ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Едва отец ушел, как я снова открыла письмо Лира, вчитываясь в строки. Почерк Лира был неровным, но разборчивым. Он рассказывал о гномах, которые держатся из последних сил, раненом Тадеуше, об огромном, хорошо вооруженном войске орков. Морская ведьма помогла им, и те пытались пробить защиту Снежного королевства. Еще мой темный маг писал, что на границе выпал снег.
Я чувствовала, как он скучает по мне. Иногда не нужно писать этих слов, достаточно намеков. Когда небо у Лира становилось цвета чешуи на моем хвосте, а снежинка — белым лепестком розы, который когда-то запутался в моих волосах, я улыбалась. Мой темный маг умел найти нужные слова. Письма у него всегда выходили теплыми, полными надежды.
Я люблю тебя, Лир.
— И я тебя, — внезапно мысленно ответил он, и я обрадовалась, что связь неожиданно проявила себя. — Осталось не так долго. Скоро обязательно встретимся. Ты знаешь, Силадерь и Сирин только что поженились. Эран смеется, говорит, вместо того чтобы воевать, он то и дело выдает замуж своих дочерей.
Я невольно улыбнулась, передала свои искренние поздравления. Из них получится хорошая пара.
— Иногда война решает за нас, Ари. Знаешь, Сирин вчера понял, что у них с Силадерь тоже алитэйя. И даже мешкать не стал, сразу пошел к Эрану.
— Намучаются…
— Через восемь месяцев ты станешь тетей во второй раз, — рассмеялся Лир.
— Силадерь ждет ребенка?
— И скоро окажется рядом с вами. Мне нужно идти, дайари. Если связь проявится, как сейчас, обязательно поговорим.
— До завтра.
И все равно его писем и случайного разговора мало. Особенно когда засыпаешь в холодной постели одна каждую ночь, не в силах не мечтать о Лире.
Этой ночью мне не удалось уснуть. Я ворочалась, а потом отправилась к Даринель и малышу. Рин сладко посапывал в своей постели, а Даринель настолько умаялась, что крепко спала. Покачала колыбель, едва малыш заворочался, а на рассвете отправилась в сад и потом к Арану.
У входа в пещеру столкнулась с Рокотом и Глином.
— А мы-то боялись вас разбудить своим неожиданным ранним визитом, — хмыкнул дракон.
Обняла обоих, радуясь встрече. Мы вместе отправились грабить дворцовую кухню — Рокот заявил, что сильно голоден. Глин только закатил глаза и заметил:
— Так хорошо, когда тебе рады, сестричка.
Повара притащили гору продуктов, жадно прислушиваясь к нашему разговору.
— Можно подумать, кто-то посчитает иначе, — усмехнулась я, пододвигая дракону пирожки с мясом. Еще горячие, вкусно пахнущие.
— Орки были не рады, — спокойно заметил Рокот.
Глин захохотал.
— Слабо сказано! Да они вчера удирали до самой границы, когда ты с родителями решил размять крылышки.
— Рокот, там же маги, они могли… — всполошилась я.
— Да не было их там! Лир с Тиром вчера в пух и прах разнесли их щиты каким-то чумовым заклинанием, — заявил Рокот. — Те спрятались, как крысы в норах.
— Что-что делал Лир? — спросила я, уловив самое главное.
Рокот с двоюродным братцем переглянулись.
— Проболтались. Лир нас убьет, — вздохнул Рокот.
— Если выживет после разборок с Ари, — хмыкнул Глин.
— И что же еще поделывает мой муженек, кроме того, что укрепляет границы и пугает заклинаниями магов? — спокойно спросила я, разливая чай и не обращая внимания на суетившихся в кухне эльфов.
— Ну, всякое… — замялся Глин. — Ставит защиту всем, кто в ней нуждается. Сильную, непробиваемую. Вчера на поле боя поставил непроницаемый купол от огня вокруг одного смешанного отряда. Горящие стрелы гасли как спички на подлете, а про его туман уже слагают легенды.
— На поле боя, значит, — снова уловила я главное.
Глин с Рокотом выругались, виновато покосились на меня.
— Теперь точно убьет, — сказал Рокот. — Два месяца мы держали язык за зубами и надо же, расслабились!
