Глухой ночью Арабеллу разбудили шесть прекраснейших в мире слов:

– Мисс Арабелла, вас вызывают во дворец.

Она резко села в постели, заранее зная, кто ее вызывает и зачем.

Вот он, момент, которого она так ждала. Момент, который она снова и снова прокручивала в голове, пока не начинали путаться мысли. Она выглянула в окно: еще не рассвело.

Нельзя было терять ни минуты.

– Подай мое лучшее платье, – бросила она горничной, выпрыгивая из постели. Сна не было ни в одном глазу. Арабелла всегда спала очень чутко и не больше двух-трех часов подряд. Слишком уж загружена была ее голова. Как людям удавалось во сне забыться, было выше ее понимания. – И поживее, – добавила она.

У горничной тряслись руки все время, пока она застегивала на осиной талии Арабеллы кринолин и шнуровала корсет.

– Нельзя ли поаккуратнее? – набросилась на нее Арабелла. – Не умеешь – не берись.

Та кивнула и сделала над собой усилие, но теперь у этого жалкого создания подрагивали губы. Надо же быть такой слабой! Горничная служила в их доме много лет, но так и не прониклась к Арабелле симпатией. Арабелла с радостью оделась бы самостоятельно, если бы не корсет. Она взяла горничную за руки. Та зажмурилась, ожидая худшего. Арабелла никогда ее не била, но и не привечала.

– Спасибо, ты мне очень помогла, – натянуто улыбнулась Арабелла. Почему бы не поупражняться в учтивости еще до прибытия во дворец?

Облачившись в переливающееся золотое платье и захватив с собой лампу, Арабелла спустилась в холл. Для экономии энергии в доме зажгли свечи. Роскошества были Арабелле не по карману, но, несмотря на скромные размеры ее жилища, в нем было три спальни и гостиная, где сейчас ее ожидали придворные.

Ее сердце колотилось, в висках стучала кровь. Сейчас она вступит в новую жизнь – в ту жизнь, которая была предназначена ей с рождения. Готовясь к этому мгновению, она часами подбирала слова. Репетировала перед зеркалом выражения лица. Шок. Скорбь. Благоговение. Изумление. Каждое довела до совершенства. Но когда в гостиной обнаружился всего один посетитель, ей захотелось развернуться и уйти. Она вовсе не так представляла этот момент. Где же ее свита?

По традиции, когда умирала королева, к дому ее преемницы выдвигалась торжественная процессия и, пройдя по главным улицам Тории, доставляла принцессу во дворец. Предварительно выпускали обращение к народу, в котором сообщалось время церемонии и маршрут. Таков был обычай. Арабелла специально разоделась в пух и прах. Кроме того, они с Макелем условились, что, проезжая мимо него в карете, она подаст ему знак, что пора приступать к следующей части плана. Теперь придется послать записку.

Советник оказался моложе, чем она ожидала. Арабелла не раз воображала встречу со своей будущей правой рукой. Иногда это был суровый дядечка, которого она быстро покоряла блестящим умом и целеустремленностью, а иногда – добродушная матрона, которая с порога проникалась к ней материнской любовью.

Арабелла мигнула, но сцена не рассеялась. Все происходило на самом деле.

– Леди Арабелла, – приветствовал ее высокий худой человек. Поймав ее взгляд, он поклонился.

Леди? Хотя леди – это еще не королева, звучало неплохо.

– Приношу извинения за столь поздний визит, – сказал он. – Меня зовут Дженри.

Подойдет ли он на роль сурового дядечки? Арабелла спешно собирала заново картину своего будущего.

– Доброе утро, – сказала она. – Чем я могу вам помочь?

Притворяться, что она не знает о своем происхождении, будет труднее всего. Для простой торианской девушки визит королевского советника был бы большой честью и настоящим событием, несмотря на поздний час. Поэтому Арабелла широко улыбнулась.

Дженри шумно сглотнул и вышел вперед.

– Я торианский советник.

