Разреженная атмосфера, куда Армстронг взмывал на своем изящном реактивном истребителе, была ближе к тем условиям, какие можно обнаружить на поверхности Марса, чем в каком-либо месте на поверхности Земли. Пересекая уровень 13,7 км, он преодолевал биологический барьер, выше которого человек не может выжить без защиты специального космического скафандра. Когда его почти вертикальный подъем достигал отметки в 27,4 километра, атмосферное давление падало до жалких 6 миллибар – примерно 1 процента от давления на уровне моря. За бортом самолета температура опускалась до 51 градуса ниже нуля.

Это был космос. Единственный способ управлять самолетом на вершине баллистической кривой – прибегнуть к третьему закону Ньютона и выпускать струи пара перекиси водорода. Пилот, находящийся практически в вакууме, мог маневрировать, поворачивая свой самолет вокруг поперечной оси, а также вокруг вертикальной и продольной осей, как это позднее делали пилотируемые космические корабли. После того как энергия, затраченная на набор высоты, рассеивалась, реактивный самолет Армстронга переходил практически к полному покою, зависая хвостом вниз. Больше половины минуты на вершине подъема пилот испытывал невесомость. Примерно на высоте 21,3 километра Нил заглушал двигатель, чтобы не подвергать его перегреву из-за превышения критической температуры. Замысловатые вспомогательные устройства системы вентиляции гермокабины выпускали тонкие струи сжатого газа.

То, что двигатель не работал на вершине дуги, было критически важно для того, чтобы добиться цели этих испытательных полетов. Если бы он работал, то вызывал бы движения с поворотом вокруг вертикальной оси, что затруднило бы возможность управления летательным аппаратом.

Когда Нил опускал нос и устремлялся обратно в атмосферу, через воздухозаборник в реактивный двигатель в конце концов попадало достаточно молекул воздуха, чтобы можно было вновь его запустить. После этого на скорости в 1,8 Маха Армстронг начинал выход из безмоторного пике. С этого момента при некоторой доле удачи оставшаяся часть полета становилась обычным спуском вниз до взлетно-посадочной полосы. Если двигатель не удавалось запустить, Нил мог совершить посадку и так. В случае необходимости в момент после касания он мог потянуть фал, чтобы выбросить тормозной парашют, находящийся прямо под вертикальным стабилизатором самолета, что позволило бы уменьшить пробег при посадке.

В такой манере Нил Армстронг и его товарищи летчики-испытатели NASA с авиабазы Эдвардс в кабинах длинных остроконечных реактивных самолетов, получивших прозвище «ракета с человеком внутри», совершали первые в стране впечатляющие экскурсии на край космоса. Они начали выполнять такие полеты еще за полгода до того, как коммандер Алан Шепард стал первым американским астронавтом, поднявшимся в космос.

Эти факты опровергают широко распространенную точку зрения. Благодаря вышедшему в 1979 году бестселлеру Тома Вулфа «Парни что надо» и голливудской экранизации книги 1983 года большинство людей считают, что первым человеком, летавшим на самолете на край космоса, был летчик-испытатель ВВС США капитан Чак Йегер. К несчастью, множество различных подробностей о Йегере и его декабрьском полете 1963 года, романтически приукрашенные в «Парнях что надо» и других источниках, не соответствуют действительности. Самое важное – это то, что Йегер и Школа летчиков-испытателей

ВВС США на авиабазе Эдвардс никоим образом не причастны к «разработке первых способов маневрировать в космосе», как заявляют некоторые публикации ВВС и веб-сайты. Этим занималось NACA/NASA как в случае с F-104, так и ранее – с Х-1В, прокладывая таким образом путь наступающему рассвету космической эры. (Полеты на Х-1В велись в 1957 и 1958 годах, но они были не слишком эффективными с точки зрения исследования системы реактивного управления.) И Йегер стал далеко не первым пилотом, поднявшимся в верхние слои стратосферы. Как мы уже видели, некоторые летчики-испытатели NASA начали подниматься на 27,4-километровые высоты уже осенью 1960 года. И на снабженном ракетными двигателями NF-104A пилоты ВВС и до Йегера совершали «прыжки» в верхние слои стратосферы.

