Глава 13
Сорайя

Тревога, которую я испытала после разговора с Грэмом накануне вечером, не позволила мне уснуть. Я ерзала и ворочалась всю ночь, не в силах успокоиться. К утру я буквально не находила себе места. Грэм сказал, что собирается в офис, чтобы поработать над одним делом. Он изначально планировал захватить компанию Лиама с помощью ловких деловых маневров, но не собирался использовать его смерть, чтобы получить желаемое. Хотя других конкурентов это едва ли остановило бы. Стервятники, сказал Грэм, сразу слетятся, как только новость станет известна. Он намеревался каким-то образом не позволить остальным воспользоваться ситуацией и отложить собственные планы поглощения.

Я была разочарована, когда не увидела его в нашем обычном поезде, хотя я, в общем-то, и не ждала его там увидеть.

Если я и не знала наверняка, как Грэм отреагировал на новость, его ответ подтвердил, что он сам не свой. Он не предложил мне заглянуть под стол или раздвинуть ноги, когда я спросила, что я могу для него сделать.

Доехав до моей остановки, я вышла из вагона и начала свою обычную рутину с остановки возле фургона Ани-ла. Я заказала кофе, и тут мне пришла в голову мысль.

– Можешь сделать два кофе, два бейгеля со сливочным маслом и два апельсиновых сока? – Это было не слишком изысканно, но я бы почувствовала себя лучше, сделав хоть что-то для него. Грэм следил за мной и заказал для меня индийскую еду, решив, что она мне нравится. Бейгель и кофе – это было наименьшее из того, что я могла сделать.

По дороге обратно на станцию я набрала номер офиса и оставила сообщение для Иды, что опоздаю, а потом села в поезд А. Двадцать минут спустя я подходила к зданию «Морган Файнэншиал Холдингс». Выйдя из лифта на двадцатом этаже, я увидела золотые буквы над стеклянной дверью и внезапно занервничала. Я уже начала привыкать к трепетанию бабочек в животе, когда я оказывалась рядом с Грэмом, но оказавшись на его территории – на этой арене, как я знала, он правил железной рукой, – я испугалась. И мне это очень не понравилось.

Я расправила плечи и подошла к секретарю в приемной. Это была та же самая рыжеволосая девушка, которую я видела в тот день, когда я принесла айфон Грэма.

– Чем я могу вам помочь?

– Я хотела бы увидеть Грэма.

Она оглядела меня с головы до ног.

– Грэма? Вы хотите сказать – мистера Моргана?

– Да. Грэма Дж. Моргана.

– Вы договаривались о встрече?

«Только не это дерьмо опять».

– Нет. Но он захочет меня видеть. Не могли бы вы просто сказать ему, что пришла Сорайя?

– Мистер Морган просил его не беспокоить.

– Послушайте, я понимаю, что это ваша работа. И судя по нашему разговору, вы, вероятно, хорошо с ней справляетесь. Как я посмотрю, вам отлично удается отпугивать людей. Но поверьте мне, у вас не будет неприятностей, если вы побеспокоите его и скажете, что я здесь.

– Прошу прощения… Он настоятельно просил…

«О, ради всего святого!»

– Я с ним трахаюсь, ясно? Просто скажите Грэму, что я пришла, или я все равно пройду мимо вас.

Секретарша дважды моргнула:

– Прошу прощения?

Я наклонилась к ней:

– Он меня трахает. Понимаете, вводит свой…

– Сорайя? – Голос Грэма не позволил мне продолжить урок анатомии. Быстрым широким шагом он шел по коридору ко мне. Я повернулась к нему и ждала, не двигаясь к нему навстречу. «Проклятье». Он снова был в очках.

– Какой приятный сюрприз!

– Кажется, твой секретарь в приемной так не думает.

Грэм поднял бровь, его губы дрогнули от смеха, но потом он повернулся к своей служащей, придав лицу обычное деловое выражение.