– О-о… – Арабелла схватилась за сердце, отбивавшее бешеный ритм. – Ну надо же! Что вас сюда привело?

Замешательство Дженри обнадеживало. Похоже, он ничего не заподозрил. Арабелла боялась, что люди из дворца вмиг ее раскусят, потому что для них разоблачать заговорщиков – обычное дело. Жаль, что Макель не видит ее триумфа!

– Боюсь, у меня к вам непростой разговор, – скорчил гримасу Дженри. – Пожалуй, вам лучше присесть.

Арабелла стиснула зубы. Да как он смеет указывать ей, что делать? Скоро он сам будет у нее на побегушках.

– Я постою, – ответила она, но, спохватившись, добавила: – Благодарю.

Общение с Макелем дурно сказывалось на ее манерах.

Дженри кивнул.

– Я так понимаю, вы знаете, что вас удочерили?

– Да. – «Вот оно, – подумала Арабелла. – Главное, не улыбайся. Прими слегка озабоченный вид. Ты в растерянности». – Но моя приемная мать умерла несколько лет назад. С тех пор я живу в этом доме одна.

– Примите мои соболезнования.

Арабелла мрачно склонила голову.

– Но какое отношение это имеет к дворцу?

– Самое непосредственное. – Дженри откашлялся. – Если бы я мог смягчить удар…

– Вы можете говорить со мной прямо. – Арабелла шагнула ему навстречу, подняв ладони. – Я только с виду хрупкая.

Будут ли слова с легкостью слетать с его губ или застрянут в горле? В каких выражениях он обрисует ситуацию? Арабелла размышляла об этом, покусывая внутреннюю сторону щеки. «Соберись, – приказала она себе. – Не забегай вперед. Не забудь свои реплики».

– Ну разумеется, – улыбнулся он. – Твердый характер достался вам по наследству.

– По наследству?

Расслышал ли он хоть что-нибудь за оглушительным стуком ее сердца?

– Да. – С минуту он смотрел в пол, а потом продолжил: – Видите ли, вашей родной матерью… была королева Тории.

Арабелла ахнула – пришлось очень к месту.

– Королева Маргарита? – Ее губы растянулись в улыбке. – Правда?

Дженри кивнул.

– Женщина, которая вывезла вас из дворца, скрыла ваше происхождение из антимонархических убеждений.

Арабелла чуть не фыркнула. Значит, преступление Маргариты он будет замалчивать, а вину свалит на миссис Делор? Что ж, это даже можно поставить ему в заслугу. Впрочем, она еще не решила, доверять советнику или нет. Ночью, когда все будут спать, надо будет это обдумать. Ее первая ночь во дворце! Вот это да!

«Сосредоточься», – одернула она себя.

– Просто невероятно, – сказала Арабелла, напустив на себя задумчивый вид. – Я и представить не могла, что принадлежу к королевскому роду. Подумать только! Ой… – Она сдвинула темные брови. – Но раз вы здесь… значит… значит, она… – Арабелла ликовала, но, к счастью, дрожь в ее голосе легко было списать на страх. – Вы сказали «была».

– Верно. К сожалению, королева Маргарита скончалась, – сказал он, повесив голову. – Я приехал как только смог.

Она столько раз представляла этот миг! Если бы он не вышел таким будничным, она бы, наверное, подумала, что спит. Но Дженри было не угнаться за ее фантазией. Она жаждала драматизма, помпы. Рыданий. Зрителей. Но перед ней стоял один лишь советник. Какое разочарование…

Дженри ждал ответа.

Чтобы не утонуть в океане собственных мыслей, Арабелла вонзила длинные крашеные ногти в ладони. Этот приемчик ей показал Макель. «Действительность – это боль», – любил повторять он.

– Какое несчастье, – сказала она наконец. Эти слова звучали не так сухо, как ее первый вариант, «Какая трагедия», и к тому же забавляли ее своей скрытой иронией.