Также задолго до декабря 1963-го гораздо более известная и исторически значимая машина начала подниматься гораздо выше, чем мог F-104. Этой машиной был Х-15 – самый быстрый и высоко летающий из всех когда-либо построенных крылатых аппаратов. И его Чак Йегер никогда не пилотировал. Задуманный NACA в начале 1950-х и построенный компанией North American Aviation (позднее – North American Rockwell) при финансовой поддержке военно-воздушных, военно-морских сил и NACA, Х-15 был создан не только для того, чтобы исследовать гиперзвуковые полетные режимы при скорости выше 5 Махов, но и для изучения возможности полетов крылатого аппарата за пределами плотных слоев атмосферы (вне области, где работают аэродинамические плоскости управления). Впервые совершивший полет в июне 1959 года Х-15 с ракетным двигателем был воистину «космическим самолетом». К концу 1961 года, когда президент Кеннеди призвал нацию к соревнованию за посадку на Луну, Х-15 достиг основных целей своей разработки, летая на скорости выше 6 Махов и на высоте больше 61 км. В 1962 году, когда Гленн, Карпентер и Ширра совершили полеты на Mercury, летчик ВВС Роберт Уайт в гермокостюме, похожем на космические скафандры Mercury, поднял Х-15 на высоту более 80 км, что формально возвело его в ранг «астронавтов» согласно правилам, принятым ВВС США (и которые никогда не признавало NASA). Согласно правилам военно-воздушных сил всего «астронавтские крылышки» заслужили восемь пилотов Х-15. Это было на одного больше, чем астронавтов первого набора по программе Mercury, из числа которых только шесть летали в космос (при этом лишь четверо побывали на орбите). (Астронавт из набора по программе Mercury Дик Слейтон в конце концов тоже полетел в космос – в 1975 году на корабле Apollo по программе ЭПАС, «Экспериментальный полет “Аполлон” – “Союз”». – Прим/ авт)

После более чем 30 полетов-«прыжков» на F-104 Нил Армстронг семь раз летал на Х-15 до того, как попал во второй набор астронавтов в сентябре 1962 года. Нил никогда не поднимался выше 89 км, но 20 апреля 1962 года во время шестого полета на Х-15 он добрался примерно до 63 км.

Если оглянуться назад, то движение аэронавтики от дозвуковых скоростей к трансзвуковым, а затем – и к сверхзвуковым и гиперзвуковым скоростям (и еще быстрее – к сверхвысокой скорости) кажется неизбежным. Как начавшаяся холодная война вылилась в форму атомного противостояния между Соединенными Штатами и Советским Союзом, так и самый большой всплеск «гиперзвукового энтузиазма» связан с разработкой межконтинетальной баллистической ракеты (МБР), вооруженной ядерной боеголовкой. Тем не менее те, для кого аэронавтика все еще означала пилотируемые крылатые самолеты, более всего стремились разработать снабженный ракетным двигателем аппарат, который мог бы очень быстро переносить людей и грузы с одной части земного шара на другую по траекториям, верхняя часть которых пересекала космическое пространство.

Экспериментальные исследовательские самолеты с ракетным двигателем запускались с воздуха. Впервые Армстронг пилотировал такой аппарат 15 августа 1957 года – это был его первый контрольный полет на модифицированном Х-1В, поднявшимся на высоту 18,3 км. Хотя для Армстронга это оказалась самая большая высота, до которой он добирался, на этой отметке динамическое давление было еще недостаточно низким, чтобы проверить систему реактивного управления.

Во время посадки аппарата «отказало» носовое шасси. Согласно официальному докладу Нила Армстронга, он «по невнимательности коснулся земли на скорости 315 км/ч вначале носовым колесом». «На самом деле оно не отказало, – признал Нил. – Я его сломал. Я садился на дно озера, и это было вполне нормально. Но при касании самолет начал подпрыгивать, и после нескольких прыжков крепежные элементы носового колеса сломались. Конечно, я чувствовал себя ужасно, но мое настроение немного улучшилось после того, как я узнал, что это был тринадцатый или четырнадцатый раз, когда [из-за геометрической формы. – Прим/ авт.] это происходило с самолетами [серии Х-1. – Прим. авт.]».

