Он переставил их с книжной полки на свой рабочий стол, чтобы они помогали сконцентрироваться. За его спиной сквозь высокие окна «Эдема» струился мягкий свет закатного солнца.

С тех пор, как они нашли несколько бесценных кусочков вери́та и координаты Глаза Гора, прошло две недели. Через три дня им предстоит посетить Весенний Фестиваль, который ежегодно проходит в Лунном Замке – загородном поместье Дома Ко́ры.

Именно на этих обширных землях и был спрятан Глаз Гора – редчайший артефакт, с помощью которого можно найти Вавилонский Фрагмент.

Этот день навсегда изменит их жизни.

Ему все же не давали покоя слова Энрике и Зофьи. Они рассказали о том мужчине, поджидавшем их в темном павильоне. Эта новость встревожила всех, но особенно – Тристана. Его было легче всего напугать, ему вечно казалось, что они висят на волосок от смерти. Поэтому юноша всегда был излишне осторожен. В этот раз Северин не стал потакать его страхам.

Прошлой ночью они расставляли в саду ловушки, надеясь поймать то самое существо, которое съело всех птиц.

– Ты уверен, что это не Голиаф? – спросил Северин.

– Голиаф никогда бы так не поступил, – воскликнул раскрасневшийся Тристан. – Забудь о пожирателе птиц. Лучше подумай о мужчине, который чуть не убил Энрике и Зофью. Северин, мы ввязались в опасное дело.

– А когда наши дела были безопасными?

– На нас еще никогда не пытались напасть. Нам могут причинить вред. Настоящий вред.

Тристан нахмурился.

– Спорим, это дело рук Гипноса. Он ведет нас в ловушку. Иначе откуда кто-то мог узнать, что мы охотимся за Глазом Гора?

– Он поклялся, что не причинит нам вреда; кроме того, он не может нарушить клятву.

– А если кто-то работает на него?

– Мы проверили всех его людей.

– Но ведь кто-то…

– …скорее всего, из Дома Ко́ры, – прервал его Северин. – Сейчас они усиленно ищут пропавшее Кольцо матриарха и, должно быть, приняли Энрике и Зофью за воров.

– Ты не видишь опасность прямо у себя под носом! И совсем меня не слушаешь! – закричал Тристан. – Во всем виновато твое непомерное эго. Какой смысл в…

– Довольно.

Тристан вздрогнул. Опустив глаза, Северин понял, что ударил рукой по столу. Но он не мог заставить себя успокоиться.

– Какой смысл? – повторил он. – Смысл в том, чтобы вернуть все отобранное нечестным путем. Но ты не можешь этого понять, правда? Ты привык жить с Гневом, а вот у меня была семья, Тристан. У меня было чертово будущее. А что есть у меня сейчас?

Тристан открыл рот, но Северин снова заговорил:

– Конечно, у меня есть ты.

Взгляд Тристана потеплел, но парень все еще напряженно всматривался в лицо Северина.

– Но?

Северин развернул свою ладонь и посмотрел на серебряный шрам.

– Но мне нужно больше.

Тристан убежал, не сказав ни слова. Северин пошел следом, чтобы поговорить, но тескат оказался закрыт. Сколько бы он ни тер золоченый лист на оправе, он не мог пройти сквозь зеркало.

Судя по всему, на него злился не только Тристан. Лайла тоже вела себя необычайно холодно. Мысленно перебирая все недавние события, он никак не мог понять, в чем именно провинился.

Стук в дверь отвлек его от мрачных мыслей, и он выпрямил спину.

– Входите.

Северин увидел в дверном проеме черные волосы, и у него сдавило грудь. В голову хлынули воспоминания о том, как Лайла приходила к нему в кабинет каждую неделю с блестящими от сахарной пудры волосами. В руке она всегда держала новый десерт, которым ей не терпелось кого-нибудь угостить.

– Эм, привет?

С листом бумаги в руках перед ним стоял крайне озадаченный Энрике.

Северин встряхнул головой. Ему нужно больше спать. Он посмотрел на Энрике и сразу же заметил взъерошенные волосы и темные круги под глазами. Похоже, не только Северину недоставало сна.

– Зачем ты пришел?

– Судя по тому, как ты на меня смотрел, складывается впечатление, что я должен был узнать секрет мирового господства. К сожалению, такой информацией я не располагаю, – Энрике широко улыбнулся. – Позволь полюбопытствовать… за кого ты меня принял?

Северин закатил глаза.

