Глава четырнадцатая

Со стороны это выглядело жутковатым повторением сцены перед казнью, когда с речью к пиратам обратился Дентиус, только теперь на перекладине шеста стоял Чейсон Фаннинг, и речь он держал перед экипажами всех шести кораблей флота. По такому случаю суда связали канатами, не слишком заботясь о сохранении боевого порядка. Члены экипажей сидели или стояли, и их темные силуэты отбрасывали длинные тени в свете направленных на Фаннинга прожекторов.

Адмирал активно помогал себе мегафоном.

— Мы прошли долгий путь от дома. Мы перенесли тяготы и испытания сражением, а я все еще не сказал вам, зачем нам все это. Теперь скажу.

Собрание отозвалось негромким ропотом. Хайден Гриффин, устроившийся на байке в темном уголке, напряг слух, пытаясь разобрать, что говорят стоящие неподалеку. Недовольство в них боролось с уважением. Фаннинг проявил мужество и решительность в бою с пиратами, но потом позволил Дентиусу и его людям сбежать. Среди слушателей были те, на ком навсегда остались шрамы от пыток мучителей.

Причина должна быть веская, подумал Хайден, понимая, что о том же думают и все остальные.

— Прежде чем объяснить цель нашей миссии, — продолжал адмирал, — я хочу рассказать вам одну историю. — Он поднял руку, предвосхищая возможные возражения. — Это не анекдот для вечеринки, который рассказывают, чтобы расположить к себе публику. Знаю, вы устали, но мой рассказ поможет вам понять нашу цель. Вообще-то это история о пиратах.

Двести лет назад зима еще не была тем тихим местечком, каким мы знаем ее сейчас. — Адмирал сделал едва заметную паузу, но если он ожидал смеха, то его не последовало. — Мы только что столкнулись с современной армадой, но армия Дентиуса не идет ни в какое сравнение с бандитскими силами того времени. Когда-то пиратские флоты пробивались в самое сердце цивилизованных наций. Отнимали солнца. Добирались едва ли не до самого Кандеса. И самым великим пиратом той эпохи был Анетин.

Образованный человек с утонченным вкусом. Щеголь. Обычно такие люди становятся самыми свирепыми убийцами, и Анетин занимал среди них первое место. Разорял княжества Кандеса, терроризировал приграничные территории Слипстрима и в конечном итоге навлек на себя гнев всего мира, собравшего огромный флот с привлечением кораблей из большинства государств Вирги. И они загнали его в угол.

Вы, наверно, подумали, что причиной такой реакции стали злодеяния, чинимые Анетином. Большинство считают так и поныне. И наше правительство всегда делало вид, что охота на этого разбойника была вызвана состраданием к пострадавшим и заботой о собственных гражданах. Но истинная причина в другом.

Причина в том, что Анетин украл одну особенную вещь, предмет на первый взгляд малозначительный и не имеющий особой ценности. Когда об этом узнали главы государств Вирги — и в особенности княжеств Кандеса, — они не тратили время попусту. Никакие насилия и убийства никогда не вызвали бы такого мгновенного отклика, как эта кража.

Фаннинг остановился. Аудитория притихла, смущенная, растерянная, но и заинтригованная. Несколько секунд адмирал вглядывался в темноту, словно собираясь с мыслями. Лицо его было серьезно.

— Решение о снаряжении данной экспедиции было принято после того, как внимание адмиралтейства привлекли некоторые факты. Мы все знали об угрозе со стороны Мавери, но понимали, что угроза эта никогда не была значительной. Мы обладали надежными средствами зашиты от таких, как они. Но позвольте спросить вас вот о чем. Те ракеты, что они обрушили на нас… тот обстрел, что стал сюрпризом для многих и повлиял на решение Кормчего выслать флот… Многие из вас были свидетелями той атаки. Вы — люди военные. Ответьте, в чем смысл того обстрела?

Кивнув себе самому, адмирал продолжил:

— То нападение было намеренной провокацией, рассчитанной на то, чтобы отвлечь наши силы. Но почему Мавери решилось на такие действия, прекрасно понимая, что мы уничтожим их флот в последующем сражении?

Публика снова заволновалась.

— Потому что они не одни! — крикнул кто-то.

— Вот именно. У них есть союзники. Точнее, один союзник, который вознамерился присоединиться к ним, чтобы совместно сокрушить Слипстрим. И этот союзник — Формация.