— Вас только к врагу посылать с таким даром сокрытия информации, — ехидно заметила я.
Магия, которая последнее время откликалась на мои эмоции все чаще, вырвалась наружу. Поварята бросились под стол, сочтя его, видимо, самым безопасным местом. Повара нырнули в кладовку. Маги замерли с тарелками в руках.
Через пять минут, когда по кухне летел черный пепел и падал снег — я смогла снести и крышу, как выяснилось, — облегченно вздохнула и в который раз порадовалась, что моя сила не трогает никого живого.
Глин вытаращился на меня, Рокот молча доел кашу и покосился на поварят, которые не спешили выползать из-под стола.
— И давно это у тебя, Ари? — отмер Глин.
— Когда сильно нервничаю.
Рокот хмыкнул.
— С мечом Лир тоже выходит в бой? — задала вопрос я, понимая, что лгать они не станут.
— Было два раза в ущелье. С аркандинами.
Голос Рокота звучал тихо.
В памяти всплыл образ серых псов с горящими красными глазами, на которых совсем не действует магия. Порождения хаоса. Тогда в лесу они чуть не погубили нас всех и ранили Даринель.
Сила снова забилась внутри, и сдерживать ее не было ни малейшего желания. Через пятнадцать минут весь сад моего отца, кроме того, что я сотворила вечным, превратился в прожженную насквозь землю, во дворце треснули две башни, рухнули пять галерей, и в воздухе ощутимо запахло грозой.
Глин и Рокот вместе с поварятами, взирающими на мой гнев из-под чудом уцелевшего стола, даже не попытались что-то возразить. Лишь ждали, когда успокоюсь.
В этот момент на кухню с Рином на руках заглянула Даринель. Удивленно приподняла брови, обозрев побоище, передала сына Рокоту и осведомилась:
— Помочь?
Я молча кивнула.
Восстанавливать разрушенное нам было не впервой. Даринель тоже срывалась. И обычно в такие моменты дворец оказывался опутанным непонятно откуда взявшимися лианами и плющом. В чувство дриаду приводил только Аран, к которому она ходила успокаиваться.
Но приняться в этот раз за дело не успели.
— Ари, что происходит? — Лир позвал мысленно. В голосе чувствовалась тревога.
— Границы, значит, укрепляешь? — вспылила я.
А в ответ — тишина.
— Пусть даже не пытается со мной связаться, — сердито заметила я, прикидывая, сколько сил уйдет на то, чтобы убрать последствия погрома.
Я бы, может, и переместилась к Лиру, чтобы поговорить, да недавно маги попросили не делать этого. Была опасность, что Тезуэль может почувствовать сильный всплеск магии. Для себя же оставили один портал, через который как раз и пришли Рокот и Глин. И то они пользовались древним эльфийским амулетом. Перемещаться без него могли только русалы да их половинки.
Бок неожиданно полоснуло огнем. Я вскрикнула от боли, зажала раненое место рукой, обнаружив там… кровь.
— Ари! — Рокот и Глин подскочили сразу.
— Это не она, Лир ранен!
Рокот уложил меня на мгновенно освободившийся стол. Осторожно вытащил стрелу. Я почти потеряла сознание от боли и готова была выть, как раненый зверь. Даринель тем временем велела отнести к няне Рина, подошла ближе, помогая залечить рану. Через минуту после этого в помещении, которое только сумасшедший назовет кухней, из портала появился Тир.
— Живая? — спросил он, оглядывая меня, до сих пор ошарашенную и не пришедшую в себя.
— Да.
— Хорошо, — сказал брат Лира и… исчез.
И как это понимать? Леший побрал бы всех этих мужчин! Упомянула я нечисть, и тут же, откуда ни возьмись, появился мой знакомый.
— Леший, — удивилась Даринель. — А ты откуда взялся-то?
— Так меня Тир с Лиром переместили. Говорят, вам помощь по хозяйству нужна.
Леший огляделся, оценил последствия погрома. Даринель сдавленно хихикнула, заметив, как округлились глаза лешего.
— Ничего, разберемся.
И нечисть деловито закатала рукава рубахи, начала творить ворожбу.
Снова открылся портал, появился Тир.
— Ари, Лир сейчас не может прийти. Там наступает неизвестный нам вид нечисти, он держит защиту. И почему-то не может тебя дозваться. Блок поставила?