– Ни за кого.

– Что-то не похоже.

– Энрике. У тебя ко мне какое-то дело?

Энрике уселся в кресло напротив Северина и протянул ему лист бумаги, исписанный заметками.

– Ты просил найти что-нибудь о символе в виде медоносной пчелы, но, похоже, ничего особенного в нем нет. Пчелы появлялись в мифологии разных стран как символ предзнаменования или в качестве психопомп – созданий, ответственных за сопровождение душ умерших в иной мир. Во Франции изображение пчел чаще всего связывают с Наполеоном Бонапартом: их можно найти на его гербе. Возможно, таким образом он пытался быть ближе к древнему роду франкских королей – Меровингам.

Северин достал свою коробочку с гвоздикой.

– Это все?

– Это все, – сказал Энрике. – И мы не можем вернуться на выставку и осмотреть павильон, в котором на нас напали: там полно полицейских. Я не знаю, действительно ли кто-то следит за нами… Но кулон в виде пчелы – просто украшение. Может быть, его семья имеет какое-то отношение к Бонапарту.

– Может быть.

Энрике внимательно посмотрел на Северина.

– Ты что-то от меня скрываешь?

Северин только отмахнулся.

– Нет, нет. Спасибо за проделанную работу. Продолжай искать информацию – все, что сможешь откопать.

Энрике кивнул и, вставая с кресла, обратил внимание на костяные часы. Они, скорее всего, принадлежали Падшему Дому.

– Они новые? – спросил Энрике.

– Старые.

– Отметки на них довольно… своеобразные. И почему кто-то решил отлить из чистого золота форму человеческих костей? Довольно мрачное дизайнерское решение. А это шестиконечная звезда? Эти часы выглядят так, словно…

– Так и есть.

Глаза Энрике расширились от удивления.

– Это реликвия Падшего Дома? Зачем она тебе?

– В качестве напоминания.

– Ты же не… В смысле… Ты же не планируешь…

– Я не собираюсь повторять судьбу Падшего Дома, – сказал Северин. – Мне нужен только Глаз Гора. Я не планирую собрать все Вавилонские Фрагменты и добраться до небес, или что там пытался сделать Падший Дом.

– Интересно, зачем им это все? – тихо спросил Энрике, не сводя глаз с часов.

– Думаю, они считали это своим священным долгом. Правда, гоняясь за высшим предназначением, они оставили за собой гору трупов. По крайней мере, мне так говорили. Кто знает. Кому какая разница. Падший Дом пал, и эти костяные часы – напоминание об их бесславном конце.

– Ты такой веселый парень, Северин.

– Стараюсь.

Энрике посмотрел на часы с тоской в глазах. Он всегда делал такое лицо, когда отчаянно хотел что-нибудь изучить. Северин вздохнул.

– После того как мы добудем Глаз Гора, ты сможешь их осмотреть…

– Мое! Ура! Я выиграл! – Энрике исполнил маленький победный танец, но быстро взял себя в руки и одернул пиджак. – Встретимся наверху?

– Да. Собери всех остальных, я хочу еще раз осмотреть план Лунного Замка. Гипнос тоже будет присутствовать на собрании: он привезет приглашения.

Щеки Энрике тронул румянец.

– В последнее время он слишком часто заглядывает в «Эдем», не правда ли? Ну, наверное, так и должно быть.

Патриарх Дома Никс действительно часто заглядывал в отель, но всегда под прикрытием. Ордену бы не понравилось, что он с кем-то общается, особенно это касалось компании ребят. Северину хотелось, чтобы его друзья невзлюбили Гипноса так же сильно, как и он сам, но все отнеслись к нему на удивление спокойно. Ну, почти все. Тристан отказывался разговаривать с юным патриархом. Кто-то даже разыграл Гипноса, спрятав его обувь, но никто так и не признался. Гипнос ни капли не обиделся, а лишь хлопнул в ладоши и воскликнул:

– Ах! Розыгрыш! Это так по-дружески!

Но это вовсе не было «по-дружески».

И все же Гипнос был непоколебим.

– Я думаю, в первую очередь его привлекает наша знаменитая кухня.

Энрике засмеялся.

– Скорее всего.

Северин положил в рот бутон гвоздики. Когда Энрике ушел, он открыл ящик стола и достал оттуда папку, которую украл из офиса коронера.

Энрике был прав, Северин действительно кое-что от него скрыл. Посыльный Дома Ко́ры был мертв.

