Каждый выбирает свою дорогу сам: кем я в своей жизни только не работал, я был рабочим в северных геологических партиях, техником-механиком двигательных установок летательных аппаратов, командиром танка «Т-64-Б», аспирантом в научном учреждении, которое создано для изучения мозга самого Ленина. Особенно «весело» мне пришлось в студенческие годы. Когда я пришел из армии, мне было почти 22 года, сразу сдал первый экзамен на «пять» и начал учиться в Первом меде – я был санитаром в доме-интернате на улице Академика Павлова, работал ночами медбратом в терапии и хирургии, старшим вожатым пионерского лагеря с добрым названием «Светлячок» МЗ СССР, даже печатником плоской печати.

Уже с третьего-четвертого курса встал вопрос, куда податься студенту, интересующемуся старением, на какой-то стадии мне даже предложили перейти на медбиофак во Второй медицинский, но я решил иначе. Все-таки прагматизм моего мышления привел меня к тому, что классическое медицинское образование по специальности «лечебное дело» придает более широкий взгляд на проблему старения как части жизни, позволяет избежать механицизма мышления, формирует некий медико-философский подход к системным проблемам здоровья, болезни, нормы и старости. Моделирование, конечно, хорошо, но оно не дает нам методов борьбы со старением человека, поэтому жить теориями, построенными на моделях, могут только лирически настроенные личности, я же прагматик и стою на прагматических позициях. Суть моей позиции – помогать людям надо здесь и сейчас, это лучшее, что можно делать, и самые незащищенные, кому нужна помощь, – это дети и старики. Но если у первых все впереди, то у последних все идет к завершению, как качественно завершится их жизненный путь, как долго они будут здоровыми – это мой выбор, мои пациенты всегда живут дольше и в более высоком качестве. Именно поэтому я, при всей моей любви к биологии старения, не стал биологом.

До решения ребуса старения еще далеко, сам процесс можно остановить, но только если остановить саму жизнь. Даже если предлагается обратиться к конкретным механизмам генетического «омоложения» клетки в процессе мейоза (рабочая версия профессора Н. Н. Мушкамбарова), то практического воплощения ее не видно. Старение не болезнь и даже не комплекс болезней, это механизмы, тесно сцепленные с самой жизнью. Старение, впрочем, как и детство, взросление – это временное оформление самой жизни, и ее проявлением в поздней части онтогенеза являются, как бы ни хотели вас убедить в обратном, возрастассоциированные заболевания. Эти болезни уже одновременно и проявление самого старения, и сам механизм, через который организм в обязательном порядке исключается из дальнейшего участия в естественном отборе. Тесная связь старения с эволюцией вида делает его не только онтогенетическим, но и филогенетическим механизмом. На сегодняшнем этапе развития медицины, не зная всего многообразия механизмов старения именно человека, человечеству со своим старением не справиться.

Мои маленькие советы молодым гериатрам, врачам общей практики и узким специалистам:

• поддерживайте мотивацию пациента на долгую, активную и здоровую жизнь;

• не создавайте эту мотивацию у людей старших возрастных групп запугиванием, они уже ничего не боятся, но о вас сделают вывод;

• забудьте расхожую и удобную фразу «ну что вы, батенька, хотите, возраст», эту фразу вы и ваш пациент рассматриваете с противоположных точек;

• если есть возможность, дайте пациенту 75+ высказаться, мы все умеем говорить, учитесь слушать, сегодня врач перебивает пациента уже в среднем через 18 секунд;

• обозначайте ясные цели лечения пациенту, спрашивайте его мнение о проводимом лечении;

• если вы не гериатр и часто ведете пациентов 75+, работайте в режиме постоянных консультаций с гериатром;

• не спорьте с гериатром, когда он проводит коррекцию множественных назначений у ваших пациентов самых старших возрастных групп;

• с точки зрения гериатра, возраст часто является не противопоказанием, а показанием к медицинскому вмешательству;

• если вы гериатр, так давайте рекомендации по питанию, физической активности, контролю веса и вредным привычкам, учите па́дать своих пациентов, не шучу;

• если вы избрали гериатрию, обучайтесь всю свою жизнь, будьте готовы к тому, что гериатрия будущего будет другой.

Я побывал во всех очагах долголетия, проехал весь мир, могу сказать, что когда мы обсуждаем старение и как это важно, то еще значимыми проблемами для человечества являются малярия, ВИЧ, смертность в ДТП, голод, отсутствие пресной воды (далее список просто огромный). Не видеть этого и жить только старением (если только вы его не изучаете и одновременно живете полноценной жизнью) могут только дрожащие от страха смерти люди. Где все эти проекты – муха-долгожитель и червяк-долгожитель? Это как искать металлическим щупом мины на всей планете, не зная даже точно страны, где они остались. Да, найдем, но потратим миллионы человеко-лет. Даже если разминирование вести в Камбодже, то надо знать карту минных полей, где уже разминировано и где не разминировано.

Вспоминаю такой случай, мне позвонили на сотовый во время приема пациента 75+ и попросили денег на проект изучения ПЖ очередного животного. Тут можно и плакать, и смеяться. Идея этих довольно молодых людей – быстренько выяснить, какие геропротекторы удлиняют ПЖ мышей, и перенести это на человека, чтобы, когда этим исследователям станет уже лет по 60–65, воспользоваться этими достижениями. Когда звучат советы этих людей, как правило, журналистов и менеджеров, о том, что старикам помогать не стоит, так как им уже не поможешь, а помогать надо только себе, хочется сказать: беда у этих людей с моралью, новый век принес новый вид цинизма, вряд ли эти люди погибнут, спасая кого-то из огня или пламени.

Цинизм ситуации с проектами «рыбка-долгожитель» еще и в том, что во всех этих экспериментах ну хоть какая-то статистика, которая подтвердит, что принимать надо какое-то вещество, будет показана. Да, особенность экспериментальной работы такова, что, как правило, что-то показывается. Только не забывайте, что-то «принимать» относится именно к этому животному. Потом через запятую расскажут, как мало живут люди, что умирать страшно, что эта же таблетка привела к тому, что пациенты с каким-то заболеванием живут дольше, и готовый результат, в котором особо разбираться никто не будет.

Сегодня врачей-гериатров явно недостаточно даже в Москве и Санкт-Петербурге. С учетом того, что через один-два десятка лет, которые пролетят быстро и количество населения пожилого возраста превысит тридцать процентов, обеспеченность населения гериатрической помощью будет падать. При таких условиях возможна работа гериатров только в режиме консультаций врачей других специальностей. Как итог наша медицина должна срочно становиться на гериатрические рельсы.

Я желаю всем, кто пытается разгадать ребус старения, только успехов. Однако хотел бы порекомендовать вечно дрожащим от страха надвигающейся на них старости поработать в старческом отделении или хосписах, где боль, пролежни, деменция, подгузники, капельницы, зонды и катетеры. Мы не мыши – мы не можем сжаться в комок в углу клетки до лучших времен, так как самое важное в жизни – это сама жизнь.