– Мисс Венедетте не требуется договариваться о встрече. – Грэм посмотрел на меня, потом на рыжеволосую секретаршу. – Никогда.

Он взял меня под локоть и повел по коридору, из которого он только что вышел. Женщина, сидевшая за рабочим столом рядом с его офисом, встала при нашем приближении.

– Отмените мой звонок в девять утра, Ребекка.

– Я Элиза.

– Не имеет значения.

Грэм закрыл за нами дверь, и не успела она закрыться, как я оказалась прижатой к ней спиной, а его губы накрыли мои. Коричневый пакет с бейгелями упал на пол, потому что моим пальцам требовалось зарыться в его волосы. Он долго и напористо целовал меня, его язык исполнял агрессивный танец с моим, а его жесткое тело пригвоздило меня к двери. Его отчаянное желание мгновенно вызвало во мне ответное возбуждение. Опустив руку, он поднял мою ногу, позволяя себе глубже вжаться в меня в нужном месте. «О боже».

– Грэм.

Он застонал.

– Грэм.

Моя рука, державшая кофе, задрожала.

– Я сейчас уроню наш кофе.

– Роняй, – пробормотал он у моих губ, и его язык возобновил прерванную атаку.

– Грэм, – произнесла я в наши сомкнутые рты.

Он с досадой выдохнул:

– Я хочу тебя.

– Может, позволишь мне поставить кофе и немного осмотреться в твоем кабинете, прежде чем ты набросишься на меня?

Грэм прижался лбом к моему лбу.

– Ты спрашиваешь или приказываешь?

– Если учесть, что ответ на мой вопрос явно будет отрицательным, то я тебе приказываю.

Он застонал, но отступил назад.

– Кстати, мне нравятся твои очки. Не уверена, что я сказала тебе об этом в тот вечер, когда мы с тобой были у Тига.

– Я выброшу контактные линзы.

Я подошла к его письменному столу, в первый раз разглядывая его кабинет, пока ставила стаканы с кофе. Офис Грэма был угловым, с окнами от пола до потолка, из которых открывался вид на панораму Манхэттена. Большой стол из красного дерева стоял в углу лицом к стеклянной стене. Не один, а два ноутбука стояли рядом на столе Грэма. Всю поверхность стола занимали разнообразные папки с делами, некоторые документы остались раскрытыми после того, как их просматривал Грэм.

– У тебя красивый кабинет. Но я вижу, что ты занят. Я ненадолго, я просто принесла тебе кофе и бейгель.

– Спасибо. Не нужно было тебе этого делать.

– Мне захотелось. – Я оглядела его с головы до ног. Грэм по-прежнему был великолепен, но выглядел уставшим и измученным. – Ты выглядишь измотанным.

– Ничего, переживу. – Он жестом указал на уголок с диваном и креслами. – Иди сюда, сядь. Позавтракай со мной. Честно говоря, я ничего не ел со вчерашнего вечера.

Вдоль другой стены офиса стоял длинный кожаный диван, два кресла с высокими спинками и стеклянный кофейный столик между ними. Грэм сел, я достала бей-гели и развернула их.

– Я купила то, что люблю я, так как не знала наверняка, что любишь ты.

– Я съем все, чем ты меня накормишь.

– В таком случае…

Распутная улыбка появилась на его лице.

– Не думай, что я откажусь от того, чтобы разложить тебя на этом диване и развлекаться с тобой до тех пор, пока все мои служащие не узнают, что ты спишь со мной и получаешь от этого удовольствие.

Я сунула бейгель в рот, чтобы не позволить себе бросить ему вызов. Та минута, в течение которой я жевала и глотала тесто, позволила мне взять мое либидо под относительный контроль.

– Ну что, тебе удалось отогнать плохих парней?

– Я один из этих плохих парней, Сорайя.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Чтобы люди не воспользовались ситуацией.