Его нашли в борделе с перерезанным горлом; все его вещи, за исключением каталожной монеты, пропали. Оставалось неясным, была ли монета оставлена у посыльного случайно или намеренно. Северин помнил, как они с Тристаном допрашивали этого юношу. Тогда монета была у посыльного во рту, под языком, будто драхма, предназначенная для перевозчика душ. Когда коронер осматривал его мертвое тело и заглянул бедолаге в рот, он нашел под языком совсем другой предмет.

Золотую пчелу.

Тристан ходил из угла в угол, не переставая вертеть в руках маргаритку с золотыми лепестками. Насколько Северин помнил, именно эти цветы были прототипом для летней выставки под названием «Прикосновение Мидаса». Зофья сидела, поджав ноги, со спичкой во рту. Ее рабочий халат покрывали серые пепельные разводы. Энрике склонился над книгой, а Лайла лежала на своей кушетке. Ее волосы были собраны в элегантную прическу, а жемчужное ожерелье отлично дополняло светло-серое платье девушки. Она лениво вертела в руке предмет, похожий на черную веревку. Северин присмотрелся и понял, что это не веревка, а шнурок от ботинка. Нельзя сказать, что он уделял особое внимание ботинкам Гипноса, но у него не было сомнений в том, что шнурок принадлежал именно ему. Лайла поймала взгляд Северина и заговорщицки улыбнулась: она читала вещь Гипноса. Северин улыбнулся в ответ.

– Где Гипнос? – спросил он, оглядывая комнату.

– Кто знает, – нахмурился Тристан. – Нам обязательно его ждать?

– Учитывая, что у него наши приглашения – да. Это – последняя часть плана.

В этот момент дверь в астрономическую комнату распахнулась, и внутрь вошел Гипнос. Он был одет в темно-зеленый костюм и ботинки, украшенные изумрудами.

– Я принес подарки! – объявил он.

Энрике не стал отрываться от книги.

– Timeo Danaos et dona ferentes.

Все присутствующие вопросительно уставились на него.

– Что? – спросила Зофья.

– Это из «Энеиды», – пояснил Энрике. – «Бойтесь данайцев, дары приносящих».

– Но я не данаец.

– Да, но принцип тот же самый.

Губы Гипноса тронула легкая улыбка.

– Это наши приглашения? – спросила Лайла, глядя на стопку золотых карточек в его руках.

Гипнос разложил приглашения на кофейном столике.

– По одному для каждого из вас, кроме Тристана: ведь он и так будет работать над ландшафтным дизайном сада Лунного Замка. Вы прибудете в пятницу, как раз к полночному пиру, а уедете в субботу, тоже в полночь. К воскресенью в замке должны остаться только члены Ордена.

– Отлично, – сказал Северин. – Вошли и вышли.

– Первое приглашение для пожилого восточного ботаника, прибывшего к нам из далекого Китая: месье Чанга, – сказал Гипнос, протягивая карточку Энрике.

Энрике не взял приглашение и уставился на карточку с таким лицом, словно она была заразной.

– Ты шутишь? Я – наполовину филиппинец, наполовину испанец, а вовсе не китаец, – Энрике нехотя взял карточку. – Это просто оскорбительно.

Гипнос пожал плечами.

– Это очень удобно: матриарх Дома Ко́ры помешана на всем, что связано с Китаем. Следующая карточка – для танцовщицы катхак, которая только что присоединилась к труппе, исполняющей пикантные танцы.

Северин покачал головой. Да, Лайла выступала во Дворце Сновидений, но он знал, что традиционные танцы, которые она изучала в Индии, для нее были священными. Лайла с достоинством приняла приглашение, но на ее лице отчетливо читалось отвращение.

– Правда, танцоры должны прибыть только на второй день фестиваля. Поэтому сначала тебе придется притвориться служанкой Дома Никс.

Лайла сдержанно кивнула.

– Что ж, очевидно…

– Нет! Ничего не очевидно! Почему она должна притворяться служанкой Ордена? – воскликнул Тристан, вскакивая на ноги. – Она не имеет к Ордену никакого отношения! Никто из нас не имеет!

– Тристан, дорогой, – Лайла была подозрительно спокойна. – Не встревай в чужую битву, так можно и на меч напороться.

Тристан сел на место с раскрасневшимся лицом.

