За семнадцать лет жизни Арабелла еще никогда не была так счастлива, как в первые дни после ареста убийцы. Впрочем, приходилось тщательно это скрывать. Даже после коронации нужно будет некоторое время притворяться, что она не в своей тарелке, что скорбит по матери, что нуждается в советах. А уже потом она начнет вершить то, для чего была рождена. То, к чему готовилась всю жизнь.

Арабелла ждала не один год – подождет и еще немного. Ночами она прикидывала, как скоро можно будет взяться за реформы. Через несколько дней? Это явно вызовет подозрения. Через несколько недель? Звучит разумно. Через несколько месяцев? Нет, столько она не вытерпит.

Да и кто знает, какие препятствия возникнут у нее на пути. Если отыщутся кровные родственницы других королев, стать единовластной правительницей Квадары у нее уже не получится. Но Макель, кажется, обо всем позаботился. По его словам, других претенденток на трон не осталось – не осталось в живых.

И все же Арабелла нервничала. Даже теперь все могло рухнуть. Ее идеальный план мог потерпеть крах. И хотя пока все шло как по маслу, что-то не давало ей покоя. Из-за одной неудачно положенной карты мог рассыпаться весь карточный домик. Но что это за карта и как от нее избавиться, Арабелла не знала. Да, она попала во дворец, но ее час еще не пробил, а ожидание тянулось целую вечность. Скоро ее нарекут королевой Тории, но она всегда метила выше. Чтобы изменить родной квадрант и упрочить его статус, она должна стать королевой всей страны. Если не получится, значит, все ее усилия были напрасны.

По ночам, пока Арабелла проигрывала в голове события прошлого и сценарии будущего, в ее памяти всплывал образ покойной матери. Иногда ей представлялось, что мать разговаривает с ней из квадранта без границ. Говорит, что все понимает. Просит прощения за то, что лишила Арабеллу причитающихся ей привилегий. Иногда перед ее глазами вставали страшные картины: вот на горле у матери расходится кожа; вот с ее губ капает темная желчь; вот ее волосы облаком поднимаются кверху; вот в ее глазах отражаются языки пламени. Вот мать указывает на нее костлявым пальцем и, истошно вопя, проклинает Арабеллу за все, что та сделала с ее сестрами-королевами и с ней самой.

Но это не уколы совести, убеждала себя Арабелла. Нет, это от потрясения. Она впервые в жизни увидела труп, и это жуткое зрелище наверняка уже никогда не сотрется из ее памяти. Арабелла всегда была впечатлительной. Чего же удивляться, что на нее так подействовала чья-то смерть?

Не стоит зацикливаться на плохих воспоминаниях. Она лучше подумает о более важных вещах. О том, как станет единственной королевой Квадары. О том, как первым же указом снесет стены между квадрантами, чтобы ее родная Тория развивалась и процветала.