XXIII
В двадцать минут седьмого Времянкин постучал в дверь кабинета Яна.
– Открыто, – послышалось оттуда.
Эмиль вошел. Перед ним предстала уже привычная картина: Ян у окна, неподвижные Двое на стульях у выхода. Парта с фруктами и прочими закусками.
– Извиняюсь за опоздание, – начал Времянкин. – После экзаменов решил вздремнуть и проспал.
Ян сморщил лицо и поднял ладонь. Это был сигнал Эмилю замолкнуть.
– Избавь меня от этого. Невозможно слушать. Серьезно. Это неинтересно, глупо. В общем, давай. Начнем уже, – раздраженно заявил Ян.
Мальчик шмыгнул носом, утер его костяшками кулачка и сел за инструмент. Партитура уже была разложена на подставке.
– С «Мефисто»?
– Ноты перед тобой.
Эмиль заиграл. Ян почти сразу нахмурился.
– Быстрее! – потребовал учитель.
Он отошел от окна и начал расхаживать по кабинету. Времянкин снова сбился с темпа.
– Да что ж такое?! Быстрее! Аллегро виваче! Читать умеешь?!
Ян переходил на повышенный тон. Эмиль понимал, что за двадцать минут его опоздания ментор успел накрутить себя. Его злость искала выход. А Эмиль, как нарочно, не мог сосредоточиться на музыке. Ян подошел к ученику, склонился над ним и начал отстукивать темп ладонями.
– Пам, пам, пам, пам, пам. Разницу слышишь? Быстрее!
Времянкин поморщился и бросил играть.
– В чем дело? – негодовал Ян. – Что за сюрпризы?
Эмиль прикрыл лицо ладонью. В кабинет заглянула женщина.
– Закрой дверь! – крикнул Ян.
Посетительница поспешила выполнить указание.
– Пожалуйста, ты можешь не кричать? – спокойно попросил Эмиль. – Я не могу сосредоточиться.
– Будешь так играть, буду кричать. А как еще? Ты с такой игрой в Форт-Уорт собрался?
– Да просто руки не отогрелись еще. Можно короткий перерыв? На кофе.
Ян стиснул зубы и выпрямился.
– Кофе, – приказал он Двоим.
– Спасибо, – сказал Времянкин.
Двое подошли к столу, вынули из-за пазух по чашке дымящегося кофе, поставили их на скатерть и вернулись на свои места. Эмиль дошел до парты, взял чашку, обхватив ее двумя ладонями, и сделал глоток горячего напитка. Стояла напряженная тишина.
– Очень вкусный кофе. Спасибо! – обратился Эмиль к Двоим.
– Пожалуйста! – ответил Ян.
Он смотрел на мальчика с недовольством, скрестив руки на груди, и ждал, когда его ученик вернется к инструменту.
– Можно спросить? – настраивался на разговор Времянкин.
Он, вероятно, решил отвлечь Яна от плохого начала репетиции.
– Ну.
– Почему ты остаешься в школе?
– Я не понимаю вопрос, – заводился Ян.
– Ммм… Тебе не нужна зарплата, тебе необязательно учить других учеников. Если тебе это нравится, ты можешь открыть свою школу. Детей везут из других городов. Именно к тебе. Почему ты держишься за этот кабинет? Как будто прирос к нему.
Эмиль поднес чашку ко рту и отпил.
– Что это? – неожиданно спросил Ян, уставившись на руку мальчика.
Времянкин поставил кофе на стол.
– Что? – спросил он, не понимая, о чем идет речь.
Ян приблизился к Эмилю.
– Ладонь покажи, – выдержанно попросил он.
За внешним спокойствием педагога безуспешно пряталось внутреннее негодование. Эмиль послушно развернул правую ладонь. От холма Венеры до холма Меркурия растянулись параллельные ссадины. Пухлая розовая ладошка была расчерчена багровыми линиями подсохшей крови. Ян встал на одно колено перед учеником, взял в руки его кисть и начал слегка мять ее.
– Здесь болит?
– Нет.
– А здесь?
Ян надавил на запястье. Эмиль поморщился.
– Больно?
– Немного.
Мальчик потупил взор.
– Это ушиб, поздравляю! Молодец. Твою мать! Как это произошло?
– Упал на шершавый лед. Выставил вперед руки.
– Вторая рука тоже?
– Да.
Времянкин показал левую ладонь.
– Почему такие царапины? Ты что, без перчаток ходишь?
– Да я хожу-то только сюда. Школа тоже рядом.
Ян встал на ноги.
