Неизгладимые отпечатки

Незабываемые переживания в ранние годы моей психотерапевтической практики с некоторыми очень сложными клиентами вызвали интерес к нарциссизму. Я была вооружена только туманными остатками информации, которую почерпнула в магистратуре, начальным опытом аспирантуры и интересом новичка к психологии отношений. Поэтому я не была адекватно подготовлена к работе с таким трудным вопросом. Я оказалась в отчаянии, была неуклюжей и старалась защитить себя в работе с этими клиентами. Они могли манипулировать мной как никто другой.

Одна из моих первых встреч с нарциссичным клиентом случилась, когда я была интерном в организации, занимающейся урегулированием семейных конфликтов. Моя работа заключалась в проведении бесед с парами, находящимися на стадии развода. Я должна была помогать им разрешать споры, касающиеся вопросов опекунства над детьми и права на посещение ребенка. Давайте просто скажем, что нырнуть в ледяную воду головой вниз с вершины высочайшей скалы было бы детской шалостью по сравнению с этим.

Мое крещение огнем началось, когда на сессию раньше своей жены пришел привлекательный сорокапятилетний мужчина. Он взглянул (точнее, свирепо посмотрел) на меня, двадцатипятилетнюю девчонку в темно-синем костюме, с планшетом для бумаг и приветственным рукопожатием – и совсем еще «зеленого» эксперта. Не замечая меня, он сел, вздохнул, посмотрел на часы и спросил: «Скажите мне, блин, точно, сколько продлится эта бредовая встреча?» Прежде чем я смогла промямлить ответ, он продолжил: «Когда придет этот психолог?» У меня неплохо получалось не покраснеть, и с натянутой улыбкой я ответила: «Я и есть психолог». Он закатил глаза, с неодобрением откинул назад голову и повернулся, чтобы посмотреть в окно, нетерпеливо постукивая пальцем по подлокотнику своего кресла.

Не уверена, в тот вечер или позднее я начала задумываться о карьере флориста, но я сумела сказать себе: «Венди, это обозленный мужчина, который проходит через развод. У него в голове куча проблем. Он очень расстроен. Ты справишься. У тебя есть арсенал вопросов, ты репетировала, и у тебя есть приказ из суда. Да, тебе некомфортно с хамами, но ты это преодолеешь. Ты знаешь, как фокусироваться, ты чувствительна к своим клиентам».

Его жена приехала через пять минут – казалось, что прошло несколько дней. Это была милая женщина, и она сразу же извинилась за опоздание. Она представилась и поздоровалась со своим мужем, который не ответил, и села рядом с ним. Я перешла к началу сессии, уточнив информацию, которую получила из суда. Он продолжал тяжело вздыхать, уставившись в потолок. Она кивала, подтверждая, что вся информация была верна.

После этого я дошла до причины судебного решения о необходимости в разрешении семейного конфликта. Там говорилось, что пара не пришла к согласию относительно опекунства их троих детей. Он предлагал совместное физическое опекунство, она же хотела стать единоличным опекуном, предоставляя ему разумное и неограниченное количество посещений. Не успела я дочитать его предложение, как он прервал меня, поднялся на ноги и бросил грозный взгляд на свою жену. Она сразу же опустила голову и сосредоточила свой взгляд на шнурках обуви, в то время как он рявкнул: «Это чистая потеря времени. Не будет никакого урегулирования конфликта. Мы пойдем в суд, и ты посмотришь, что получишь». Потом, глядя на меня, он продолжил: «Внесите это в официальный протокол, мисс Консультант, и также передайте суду, что с меня хватит этого дурацкого урегулирования. Она думает, что может забрать моих детей, получив свой счастливый развод? Что ж, посмотрим. Единственный способ, чтобы дети имели толковые мозги и успешное будущее – это если они будут жить со мной. Вы знаете, кто я, мисс Советник? Знаете? Я – один из самых уважаемых судебных юристов в этом штате. Так что… удачи вам обеим». Сказав это, он швырнул свои бумаги на пол и вышел.

Сдается мне, что именно в этот момент возникла идея о смене карьеры. Женщина плакала, закрыв лицо руками. И хотя мне хотелось к ней присоединиться, вместо этого я проглотила ком в горле и начала расспрашивать ее о произошедшем. Она сказала, что ее муж на самом деле был очень известным и успешным юристом, и она обречена в суде из-за его репутации и связей. Женщина говорила о его унизительном обращении, которое лишало выдержки и растаптывало эго многих семейных консультантов. Никому не удавалось призвать его к ответственности.

Женщина пояснила, что ее муж – тяжелый человек из-за очень трудного детства. Она сказала, что любит его, но больше не может мириться с его опустошающим поведением. Казалось, что никто не может ей помочь. Она недоумевала, как милый и чуткий в детстве мальчик мог стать таким подавляющим эгоистом в настоящем. Мы вместе вздохнули. Я ее поддержала некоторыми рекомендациями, и после этого сессия завершилась. Я сдала свой отчет о недостижении согласия и больше их не видела.

Время от времени я думаю об этой паре, задаваясь вопросом, удалось ли кому-то достучаться до него? Что случилось с детьми? Что случилось с ней? Я отчетливо помню момент дискомфорта – у меня поднималась температура, учащалось сердцебиение, желудок завязывался в узел. Любовь к словам, неплохие навыки общения и хронический восторг от состояний человека – все это заглушалось незнакомым и шатким ощущением потери чувства уверенности. Клиент растоптал мой пыл и поставил под сомнение решимость двигаться к цели. Это был первый из нескольких подобных отрезвляющих опытов в начале моей карьеры. Как всегда говорит мой муж: «Ты не знаешь, чего не знаешь». Мне пришлось многому научиться, чтобы взаимодействовать со сложными нарциссами.