Глава 9

Мирослава решила, что для того чтобы найти, кто убил актрису Марианну Завадскую, начинать ей придется с самого начала, то есть с убийства Аллы Полетовой. Накануне она спросила Наполеонова, хорошо ли опросили обслуживающий персонал ресторана «Маяк». На что следователь ответил, что оперативники опросили обслугу, в том числе и официантов из малого зала. А с администратором он беседовал лично.

– И что, никто ничего не заметил подозрительного?

Следователь покачал головой.

– А что с поклонником Аллы Аликом?

– Ничего, – пожал плечами Шура, – парень замкнулся в себе, видно, сильно горюет.

– Так ты его больше не подозреваешь?

– Ему не было смысла убивать Аллу, – задумчиво проговорил Наполеонов, – и тем более всех остальных.

– Да уж, – согласилась Мирослава. И спросила: – Не подскажешь, как зовут администратора?

– Дмитрий Валерьевич Карелин. А ты что, решила начать с ресторана?

Она кивнула.

– Может, ты и права, – вздохнул Шура.

В ресторан Мирослава решила наведаться с утра. В течение дня в будни ресторан работал по принципу кафе. Посетителей было немного, оба зала наполнялись только ближе к вечеру.

Мирослава спросила у охранника, как ей увидеть администратора.

– Зачем?

Она развернула корочки.

Тот не стал больше задавать вопросов, набрал нужный номер и проговорил в трубку:

– Дмитрий Валерьевич, тут к вам девушка, частный детектив. Пропустить?

Отключив связь, он повернулся к Волгиной и объяснил, как найти кабинет администратора. Дверь кабинета была открыта, и Мирослава заглянула в нее:

– Можно?

– Да, да, заходите.

– Я Мирослава Волгина, частный детектив, расследую дело об убийстве…

– Дмитрий Валерьевич Карелин, администратор. – Вздохнув, он добавил: – Мне тут с утра пораньше звонил следователь Наполеонов, просил вам содействовать.

– Да, я сотрудничаю с полицией, – ответила Мирослава на его вопросительный взгляд.

– Что ж, излагайте.

Волгина сдержала улыбку и сказала:

– Дмитрий Валерьевич, я хотела бы поговорить с официантами, которые обслуживали в день убийства малый зал.

– Минуточку. – Администратор взглянул на календарь, потом стал листать толстенную тетрадь. Минут через восемь он сказал: – Катя сейчас на месте, можете поговорить с ней, а Костя в отпуске, будет через три недели.

– Он уехал из города?

– Костя? Не знаю. Я дам вам его сотовый, позвоните.

Карелин записал номер телефона на листке, вырванном из блокнота, протянул его Мирославе и спросил:

– Еще что-нибудь?

– Пока все, большое вам спасибо.

– Не за что, – проговорил он сухо.

Мирослава прекрасно понимала его: кому может понравиться, что в ресторане появляются непрошеные детективы, как будто администрации мало хлопот от полиции.

Официантку Катю Мирослава нашла быстро. Посетителей пока практически не было, и девушка на кухне разговаривала с поваром. Услышав, что детектив хочет поговорить с ней с позволения Дмитрия Валерьевича, она коротко вздохнула и пригласила Мирославу в небольшую комнату рядом с кухней.

Волгина с удовольствием рассматривала рыжеватые кудряшки девушки, ее вздернутый носик и щеки, усыпанные веснушками. В серо-голубых глазах официантки плескалось то ли беспокойство, то ли страх.

– Я думала, что к нам уже больше не придут, – сказала она.

– Убийца пока не найден…

– Да, я читала, что это маньяк и он убил еще несколько женщин в других местах.

Мирослава кивнула.

– Но тогда наш ресторан ни при чем? – быстро спросила Катя.

– В общем-то, да. Но этот человек был здесь, и кто-то видел его.

– Наверное, но как узнать, ведь у него на лбу не было клейма, – пожала плечами официантка.

– Зато у него была красная роза.

– Мы уже тут сто раз все мысленно перебрали. Никто из наших не видел типа с красной розой в руке.