Формация Фалкон — наш самый могущественный сосед. Мы почти не имели с ними дел, потому долгое время наши курс расходился с курсом Фалкона. Прежде мы никогда не привлекали к себе их внимание. Даже тогда, когда захватили Эйри. Власть в Формации принадлежит бюрократии. Это суперконфуцианское государство, управляемое кастой холодных, бесстрастных клерков. Они — фанатики, поставившие своей целью управлять всей Виргой и увидевшие в Слипстриме трофей, достойный их внимания.

Мы могли бы отразить вторжение ныне существующего флота Формации. Я просил Кормчего не поддаваться на отвлекающий маневр Мавери. Чтобы противостоять нападению Формации, нам потребовались бы все наши корабли. Но месяц назад стало известно, что Фалкон создает новое оружие, которым собирается уничтожить нас.

Пока Фаннинг рассказывал о секретной верфи Формации и строящемся там дредноуте, Хайден страдал от противоречивых эмоций. Перспектива поражения Слипстрима отзывалась радостью в его душе. С другой стороны, если Формация Фалкон займет завоеванные территории Эйри, они уже никогда от них не откажутся. Народ Эйри подпадет под власть бездушной диктатуры печально известной бюрократии, подвергнется насильственной ассимиляции, а Эйри навсегда исчезнет из истории Вирги.

— …Никакие союзники не придут нам на помощь, — говорил Фаннинг. — Следовательно, нам нужно чудо. И вы пришли сюда, в зиму, чтобы сотворить это чудо.

Представьте, что будут рассказывать о вас! Все вы по окончании экспедиции будете внесены в список героев Слипстрима. Потому что именно нам суждено уничтожить флот Формации Фалкон!

Потрясенная аудитория приветствовала эти слова безмолвием. Фаннинг огляделся с хитроватым выражением на лице.

— Уж не рехнулся ли он? Этот вопрос вы задаете себе сейчас. Как шесть кораблей — и призрак одного седьмого, о котором мы никогда не забудем, — могут противостоять сотне крейсеров и авианосцев Фалкона?

Я скажу вам как.

Существует оружие, которое обеспечит нам безусловное тактическое преимущество перед кораблями Фалкона. Оно даст нам возможность маневрировать во тьме и тумане, как если бы мы находились в ясном и чистом воздушном пространстве. Оно позволит нам лететь, делать виражи и совершать повороты в полной темноте со скоростью двести миль в час, все время держа корабли Формации на прицеле. Мы пришли в зиму, чтобы забрать это оружие!

Слабый лепет протеста, крики радости и жаркие споры наполнили темноту. Фаннинг жестом призвал к тишине.

— Пожалуйста! Я уже слышал все возражения. Если такое оружие существовало, то почему его не использовали? Почему его нет у Формации Фалкон.

Причина, — продолжал он уже спокойнее, — имеет отношение к Кандесу.

Солнце Солнц излучает радиацию, которая влияет на определенного типа машины. Радар — вот одно из устройств, которые не работают в пределах Вирги, хотя повсюду во вселенной он исправно выполняет свои функции. Построить радарный прибор может любой, это всего лишь электрическое устройство. Вы все знаете про электричество, мы используем его для освещения и электролиза. Но получить из радара что-нибудь, кроме шума, здесь, в Вирге, это уже другой вопрос.

Есть способ заставить электрические устройства работать чисто. Тайна была утеряна двести лет назад, украдена с флагмана одного из княжеств Кандеса одним из самых легендарных персонажей в истории.

Фаннинг рассмеялся.

— Да. Мы возвращаемся к Эмилю Анетину. Его история сильно смахивает на миф. Она и была мифом, пока мы не посетили туристический город и я не увидел карту своими собственными глазами. Только тогда я позволил себе по-настоящему поверить, что легенда о сокровище Анетина — чистая правда.

Хайден невольно улыбнулся. Сдержанная реакция объяснялась тем, что люди уже услышали слишком много невероятного. Еще одно нелепое дополнение к куче небылиц — ну и что с того?

Но сдержанной реакция была только поначалу. Фаннинг объяснил, как Эмиль Анетин украл ключ — хотя само это слово произнесено и не было — и спрятал его вместе с остальной частью клада. Он потом умер под градом ракет, загнанный в угол союзническими флотами Кандеса. И почти сразу же поползли слухи о припрятанном сокровище. Но клад никто не разграбил, потому что — согласно легенде — Анетин оставил единственную карту у одной из своих женщин, а она спрятала ее так, чтобы никто никогда не нашел.