– Да. И нет. Это сложно. Для нашего бизнеса характерно многослойное владение. В настоящее время я пробираюсь сквозь эти слои. Но, судя по всему, Лиам оставил ядовитую таблетку, чтобы не допустить поглощения нежелательной стороной. Этот яд позволяет нынешним владельцам акций приобретать дополнительные пакеты акций, из-за чего приобретение компании является менее привлекательным для будущих поглотителей.

– То есть у него был план бегства.

– Совершенно верно. И это бы отлично сработало, если бы он доверил эти права заслуживающей доверия корпорации.

– Я так понимаю, что он этого не сделал.

Грэм покачал головой.

– Нет.

– Звучит сложно и не слишком красиво.

– Так и есть.

– Как ты справляешься с тем, что не относится к бизнесу?

– Что не относится к бизнесу?

– Ты потерял друга.

– Бывшего друга.

Я кивнула.

– Бывшего друга. Но, должно быть, он был человеком, который был тебе дорог в какой-то период времени, раз ты начал бизнес вместе с ним.

– Когда-то да. Но, как тебе известно, все изменилось.

– Я слышала сегодня утром в новостях, что это был сердечный приступ.

– Приступ случился, когда он был за рулем. Машина съехала с дороги и ударилась о дерево. Лиам был уже мертв, когда приехала полиция. К счастью, больше никого в машине не было. Женевьева сказала, что с ним должна была быть их дочь. Но девочке нездоровилось, и она осталась дома. Иначе…

Он обратил внимание на выражение моего лица.

– Я говорил с ней сегодня утром. Она позвонила и попросила помочь в вопросах бизнеса, но я уже работал над этим.

– Я не думала, что вы друзья.

– Мы не друзья. Это был деловой звонок. Женевье-ва знала, что я помогу. Мы оба получим выгоду от того, что не позволим стервятникам обесценить компанию.

Я кивнула. Это казалось разумным. Странно, что я ревновала к женщине, которая накануне потеряла мужа.

– Как твоя бабушка?

– Она велела Кембрии передать мне, что вычеркнет меня из завещания, если я не увезу ее из больницы.

– О нет!

– На самом деле это хорошо. Это значит, что бабушка снова стала самой собой. Когда она послушна и на все соглашается, это меня пугает.

Отношения Грэма с его бабушкой нравились мне все больше и больше, открывая его с новой стороны. Многое можно сказать о мужчине, наблюдая, как он относится к матриарху семьи.

– Твоя бабушка все еще в госпитале Уэстчестер?

– По моей просьбе ее перевезли в Госпиталь специальной хирургии.

– Это на Семидесятой улице, верно?

– Да.

– Это всего в нескольких кварталах от моей работы. Почему бы мне не заглянуть туда во время ленча и не навестить ее? Ты здесь увяз, это очевидно.

Грэм вгляделся в мое лицо.

– Это было бы замечательно. Спасибо.

– Без проблем.

– Ты останешься сегодня со мной?

– В твоей квартире?

– Да. Мой водитель может заехать за тобой после работы. Он отвезет тебя в Бруклин, чтобы ты собрала вещи, а оттуда ко мне домой. Встретимся там после того, как я здесь закончу. Швейцар тебя впустит, если я к этому моменту еще не вернусь.

– ОК.

Мы поболтали еще немного, пока доедали завтрак. Когда мы покончили с бейгелями, я собрала мусор.

– Мне нужно вернуться в офис, иначе Ида составит список дел, которые необходимо выполнить, хотя на самом деле ничего из этого ей не нужно, но это задержит меня на работе до девяти часов вечера.

Грэм поцеловал меня на прощание, и я прекратила поцелуй еще до того, как ситуация вышла из-под контроля.

– Значит ли это, что ты собираешься доехать на метро, раз ты отдаешь мне своего водителя?

– Собираюсь.

– Предпочитаешь общественный транспорт?

– Не будем забывать, где мы познакомились. Теперь я каждое утро езжу на метро.

– Теперь? Хочешь сказать, что раньше ты им не пользовался?