– Ты идиот? Ты понимаешь, что мы не сможем заниматься, пока ты не поправишься? Это неделя. Минимум!
– Зачем так грубо? Я могу заниматься.
– Лучше молчи. Не беси меня!
Учитель стиснул зубы, сделал громкий вдох носом и медленно занес напряженную ладонь над Эмилем. Ян словно сдерживался, чтобы не ударить ученика. Он сжал руку в кулак и, тяжело дыша, отошел к двери. Подумал немного, приблизился к Двоим и зарядил мужчине смачную оплеуху. Тот внешне никак не отреагировал. Ян повторил уже другой рукой – мужчина был невозмутим. Даже очки не слетели. Эмиль хотел было вмешаться, но риск быть покалеченным останавливал его. Ян повернулся к мальчику:
– Неделю будешь сидеть дома. Они проследят, чтобы ты никуда не ходил. Я скажу твоей сестре, что делать.
Ян перевел взгляд на Двоих.
– Сделайте ему на руки что-нибудь. Теплое. Проваливайте с глаз моих. Все трое!
Не говоря ни слова, Эмиль удалился. Двое последовали за ним. Перед выходом из школы мужчина преградил Времянкину путь. Женщина подошла вплотную к мальчику и опустилась перед ним на одно колено. Ее лицо, как обычно, ничего не выражало, темные очки скрывали глаза. На белой матовой коже не было ни одной морщинки. Выделялись лишь красные губы. «Нет морщин… Потому что нет эмоций?» – подумал Времянкин. В руках у женщины были вязаные варежки темно-синего цвета, расшитые красной нитью. Она поочередно раскрыла рукавички, и Эмиль осторожно сунул в них свои расцарапанные ладошки. Затем женщина поднялась на ноги, и все трое вышли на улицу.
Времянкин шел чуть впереди. Двое прямо за ним. Было холодно, и мальчик поднял воротник куртки. Внезапно женщина остановила его, взяв за плечо. Она натянула на голову мальчика вязаную шапку и намотала на шею теплый шарф. После этого они продолжили путь.
– Спасибо! – сказал Эмиль. – Приятный материал. И теплый.
Двое не отвечали.
– Он ведь говорил только о руках. Про шапку и шарф речи не было. Получается, вы по собственному желанию?
Двое молчали.
– Мне жаль, что Ян так обращается с вами. Обязательно терпеть унижения? Нельзя просто уйти? В свободное плавание. Могли бы жить счастливо вдали от людей где-нибудь на берегу чистого озера или теплого океана. Соорудили бы себе отличный дом. Вы не думали об этом?
Двое шагали, сунув руки в карманы своих кожанок, оставляя без внимания рассуждения мальчика.
– Кажется, вы немного изменили прическу, – обратился Эмиль к женщине. – Вам идет.
И снова молчание. Двое проводили Времянкина до квартиры, а сами остались в подъезде.
Из дневника Эмиля
25 января. Среда
Меня несет. Бурный поток протаскивает меня по каменистому дну, бьет о валуны и бросает с водопадом в следующее течение. Еще более быстрое. Сопротивляться бесполезно. Кажется, я не принадлежу себе.
Ян разозлился не на шутку. Стоит поостеречься. Он и убить может. За что он ударил громилу, я так и не понял. Просто потому, что мог, видимо. Он как Ксеркс, который приказал высечь море за то, что разрушился мост. Выместил злобу, так сказать. Хорошо, что не на мне.
Есть кое-что, что беспокоит меня больше, чем агрессия Яна. Мое посредственное исполнение. Сегодня я играл из рук вон плохо: плоско, без чувств, без интереса. И технически слабо. Я словно разваливался. Ушиб, конечно, ограничивал, но боль не такая уж сильная. Пока. Посмотрим, что будет завтра. Хуже то, что я не ощущал присутствия своего второго «Я». Точнее, ощущал его отсутствие. Мой внутренний взрослый затаился где-то. Без него музыка не звучит. Ты здесь? Ау, ты меня слышишь? Нужно поговорить. Где ты там?
Тишина. Надеюсь, удастся поговорить с ним за завтраком.
Итоги дня (хорошие и плохие события):
Сдал экзамены (+)
Столкнулся с хулиганами, ушиб руку (—)
Провалил репетицию, разозлил Яна (—)
Общался с Татьяной (?)
Сегодня Татьянин день. Только сейчас понял.
Чувствую озноб. Лягу.
Эмиль проснулся среди ночи, дрожа от холода. Горел свет настольной лампы. Алена сидела рядом с братом на краю кровати и встряхивала градусник. Лицо у нее было заспанное, волосы взлохмаченные.
