Другой конец коридора утопал во мраке, и мы не сразу заметили, что он смыкается с еще одним, который поворачивает направо.
Я шла впереди, чувствуя, будто с каждым шагом что-то обрывается внутри. Роман держался рядом с оружием наготове.
В конце нового коридора нас ждала еще одна двойная дверь. Ее створки были слегка приоткрыты и покачивались взад-вперед под напором потока воздуха, который шел из кондиционера в потолке. Синие халаты. Хирургический стол. Большие шумные машины.
«Не здесь, – подумала я, толкнув створку. – Пожалуйста, только не здесь».
Казалось, я очутилась в кошмарном сне.
У операционного стола стоял хирург, помахивая в такт песне сверлом, точно дирижерской палочкой. Напротив него еще кто-то в халате занес руку над лотком с блестящими серебристыми инструментами. Еще один человек сидел у монитора, управляя каким-то сканирующим устройством, которое вращалось над операционным столом.
А на столе лежала Руби с обритой головой и бледным, как воск, лицом.
– Стойте! – Слово вырвалось у меня вместе с ревущей энергией. Хирургические лампы замигали и разлетелись одновременно с монитором. Женщину, которая за ним сидела, отбросило на пол, и она ударилась головой.
– Я вызываю…
Роман выстрелил раньше, чем мужчина успел договорить. Дрель выпала из его руки и упала на пол. Секунда, и тело врача рухнуло рядом.
Вторая женщина с криком бросилась к полкам с лекарствами у дальней левой стены. Она дернула стеллаж на себя, и тот легко поддался, выехав вперед. Слишком легко.
Приянка мгновенно оказалась рядом. Удерживая женщину, которая извивалась и пиналась, девушка заглянула за полки.
– Да у нас тут дверь… Куда она, черт побери, ведет?! – рявкнула Приянка.
– Это только… – провыла женщина, всхлипывая от ужаса. – Это аварийный выход, который ведет на улицу… пожалуйста, мы просто делали свою работу!
Я не видела, как именно Приянка заставила ее замолчать. Мне было все равно. Я выключила камеру на телефоне и подбежала к операционному столу.
Я коснулась плеч Руби… Какой же она была худой. Запавшие глаза, ввалившиеся щеки, темный синяк на лице. Она выглядела…
Мертвой.
– Руби? – позвала я. – Руби, ты слышишь меня?
Я поискала глазами капельницу, чтобы понять, чем ее могли накачать, но ничего не было. Я вцепилась в ее руку под операционным одеялом, пальцы нащупали пульс. Слабый, но есть.
Я так хотела тебя спасти. Я так хотела помочь.
– Ты…
В поле зрения возник Роман. В операционной начало светлеть, и вскоре ослепительный белый свет залил все вокруг. Мне показалось, будто я теряю сознание, хотя я по-прежнему чувствовала пол под ногами. Затем все снова погрузилось во тьму, и в ней начали проявляться формы. Передо мной разворачивался коридор, похожий на тот, по которому мы проходили. Я словно шла по нему, мимо запертых дверей, мимо детских лиц, которые выглядывали в окошки, мимо прижатых к стеклу маленьких рук.
Память.
Вскрикнув, я выпустила руку Руби, но воспоминание не исчезло. Пока я не увидела номер на стене коридора – так же, как увидела его она. «ЭТАЖ 3».
– …в порядке? Скажи что-нибудь! – Когда видение коридора исчезло, вместо него передо мной маячило встревоженное лицо Романа. И его пальцы сжимали мои плечи.
– Что происходит? – вмешалась Приянка. – Что это только что было?
– Здесь есть другие дети, – проговорила я. – Они на этаже выше. Руби хочет, чтобы я вытащила их отсюда.
Приянка перевела взгляд с меня на застывшее как маска, безжизненное лицо Руби.
– Нет времени объяснять, – сказала я, хватая ее за руку. – Ты должна пойти со мной. чтобы отпереть двери.
– Ладно. – И она сжала мою ладонь. – Идем. Ро, ты справишься?
Роман кивнул.
– Я обо всем позабочусь.
Я бросила телефон Роману – и тот поймал его свободной рукой. Его глаза не отрывались от моих, но он молчал. Я не чувствовала ничего, кроме страха Руби; я не видела ничего, кроме ее неподвижного, хрупкого тела.
– Напиши остальным, что мы нашли ее. И скажи Максу, что нам понадобится машина побольше.
Приянка открыла двери карантина, проведя заряд по коридору до лестницы. Голова по-прежнему была словно ватная, будто в нее поместили то, чего там раньше не было. Руби не проснулась, но она была с нами. Как-то же она поняла, что это я. Она услышала или почувствовала меня…
Мы остановились у выхода на этаж. Приянка прижалась спиной к двери, пытаясь заглянуть в маленькое окошко так, чтобы ее не заметили. Она замерла и отступила назад, чтобы я могла посмотреть сама.
Посреди коридора в луже крови лежало тело охранника.
Я отшатнулась, в шоке уставившись на Приянку. Может, сюда уже добрались остальные или наткнулись на него в другом месте, но охранник сумел сбежать и умер уже здесь. Однако на ступенях не было крови. Крови не было нигде – только под ним. Она пропитала его темную форму. Именно здесь его и убили.