— Скорее, связь не работает от шока. Успокоится — поговорят.
Тир кивнул, принимая объяснение, и снова скрылся в портале. А я подумала — да и отправилась восстанавливать сад. Один леший не справится, а у Даринель забот и с Рином хватает.
Вечером, когда я расчесывала волосы, на колени упало письмо от Лира. Я долго смотрела на него, но открывать не стала. Обида жгла внутри, терзала.
Зачем он меня обманывал? Чтобы не волновалась? Остальные знают правду, а Лир ушел рисковать собой, не посчитав нужным довериться мне?
Положила его письмо в шкатулку, подаренную мамой, и отправилась спать. В течение следующей недели к нам никто не заглядывал, но приходили письма. От Лира скрученный лист падал каждый вечер. Я порывалась открыть, но вспоминала аркандинов, и мой пыл остывал.
К концу декабря нас навестил Эран. Он пришел с самыми последними новостями. Граница между Ларейей и Снежным королевством стала почти безопасна, Тезуэль в боях успел потерять большую часть своей армии и теперь рассредоточил силы, изредка нанося точечные удары.
— А что с Советом магов? — поинтересовалась я.
— Ловим их поодиночке, но это непросто. Они опытны, коварны, опасны. Без них Тезуэль будет не так силен.
— А Ларейя?
— В ближайший месяц будем укреплять границы и накладывать защиту на Аридейл и его жителей. Если и разразится битва за королевство Лирантанеля, то именно там. Главное, первостепенная задача — ослабить Тезуэля и отрезать ему пути, выполнена.
Даринель с облегчением вздохнула. Она, как и я, поняла, что маги возьмут передышку и вернутся домой.
— В Снежное королевство перемещаться не станем, слишком далеко от него до Аридейла. Будем держаться ближе к столице Ларейи. Ходят слухи, Тезуэль будет там примерно через месяц. Сил, чтобы открыть портал, у него нет.
— А морская ведьма? Разве она не может…
— Твой дядя, дочка, давно позаботился о том, чтобы она не могла перемещаться, поэтому и войска они не перебросят. Пробираться будут тайком, осторожничать. Тезуэль постарается сберечь оставшихся воинов, на помощь ему больше никто не придет.
— Разве не легче разбить Тезуэля на границе окончательно, не давая возможности окрепнуть? — поинтересовалась я.
— Мы тоже ослабли, Ари. Нужно собраться с силами, чтобы не проиграть. Так что через несколько дней отправимся в твой дом вблизи Аридейла. Нечисть и русалы усилили его защиту, в нем мы будем в безопасности.
— Мы можем переместиться туда, отец? — спросила я, поглядывая на Даринель.
Дриада явно думала о том же, но спросить не решилась.
— Почему бы и нет?
Эран улыбнулся, баюкая на руках Ринуреля. Уже прощаясь, протянул очередное письмо от Лира.
Почему же так сложно открыть и ответить! Ведь понимаю, что Лир не собирался, как последний трус, отсиживаться за чужими спинами. И это его королевство! И мне бы поддержать, да только что-то мерзкое и гадкое пробудилось внутри, не дает даже дышать. Самой от себя противно, а переступить через надуманную обиду не получается! Она еще тлела угольками. Разворошишь их — снова вспыхнет огонь. Я безумно переживала за своего темного мага, но… Проклятая русалочья гордость и женская глупость давали поразительный результат.
— Твой муж скоро завершит дела и вернется, Ари. Помириться не хочешь? Не со зла же обманывал.
Я молча взяла письмо, вздохнула и обняла отца.
На следующий день мы с Даринель, посоветовавшись, решили собирать вещи и готовиться к переезду. Находиться вдали от тех, кто так дорог, не хотелось.
— А ведь скоро праздник Ледяной полночи, — задумчиво протянула дриада.
Расспросила ее подробнее. Оказалось, очень похоже на привычный мне Новый год. Разве что елки маги не наряжали, но украшали дома разноцветными фонариками.
— У эльфов снега почти не бывает, и праздник не чувствуется так ярко, как в Ларейе, — заметила Даринель.
Я кивнула. Уже знала, что королевство так названо из-за снежных грез — цветов, растущих на всей его территории.