– Роза могла быть в букете.

– В этом зале в тот день с букетом тоже никого не было.

– Розу можно положить в большую сумку, в портфель и даже в футляр из-под скрипки.

– Лично я не видела ни больших сумок, ни портфелей, ни скрипичных футляров…

– Может, вы не обратили внимания?

– Вообще-то я любопытная и обычно ничего не упускаю. Если только этого типа Костя обслуживал…

– Может быть, и так… А народу в тот день много было в этом зале?

– Сначала нет, но после шести, ближе к семи вечера стали появляться парочки, компании и одиночки тоже.

– Меня бы больше заинтересовали одиночки. Среди них никто не привлек вашего внимания?

Официантка задумалась, а потом покачала головой.

Мирослава поблагодарила девушку и покинула ресторан. Наверное, именно такой результат и был наиболее ожидаемым, ведь оперативники не зря едят свой хлеб. Однако с Костей она решила все-таки поговорить. Выйдя из ресторана, Мирослава сразу же позвонила официанту. А когда в трубке прозвучало жизнерадостное «алло», сказала:

– Добрый день, могу я поговорить с Константином Кругловым?

– Вы уже говорите… Но кто вы?

– Извините, я Мирослава Волгина, детектив, ваш телефон мне дал Дмитрий Валерьевич Карелин, мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Но я уже разговаривал с полицией!

– Да, я знаю, но возникла необходимость кое-что уточнить. Обещаю, что не отниму у вас много времени.

– Ладно, – вздохнул мужской голос в трубке, – раз надо…

Голос умолк, и Мирослава уже начала подозревать, что его обладатель задремал.

– С вами все в порядке? – спросила она.

– В порядке. Но тут такое дело, у меня свидание. Хотя… Вы знаете, где находится кафе «Ласточка»?

– Да.

– Приезжайте туда прямо сейчас.

– Я буду там примерно через полчаса.

– Хорошо. Я буду ждать вас на летней веранде. Постараюсь занять столик рядом с пальмой. Если вдруг не найдемся, звякните мне.

– Хорошо, договорились.

Мирослава добралась до «Ласточки» даже раньше назначенного срока, оставила машину на платной стоянке и поспешила на летнюю веранду кафе. Пальму она увидела сразу. Но поблизости от нее стояли два столика. К счастью, за одним из них разместилась пожилая пара. Зато за другим столиком сидел парень, который сосредоточенно читал газету. Хотя Мирослава с первого взгляда определила, что он лишь делал вид, что читает. И она решительно направилась к нему.

– Вы Константин Круглов? – спросила она, подойдя.

– Он самый. А вы Мирослава Волгина?

– Она самая, – в тон ему ответила Мирослава, села за столик, подозвала официанта и заказала зеленый чай с жасмином и легкий фруктовый десерт.

– Вы пришли раньше назначенного срока, – проговорил он.

– Так получилось, – улыбнулась она.

– А моя Санька всегда опаздывает, – вздохнул Константин.

– Санька – это ваша девушка?

– Ага. Мы договорились встретиться с ней здесь в двенадцать, так что у нас в запасе часа полтора, включая ее опоздание.

– Костя, а вы уверены, что правильно выбрали время и место для нашей встречи?

– В смысле? – не понял он.

– Ваша девушка может подумать что-нибудь не то…

– Ерунда, – отмахнулся он, – пока Санька тут появится, я сто раз отвечу на все ваши вопросы.

– Не слишком ли вы самоуверенны? – улыбнулась Мирослава.

– Ничуть! Вот увидите, – заверил он.

– Ну, что же. Вы хорошо помните день, точнее вечер, когда в вашем кафе в большом зале была убита девушка на собственной свадьбе?

– На память мне еще рано жаловаться, – улыбнулся он и, став серьезным, сказал: – Я обслуживал посетителей в малом зале и не видел ту девушку.

– Я знаю. Меня как раз интересует, не показался ли вам подозрительным кто-то из посетителей в малом зале?