– Не заметил, как ты вернулась. Давно приехала? – стуча зубами, спросил Эмиль.
– Давай-ка поставим.
Алена приподняла край одеяла и сунула градусник в подмышку брата.
– Я уже спала. Слышу, мычит кто-то. Думаю, животное в квартире, что ли. Оказалось, это ты. Я и забыла, что ты мычишь, когда болеешь.
Алена приложила ладонь ко лбу Эмиля.
– Горячий.
Сестра цокнула языком.
– Как съездила? З-з-з-з.
– Завтра расскажу. Рука болит?
– Когда ложусь на правый бок. Про руку Ян сообщил?
– Да. Позвонил, дал указания.
Алена взяла со стола рулон эластичного бинта.
– Вытяни руку из-под одеяла, – попросила она.
Эмиль высунул правую руку. Алена начала наматывать на запястье бинт.
– Я экзамены сдал. З-з-з-з.
– Из школы тоже звонили, так что я в курсе. Молодец! Вот так. С бинтом будет полегче.
Алена закрепила кончик повязки.
– Я как боксер.
– Давай, боксер, проверим твою температуру.
Сестра вытащила градусник и повернула его к свету, чтобы увидеть значение ртутного столбика.
– Ты такая красивая, – нижняя челюсть Эмиля дрожала от озноба. – Даже лохматая. З-з-з-з, – продолжал клацать зубами мальчик.
– Спасибо.
– Вылитая мама в молодости. Сколько там?
– Тридцать девять.
Алена положила градусник на стол, взяла заранее приготовленные пилюли и стакан воды.
– Открывай рот.
Эмиль приподнял голову и открыл рот. Сестра положила на его язык таблетку, дала брату запить, затем дала еще одну пилюлю и снова напоила водой.
– Теперь постарайся уснуть.
– Слушай, ничего, что я живу с вами?
– Чего это вдруг? – удивилась Алена.
– Ну, не знаю. Живу с вами, живу. Долго уже живу. Вмешиваюсь в вашу жизнь. Тебе вот и лечить меня приходится.
Алена заботливо поправила одеяло и встала с кровати.
– Спокойной ночи.
– Спасибо, сестренка!
– На здоровье.
Алена ушла, предварительно выключив свет. Эмиль уснул.
Снилось ему, что он в глубоком водоеме. Замер где-то между дном и поверхностью. К нему подплыла Василиса. Голая. Она посмотрела строго и сказала: «Помни уговор!»
Времянкин проснулся. За окном черное постепенно превращалось в серое. Эмиль сел на край кровати, свесил ноги и уставился в пол. Он выгнул спину, чтобы почесать лопатку, и дотянулся до нужного места большим пальцем забинтованной руки. Волосы Эмиля сбились в космы, озноба уже не было. «Я понял! Я не люблю ковры. И шкафы. Занавески тоже не люблю. Рука ноет. Видимо, сегодня придется обойтись без зарядки. Это печально. Не хочется пропускать. Может, все-таки сделать?» – подумал Времянкин и взглянул на часы: без трех минут семь. «Сделаю позже», – решил он. Встал и пошел на кухню.
«Ты здесь? Эмиль, ау. Где ты, старина? Тишина. Возможно, еще рано», – подумал он и отправился в душ.
К завтраку взрослый Эмиль так и не явился. Алена оживленно пересказывала брату события минувшего вечера. Тот, дежурно кивая, думал лишь о том, что потерял себя. Было страшно осознавать такое. Эмиль не понимал, что с ним, где он и вернется ли когда-нибудь. Он переживал, что без своего альтер эго не сможет играть на прежнем уровне. «Обычно он появлялся с первыми нотами, ретивым конем вырывался из груди и заполнял собою все вокруг. Но не вчера. Вчера его не было. Здесь его тоже нет», – рассуждал Времянкин.
Неожиданно Родион вскочил со стула, обнял маму и с радостным возгласом ускакал из кухни. Через мгновение прискакал обратно. Алена смеялась. Родион начал пританцовывать и петь что-то на японском языке. Алена хохотала и хваталась за живот. Они оба выглядели счастливыми. Эмиль улыбнулся, не понимая, что могло стать причиной внезапного ликования.
– Что с этим ребенком? – спросил дядя.
– Ты не слышал, что мама сказала? У нас будет тачка, Миля! И дом! Чердак мой. Я застолбил.
Родион прыгал и радовался, как молодой сеттер, которому бросили палку.
– Иди, собирайся в школу, – успокоила его Алена.