– Ах, как мило! – сказал Гипнос. – Ты не хочешь, чтобы связью со мной она опорочила свое доброе имя. Это справедливо. Однако будет глупо пытаться пронести все ваши инструменты внутрь за один раз. Я думаю, лучше сделать это в несколько заходов. Как там говорят? Не пытайся надеть на голову все корзины?

Энрике закатил глаза.

– Не пытайся сложить все яйца в одну корзину.

– Я ненавижу яйца, поэтому моя версия поговорки нравится мне гораздо больше.

Он взял в руки следующую золотую карточку.

– Следующее приглашение для нашего правительственного чиновника – Клода Фошера. И, не беспокойтесь, все гости обязаны носить маски, и я – единственный член Ордена, который знает, как вы выглядите.

Северин взял свое приглашение, пытаясь подавить в себе смесь облегчения, вины и, к его собственному негодованию, обиды. Столько лет он вставлял Ордену палки в колеса, а они позабыли о его существовании. Хотя чувство вины было острее. Алжирские корни матери практически не прослеживались в его внешности, и он мог с легкостью затеряться в толпе французов, а вот его друзья – нет.

– И, наконец, приглашение для русской баронессы Софии Осокиной.

Зофья растерянно обвела взглядом комнату, хотя Гипнос протягивал карточку именно ей.

– Для меня?

– Я буду русской баронессой?

Зофья совсем не разбиралась в политике, но она знала, что во время правления царя Александра в России не любили евреев. Поэтому и она Россию недолюбливала.

– Ты справишься, – сказал Гипнос, бросив приглашение ей на колени.

Раздав все карточки, Гипнос растерянно посмотрел на свои пустые руки, не зная, что делать дальше. Подумав, он по-ребячески сцепил их в замок за спиной. На свету его туфли с изумрудами выглядели вульгарно и безвкусно. Наряд Гипноса был тщательно продуман, но в этом не было никакого смысла: ведь он просто ему не подходил.

Никто из них не посмотрел на Гипноса и не поблагодарил его. Северин прекрасно их понимал. Он видел, что приглашения оскорбили своих получателей; в то же время он понимал, что Гипнос старался обеспечить каждому из них беспрепятственный доступ в Лунный Замок.

– Если вы будете теми, кого они ожидают увидеть, никто не станет к вам присматриваться. Если вы злитесь, то используйте эту злость как горючее, которое можно пустить в дело, – сказал Северин, по очереди посмотрев в глаза каждому из них. – Не забывайте: когда в ваших руках сила и влияние, никто не посмеет отвести от вас глаз. Им придется вас заметить.

Северин не стал смотреть на Гипноса, но заметил, что его плечи расслабились.

– Перейдем к вопросу о самом замке, – сказал он, показывая всем голограмму со схемой здания.

Гипнос раскрыл рот от удивления.

– Где вы это достали?

– У меня свои источники, – улыбнулась Лайла.

– Большая часть этих источников – по уши влюбленные мужчины, – быстро сказал Северин. Ему не хотелось задерживаться на этой теме. – Поместье не представляет собой ничего особенного: два салона, большой бальный зал, кухня, столовая, часовня, склеп и кладовая. Матриарх Дома Ко́ры заказала специальные сотворенные лестницы, которые ведут в комнаты прислуги – это может обернуться для нас некоторыми сложностями.

Замок стоял в окружении нескольких маленьких зданий на площади размером около пятидесяти гектаров. Весенний и зимний сады были отмечены фиолетовыми квадратами, а обсерватория – звездой. Обширная оранжерея была помечена значком листа, а голубые круги служили обозначением для фонтанов. На библиотеке стоял красный крест: именно там хранился Глаз Гора.

– Это – основные маркеры поместья. Тристан уже бывал в Лунном Замке, благодаря ему мы знаем: расположение шатров и развлекательных павильонов меняется каждый сезон. Вот здесь, – Северин указал на красные и черные линии возле зданий, – я отметил позиции наемной стражи: ровно одна сотня человек с ружьями. Караулы сменяются каждые восемь часов. Двадцать человек уходят, двадцать приходят.

Энрике присвистнул.

– Целая сотня стражников? Я не против, если после вечеринки остаются дыры в памяти, но дыры в теле – это совсем другое дело. Не хочу закончить свои дни в катакомбах.

– Ты думаешь, ружья будут заряжены? – усмехнулся Северин.

– А что, не будут?

– Мой человек из полиции сообщил, что заряжена будет только половина. Догадаетесь, какие места будут охранять стражники с заряженными ружьями?

– Библиотеку и оранжерею, – сказала Зофья.