— Мы разыскали карту. У нас она есть. Через неделю вам предстоит разграбить сокровище Анетина. — Он коротко рассмеялся. — Сейчас вы можете мне не верить. Но дайте мне семь дней, послужите мне семь дней, и мы проверим, верна ли легенда. И если она верна… тогда — сокровище ваше.

— Вот теперь это больше похоже на правду! — завопил парень со сломанной рукой. Другие рассмеялись.

— Мы возвратимся с сокровищем и работающим радаром. Мы уничтожим секретную верфь Формации Фалкон и сметем с пути всякого, кто попадет под руку. Мы спасем Слипстрим, и вы возвратитесь домой богатые как Кормчий.

Кто против?

Хайден подвел байк к открытым дверям ангара. Фаннинг продолжал отвечать на вопросы, хотя так и не объяснил, как будет работать новая штуковина под названием радар. Многие считали его историю нелепым вымыслом, но и они согласились дать ему неделю на доказательство ее истинности.

Хайден уже верил, потому что, работая с Обри Махал-лаг, сам делал радар.

Поставив байк на место, он отправился к ней. Они так толком и не поговорили, и он намеревался узнать почему. Дверь в ее мастерскую была закрыта, и он решительно постучал. Потом подождал и, не получив ответа, постучал снова.

— Я буду долго стучать, — сказал он громко.

После долгой паузы дверь распахнулась. Обри стояла на пороге. Глаза у нее были красные.

— Что надо? — резко спросила она.

— Я могу войти?

Молча и с явным нежеланием, она отодвинулась. В мастерской творилось невесть что. Пираты, очевидно, перерыли здесь все, но, что удивительно, почти ничего не сломали. Впрочем, не так уж и удивительно, подумал он. У пиратов так мало своего, что они с почтением относятся ко всему чужому, предпочитая не ломать, а отбирать.

— Я только хотел убедиться, все ли с тобой в порядке, — сказал он после долгой и неловкой паузы. Обри пожала плечами и наконец кивнула.

— Зачем ты вернулся после сражения? — спросила она глухим голосом. — Чтобы удостовериться, что был прав? Что «Ладью» захватили?

— Я надеялся, что ее не захватили.

— А может, ты и не возвращался, — продолжала Обри. Она не смотрела на него, но пыталась навести порядок в комнате — нервно и немного суетливо. — Может, вы были на пути к станции, когда Мартор понял, что ты бросил нас всех. И именно поэтому он тебя оглушил.

Хотя ее слова и задели его, Хайден не собирался отступать. Он пожал плечами.

— Думай что хочешь. Я ведь не ошибся, так? «Ладья» проиграла сражение. Корабль взяли на абордаж. Если бы Венера не сообразила…

— Она такая же жестокая, как пираты. — Обри грустно улыбнулась. — Такого кошмара, как здесь, я еще не видела. Жестокость… Вы просто звери.

— Полностью с тобой согласен. — Она удивленно посмотрела на него. — Если бы миру грозило уничтожение, спасать его я бы не стал. Все стоящее рано или поздно попадает в злые руки. Ты ненавидишь пиратов, которые пытались взять «Ладью» и ее экипаж? Что ж, есть пираты настолько могущественные, что они могут называть себя по-другому. Например, Кормчим Слипстрима. Что такое Слипстрим, если не самая большая пиратская армада в мире? Настолько большая, что захватывает и разграбляют не суда, а целые народы.

— О чем ты? Он вздохнул.

— Ты знаешь что-нибудь о людях, на которых работаешь? Обри прищурилась, вглядываясь в его лицо.

— Ты ведь хочешь найти оправдание своему предательству, да? Пытаешься объяснить, почему бросил друзей, верно? Они — плохие люди, злодеи, следовательно, ты не совершил ничего предосудительного, потому что и сам не лучше?

Вот теперь он разозлился.

— Я пытался спасти вас. Мне самому ничего не надо. У меня нет будущего. Я только подумал, что стоит хотя бы спасти кого-то, у кого оно действительно есть.

— Тогда ты ошибся. Меня спасать не нужно.

Смысл ее слов дошел до Хайдена лишь через несколько секунд.

— Что… что ты сказала? Обри тяжело вздохнула.

— Послушай, мне это ни к чему. Мне не нужна твоя помощь, помощник. Наши машины готовы. — Она положила руку ему на грудь и толкнула. Смущенный и рассерженный, Хайден вылетел за дверь.

Ставший свидетелем его фиаско плотник Слю покачал головой и усмехнулся.