Второй полет на Х-1В 16 января 1958 года был досрочно прекращен по техническим причинам. Десятилетний к тому времени Х-1В летал только еще один раз – 23 января 1958 года, когда Армстронг и Стэн Бутчарт запустили с воздуха пилота Джека Маккея для набора высоты в 16,8 км. Ему не удалось достаточно замедлить самолет на вершине траектории, чтобы проверить систему реактивного управления. Сразу после полета Маккея механики обнаружили не поддающиеся ремонту трещины в баке жидкого кислорода ракетного двигателя, что положило конец всей программе Х-1В.

Сверхзвуковые реактивные самолеты отличались от своих более медленных предшественников конструкцией своих относительно более коротких стреловидных крыльев, более компактной формой и гораздо большей концентрацией массы в фюзеляже. Неожиданно эта необычная геометрия создала некоторые достаточно серьезные проблемы с аэродинамикой, известные как «инерционное взаимодействие при выполнении маневра крена» («дивергентное движение крена» или «апериодически нарастающее движение крена»).

Когда Армстронг начал работать в Летно-исследовательской станции высоких скоростей летом 1955 года, ни одна проблема не привлекала большего внимания, чем инерционное взаимодействие. Она не только представляла опасность для F-100, но и угрожала D-558-2, Х-2 и новейшему исследовательскому самолету NACA Douglas Х-3. Длинный, грациозный летательный аппарат в форме дротика, который приобрел славу выглядящего самым быстрым из всех когда-либо созданных, Х-3 Stiletto имел проблемы с инерционным взаимодействием во время резких маневров с вращением вокруг продольной оси, из-за чего внезапно терял управляемость. Построенный для скорости в 2 Маха, Х-3 едва был способен достичь 1,2 Маха, потому что его так и не оснастили двигателями достаточно большой тяги, необходимой для более высоких скоростей. В мае 1956 года всего после двадцати полетов NACA списало самолет. Тогда все внимание обратилось к F-100. Было быстро найдено решение – добавить гораздо более крупный хвост. Тогда, летая на F-10 °C собственной модификации, NACA проверило новое оборудование для автоматического управления, в котором демпфирование колебаний тангажа использовалось как средство снизить дивергенцию вращения вокруг вертикальной оси, чтобы решить проблему инерционного взаимодействия в большинстве случаев. 7 октября 1955 года Армстронг был назначен на этот самолет и в следующие два года пилотировал его в ходе множества вылетов по программе испытаний.

Эта частично автоматизированная система управления полетом, которую Армстронг помогал разработать для F-100, была одной из первых систем с «компенсацией по сигналам обратной связи». В сущности, идея состояла в том, что плоскости управления летательного аппарата (элероны, руль направления, руль высоты и т. д.) должны быть интегрированы в саморегулирующуюся систему. Начав работу в апреле 1960 года, Нил связался с инженерами из корпорации Honeywell в Миннеаполисе. После того как в начале 1961 года Honeywell установила прототип системы под названием МН-96 на F-101 Vodoo, Армстронг в марте 1961 года поехал в Миннесоту, чтобы полетать на этом самолете. Основываясь на благоприятных докладах, написанных Нилом, NASA решило установить МН-96 на окончательный вариант Х-15 (Х-15-3), который был назначен на первый испытательный полет в конце 1961 года. Оценив его роль в создании МН-96, NASA назначило Армстронга на этот первый полет. И в Миннеаполисе, и на авиабазе Эдвардс, как объяснил Нил, «мы использовали самолеты, как математики могут использовать компьютер, – как приборы, чтобы найти ответы на вопросы аэродинамики».