Лицо Грэма расплылось в улыбке.

– Я первый раз за многие годы поехал на работу на метро в тот самый день, когда потерял айфон. Ту неделю мой водитель был в отпуске.

– Но с тех пор ты так и ездишь на метро?

– Теперь у меня есть причина.

Когда я ушла из офиса Грэма, тревога, нараставшая во мне после нашего разговора по телефону накануне вечером, наконец немного улеглась. Мне ничего так не хотелось, как верить в то, что росло между нами. Но часть меня все еще испытывала страх. Грэм был так уверен в себе, он был таким бесстрашным, и я попыталась опереться на это, чтобы успокоиться. Я ненавидела эту слабую и испуганную часть меня. Для меня настало время понять, как от этой части избавиться.

– Миссис Морган? – Я приоткрыла дверь и сунула голову в ее палату. Она сидела в кровати и смотрела телевизор.

– Входи, дорогая, входи. И называй меня Лил.

Я отправила сообщение Грэму, чтобы узнать, что она любит из еды, и принесла ей филе-о-фиш из Макдоналдса. Грэм сказал мне, что это полное дерьмо, но это любимая вредная еда его бабушки.

– Я подумала, что вы, возможно, не будете против компании. Грэм со вчерашнего дня сидит в офисе. А я работаю неподалеку.

– Я чувствую запах сэндвича с рыбой или я ошиблась?

Я улыбнулась.

– Это действительно он.

– Грэм думает, что раз эта еда не из пафосного ресторана, который продает за шестьдесят долларов то, что стоит четвертак, то это плохая еда. Люблю этого мальчишку, но он может быть настоящим высокомерным снобом.

Я рассмеялась, вспомнив прозвище «Высокомерный мистер Костюм».

– Иногда в нем просыпается аристократическое высокомерие.

В углу стоял столик на колесиках. Я подвинула его ближе, разложила сначала ее ленч, потом мой.

– Какую мыльную оперу вы смотрите?

– «Дни нашей жизни». Дочь подсадила меня на сериалы.

– Она и сына подсадила, – хихикнула я.

– Ты об этом знаешь?

– Знаю. Это на него совсем не похоже.

– Когда-то все было по-другому. Хочешь верь, хочешь нет, но этот мужчина был очень сентиментальным. Он не отходил от моей Селии. Мальчик боготворил свою мать. Ему было так тяжело, когда ее не стало. Вероятно, именно поэтому он такой, какой есть. Не привязывается к женщинам, если ты понимаешь, о чем я. А когда он привязывался, то они надолго не задерживались. Разумеется, в этом нет вины Селии.

Я понимала, что она имеет в виду Женевьеву. Первая женщина, которой Грэм открыл свое сердце после смерти матери, предала его. Я ни разу с ней не встречалась, но уже презирала.

– Как вы себя чувствуете? Грэм сказал, что операция у вас в пятницу.

– Я хорошо себя чувствую. Они всё пытаются уговорить меня принять болеутоляющие. Но они мне не нужны, и меня от них клонит в сон. Думаю, им просто нравится, когда старики все время спят и ни о чем не просят.

Я оглядела палату. Это была самая уютная больничная палата, которую мне доводилось видеть. В ней бы хватило места для полудюжины пациентов, но стояла только одна кровать. Угол занимала красивая композиция из цветов. Лил заметила, что я смотрю на цветы.

– Это от Грэма. Каждую неделю по вторникам как по часам он присылает мне свежие цветы. Раньше у меня был огромный сад, но потом мне стало трудно с ним справляться.

– Он очень заботлив, когда хочет.

– У него две стороны. Он и заботливый, и беззаботный. Не уверена, что он получил промежуточный ген.

– Вам удается заставить его выполнить обещание.

– Кто-то должен видеть его таким, каков он есть, и призывать его к ответу.

Я фыркнула.

– Полагаю, так.

– Хотя что-то подсказывает мне, что ты поступишь так же. По-моему, ты ему подходишь.