— От них одна беда, парень. Поверь на слово, тебе лучше с ней не связываться.

— Заткнись. — Но Слю только посмеялся над ним, и Хайден с горящими от стыда ушами убрался в ангар.

Попав в луч солнечного света, пришедший от далекого Кандеса, гигантский жук ожил. Он развернул шесть своих лапок и пошевелил ими в холодном воздухе. Вокруг, в радиусе сотни миль, не было ничего, за что можно было бы ухватиться, но его это обстоятельства не очень заботило; он жил на беспризорно дрейфующем мусоре и мог впадать в спячку на несколько месяцев кряду. Разбудить его, однако, могло солнечное тепло, и, почувствовав слабые лучи Кандеса, жук расправил прозрачные крылья и зажужжал.

— Укрепить люки! — Новый боцман «Ладьи», следуя собственному приказу, перескакивал с одного борта корабля на другой. Парни в ангаре торопливо запирали двери, но пользы от этого было мало. Сотрясающее мир жужжание проникало во все укромные уголки судна. Люди проклинали его и закрывали ладонями уши, но жужжание, казалось, резонансом отдавалось в головах. Один за другим на всем судне гасли мерцающие в зыбком воздухе огни фонарей. Хайден спал на своем матрасе в центрифуге. Он уже привык ко всем возможным шумам и не просыпался даже от грохота выстрелов, когда на корабле начинались учебные стрельбы. Но жужжание разбудило и его.

Вылезая из трясущегося колеса, он увидел лицо Трэвиса, плывущее в чахлом свете последнего открытого иллюминатора.

— Ты только посмотри на это! — сказал офицер — по крайней мере, именно эти слова артикулировали губы. Хайден не мог расслышать его на расстоянии шести дюймов.

За последние дни Хайден обнаружил, что Трэвис относится к нему с симпатией или по крайней мере с уважением. Чувство было взаимно; этот офицер не рассматривал присутствие гражданских лиц на своем судне как угрозу его власти. Вот почему Хайден, не беспокоясь, что испытывает судьбу, высунул голову вместе с Трэвисом и выглянул из иллюминатора.

Пятнышки облачков окружали громадное насекомое, отбрасывая косые тени на широкое, кажущееся издалека синим брюшко. Ничего больше, кроме этого изгиба, Хайден не видел; все детали остальной части жука сливались с темнотой или синевой. Стаи птиц или косяки рыбы мелькали вверх-внизу этой стены плоти, невосприимчивые, очевидно, к жужжанию, которое могло убить оказавшегося слишком близко человека. Ближе к «Ладье» — всего в нескольких милях, — в пробившемся внезапно солнечном свете, лениво вращались большие черные сферы, окруженные клубами желтоватого тумана и роящихся точек.

Жужжание прекратилось, оставив звенящую тишину, которая была, по-своему, столь же болезненна, как шум.

Трэвис усмехнулся.

— Вот это жучок, да? — Голос его прозвучал странно, как будто шел с другого конца корабля через переговорную трубку.

Хайден кивнул, сунул пальцы в уши и потом проверил, нет ли на них крови.

— Хорошо, что не подошли ближе, — прокричал он.

— Что это вон там такое? — Трэвис указал на сферы размером с город, чернеющие на заднем плане.

— Дерьмо, — сказал Хайден. — Нюхать его не стоит. А вот для выращивания грибов годится.

— Не могу поверить, что такая громадина может быть живым существом.

— Они в основном пустые внутри. Большой воздушный шар, как и сам наш мир. У жуков внутри даже есть свои собственные леса и озера и все такое.

Трэвис еще раз задумчиво посмотрел в иллюминатор, затем отвернулся, чтобы заняться своими делами. Хайден остался на месте. На корабле открывали иллюминаторы. Жар Кандеса едва ощущался, а прикосновение к коже солнечных лучей доставляло истинное наслаждение.

— Не слишком-то расслабляйся, — произнес голос за спиной. Хайден обернулся и обнаружил стоящего в тени Лайла Карриера.

— Что?

— Знаю, думаешь, что завел друзей в высоких кругах, — сказал Карриер, кивнув вслед уходящему Трэвису. — Но на самом деле они тебе не доверяют, а улыбаются и треплются, потому как знают, что за тобой я присматриваю.

Хайден хмуро посмотрел на него.

— Что вы хотите этим сказать?