– Собственно, нет. Только сначала я обратил внимание на одну девушку, мне кажется, она нервничала.

– А у нее была в руках алая роза?

– Роза? Нет, не было.

– А что у нее было в руках?

Парень задумался:

– Маленькая сумочка и это… Как его, чертежи в них носят.

– А что дальше было с этой девушкой?

– Дальше ничего. Пришла ее подруга, и девушка успокоилась. Они сделали заказ и стали мило щебетать о чем-то и хихикать.

– Это все?

– Нет. – Он замялся.

– Что? – быстро спросила она.

– Видите ли, я в тот вечер весь был как на иголках.

– ?

И тут раздался боевой клич индейца, вышедшего на тропу войны.

– Саня… – пробормотал Костя растерянно.

Мирослава уже смотрела во все глаза на девицу в ярко-красном коротком платье, издавшую воинственный вопль.

– Если вы хотите отбить у меня Костика! – закричала девица и сделала рывок в сторону детектива. При этом рыжие волосы нападавшей взлетели в воздух, как полотнище знамени, подхваченное попутным ветром.

– Боже упаси! – быстро проговорила Мирослава и поднялась со стула, заподозрив, что ревнивая пассия Костика вознамерилась стукнуть ее сумкой.

– Саня! – воскликнул опомнившийся от неожиданного появления своей девушки Круглов. – Успокойся, пожалуйста, это детектив Мирослава Волгина, она расследует убийство, помнишь, я рассказывал тебе, что у нас в ресторане убили невесту?!

– Помню. Ужас какой! – Светло-карие глаза недоверчиво посмотрели на Мирославу. – Вы точно детектив?

Мирослава достала удостоверение. Девица прочитала его с большим интересом, точно это был какой-то занимательный комикс, покрутила в руках и неохотно вернула Волгиной.

– Да, – Костя повернулся к Мирославе, – это Саня, моя любимая девушка.

– Очень приятно, – улыбнулась Мирослава.

А девица снова одарила ее недоверчивым взглядом.

– Кстати, – пытаясь разрядить обстановку, снова заговорил Круглов, – в тот вечер Саня была недалеко, поэтому я и дергался. Мы с Санькой договорились встретиться, чтобы идти в театр. Ей билеты случайно достались, и она очень хотела на этот спектакль. Я договорился со своим напарником Валеркой Мекалевым, что он меня подменит. Но увы! – Круглов развел руками. – Этот осел нажрался привозной клубники, и у него началась страшная аллергия. Он загремел в больницу. Я же ничего не знал, звонил ему постоянно, а трубку никто не брал. Наконец отозвалась его сестрица и сказала, что Валерка в больнице. А я никак не мог вырваться и предупредить Саню.

– А позвонить? – спросила Мирослава.

– Так у этой безалаберной опять телефон разрядился, – фыркнул Круглов.

– Неизвестно еще, кто из нас безалаберный! – мгновенно воспламенилась рыжая подружка Круглова. – Это ты сам безалаберный! И дружки у тебя такие же!

– Саня! – укоризненно воскликнул парень.

– Что Саня?! По крайней мере, в парикмахерской, где я работаю, посетителей не убивают.

Мирославе надоело слушать пререкания влюбленных, и она спросила:

– Саня, а вы были близко от ресторана?

– Конечно, маячила чуть ли не перед самым входом. Потом, правда, пару раз обошла стоянку, но с крыльца глаз не спускала.

– А вы никого не заметили подозрительного?

– Не-а! – покачала головой Саня, выплюнула изо рта резинку, которую все это время нервно жевала, и вдруг замерла. – Хотя погоди-ка! Там какой-то парень болтался тоже туда-сюда. Может, ждал кого. Но он шляпу все время на глаза надвигал.

– Вы можете его описать?

– Ну…

– Саня, постарайся, – приободрил девушку Костя, – ты же такая наблюдательная.

– Не подлизывайся, – метнула она в него сердитый взгляд.

– Он был худой, толстый? – спросила Мирослава. – Низкий? Высокий?