Летно-исследовательская станция высоких скоростей NACA практически изобрела пилотажные тренажеры-симуляторы, изначально для научных целей. В 1952 году комитет NACA убедил военно-воздушные силы купить аналоговый компьютер, который его инженеры превратили в основу для летного тренажера. К тому времени, когда Армстронг прибыл на авиабазу Эдвардс, пилотажные симуляторы уже внесли значительный вклад во многие исследовательские программы, а особенно в проекты Х-1В и Х-2, и последний из них NACA хотел получить у ВВС после окончания испытательных полетов. К несчастью, трагическая катастрофа Х-2, причины которой так и не удалось установить, не позволила осуществиться желанию NACA. В своем первом полете на этом аппарате летчик-испытатель ВВС Мельбурн Апт с позывным «Мел» утратил управление из-за инерционного взаимодействия, и самолет закрутило в череде расширяющихся бочек. Апт отчаянно боролся, пытаясь вернуть аппарат под контроль, но ему это не удалось. Единственным выходом было катапультироваться. И хотя после отстрела тормозной парашют капсулы раскрылся, ее основной парашют не сработал.

Апт попытался покинуть падающую капсулу, но ему не хватило времени. Капсула с пилотом внутри врезалась в твердый сланец бомбардировочного полигона базы Эдвардс, а остатки Х-2 упали за три километра от этой точки. В этом полете Мел Апт побил рекорд, став на тот момент пилотом самого быстрого самолета, втрое превысившего скорость звука, но гибель Апта вытеснила все мысли о рекордах и достижениях. Все думали о том, что произошло с Мелом, с его самолетом и почему такое могло случиться. Впоследствии, как вспоминал Нил, будущим пилотам Х-15 показывали, и не один раз, снятый при помощи скоростной фотокамеры, установленной в кабине Х-2 позади пилота, фильм о гибельном полете Апта.

Случившаяся трагедия подтолкнула NACA к решению развивать экспериментальные тренажеры. В «Сим-лаборатории» Нил узнал, «что существует много способов создать ошибки в программе. Часто сигналы на выходе измерительных приборов неправильно передавались через приборную механическую цепь, поэтому приборы не точно воспроизводили движение самолета. Я обнаружил, что такое случается, и гораздо позже, в Хьюстоне, и всегда, переходя к новому тренажеру-симулятору, тратил некоторое время на то, чтобы проверить точность его реакций». Армстронг, возможно, провел на тренажерах больше времени, чем любой другой летчик на авиабазе Эдвардс, набирая на них необходимый опыт, наблюдая и чувствуя результаты тренировок, «всегда изучая и воспринимая новую информацию и потенциально полезные методики».

NASA, Национальное агентство по аэронавтике и исследованию космического пространства, появилось 1 октября 1958 года как итог принятия администрацией президента Эйзенхауэра Национального закона США 1958 года об аэронавтике и исследовании космического пространства: комитет аэронавтики NACA при этом формально прекращал свое существование, но фактически становился ядром формирования новой организации. Армстронг стал одним из первых летчиков-испытателей NACA/NASA, которые прошли через «пытку» принадлежащей

ВМС центрифуги в Джонсвилле. Смысл этой «карусели» был том, «чтобы понять, не окажут ли те ускорения, которые ты испытаешь при старте летательного аппарата с ракетным двигателем, отрицательного эффекта на твою способность выполнять точную работу при выводе аппарата на орбиту». Армстронг так объяснил цель исследований: «Мы выдвинули гипотезу, что будет возможно пилотировать аппарат при выводе на орбиту – что вертикально запущенная ракета может быть вручную доведена до орбиты без всякой необходимости в автопилоте или каком-то еще дистанционном управлении».