— К тебе много вопросов, парень, на которые пока нет ответа. — На лице Карриера застыла привычная презрительная мина. — И те ответы, которые ты дал, не очень-то складываются. Видишь ли, — он наклонился поближе, — я знаю, что ты что-то замышляешь, и Венера знает, что я знаю. И она уверена, что я выясню, что именно у тебя на уме. Так что пока и она, и прочие благодетели с удовольствием тебе потворствуют. Знают, что ты под надежным присмотром.

Хайден молча смотрел на него. Ему потребовалось немало времени, чтобы оценить Карриера должным образом. Жаль, что не получилось сразу. Карриер был убийцей; но Хайден его не боялся.

— Хотите сказать, что все это время вы следили за мной, наблюдали и строили гипотезы? А вы никогда не думали просто спросить?

У Карриера слегка дернулось левое веко. Этого признака замешательства было достаточно, чтобы вызвать у Хайдена улыбку.

— Так что же ты замышляешь? — спросил Карриер.

— Не ваше дело, — отрезал Хайден и отвернулся к иллюминатору.

— Вот, значит, как ты хочешь, — пробормотал Карриер. — Ладно. Пока, Гриффин.

Хайден не слышал, как он ушел, но оборачиваться не стал. С правой стороны открывался прекрасный вид; свет Кандеса не слабел, наоборот становился ярче — и неудивительно, так как именно туда направлялась «Ладья» и остальные корабли.

А еще он не хотел, чтобы Карриер видел сейчас его лицо. Карриер понял бы, что Хайден знает — смерть уже остановила на нем взгляд. Нельзя вот так просто оскорбить такого человека, как Лайл Карриер, и думать, что тебе это сойдет с рук.

Будь что будет. Сейчас ему нужен был враг, на которого можно обратить всю свою ненависть. Адмирал Фаннинг для такой роли не годился, Хайден испытывал к нему сложные, противоречивые чувства. Вот Карриер… это другое дело.

Флот уже обошел гигантского жука. Корабли повернули носом к Солнцу Солнц и, пользуясь тем, что никаких препятствий впереди не было, включили двигатели на полную мощность и устремились к Кандесу.

Прошло два дня. Все вокруг купалось в бесконечном свете. Сначала одно, потом два, потом четыре солнца выглянули из-за бесконечных облачных гряд зимы. На первых порах каждое было чем-то вроде расплывчатого оранжевого пятнышка на небе, свет рассеивался и фильтровался сотнями миль воздуха, воды и пыли. Через несколько часов пятнышки обрели четкость, став крошечными булавочными головками актинического света, воткнутыми в серебристые и зеленые диски и полукружия, бывшие отражениями многих тысяч отдельных зданий, городов, лесов, озер и ферм.

Гридд, древний картограф, появился из своей обитой бархатом каюты, чтобы направить призмы на свет этих солнц. Он исследовал появлявшиеся при этом миниатюрные радуги и справлялся с таблицами в толстенном фолианте, который так долго носил на ремне за спиной, что на плече у него образовалась вмятина. Потом, указывая на каждое из солнц в отдельности, старик объявил:

— Вот это — Тракун, дальше — Кестер. Герой Рив и… что это такое… да, Отколовшаяся республика Кансо.

Члены команды, собравшиеся понаблюдать за этой процедурой, кивали глубокомысленно и негромко переговаривались. Некоторые названия звучали знакомо, о других никто не слышал. От Слипстрима и его соседей флот отделяло полмира. Что еще важнее, эти страны прокладывали себе путь в тех слоях воздуха, что лежали в сотнях миль над Кандесом, но при этом десятки других располагались ниже тех слоев, в которых кружили Эйри и прочие знакомые места.

Между ними были сферы зимы — темный, холодный, переменчивый воздух, непригодный, что подтвердилось в течение столетий, для основания наций.

— Гридд говорит, что это из-за циклонов, реактивных потоков, — сообщил позднее Мартор. — Все слишком легко разлетается. Если бы не это, то и зимы никакой бы не было, только солнца и страны, выстроенные рядком от края до края. — Он печально улыбнулся. — Представляешь…

— Хмм. — Не придумав лучшего занятия, Хайден в десятый раз полировал гоночный байк. Он посмотрел на Мартора с кислым выражением. — Слишком много дерьма плавает вокруг обжитых мест. Попробуй сделать больше шестидесяти миль в час, и сразу получишь по лбу ночным горшком. А то еще и на его содержимое нарвешься. Плюс полиция через каждые пять миль — только и ждет, чтобы оштрафовать любого, кто откроет дроссель. А уж не говорю, что тебя ждет, если у какого-нибудь богача стекла в окнах задрожат.