– Примерно такой, как Костя, или чуть выше, – ответила девушка. – Не толстый и не накачанный.

– Как он был одет?

– Джинсы, дорогие кроссовки, джинсовая куртка и под ней светлая рубашка.

– А какой цвет волос?

– Он был в шляпе! Хотя да, волосы сзади свешивались – светлые.

– То есть длинные?

– Не очень, но и не короткие.

– Значит, это был худощавый блондин среднего роста?

– Примерно так…

– Вы не помните, в руках у него что-нибудь было?

– Нет, ничего не было, – сказала девушка уверенно.

– Почему вы так уверены?

– Так он руки постоянно в карманы засовывал. Если б в них что-то было… – хмыкнула Саня.

– А вы могли бы его узнать, если бы я показала вам его фотографию?

– Не стопудово, но, может, и смогла бы, – задумчиво протянула Саня.

– Большое вам спасибо, Санечка, вы оказали мне неоценимую помощь.

– Да чего там, – засмущалась девушка. – И вы уж извините меня…

– За что? – невинно поинтересовалась Волгина.

– За то, что я вас сумкой огреть хотела. А вы догадливая, – хмыкнула она одобрительно.

– Стараюсь, – улыбнулась Мирослава.

– Я же чего озверела, – оправдывалась Саня, – думала, что вы на моего Костика глаз положили.

– Ну, что вы. Ваш Костя сразу сказал мне, что у него есть любимая девушка.

– Правда? – обрадовалась Саня.

– С чего бы ей врать! – вклинился Костя.

– А ты вообще молчи! – отрезала Саня. – Не тебя спрашивают.

– Правда, – сказала Мирослава и добавила: – По-моему, вам очень повезло.

– Уж это точно, – самодовольно согласилась Саня и так рьяно бросилась на шею возлюбленному, что тот не удержался на ногах и хлопнулся на стул. Саня тотчас запрыгнула на него и стала покрывать его лицо звонкими поцелуями.

– Саня, веди себя прилично, – попытался отбиваться Круглов, – мы же в общественном месте, и нас могут оштрафовать за нарушение порядка.

– Кому мы нужны, – беззаботно отмахнулась Саня, но с колен Константина слезла и плюхнулась на стул рядом.

Мирослава подумала, что самое время исчезнуть, и распрощалась с влюбленной парой. Оказавшись в машине, она решила, что настало время взглянуть на бывшего соседа Аллы Полетовой – ее таинственного поклонника Алика… Конечно, он сейчас, скорее всего, на работе… И все-таки Волгина решила нагрянуть по месту его проживания и поговорить хотя бы с соседями, тем более что Наполеонов намекнул о весьма осведомленной соседке Алика… Однако сначала Мирослава все-таки нажала на кнопку звонка квартиры самого Алика. И к ее великому удивлению, дверь вскоре открылась.

– Проходите, – хрипло произнес блондин с взъерошенными волосами, в пижаме бежевого цвета, расписанной игрушечными мишками. Горло его было обмотано шерстяным шарфом горчичного цвета.

Мирослава прошла в квартиру вслед за хозяином.

Он плюхнулся на диван и спросил смущенно:

– Мне штаны снимать?

– Что?! – изумилась Мирослава.

– Ну, вы куда колоть будете? В руку или туда? – Он скосил глаза на свой зад.

Мирослава еле сдержалась, чтобы не прыснуть, и сказала как можно серьезнее:

– Вы меня с кем-то перепутали.

– А разве вы не медсестра из поликлиники? – недоверчиво спросил он.

– Нет, я детектив.

– Кто?!

– Детектив.

– Простите, – Алик залился краской до корней волос, – вы из-за Аллочки?

– Да.

– Я думал, что вы мне укол пришли делать.

– Ничего, бывает.

– Да вы садитесь. Чаю хотите?

Мирослава заметила на стене в рамочке портрет хозяина квартиры, поэтому, хоть и неприлично заставлять больного человека обслуживать непрошеных гостей, она без зазрения совести сказала, что чай пить будет. Алик, шаркая тапочками, удалился на кухню, а Волгина несколько раз сняла на телефон его портрет и отправилась вслед за хозяином квартиры.