– Вы так думаете? Мы полные противоположности во многих отношениях.

– Не имеет значения. В счет идет только то, что у вас внутри.

– Спасибо, миссис М… Лил.

Я задержалась дольше часа, отведенного на ленч, с удовольствием слушая рассказ Лил о персонажах сериала. Основные сюжетные линии были настолько надуманными, что я не могла отделаться от мысли о том, как это смотрит Грэм, такой суровый и прагматичный. Когда я собралась уходить, Лил взяла меня за руку.

– Мой внук хороший человек. Невероятно преданный. Он любит свою семью. Грэм готов защищать своих. И если он отдает свое сердце, то обратно уже не забирает.

– Спасибо вам.

– С остальным ты справишься. Время от времени вытаскивай палку у него из задницы и бей его ею по голове. Мой мальчик умный. Он быстро все поймет.

– Вот это я могу сделать.

Грэма еще не было дома, когда я приехала в его квартиру. Блэки встретил меня у двери. Маленький пес скакал вокруг меня как будто на пружинах.

– Привет, дружок. – Я взяла его на руки, и он облизал мне лицо. Я все еще никак не могла привыкнуть к мысли, что у мистера Большого Хрена маленькая пушистая белая собачка. – Судя по всему, некоторое время мы с тобой побудем вдвоем.

Я оглядела просторное открытое пространство. Если не считать шумного дыхания Блэки, в квартире стояла абсолютная тишина. Последние два раза, когда я была здесь, тур по квартире, по большому счету, ограничился брюками Грэма, поэтому я воспользовалась случаем, чтобы сунуть везде нос.

Квартира была потрясающей. Без сомнения, в ней поработал профессиональный дизайнер. Холодные серые тона и гладкий металл придавали ей холостяцкий вид. Фото квартиры со стоящим посреди открытого пространства хозяином со скрещенными на груди руками можно было бы опубликовать в журнале GQ. Но при всей красоте квартиры в ней не хватало индивидуальности. Не было ни единого намека на то, кто в ней живет.

Я с любопытством бродила по гостиной. Напротив крупной диванной секции на стене висел большой плоский телевизор. Под ним расположился гладкий черный ящик. Мне потребовалась минута, чтобы открыть его, так как никаких ручек не было. Внутри оказалась коллекция DVD-дисков. Комедии. «Гольф-клуб», «Счастливчик Гилмор», «Телеведущий».

«Ха».

Я перебралась на другую полку и продолжила перебирать диски. «Доблесть», «Геттисберг», «Банды Нью-Йорка».

«Гмм».

Ты уж определись, Морган.

Я заглянула в кухню. В огромном холодильнике я увидела «шведский стол» из контейнеров с едой навынос. И три пакета с клубничным молоком фирмы «Несквик».

«Ха».

В спальне я оглядела прикроватный столик. Проверить коллекцию DVD и содержимое холодильника – это было одно, а вот осматривать ночной столик – это было уже за гранью. Я осмотрела комнату в поисках того, что еще можно проверить. Спальня была почти пустой. Никаких фотографий, никаких сложенных листов бумаги на комоде, оставшихся после того, как Грэм накануне очищал карманы. Прищурившись, я снова посмотрела на прикроватный столик.

– Нет! – вслух приказала я самой себе.

Я снова подняла Блэки к лицу и обратилась к нему.

– Я поступлю плохо, если загляну в ящик Грэма, правда, дружочек?

Пес лизнул меня в нос.

– Я так понимаю, что ты сказал «да».

Внутренность гардеробной больше напоминала Грэма Дж. Моргана. С одной стороны висели костюмы, в основном темные. У другой стены висело совершенно неприличное количество костюмных сорочек. Все было аккуратным и организованным.

«Скучно».

Я снова вернулась в спальню, и мой взгляд мгновенно вернулся к ночному столику. Проклятая штука преследовала меня.