В эксперименте принимала участие команда из семи летчиков: Армстронг, Стэн Бутчарт и Форрест Питерсен с позывным «Пит» из Летно-испытательного центра NASA (бывшей Летно-исследовательской станции высоких скоростей NACA), еще два пилота NASA (из Лэнгли и Эймса) и два пилота ВВС. Лежа на спине, прочно пристегнутые к сиденьям, разработанным отдельно для каждого летчика и повторяющим его контуры тела в противоперегрузочном костюме, Армстронг и его товарищи словно прошли через соковыжималку. Летчики, головокружительно вертящиеся на конце «руки» длиной 13,72 м, прошли через воздействие всех возможных сил, напряжений и любых условий полета. При самой большой скорости и угле вращения они испытывали ускорение до 15 g. Всего несколько пилотов смогли перенести такое высокое ускорение, и Армстронг был одним из них. Юджин Уолтман, один из технических специалистов Летно-испытательного центра, вспоминал, что Армстронг сказал: при 15 g от головы так отливала кровь, что он мог отчетливо видеть только один из приборов на панели, имитирующей приборную панель кабины самолета. Нил вспоминал: «Мы убедили по крайней мере себя – не думаю, что нам удалось убедить других, – что это вполне посильная задача – осуществлять управление стартующим летательным аппаратом или взлетающим самолетом при таком уровне ускорения!» Совместно с инженерами Летно-испытательного центра Эдом Холлеманом и Биллом Эндрюсом Армстронг составил для NASA доклад, где описывались вызывающие удивление результаты. Многие люди в аэрокосмическом сообществе сомневались в том, что ускорение до 8 g на самом деле оказывает очень малое воздействие на способность пилота управлять полетом, пока это не было доказано в ходе программ Х-15 и Mercury. Позже Армстронг вернулся в Джонсвилль, чтобы отрабатывать траектории входа Х-15 с различными установками системы управления полетом.

Но ключевым элементом подготовки к полетам на Х-15 стал электронный тренажер-симулятор. Было создано два основных тренажера Х-15. Оба они являлись аналоговыми вычислительными машинами, потому что цифровые компьютеры оставались все еще слишком медленными, чтобы делать что-либо в режиме реального времени. Компания North American построила тренажер под названием XD, который являлся собственностью компании и находился там, где сейчас расположена южная часть международного аэропорта Лос-Анджелеса. Армстронг бывал там несколько раз, чтобы провести сеансы тренировок со всеми доступными шестью степенями свободы. Как вспоминал Дэй, во время полета на R4D Нил все время запрашивал заход на посадку по приборам в аэропорту Лос-Анджелеса. «Мы сделали несколько снижений, практически заходов на посадку. Мы поднимались на высоту 760–900 м и делали заходы под разным углом атаки, а потом составили график зависимости максимального динамического давления от угла атаки. Получилась прямая линия, для которой существовало специальное уравнение. И Нил на практике понял, что в этом случае у него будут проблемы».

Под руководством Дика Дэя NASA построило на авиабазе Эдвардс тренажер-симулятор Х-15, который повторял кабину самолета. По словам Армстронга, эта машина «возможно, была лучшим симулятором из всех, созданных в то время, с точки зрения точности и надежности». Во время подготовки к каждому из своих семи полетов на Х-15 он проводил от 50 до 60 часов на этом тренажере.

«Настоящий полет на Х-15 занимает всего десять минут, и, как правило, на тренажере нет возможности провести посадку, – объяснял Нил. – Ты просто имитируешь полет без взлета и посадки, и занимает это буквально пару минут. Мы составили небольшую команду: пилот, один из инженеров-исследователей и один из ребят из компьютерной группы, – и я, например, говорил: “Вот что мы хотим сделать”, а они брали все данные, какие у нас были, загружали их и искали, чему мы можем из них научиться. И тут ты начинал в каком-то роде понимать проблему».

Удивительно, как быстро шло развитие программы Х-15. Всего лишь через год после начала строительства в сентябре 1957 года первый летательный аппарат сошел с заводского конвейера. Шесть месяцев спустя, в марте 1959-го, прошел первый учебный полет, при котором летательный аппарат был закреплен на фюзеляже самолета-носителя, а еще через три месяца – первое летное испытание в режиме планирования. 17 сентября 1959-го, менее чем через четыре года после начала проекта, Скотт Кроссфилд повел самый сложный из всех когда-либо созданных, принципиально новый летательный аппарат в его первый активный полет. Испытания в аэродинамической трубе показали, что Х-15 на низкой скорости имеет очень низкое аэродинамическое качество, то есть развивает очень маленькую подъемную силу. Когда его ракетные двигатели прекращали работать, Х-15 шел вниз быстро и круто. Обычные методы посадки с неработающим двигателем были к нему неприменимы. С лета 1958 года Армстронг проверял заходы на посадку с низким аэродинамическим качеством, «в различной комбинации используя воздушные тормоза и закрылки». Продолжалось это до 1961 года.

