Часть вторая

Явсеми силами старался приспособиться к новой жизни. Я увлекся компьютерными играми, стал ходить на футбол, занялся баскетболом, допоздна просиживал за игрой в карты. Все свои книги по специальности я вернул в библиотеку, вместе с несколькими коробками видеодисков. Я попробовал играть на бирже и начал подумывать о том, чтобы завести щенка. Привычка много пить, приобретенная в Сибири, осталась, и иногда я пьянствовал в одиночестве, а иногда вместе с разными приятелями, число которых быстро росло… Я даже задумался о том, чтобы жениться на хорошей девушке, хотя пока что у меня не было подходящих кандидаток. Я больше не таращился непонимающим взглядом на дифференциальные уравнения до двух часов ночи и не просиживал за компьютером по десять часов подряд в ожидании результата, который меня непременно разочарует. Если прежде время представляло для меня бесконечную ценность, теперь я не знал, чем его занять. Впервые я понял, что значит полностью расслабиться, впервые я увидел, что жизнь богатая и разнообразная, впервые я внезапно осознал, что все те, на кого я раньше смотрел свысока, кого жалел, на самом деле живут гораздо лучше меня. Что они ведут совершенно разумный образ жизни. Так прошел целый месяц. Я поправился. Мои редеющие волосы снова отросли. Не раз я поздравлял себя с тем, что мне повезло и я вовремя опомнился.

Но иногда, пусть всего на несколько секунд, прошлое возвращалось подобно призраку, обыкновенно тогда, когда я просыпался среди ночи, и в такие моменты мне казалось, будто я сплю в той далекой пещере под землей, а в темноте возвышается ступенчатая платформа, испещренная похожими на змей линиями… но вскоре тени качающихся за окном деревьев, отброшенные светом фонарей на занавески, возвращали меня к действительности, и я быстро засыпал. Это было все равно что глубоко закопать у себя во дворе труп: пусть кажется, что ты от него избавился, но что бы ни случилось, ты помнишь, что он там, и, что гораздо важнее, сознаешь, что всегда будешь это помнить. Впоследствии ты узнаёшь, что избавиться от трупа можно, только если выкопать его из земли, отнести куда-нибудь подальше и сжечь, но у тебя уже нет душевных сил, чтобы это сделать. И чем глубже был зарыт труп, тем труднее его выкопать, потому что страшно даже представить себе, во что он мог превратиться под землей…

Однако где-то через месяц частота воскрешения прошлого резко сократилась, поскольку я влюбился – в выпускницу колледжа, поступившую на работу к нам в лабораторию, и почувствовал, что она ко мне также неравнодушна. Утром первого дня Первомайских праздников я несколько минут возбужденно расхаживал по своей комнате в общежитии и наконец принял решение объясниться с девушкой. Собравшись с духом, я уже было решил отправиться искать ее на второй этаж общежития, но затем рассудил, что лучше будет ей позвонить, поэтому я протянул руку к телефону… отныне моя жизнь плавно потечет вперед: меня увлечет течение реки любви, я женюсь, заведу детей, добьюсь успеха на работе – одним словом, буду вести обыкновенную счастливую жизнь, подобно другим людям. Быть может, на закате своих лет, сидя на песке и глядя на заходящее солнце, я почувствую, как из глубины всплывают далекие воспоминания. Я вспомню городок в Юньнане, грозу на горе Тайшань, испытательный полигон оружия на основе молнии недалеко от Пекина и снежный буран в Сибири; я вспомню женщину в военной форме с крошечным кинжалом на шее… но все это будет так далеко, словно в другой жизни.

Но когда я уже собирался снять трубку, телефон зазвонил сам.

Это был капитан первого ранга Цзян Синчэнь. Он спросил, есть ли у меня какие-либо планы на праздники. Я ответил, что нет.

– Вас не заинтересует предложение выйти на корабле в океан?

– Конечно, заинтересует. А это возможно?

Удивленный, я положил трубку. Я был лишь мельком знаком с капитаном; нас представила друг другу Линь Юнь, но после того раза я его больше не видел. Что стоит за его предложением? Быстро собрав самое необходимое, я поспешил на самолет в Гуанчжоу. С предложением любимой девушке придется подождать до возвращения.

До Гуанчжоу я добрался в тот же день. Тучи войны сгустились здесь сильнее, чем в столице; повсюду я видел плакаты, призывающие быть готовым к воздушным налетам. Просто поразительно, что командир авианосца, входящего в состав Южного флота, в такое время мог думать о развлечениях. На следующий день я поднялся на борт небольшого шлюпа, и мы вышли в море. Вместе с нами были еще один офицер военно-морского флота и летчик морской авиации. Капитан Цзян воодушевлено учил меня азам мореходного искусства, показывал, как читать морские карты и пользоваться секстантом. Я нашел мореплавание очень скучным занятием, а после того как я прищемил палец талью, от меня никакого толка на корабле не было. По большей части я сидел в одиночестве на носу, глядя на лазурное небо и зеленое море, на пляшущие на его поверхности солнечные зайчики, на вздымающиеся и опускающиеся отражения ослепительно-белых облаков, наслаждаясь жизнью.