– Может быть, одним глазком? – Я погладила Блэки, которого все еще держала на руках. Он заурчал. «Собаки урчат?» Урчание – это же на человеческом языке «да», разве не так?

«Я только одним глазком… Я даже трогать ничего не буду».

Приблизившись к ящику, я потянула за ручку указательным пальцем. Внутри лежали черный бархатный мешочек, прозрачный флакон какой-то жидкости, которая могла быть лубрикантом, хотя она лежала этикеткой вниз, и неоткрытая упаковка презервативов.

«Ну ладно… Возможно, мне нужно было тронуть одну-две вещи».

– Как думаешь, дружок, есть что-нибудь стоящее в этом мешочке? – Я снова обращалась к Блэки.

Но ответил мне не Блэки.

– Я знаю, что в этом мешочке есть кое-что хорошее. – Низкий голос Грэма напугал меня так, что я чуть не описалась. Я подпрыгнула на месте, мои руки дернулись, и я выпустила Блэки. К счастью, пес приземлился на кровать кверху лапами.

– Ты меня до смерти напугал. – Я прижала руку к груди.

Грэм стоял в дверях, непринужденно прислонившись к косяку.

– Ты была так занята обыском, что даже не слышала, как я вошел.

– Я ничего не обыскивала.

Грэм поднял бровь.

– Я ничего такого не делала.

– Получается, что это я сам оставил ящик открытым сегодня утром?

Я сложила руки на груди.

– Думаю, да.

Он хмыкнул, подошел к тумбочке и закрыл ящик.

– Раз уж это я оставил его открытым, а ты не совала нос, куда тебя не просят, то тогда тебе, вероятно, не хочется узнать, что лежит в мешочке.

– Ни в малейшей степени.

– Жаль.

– Почему? Что такого в этом мешке?

– Поцелуй меня.

– И тогда ты мне скажешь, что в мешочке?

Он обнял меня за талию.

– Я покажу тебе, что в нем. А пока поздоровайся со мной как следует.

Я округлила глаза, как будто ничего подобного мне не хотелось сделать каждый раз, когда я смотрела на его невероятно красивое лицо. Потом я запечатлела целомудренный поцелуй на его губах. Но прежде чем я успела отстраниться, Грэм ухватил рукой прядь моих волос и не отпускал меня до тех пор, пока не поцеловал по-настоящему.

– Никогда бы не принял тебя за любительницу совать нос туда, куда не следует, – прошептал он у моих губ.

Я откинула голову и посмотрела на него.

– Обычно я так не поступаю. Но я никак не могу понять тебя.

– Что во мне понимать?

– Комедии или фильмы о Гражданской войне? Один человек редко держит в доме и то, и другое.

На лице Грэма появилось удивление.

– Мне нравятся оба жанра.

– А как насчет трех пакетов молока «Несквик»? Клубничного, кстати.

– Я его люблю.

– Это очевидно.

– И Блэки тоже.

^ДВи Киланд, Пенелопа Уорд ^д – Ты даешь собаке напиток кролика Квики?

– Да.

– Вот именно… У мистера Большого Хрена не может быть милой маленькой собачки, и он точно не делится с ней клубничным молоком.

– А, может быть, я вовсе не мистер Большой Хрен, которым ты меня считаешь. – Он опустил мою руку к своей ширинке. – Может быть, у меня просто большой хрен, но я вовсе не мудак, которым ты меня считаешь.

– Как зовут твою секретаршу?

– Элейн.

– Ее имя Элиза. Она сказала тебе об этом сегодня утром. Я при этом была.

– Я много работаю. Трудно найти хорошего секретаря, который продержится долго.

– Особенно если ты ведешь себя как мудак.

– Может быть, я такой и есть. Но не по отношению к тебе, правда?

Я вздохнула.

– Так что же все-таки лежит в мешочке?

– Вдруг я скажу тебе, что там веревка, потому что хотел тебя связать?