У каждого участника программы Х-15 сложилось свое мнение о лучшем способе захода на посадку. Армстронг и другие пилоты NASA предложили вариант, который, по их мнению, давал больше гибкости. По словам главного инженера проекта Юджина Матранга, «наш метод включал в себя спуск с начальной высоты 12,2 км по спирали с поворотом на 360° по азимуту» прямо над желаемым местом касания на взлетно-посадочной полосе. С этой «высокой» ключевой позиции летчик переходил на крен в 35 градусов (обычно налево), поддерживая скорость самолета в пределах от 458 до 555 км/ч. Приблизительно на высоте в 6 км, выполнив примерно половину поворота по спирали, Х-15 добирался до «низкой» ключевой позиции. В этой точке аппарат летел в направлении, противоположном взлетно-посадочной полосе, и находился примерно в 6,5 км на траверзе от точки касания. С этой низкой точки продолжался поворот на следующие 180 градусов, пока Х-15 не оказывался на одной прямой со взлетно-посадочной полосой на расстоянии 8 км от нее. Скорость спуска по спирали в среднем составляла чуть больше 3,2 км в минуту, что означало, что понадобится примерно три минуты, чтобы добраться от «высокой» ключевой позиции до точки, где Х-15 был готов перейти непосредственно к посадке.

Чтобы определить, где нужно начинать выравнивание, Армстронгу и Уокеру пришлось прибегнуть к далекому от точности объяснению «Я так чувствую». В этом случае Матранга понимал: «Мы пытались разработать математические модели для того, чтобы определить начальную точку, и этого просто нельзя было сделать. Это нечто такое, что летчики с собственным опытом знали интуитивно, и от полета к полету оно могло очень значительно отличаться». После того как Кроссфилд сломал хвостовую часть самолета при сильном ударе во время посадки, North American приняла на вооружение метод снижения по спирали, который разработали Армстронг и его товарищи. Спиральное снижение, разработанное в NASA, стало стандартным методом. Более того, основа этого метода, разработанного в Летно-испытательном центре, использовалась гораздо позже, в программе испытания аппаратов типа «несущий корпус», и прекрасно сработала для программы Space Shuttle. Армстронг написал в соавторстве две работы об исследованиях низкого аэродинамического качества при посадке, а также ряд других научных статей на различные темы.

До того как North American передала Х-15 своим партнерам – NASA и ВВС, – Кроссфилд летал на нем тринадцать раз. Армстронг наблюдал все его полеты, какие только мог. Два из них проходили на самолете номер один, остальные – на номере два. Самая высокая скорость, которой достиг Кроссфилд, составила 2,9 Маха, самая большая высота – 27 км, самое большое расстояние перелета – свыше 184 км.

Впервые Армстронг поднялся в воздух на Х-15 30 ноября 1960 года. До этого он дважды летал на самолете сопровождения. Всего Нил шесть раз работал в качестве сопровождающего Х-15. Гораздо чаще Армстронг оказывался в диспетчерском центре авиабазы Эдвардс, ведя переговоры с пилотом и отслеживая показания радара и телеметрию. Последний раз он летал на самолете сопровождения 29 июня 1962 года, когда его коллега по NASA Джек Маккей шел на самолете номер два на скорости около 5 Махов. В большинстве полетов Х-15 было задействовано четыре самолета сопровождения. При дальних расстояниях добавлялся пятый самолет.

30 ноября 1960 года Армстронг сидел в кабине самолета номер один высоко над высохшим озером Розамонд и с нетерпением дожидался своего первого воздушного старта на Х-15. Самолетом-носителем В-52 управляли майор Роберт Коул и майор Фитцхью Фултон. Сопровождали Нила Джо Уокер, лейтенант-коммандер Форрест Питерсен и капитан Уильям Луни. В целом это был двадцать девятый полет по программе Х-15, семнадцатый для самолета номер один и седьмой полет пилота NASA.