— Я об этом не подумал, — сказал Мартор.

— Это потому, что ты мало гонял на байке. Вот появится когда-нибудь свой, тогда и проклянешь всю эту скученность.

Негативная оценка цивилизации подтвердилась в течение следующих дней: экспедиционные силы с трудом продвигались через плотно населенное пространство. На нижнем уровне все начиналось с подвальных пауков, ткавших длинные сеточки паутины, привлекавшие кусочки почвы и разного хлама и постепенно выраставшие в плоты размером с обеденный стол, на которых поселялось несметное число других существ. Паутина путалась в лопастях, и ее приходилось сметать метлами. Птицы, рыбы и насекомые, большинство размером с ноготь, но некоторые величиной с лодку, ныряли в эти плетеные ковры за добычей. По мере того как свет становился ярче, в паутине появлялись цветы и трава. Еще дальше вахтенные начали замечать деревья и фермы. И повсюду сновали корабли.

Большинство местных солнц следовали суточному ритму Кандеса, иначе ночи не было бы вообще. Некоторые ренегаты использовали собственную временную шкалу — по историческим или политическим причинам. Как результат, и ночи здесь поражали величественной игрой красок. Воздух и облака окрашивались лазурью с оттенком бирюзового, сиреневого и персикового, и в сумерках вспыхивали тысячи городских и домашних маяков. Обри, наблюдая великолепное зрелище из ангара, упомянула о «звездах», но выяснять, что именно она имеет в виду, Хайден не стал.

Споры и стычки прекратились. На судне воцарилась атмосфера покоя и доброжелательности, ценимая всеми тем более, что люди знали — продлится это недолго. На протяжении нескольких дней они были просто путешественниками, достигшими чудесных и странных далей.

Они не приближались ни к одному из этих солнц; их путь лежал дальше. Шесть крейсеров маневрировали между пограничными маяками, оставаясь в нейтральном пространстве и приближаясь к сердцевине цивилизации, в самом центре которой пылало Солнце Солнц. Княжества Кандеса появились как широкая, загибающаяся по краям дымка — туманные очертания громадного, радиусом в несколько сотен миль, пузыря. Обслуживаемые людьми внешние солнца оставались позади; жар Каденса ощущался все сильнее. Здешние леса все больше напоминали головки брокколи, растянувшиеся на десятки миль. Громадным озерам с помощью подмостей придавалась форма линзы, что позволяло фокусировать лучи на промышленных зонах и центрах переработки отходов. В горячем, густом воздухе пульсировала жизнь.

Это была древнейшая часть обитаемой Вирги. Кандес присутствовал здесь со дня основания мира, и некоторые окружавшие его княжества существовали почти так же долго. В рассказах о них правда сочеталась с мифами, в которых упоминались города-колеса из чистого золота и леса невероятных размеров. Корабли встречались все чаще и чаще, кое-где мелькали даже летающие люди, бесстрашные смельчаки с крыльями за спиной, приводимыми в движение силой ног. Похожие на ангелов, они порхали между домам и и соседними городами. Воздушное движение регулировалось маяками, и шесть кораблей Слипстрима послушно следовали отведенным для них коридором. Старик Гридд снова вылез из каюты и уселся на дверь ангара, где напоминал большую черную птицу. Измерив углы между Кандесом и солнцами, он торжественно кивнул.

— Гехеллен — там. — Картограф вытянул руку в направлении окружающей Кандес туманной дымки. — До него два дня пути. — Он заложил руки за спину и, повернувшись к адмиралу, чуть слышно добавил: — Там вы отыщете Л ист Хора.

По прошествии двух дней флот остановился у пограничного маяка, представлявшего собой шар из кованого железа и стекла диаметром сорок футов. Был день, и фонари потушили, но воздух на несколько миль вокруг пропах керосином. Корабли направлялись к контрольному пункту; путешественники проходили мимо старинной, поросшей мхом каменной крепости в форме куба. Здесь стояли и четыре барочных, грубой работы крейсера, над которыми развевались флаги, видеть которые Хайдену еще не приходилось.

Как только слипстримовские суда остановились, из крепости выпорхнули и окружили гостей с десяток байков. Двигатели чихнули, ожили, и крейсеры медленно вышли вперед, блокировав путь. Из глубоких амбразур выдвинулись носы ракет.

— Ну вот, — сказал плотник Слю, сидевший с Хайденом в ангаре, — добро пожаловать в Гехеллен.