– Вы проводите всю свою жизнь в море, – спросил я у Цзян Синчэня. – Вы действительно считаете, что оно помогает расслабиться?

– Разумеется, нет. Этот выход в море предназначается специально для вас, – загадочно добавил он.

К вечеру мы подошли к крошечному островку размером всего в два футбольных поля, совершенно голому, если не считать автоматический маяк. Нам предстояло провести здесь ночь. Когда мы переносили с шлюпа палатки и прочее снаряжение, мы увидели вдалеке странное зрелище.

Море и небо на западе были соединены огромной изогнутой полосой, белой внизу, но вверху окрашенной заходящим солнцем в багрово-красный цвет. Полоса лениво шевелилась в воздухе, словно живое существо. Внезапное появление этого огромного чудовища среди умиротворенного океана было подобно питону, приползшему на пикник на лужайке, в мгновение ока превратившему привычный мир в нечто незнакомое и свирепое.

– Так, доктор Чэнь, а теперь мы с вами должны кое о чем поговорить. Как вы думаете, насколько он мощный? – спросил Цзян Синчэнь, указывая на полосу.

– Трудно сказать. Я впервые вижу настоящий смерч, – сказал я. – Наверное… два балла по шкале Фудзиты-Пирсона.

– Нам здесь не угрожает опасность? – с тревогой спросил военный летчик.

– Судя по направлению, в котором движется смерч, – не думаю, – спокойно ответил капитан.

– Но почему вы так уверены, что он не повернет в нашу сторону?

– Смерчи обыкновенно движутся по прямой.

Вдалеке смерч продолжал движение на восток. Когда он проходил на минимальном удалении от острова, небо потемнело, и мы услышали низкий гул. Я непроизвольно вздрогнул. Цзян Синчэнь сохранял спокойствие, с восхищением провожая взглядом смерч до тех пор, пока тот не скрылся из виду, и только после этого повернулся к нам.

– Как далеко продвинулись метеорологи с технологиями предсказания смерчей? – спросил он.

– По-моему, до сих пор ничего нет. Из всех природных явлений предсказать смерчи и землетрясения сложнее всего.

– В связи с глобальным изменением климата Южно-Китайское море превратилось в зону частых смерчей. Для нас это серьезная угроза.

– Неужели? Авианосцы боятся смерчей? Полагаю, они без труда перенесут смерч, сохранив все самолеты, стоящие на внутренней палубе.

– Доктор Чэнь, вы наивны, – вмешался лейтенант-моряк. – Корпус авианосца способен выдержать смерч силой не больше двух баллов по шкале Фудзиты-Пирсона. Более сильный разорвет на части полетную палубу. И это станет полной катастрофой!

Морская вода, поднятая в воздух воронкой смерча, пролилась коротким сильным ливнем, выбросившим к нам на островок много рыбы, которой мы поужинали.

Вечером мы с капитаном Цзяном пошли прогуляться по берегу под чистым звездным небом, напомнившим мне ночь на горе Тайшань.

– Когда вы оставили изучение шаровой молнии, Линь Юнь очень расстроилась, – начал капитан. – Без вас эти работы не могут продолжаться. Поэтому я взял на себя задачу уговорить вас вернуться. И я обещал Линь Юнь, что добьюсь успеха, – добавил он.

Было темно, но я отчетливо представил себе его улыбку. Нужно было обладать невероятной уверенностью в себе, чтобы поручить подобное своему возлюбленному; но, вероятно, все дело было в том, что Линь Юнь относилась ко мне с некоторым презрением, о чем Цзян Синчэнь даже не подозревал.

– Капитан Цзян, эти исследования безнадежные. – Глубоко вздохнув, я устремил взгляд в ночной океан.

– Линь Юнь рассказала, что вас глубоко потрясла поездка в Россию. Однако на самом деле вас не должно пугать то, сколько времени и средств вложили в этот проект русские. Беседуя с Линь Юнь после вашего возвращения, я обратил внимание еще кое на что: применяя жесткие механизмы разработки вооружения к изучению основных законов естественной природы, русские продемонстрировали отсутствие новаторского мышления. Им недоставало воображения и творческого духа.

Краткое замечание капитана оказалось очень острым. А то, что он отнес изучение шаровой молнии к основным законам природы, демонстрировало определенную долю прозорливости.

