Когда Динг Йи закончил свой рассказ, за окном уже рассвело. Истерзанный войной город встречал утро нового дня.

– Твой рассказ получился хорошим, – сказал я. – Если ты хотел утешить меня, ты своего добился.

– Ты думаешь, я смог бы придумать все это?

– Почему Линь Юнь так долго оставалась в квантовом состоянии, раз вы все ее наблюдали?

– На самом деле над этим самым вопросом я ломал голову с тех самых пор, как дошел до существования макроквантового состояния: есть большая разница между квантовым мыслящим индивидуумом и обычной квантовой частицей, лишенной чувств и сознания, и, рассматривая волновую функцию, описывающую первый объект, мы упускали один важный параметр. А именно, мы упускали наблюдателя.

– Наблюдателя? Какого?

– Самого индивидуума. В отличие от обыкновенных квантовых частиц, лишенных сознания, мыслящий квантовый индивидуум способен наблюдать самого себя.

– Ну хорошо. Но что означает способность наблюдать самого себя?

– Ты же сам это видел. Она оказывает противодействие другим наблюдателям и позволяет сохранить квантовое состояние.

– И как проявляется эта способность?

– Вне всякого сомнения, через какой-либо крайне сложный эмоциональный процесс, который мы даже представить себе не можем.

– Значит, Линь Юнь вернется снова? – с надеждой задал я этот жизненно важный вопрос.

– Вероятно, нет. Объекты, вступившие в резонанс с энергией реакции макросинтеза, в течение какого-то промежутка времени после завершения резонанса сохраняют значительно более высокую вероятность состояния существования, чем состояния разрушения. Вот почему мы наблюдали все эти вероятностные облака, пока продолжалась реакция. Но с течением времени квантовое состояние ослабевает, и в конце концов состояние разрушения пересиливает состояние существования.

– О!.. – вырвалось из самой глубины моего сердца.

– И все же вероятность состояния существования остается, какой бы ничтожной она ни была.

– Вроде надежды, – пробормотал я, стараясь стряхнуть с себя слабость.

– Да, – согласился Динг Йи. – Вроде надежды.

Словно в ответ на его слова с улицы донесся гул. Подойдя к окну, я увидел толпы людей, и из домов выбегали все новые и новые, собираясь в возбужденные кучки по три-пять человек. Больше всего меня поразило выражение их лиц: люди сияли, словно утреннее солнце. С начала войны я впервые видел такие радостные улыбки на столь многих лицах.

– Идем на улицу, – сказал Динг Йи, прихватив со стола початую бутылку рисовой водки.

– А выпивка-то зачем?

– Возможно, она нам понадобится. Разумеется, в том маловероятном случае, что я ошибаюсь, не смейся надо мной.

Не успели мы выйти из дома, как к нам из толпы бросился Гао Бо. Я спросил у него, что случилось.

– Войне конец! – воскликнул он.

– Мы капитулировали?

– Мы победили! Неприятельский альянс распался, враги один за другим заявляют о безоговорочном прекращении огня. Они уже начали отводить свои войска. Победа!

– Вы еще не проснулись.

Обернувшись к Динг Йи, я увидел, что тот нисколько не удивлен этим известием.

– Это вы еще не проснулись. Все с вечера следили за ходом мирных переговоров, – сказал Гао Бо. – А вы чем занимались? Отключились?

Он снова влился в ликующую толпу.

– Ты это предчувствовал? – спросил я у Динг Йи.

– Я не обладаю даром предвидения. Но отец Линь Юнь предсказал такой исход. После исчезновения дочери он сказал, что реакция макросинтеза, вероятно, положит конец войне.

– Почему?

– На самом деле все просто. Когда правда о катастрофе со сгоревшими микросхемами выплеснулась за пределы страны, весь мир содрогнулся от страха.

– Это еще почему? – улыбнувшись, покачал головой я. – Даже наше термоядерное оружие никого не пугает.

– Есть огромная разница между термоядерным оружием и этим. Возможность, о которой ты даже не подумал.

Я недоуменно смотрел на Динг Йи.

– Сам подумай. Если бы мы взорвали все наши ядерные бомбы на своей территории, что бы произошло?

– На такое способен только безмозглый кретин.

– А теперь предположим, что у нас полно макроядер, сжигающих микросхемы. Сотня или даже больше. И мы продолжаем проводить реакции макросинтеза на своей собственной территории. Это по-прежнему глупость?

Только тут я осознал, какую возможность имел в виду Динг Йи. Если в том же самом месте произойдет вторая реакция макросинтеза, идентичная первой, из того, что первая сожгла в ближайших окрестностях все микросхемы, будет следовать, что второй реакции будет некуда выдать свою энергию. Волна пройдет по области, опустошенной первым взрывом, и двинется дальше, сжигая новые микросхемы, встречающиеся у нее на пути, до тех пор, пока ее энергия не иссякнет. Последовательно действуя в том же ключе, проводя реакции макросинтеза в одной и той же точке, можно распространить энергию взрыва на весь мир. Волны беспрепятственно обогнут земной шар. Вероятно, достаточно будет и сотни нужных «струн», чтобы временно погрузить весь мир в первобытное состояние.

И был еще один важный момент: беспорядочное применение ядерного оружия уничтожило бы все человечество, поэтому ни при каких обстоятельствах политики, сохранившие хотя бы крупицу рассудка, не примут такое решение, и даже если какой-то безумный стратег отдаст приказ, он не будет выполнен. Но макросинтез – это другое дело. Такое оружие позволит добиться стратегических целей, не убив ни одного человека, поэтому принять решение его использовать гораздо проще по сравнению с обыкновенной атомной бомбой. И когда какую-нибудь страну загонят в угол, вполне вероятно, что она пойдет на такой крайний шаг.

Испепеляющая микросхемы реакция макросинтеза полностью «сотрет информацию на жестком диске» нашей планеты, и чем более развита в технологическом отношении страна, тем болезненнее окажется удар. Дорога обратно к эпохе информаций приведет к непредсказуемо изменившемуся мировому порядку.

Теперь, осознав наконец все произошедшее, я понял, что это не сон. Война действительно закончилась. Казалось, кто-то обрезал нитки, державшие мое тело, и я бессильно опустился на землю, тупо наблюдая за восходящим солнцем. В обманчивом тепле первых солнечных лучей я закрыл лицо руками и заплакал.

Вокруг меня волнами накатывали радостные крики. Все еще в слезах, я поднялся на ноги. Динг Йи затерялся в ликующей толпе, но меня уже кто-то обнимал, и я тоже кого-то обнимал. Я потерял счет тому, скольких людей обнял в то замечательное утро. Когда счастливое опьянение несколько схлынуло, я поймал себя на том, что обнимаю какую-то молодую женщину, и, разомкнув объятия, мы посмотрели друг на друга. Я застыл.

Мы сразу же узнали друг друга. Это была та красивая студентка, которая много лет назад поздно вечером в университетской библиотеке сказала, что у меня есть цель в жизни. Мне потребовалось какое-то время, но я вспомнил, как ее зовут: Дай Линь.