— Давай устроим? Нам всем в последнее время не хватает праздника.
— А давай! — поддержала Даринель, улыбаясь и передавая Рина на руки няне.
Пожилая гномка, госпожа Резида, очень любила детей, воспитала не одно поколение эльфов, и подруге повезло, что она оказалась свободна и согласилась помочь с Рином. Малыш слушался ее беспрекословно, чего никогда не бывало у нас с Даринель.
Переместились в Аридейл мы на следующий день. Конечно, можно было взять охрану, даже нужно, но Даринель проверила защитные чары, наложенные на дом, впечатлилась, и не стала возвращаться за сопровождающими.
Рин с няней расположились на берегу озера, а мы принялись за уборку. Нам сразу стало понятно, что здесь побывал мой дядя. А кто, кроме русалов, мог при помощи магии увеличить дом почти в два раза? Гостей ожидалось немало. Кухню и кладовую тоже расширили, как и открытую веранду.
Магия позволяла решать многие проблемы, а уж бытовая… Ни я, ни Даринель не владели ею в совершенстве, но с уборкой справились. К вечеру нас радовали чистые окна и шторы на них; матрасы, подушки и ковры были выбиты; подсвечники, камин и посуда сверкали, как никогда раньше.
Утром решительно принялись украшать дом. Лестницу убрали остролистом и еловыми веточками, посыпав их серебряными и золотистыми блестками. Пространство сразу наполнилось хвойным ароматом. Под потолком загорелись разноцветные огни, созданные при помощи магии.
К обеду появился леший, услышал мой рассказ про земной Новый год и принес нам из леса елку. Даринель проявила небывалый энтузиазм. На дереве вскоре висели хрустальные шары с порхающими внутри разноцветными бабочками. Временами они рассыпались на снежинки, а потом снова собирались и вспыхивали новым творением. Я бы и сама любовалась на это бесконечно, не то что Рин, тянущийся к волшебным шарам с завидным постоянством. Хорошо хоть зачарованы — ни уронить, ни разбить.
Сложнее всего оказалось придумать подарки. Не все можно было сотворить при помощи магии, а близких хотелось порадовать. Но и здесь справились.
Праздничный ужин решили заказать во дворце у Эрана и переместить сюда. Учитывая большое количество мужчин, кушанья в основном были мясные, а на десерт — пирожные. Эран заглянул к нам днем, прислал вина и фруктов, пообещав обязательно всех выгнать на праздник.
К вечеру я немного устала и отправилась принимать ванну. Высушила хвост, долго выбирала платье, остановившись на голубом. Длиной до колена, с открытым верхом, но подол и плечи покрывало белоснежное кружево. В нем я казалась хрупкой и невесомой снежинкой. Украшения перебирала долго. Лир за время нашего знакомства надарил их немало, но я по-прежнему предпочитала те, что попроще. И сейчас остановилась на серебряных сережках с аквамаринами и тонкой изящной цепочке.
И стоило спуститься, как открылся портал, и из него появились близкие. Как же сильно я по ним соскучилась! Обнимала дядю и тетю, стиснула в объятиях Глина и Рокота, а затем и своих обретенных сестричек. Настолько расчувствовалась, что пришлось подниматься наверх и вытирать слезы.
Едва открыла дверь комнаты, как обнаружила Лира, сидящего на подоконнике. Он выглядел уставшим и донельзя родным. Я так и замерла, разрываясь от желания его обнять, но потом решительно подошла к зеркалу в поисках носового платка.
Лир мгновенно оказался рядом, уставился на раскрытую шкатулку с нераспечатанными письмами.
— Неужели я тебя так сильно ранил…
— Своим недоверием? — закончила я еще тише, чем он.
— Я всего лишь хотел уберечь свою самую желанную женщину на свете от лишних тревог.
— Мы договаривались, что ты не будешь лгать.
Лир вздрогнул.
— Тебе и правда больно, — проговорил он.
Развернул меня к себе, и по щекам снова хлынули слезы. Эти дни я держалась как могла, загоняя тоску внутрь, заставляя себя верить, что вернется живым, а сейчас…
Не могу так больше! Ведь тысячу раз мы с Лиром проходили это! А доверять до сих пор не научились. И это ранит гораздо сильнее, чем жестокая правда.