Нил управлял ракетопланом первый раз, так что целью полета 1-18-31 ставилось просто ознакомить летчика с системой управления, но в полете на Х-15 простым не может быть ничего. Нил провел на тренажерах Х-15 сотни часов, но в настоящем полете все оказалось совсем по-другому. «Когда ты одет в этот гермокостюм и за тобой захлопывается крышка люка, ты попадаешь в очень, очень замкнутый мир. Козырек лобового стекла прилегает так плотно, что ты едва можешь рассмотреть внутренности кабины». Выглядывая из-под козырька, Нил вообще не мог толком увидеть аппарат, на котором летит. «Когда ты оказываешься в такой ситуации, ощущаешь значительное напряжение, хотя и знаешь, что такое уже делали. Все остальные смогли с этим справиться, значит, должен справиться и ты. Тем не менее приходится поднапрячься».

На высоте 13,7 км Фитцхью начал отсчет, который позже будет принят при космических стартах: «Десять секунд. Стартовые огни включены. Пять, четыре, три, два, один, пуск!» Армстронгу уже приходилось стартовать с воздуха на Х-1В, но пуск Х-15 происходит куда более резко, с громким лязгом. Затем перед пилотом сразу же стоит трудная задача запуска ракетного двигателя.

На ракетоплане Нила стоял двигатель XLR-11, сделанный компанией Reaction Motors. XLR-11 состоял из двух отдельных ЖРД, расположенных друг над другом. Каждый из них был четырехкамерным, каждая камера давала 680 килограмм-сил тяги. Но камера номер три верхнего (первого) двигателя не зажглась, снизив общую тягу до 4763 кгс. Даже если бы не работало четыре камеры, аппарат все равно мог бы лететь, хотя тогда ему пришлось бы оставаться неподалеку от базы и немедленно перейти к развороту на постоянной высоте, предшествующему посадке. Коллега Нила летчик-испытатель Джек Маккей велел Нилу «продолжать и придерживаться первоначального плана полета».

Если не считать отказа третьей камеры в верхнем двигателе, то первый полет Армстронга на Х-15 прошел без происшествий. После того как аппарат перешел в горизонтальный полет на высоте 11,4 км, Нил начал набирать высоту под углом восемь градусов, добрался до 14,9 км, а потом двинул ручку управления от себя, то есть опустил нос. Его максимальная скорость составила всего 1860 км/ч (1,75 Маха). Но Уокер и остальные пилоты сопровождения были довольны тем, как Армстронг показал себя в тот день. Второй полет Армстронга на Х-15, его первый настоящий исследовательский полет на нем, состоялся десять дней спустя, 9 декабря 1960 года, также на аппарате номер один. В этой операции с индексом 1-19-32 в полете испытывался только что установленный новый «сферический нос». До него у Х-15 была обычная для всех экспериментальных летательных аппаратов того времени носовая штанга с флюгерными датчиками скорости воздушного потока, высоты, угла атаки и угла скольжения, свободно обтекаемая потоком воздуха. При такой большой высоте и скорости, на которых летал Х-15, штанга с датчиками оплавлялась, уничтожая все данные измерений.

Оригинальным решением проблемы было сконструировать сферу, монтировавшуюся на передней части аппарата. Эта сфера оказалась бы под воздействием самой высокой температуры, но ее можно было охлаждать жидким азотом. Сброшенный с В-52 на стандартной высоте в 13,7 км Х-15 под управлением Нила добрался до высоты 15,3 км на скорости 1,8 Маха. Прекращение работы ракетного двигателя произошло сразу же после того, как Нил ввел воздушный тормоз аппарата. Сферический нос функционировал чрезвычайно хорошо – так хорошо, что он использовался всю оставшуюся часть программы Х-15. Показатели работы Нила тоже были очень неплохими.

Прошло больше года до следующего полета Армстронга на Х-15. В 1961 году он продолжал работать над новой автоматической системой управления полетом на Х-15-3 – аппарате, на котором ему предстояло совершить третий из своих шести полетов по программе Х-15 в декабре 1961 года. До этого у Нила было не так много испытательных полетов, как в предыдущие годы. Но путешествовал он больше, чем когда-либо, летая туда-обратно в Миннеаполис, в компанию Honeywell, и в Сиэтл, где он консультировался от имени NASA по поводу новой космической программы ВВС Х-20 Dyna-Soar.