Приянка вопросительно посмотрела на меня, ожидая команды. Я еще раз выглянула в окошко. Там не было больше никого – и времени у нас тоже не было.
Я медленно открыла дверь. В одной руке пистолет, который вручила мне Приянка, а в другой – мобильник, включенный на запись.
Потом Приянка двинулась вперед, а я прикрывала. Чисто. И я последовала за ней. Ребенок, на вид лет шести, прижался лицом к окну, наблюдая за нами широко распахнутыми глазами. Моя рука дрогнула, когда я записала это на телефон, переходя к следующему окошку. От вида этих восьми дверей и детей за ними меня начало трясти.
Должно быть, палаты были звуконепроницаемыми. Напротив девочка с коротко остриженной головой кричала, беззвучно колотя кулачками по стеклу. Вот мальчик пытался привлечь мое внимание, показывая рукой в сторону противоположного конца коридора. Там с ним пересекался еще один.
И оттуда за нами наблюдала Лана.
Я подняла пистолет, но тут же снова ощутила горячие иглы, пронзающие череп с особой яростью. Я споткнулась, пытаясь удержаться на ногах. Двери не открылись – Приянке не хватило времени.
Волнистые волосы Ланы были собраны в аккуратный хвост. Она была в такой же форме, как и охранник, которого она застрелила, и теперь она рассматривала меня внимательно, как никогда раньше, и выражение ее лица пугающе напоминало Романа. Пистолет остался в кобуре, словно мои попытки в нее прицелиться ей ничем не угрожали. Я сунула телефон в карман, чтобы освободить обе руки.
У нас нет на это времени. Нам нужно вывести детей.
– Со мной целая команда, – сообщила Лана. – Вы не выберетесь. Лучше просто идите с нами, прямо сейчас.
– Не делай этого, – тихо произнесла Приянка, выступая вперед и загораживая меня собой. – Пожалуйста, Лана. Пожалуйста, не разбивай мне сердце – снова.
– В этом всегда была твоя проблема, При, – хрипло ответила Лана. Она подняла руку и коснулась украшения на шее. – Ты всегда используешь сердце, а не голову.
– Верно. – Голос Приянки дрожал. – Я живу чувствами – ты же помнишь.
– Я много чего помню, – откликнулась Лана, и ее голос стал жестче.
– Мы не предавали Мерсера, Лана, – продолжала Приянка, делая к ней еще один шаг. – Мы сбежали от него. Этот человек – чудовище, и он калечит детей. Как и те, кто работает здесь. Эти дети перед тобой – их жертвы. Пожалуйста… пожалуйста, позволь Сузуми увести их в безопасное место. Меня можешь забрать.
Лицо Ланы исказила гримаса отвращения.
– Можно подумать, у вас теперь есть выбор. Я пришла сюда не за тобой, но я не упущу возможности тебя остановить.
Наконец она подняла пистолет. Я тоже держала ее на прицеле, ощущая, как в ушах шумит кровь. Я чувствовала, что мою силу подавляют, и не могла нормально прицелиться.
Я была права. Люди, которым промыли мозги, так не говорят – ничего похожего на то, что я видела у Красных. Так говорят те, кого обманули, кем манипулируют и кто доверился человеку, у которого было достаточно силы и власти, чтобы их защитить.
– Думаешь, Мерсер тебя любит? Или его интересуешь именно ты, а не твои способности? – Приянка тоскливо рассмеялась. – Это не любовь – тот, кто любит, не станет мучить невинных, не станет ими манипулировать в своих целях. Я люблю тебя. Роман любит тебя.
– А я вас ненавижу, – прошипела Лана. – Я ненавижу тебя.
Приянка вздрогнула.
– Мерсер заставил тебя верить в это.
Дуло пистолета Ланы было по-прежнему наставлено на меня. От ее зловещего смеха у меня волосы встали дыбом.
– Я верю в то, что хочу я: Мерсер сделал меня сильной. Он дал мне эту силу, чтобы я могла стать той, кем всегда хотела быть. Он не бросил меня, и он создал армию для меня. Для нас.
– «Он не бросил…»-задыхаясь, повторила Приянка. – Ты понятия не имеешь, как это убивало нас!
– Но не настолько, чтобы вернуться, – сказала Лана. – Не настолько.
У нас за спиной со стуком распахнулась дверь. Стремительно обернувшись, я увидела, как Вайда выбрасывает вперед руки, отправляя Лану в полет, так что та шмякнулась прямо о стену. Приянка вскрикнула, и мне пришлось схватить ее за руку, чтобы не дать броситься к лежащей неподвижно Лане.
Ее сила перестала давить на мое сознание, и электричество снова окутало меня, окружая со всех сторон.
– Где дети?! – рявкнула Вайда – Нужно уходить!
– Я же сказала вам: вы отсюда не выберетесь.
Лана уже снова поднялась на ноги. Я бросилась к пистолету, который она выронила, но девочка даже не пыталась до него добраться.
Она просто сорвала прозрачную пластиковую крышку с висевшей на стене пожарной сигнализации и дернула переключатель.