В озеро я переместилась раньше, чем сообразила, что делаю. Вода позвала за собой, будто откликнулась на мою боль. Я уже не думала ни о празднике, ни о друзьях. Одежда мгновенно растворилась, а украшения, видимо, были зачарованы, и остались. Нырнула, мгновенно оказываясь в чьих-то руках.
— Не самое лучшее место для разговора, — заметил Лир, прижимая к себе.
Я растерянно всхлипнула, оглядывая озеро. И как он смог так быстро догнать?
— Ты же моя жена, у меня половина твоих сил, — тихо сказал Лир, кажется успев прочитать мои мысли раньше, чем я их закрыла.
Глаза у темного мага сверкали серебром, но что пряталось в их глубине, было не разобрать. Он молча подхватил меня на руки, понес к дому.
Как только мы показались в дверях, разговоры смолкли.
— Лир, тебе помочь? — спросил Рокот, стоило мне задеть хвостом стул и его опрокинуть.
— Сам справлюсь, — отозвался Лир, взбираясь по лестнице.
Опустил на кровать, опутал заклинаниями, высушив и хвост и волосы, закутал в покрывало, которое подвернулось под руку, а потом молча принес шкатулку, поставил на мои колени.
— Не выпущу, пока не прочитаешь каждое.
— Не буду, — фыркнула я, готовая снова расплакаться.
— Ты должна мне желание, помнишь?
Покосилась на мага, чувствуя, как желание плакать отступает, а возникает другое — напомнить, как был не прав.
— Меня твои кровожадные мысли не пугают. Читай!
Сопротивляться было бесполезно. Взялась за первое письмо, потом за второе. В них он не лгал, рассказывал, как проходят дни без меня, надеялся на встречу, ждал ответа…
Когда дочитала последнее, Лир, спокойно отодвинул шкатулку, взял меня за подбородок:
— Я попросил у тебя прощения, если судить по количеству этих писем, двадцать семь раз. Теперь прошу и в двадцать восьмой: прости, Ари. Хрупкая моя, наивная, добрая девочка… Часто мое понимание того, что значит «беречь и защищать» не совпадает с твоим. Прими это, дай мне просто поступать, как считаю нужным. Это ведь мое право — не давать бедам касаться твоего сердца. Иначе ложь никогда не кончится, Ари. Сама же понимаешь. Не смогу я иначе. Лучше ссора, чем чья-то смерть. Я их столько за последние дни навидался…
И после его слов я окончательно почувствовала себя виноватой.
— Я защищал то, что мне дорого. Наш дом, будущее, любимую женщину. Ты ведь обещала родить дочь, Ари, помнишь?
Я помнила. Мы решили немного подождать с этим, учитывая неопределенное будущее, но сейчас Лир смотрел в мои глаза, и все разумные доводы терялись.
— Давай помиримся, мой свет. Прямо сейчас.
Всхлипнула, когда Лир погладил по щеке пальцем. Я не знала, что сказать, лишь почувствовала, как открыта его душа. В ней царила надежда и радость от долгожданной встречи, бесконечная тоска по мне. Наши чувства были так похожи!
— Ари…
Лир уже не ждал ответа, все прочел в моем взгляде. Впился в мои губы, притягивая к себе. Я отозвалась, оплела руками, позволяя чувствам взять верх. Я тоже умела просить прощения таким же способом, что и Лир.
Наверное, мы оба были на грани, потому что так болезненно остро, открыто и чувственно раньше друг друга не целовали и не ласкали. Обычно сплеталась нежность и страсть, опаляя огнем, поднимая самое сокровенное со дна души, когда себе не принадлежишь. Сейчас же я растворялась в своем маге, не в силах отделить свои чувства от его, словно была частью этого мужчины. Или он моей?
— Я после этого перемирия даже встать не могу, — просипела я, осознав, что сорвала голос. — Ты хоть щит поставил? Или мы мирились на весь дом?
Лир рассмеялся, подлечивая мое горло и добавляя немного сил.
— Он давно тут стоит, не переживай.
Оглядел меня, все еще лежащую и абсолютно невменяемую, провел пальцами по губам…
— Так-то лучше, дайари, а то мириться она со мной не собиралась, — рассмеялся Лир и, едва я решилась возразить, снова поцеловал.