– Мне очень прискорбно сообщать вам об этом, – сказал он. Его усталое лицо скривилось от боли. – Обычно принцессы с детства знают о своем происхождении и всю жизнь готовятся к этому тяжелому дню.

Арабелла разрывалась. Стоит ли пустить слезу или это уже слишком? Она не была знакома с королевой Маргаритой лично и, как думал Дженри, только сейчас узнала об их родстве. Было бы странно горевать по женщине, с которой она никогда не встречалась и которую уже не застанет в живых. С другой стороны, смерть родной матери никого не оставит равнодушным.

– Как это произошло? – спросила она, шмыгнув носом.

Отличное решение. Куда лучше, чем предыдущий вариант: «О, всевышние королевы! Только не моя бедная матушка!» – к которому Арабелла склонялась в последние месяцы. Иногда простые слова – самые действенные.

– Ее отравили, – ответил Дженри, и его губы дрогнули. – Врачи сделали все возможное, но было уже поздно. Мне очень жаль, миледи.

Любопытно! Она не знала, какой конец уготован королевам, знала только, что все будет улажено и что смерть ее матери будет достаточно долгой, чтобы из нее успели вытянуть признание. Макель не сообщал ей подробностей. Они решили, что так она отреагирует естественнее.

Дженри подошел к ней и положил руку ей на плечо. В уголках глаз у него залегли морщинки. Сразу видно: чувствительный человек. Добрый. Мягкий.

Словом, легкая добыча.

– Не сомневаюсь, вы сделали все, что было в ваших силах, – прошептала она, перенимая мягкий тон советника, чтобы его к себе расположить. «Дай людям то, чего им хочется, и будешь из них веревки вить», – наставлял ее Макель.

– Боюсь, это еще не все, – сказал Дженри.

– Я слушаю.

Арабелла едва сдерживалась. Сейчас он провозгласит ее королевой Квадары.

– Остальные королевы тоже умерли. – Он прочистил горло. – Точнее, их убили.

– Как такое возможно? – спросила Арабелла, поднимая и опуская плечи, словно у нее участилось дыхание.

– Мы еще не выяснили всей правды, но будьте уверены, со мной вам ничто не угрожает.

Арабелла готова была расхохотаться. Конечно, ей ничто не угрожало, ведь это она все устроила.

Мать больше не сможет управлять ее жизнью из-за кулис. Она, Арабелла, наконец получит все, о чем мечтала. Все, что ей причитается. И станет величайшей королевой в истории.

– Можно мне увидеть маму? – попросила она. – Хотя бы раз.

Если она не попрощается с покойной, это будет выглядеть странно. И все же что за нелепая традиция – не позволять принцессе видеться с матерью до самого дня ее смерти? Быть может, стоит переписать этот закон? Ей бы не хотелось знакомиться с собственным ребенком на смертном одре.

Будут ли у нее вообще дети? Хочет ли она детей? Впрочем, и с этим законом можно будет что-нибудь придумать.

– Да, миледи, – ответил Дженри, прерывая ее спутанные мысли. – Она выглядит вполне благообразно.

Арабелла поджала губы. Благообразный труп! Если она что-то и знала о смерти, так это то, что смерть вовсе не так уж благообразна, и истинные леди должны держаться от нее подальше. Арабелла не отличалась щепетильностью, но об этом лучше было умолчать.

– Я должен немедленно доставить вас во дворец, – продолжал Дженри. – За вещами пошлем потом.

– Я буду жить во дворце? – радостно воскликнула она.

– Вы станете королевой Тории, – вяло улыбнулся он. – Не сомневаюсь, из вас выйдет замечательная правительница, а я, как и обещал вашей матери, буду помогать вам во всем, – он понизил голос, – как помогал ей.

«Я уж как-нибудь сама справлюсь», – подумала Арабелла.

– Благодарю вас, – сказала она, поднимая на него полные слез глаза. Пусть думает, что это слезы скорби. – Отвезите меня во дворец. Я готова.

И это была чистая правда.