Я на мгновение задумалась, потом пожала плечами:

– Думаю, я могла бы пойти на это.

Грэм разочарованно выдохнул:

– Черт! Мне следовало купить веревку.

– Для этого тебе пришлось бы отправиться в хозяйственный магазин. Полагаю, что ты не из тех парней, кто любит все делать своими руками, поэтому ты даже не знаешь, где такой магазин находится.

– А как насчет намордника из секс-шопа, которые не позволяют тебе разговаривать? Что скажешь, если в мешочке он, мисс длинный язык?

– Ты о кляпе?

– Быстро же ты сообразила, о чем идет речь.

Я приблизила губы к уху Грэма и прошептала:

– У меня тоже есть «Гольф-клуб», «Счастливчик Гилмор» и «Телеведущий». Но скучным фильмам о Гражданской войне я предпочитаю ленты в другом жанре.

Он застонал.

– Ты хочешь мне сказать, что у тебя запасы порно?

– Может быть.

– Ты не могла бы быть совершеннее, даже если бы я создал тебя сам.

– Мне казалось, тебе не нравится, когда я умничаю?

– Зато мне нравится твой рот, у меня от него стоит, и позже я собираюсь трахнуть этот рот. Ты права, я понятия не имею, где находится хозяйственный магазин. Но я очень сообразительный и не сомневаюсь, что найду чем привязать твои руки и ноги, когда я возьмусь за дело.

Он только дразнил меня, но, слушая его слова о том, как он будет меня привязывать, я почувствовала возбуждение, и Грэм увидел это по моему лицу.

– Черт побери, Сорайя…

– Да, я согласна.

Ему только это и требовалось. Лишь несколько часов спустя я наконец выяснила, что лежало в бархатном мешке. Это было нижнее белье, которое он купил для меня в «Бергдорфе» в тот день, когда приобрел зеленое платье для званого вечера. В эту ночь мне так и не удалось его надеть, но я заставила Грэма пообещать, что к следующему «обыску» в ящике его прикроватного столика появится больше интересных вещей.

На другое утро я проснулась от того, что полностью одетый Грэм гладил меня по щеке. Я резко открыла глаза.

– Привет. Я что, проспала?

– Нет, я просто рано встал. У меня сегодня напряженный день, поэтому я решил начать пораньше.

Я закинула руки за голову, потянулась, позволяя простыне соскользнуть и открыть мою голую грудь. От утреннего холода соски мгновенно затвердели.

– Прекрати. Иначе я не уйду. – Грэм потер пальцами один из твердых пиков.

– Ммм…

– Сорайя… – предупредил он.

– Что? Это приятно. Не хочешь моей реакции, не прикасайся.

Грэм покачал головой:

– Останешься у меня сегодня опять? Я вернусь поздно, но по возвращении мне бы хотелось увидеть такую прекрасную картину.

– Тебе придется работать допоздна? – Я повернула голову к окну. – Еще даже не рассвело, а ты уже планируешь работать и после того, как уже стемнеет.

– Нет. Сегодня вечером мне нужно быть на прощании с Лиамом. Это с семи до девяти, поэтому я, вероятно, останусь в офисе до этого времени.

– О!

– Ты будешь здесь, когда я вернусь?

– Почему бы мне не пойти с тобой вечером? В погребальный зал. Тебе не следует проходить через это одному. Не думаю, что это будет приятно: в гробу твой бывший друг, компанию которого ты пытался купить, у гроба его убитая горем вдова, которая была когда-то твоей подружкой. Тебе бы не помешала компания.

– Ты сделаешь это для меня?

– Разумеется. Правда, мне кажется, что это становится привычным. Похороны и свидания в одном флаконе.

Грэм фыркнул от смеха и нежно поцеловал меня.

– Я заеду за тобой в восемнадцать тридцать. И спасибо тебе.

После его ухода я еще немного повалялась в постели. Потом встала. Одна мысль не давала мне покоя: «Сегодняшний вечер обещает быть интересным».