Родион убежал в свою комнату.
– Нам дают дом? – уточнил Эмиль.
– Ты не слышал, что я говорила?
– Я задумался, прости.
– Нам дают дом и машину. Создают благоприятные условия для твоего развития. Как выяснилось, за твоими успехами следят на самом верху. Оказывается, поддержка одаренных детей – один из приоритетов государства.
– Даже так. И к чему нас это обязывает?
– Насколько я поняла, они очень хотят, чтобы ты выигрывал. Не только этот конкурс. Чем больше международных призов, тем лучше. Они считают, что ты можешь стать предметом гордости для всей страны.
– Предметом?
– Это устойчивое выражение, не придирайся. И конечно, не забывать публично благодарить, так сказать, за поддержку.
– Губернатора?
– И его, и министерство культуры.
– Список благодетелей растет. Когда переезд?
– Завтра едем смотреть дом. Это в десяти минутах отсюда. На машине. Если дом понравится, можем въезжать.
– Ты сама поведешь?
– Да.
Алена улыбнулась и похлопала в ладоши.
– Поедем на новенькой машине. Здорово?
– Да.
– Ты не рад?
– Очень рад. Если ты рада.
– Хочешь сказать, что тебе ничего этого не нужно? Ты паришь над суетой мирской?
– Я витаю в облаках – это другое.
– Понятно.
– Слушай, я правда рад. Но голова занята другим. Не обращай внимания.
– Как ты себя чувствуешь?
Алена аккуратно убрала крошку с подбородка Эмиля. Сдвинула с его лба челку и приложила ладонь.
– Нормально. Только запястье болит немного.
Алена убрала руку.
– На ночь сделаем компресс с лекарственным раствором. Ян объяснил, что нужно. Мне пришлось отменить два выступления и перенести интервью для телевидения на две недели.
– Ладно.
– Отдохнешь несколько дней.
– Буду заниматься. У меня полно уроков.
– Не переутомляйся. Восстанови силы.
Из дневника Эмиля
28 января. Суббота
Ощущение, что мы все под гипнозом.
29 января. Воскресенье
Алена и Родион решили заночевать в новом доме. Дом им понравился. И мне тоже. Правда, я видел только фото. Красивый, из темного кирпича, с деревянной крышей, полностью меблированный. Сосновый лес прямо за забором. Дорожка из булыжников, садик, беседка – словом, сказка. Алена и Родион счастливы. Приятно видеть их такими.
Между тем все это время я не выходил из дома. Выглядывал из квартиры пару раз, но Двое были там. В эти дни я не делал зарядку. Хотя температуры уже нет и рука почти не беспокоит, чувствую себя дрожжевым тестом. Что бы это ни значило.
Прочитал учебник по географии за шестой класс. На последней странице понял, что ничего не запомнил. Придется перечитать.
Мое альтер эго так и не появилось. Это может быть проблемой. Без него я не смогу поддерживать свой мир в равновесии. Ты нужен мне! Возвращайся. Пожалуйста. Прошу.
Сегодня буду спать один в квартире. Не помню, когда такое было в последний раз. Видимо, теперь уединение станет для меня нормой.
Сейчас десять минут второго. Ночь на дворе. Ветер подвывает. Тоска.
Сделал зарядку без нагрузки на запястье. Десять различных подходов, по тридцать раз. Уложился в полчаса. О да, мне лучше. Я чувствую, как кровь несет кислород в мозг.
30 января. Понедельник
Семь часов вечера. За окном мрак. Зима – время власти среброногой Мораны. В этом году она особенно сурова: морозы бьют все рекорды. Радует, что январь на исходе. Остался февраль лютый. Ветродуй и вьюговей. Потом придет Ярило, принесет весну и теплыми лучами солнца прогонит Морану. Я люблю весну. Зиму тоже люблю. Но откуда-нибудь из лета. О чем я только думаю?
Приезжала Алена. Сделала мне компресс. Приготовила суп. Собрала несколько сумок вещей, чтобы перевезти их в новый дом. Они с Родионом решили задержаться там подольше. Я не захотел ехать. Отчасти, чтобы не испытывать исполнительность Двоих, тайно наблюдающих за всеми, кто выходит из этой квартиры. Но еще и потому, что хотел побыть один.
Вот я и один. Что дальше? А дальше нас ждут увлекательнейшие подвиги Геракла. Нас? Эмиль так и не появился. С ним читать гораздо интереснее. Он все ставит под сомнение. И всегда комментирует. Хватит прятаться! Выходи.
Мне нужно выйти из дома.