– Верно.

В конце концов, речь шла о главных предметах гордости Дома Ко́ры: их неземных садах и обширной коллекции древностей.

– Но нам это уже известно, – сказал Энрике.

– Тоже верно, – согласился Северин. – Но у половины стражников, назначенных патрулировать библиотеку, в ружьях будут холостые патроны.

Энрике поднял бровь.

– А у второй половины, в оранжерее?

– Полностью заряжены.

– Если верить каталогу, Глаз Гора находится в библиотеке, – сказала Лайла. – Почему они тратят столько усилий на охрану оранжереи?

– Эту загадку можно решить, только попав туда. Тристан?

Все это время юноша был необычайно молчалив. Когда он поднял голову и натянуто улыбнулся, Северин заметил, что его глаза покраснели.

– Я с этим разберусь, – сказал Тристан. – С помощью моего хорошего друга и уважаемого ботаника мистера Чинга.

Энрике тяжело вздохнул.

– Мистера Чанга. Подождите, почему я вообще его поправляю?

– Что насчет ружей? – вставил Гипнос.

Зофья помахала рукой.

– Я разработала куда более действенное оружие.

– А как мы выберемся из поместья? – спросил Энрике.

– Я вам помогу, – отозвался Гипнос. – По законам Ордена, я могу потребовать, чтобы матриарх временно спрятала мои вещи в свое самое защищенное хранилище. Она не будет знать, что именно я прошу спрятать, и это могут быть любые предметы, которые вам пригодятся. Одежда для маскировки и так далее.

– Хорошо, но что насчет оружия? – допытывался Энрике. – Мы же не можем просто войти в замок, вооруженные до зубов.

– Ты прав, – нахмурилась Зофья.

– Не знаю, как вы это провернете, – вздохнул Гипнос. – Во-первых, матриарх должна устраивать эти вечеринки, чтобы поддерживать свой престиж. Правда, с тех пор, как у нее украли Кольцо, она всегда начеку и не жалеет денег на охрану. Во-вторых, каждый вход и выход будут защищены вери́том, так что вы не сможете пронести оружие внутрь. В-третьих, в замке будут полчища Сфинксов.

Лайла только усмехнулась и весело подмигнула.

– Доверьтесь торту.

Северин кивнул, так как был в курсе планов Лайлы.

Гипнос изобразил испуг:

– Сжалься над моей фигурой, ma chère.

Это был глупый комментарий, не имеющий ничего общего с задумкой Лайлы. Может быть, поэтому у Северина вырвался короткий смешок. Тристан стоял позади Гипноса и был озадачен его реакцией.

Искра веселья в глазах Северина мгновенно погасла.

Он обещал Тристану, что они не будут иметь никаких дел с Орденом.

А теперь… Гипнос ел печенье, сделанное Лайлой. Он улыбался, и на его лице появлялись асимметричные ямочки. Северин помнил их еще со времен детства. Гипнос сидел в астрономической комнате и заставлял их смеяться. В то же время клятвенная татуировка, обвивающая руку Северина, ощущалась острым ножом, приставленным к сердцу.

Гипнос откусил кусочек печенья и одобрительно кивнул Лайле.

– Отличный план! Теперь мы все можем…

Северина словно облили ледяной водой.

– Нет никаких «нас».

Члены его команды удивленно переглянулись. Ему стоило объяснить точнее.

– Гипнос, – сказал он, – ты нанял нас для дела, которое принесет общую выгоду. Ты – не один из нас.

Гипнос медленно положил остаток печенья обратно на тарелку. Его глаза похолодели. Вставая с места, он старательно избегал их взглядов. Гипнос притворялся, что смахивает с костюма невидимые крошки.

– Согласно нашему деловому договору, я имею право быть в курсе ваших планов, – сдержанно сказал он. – Увидимся через три дня, в Лунном Замке. Кстати, Северин, ты же никогда прежде не бывал на праздниках Ордена, не так ли?

Гипнос и так знал ответ на свой вопрос. Это была отчаянная попытка еще раз подчеркнуть то, что он являлся частью Ордена, а Северин так и оставался сиротой, который пытался пробиться в их общество. Не было смысла отвечать на подколку Гипноса.

– Я должен предупредить: тебе покажется, что все это время ты был слеп и только сейчас по-настоящему прозрел, – сказал Гипнос, натянуто улыбаясь. – И, если ты провалишь задание или попадешься страже, твои глаза снова закроются. На этот раз навсегда.