– К тому же в свое время вы были готовы посвятить всю свою жизнь исследованию шаровой молнии. По крайней мере, так мне говорила Линь Юнь. Если это действительно так, вы не должны сдаваться без боя. Возьмем, к примеру, меня. Я мечтал заниматься военной стратегией, но по разным причинам свернул на другой путь. И даже несмотря на то, что я добился на нем значительных успехов, в глубине души я все равно несколько разочарован.

– Дайте мне подумать, – пробормотал я.

Однако дальнейший разговор показал, что все обстоит гораздо серьезнее, чем я полагал.

– Мы с Линь Юнь уже много лет работаем вместе, и я могу сказать, что довольно неплохо ее знаю. В ее характере есть некоторая… тяга к опасности. Так вот, мне бы хотелось, чтобы вы помогли ей избежать этой опасности.

– Вы имеете в виду опасность для нее самой или… для окружающих? – спросил я.

– И то и другое. Позвольте вам кое-что рассказать. Линь Юнь училась в университете, когда Китай присоединился к Оттавскому договору о запрещении противопехотных мин. Так вот, она заявила, что подписание договора явилось большой ошибкой, поскольку мины являются оборонительным оружием. Оружием бедных. В первый же год учебы в аспирантуре Линь Юнь разработала новый тип мины. Вместе с двумя своими товарищами она воспользовалась для этого возможностями нанолаборатории. Ее целью было создание мины, которую невозможно обнаружить с помощью обычных методов, что категорически запрещено договором. И Линь Юнь добилась своей цели. Устройство ее мины оказалось очень простым.

– Я видел бамбуковую палочку, висящую у нее в машине, – вставил я.

– Нет, нет, – отмахнулся Цзян Синчэнь. – Это детская игрушка по сравнению с тем, что создала Линь Юнь. Она изобрела жидкую мину. Внешне просто бесцветная прозрачная жидкость, но на самом деле это нитроглицерин, видоизмененный с помощью нанотехнологий так, чтобы полностью исчезла чувствительность к вибрации, но при этом возросла чувствительность к давлению. Поэтому толщина слоев при хранении данного вещества строго ограничена. Для транспортировки используются емкости, разделенные множеством горизонтальных перегородок, чтобы предотвратить детонацию нижних слоев от давления со стороны верхних. Минирование территории заключается в том, что жидкость просто разливается по земле, детонация произойдет, когда на мину наступят, и последствия этого будут смертельными. Обычные средства совершенно не способны обнаружить подобную мину. Линь Юнь продемонстрировала мину начальству и предложила принять ее на вооружение, но, естественно, это предложение было встречено в штыки. Линь Юнь клятвенно обещала показать потенциал мины в боевой обстановке.

– Мне известно, как Линь Юнь увлекается оружием, и в частности новыми концепциями вооружения, так что я готов в это поверить.

– Но вы вряд ли поверите в то, что услышите дальше. В начале прошлого года подобные мины были использованы в боевых действиях между Чили и Боливией и привели к значительным жертвам.

Я изумленно уставился на капитана Цзяна, потрясенный его словами.

– Еще труднее поверить в то, что эти мины использовали вооруженные силы обеих стран.

– Что? – Я застыл на месте, чувствуя, как шок уступает место ужасу. – Но Линь Юнь ведь только майор. Неужели она обладала такими полномочиями?

– По-видимому, Линь Юнь не очень-то рассказывала вам о себе. О таких вещах она вообще мало кому рассказывает. – Цзян Синчэнь повернулся ко мне, и хотя в темноте я не мог разглядеть его лицо, я понял, что оно очень выразительное. – Да. У нее был доступ.

Вернувшись в палатку, я не смог заснуть, поэтому я открыл полу и стал смотреть на маяк, надеясь, что его равномерное включение и выключение окажет гипнотическое воздействие. Так оно и произошло, и по мере того как сознание постепенно покидало меня, башня маяка растворялась в ночи, пока наконец от нее не остался только подмигивающий огонек, висящий в воздухе, видимый только тогда, когда он зажигался, но, погаснув, полностью сливающийся с бесконечным мраком. Это показалось мне смутно знакомым, и где-то в подсознании прозвучал слабый голос, подобно пузырьку воздуха вырвавшийся из океанских глубин и лопнувший на поверхности. Голос сказал: «Маяк всегда здесь, но видно его только тогда, когда он зажигается».

У меня в сознании сверкнула искра. Порывисто вскочив, я долго сидел, слушая шум прибоя. Затем растолкал Цзян Синчэня.

– Капитан, мы можем немедленно вернуться обратно?

– Зачем?

– Как зачем – исследовать шаровую молнию, разумеется!