Он в это время как раз заливал кипяток в заварочный чайник.

– Вы нетерпеливая, – прохрипел он.

– Да нет, просто зачем таскать чашки в комнату, мы и здесь можем поговорить.

– Ладно, – кивнул он.

– Вы так часто болеете, – сочувственно произнесла Мирослава.

– Почему это часто? – не задумываясь, произнес Алик. – С чего вы взяли?

– Ну, как же, в день убийства Полетовой вы тоже болели.

Руки хозяина квартиры дрогнули, и кипяток пролился на стол. Мирослава быстро вскочила и стала вытирать горячую лужицу тряпкой.

– Кстати, – спросила она, – как ваше полное имя?

– Что? – Он бухнул чайник на стол и тяжело опустился на стул.

– Алик – это же сокращенно?

– С чего вы взяли?

– Мне так кажется. Вы, наверное, Альберт по паспорту?

– Вот еще! – сердито фыркнул он. – Алик я, просто Алик.

– Интересно…

– Ничего интересного! Моя бабушка была историком и человеком, просто помешанным на всяких там исторических личностях.

Парень сорвался с места.

– Вы куда? – окликнула его Мирослава.

– За паспортом, – донесся его хриплый голос.

Вскоре он вернулся и сунул ей под нос свой развернутый паспорт:

– Видите, я Алик Родионович Гурский.

– Вижу…

– Вот, в начале IV века был некто Алика, вождь вестготов. Вот бабушка и захотела, чтобы в честь него назвали внука. Но назвать мальчика Алика – это вообще ни в какие ворота. Я же не Алика Смехова, и был бы мальчик Алика для смеха всем желающим повеселиться. Короче, мама нашла способ, как и свекрови угодить, и ребенку своему нормальную психику сохранить. Назвала меня просто Алик.

Волгина, давая ему выговориться, не перебивала парня.

– Вот, – закончил он и присел на табуретку.

– А кем вы работаете, Алик?

– Ученым, – отрезал он.

– А где?

– В НИИ синтетических волокон.

– Вы знаете, что вас видели у ресторана в день убийства Аллы Полетовой?

– Не может быть! – воскликнул он, краснея. А потом произнес тихо: – Да, я там был…

Алик уставился на свои руки, сцепленные в замок, и признался, что в тот вечер он не лежал дома больной, а был возле кафе.

– Зачем?

– Не знаю…

– Вы надеялись увидеть Аллу?

Он кивнул:

– В последний раз.

– Вы знали, что ее убьют? – быстро спросила Волгина.

– Да вы что?! – Алик вскочил на ноги, уронив табуретку, на которой сидел, и опрокинув горячий заварочный чайник, который сам же поставил на стол.

– Черт! – заорал он, запрыгав на одной ноге. – Черт! Черт!

Мирослава благодаря своей прекрасной реакции успела вовремя выскочить из-за стола. Теперь она схватила ковш и вылила на ногу Алика холодную воду.

– О! – завопил он.

– Знаете, Гурский, вам все-таки придется снять свои штаны, экий вы неуклюжий.

– Зачем снимать штаны, если вы не медсестра? – обиженно спросил он.

– Чтобы посмотреть, не сильно ли вы обожгли ногу.

– Я лучше посмотрю сам, в ванной.

– Идите, смотрите, – согласилась она.

Минут через десять он вернулся на кухню в другой пижаме. На этот раз на светло-лимонном фоне резвились петушки с рыжими хвостами и рубиновыми гребешками.

«Замечательно», – подумала Мирослава.

К этому времени она уже успела прибраться на кухне и заново заварить чай.

– Сядьте, – сказала она Гурскому, и он послушно сел.

– Зачем вы дежурили в тот вечер возле ресторана?

– Я же сказал вам, что хотел увидеть Аллу. Я решил, что посмотрю на нее в белом платье – и все!

– Что все?

– Завяжу. Перестану изводить себя.

– Она вам очень нравилась?

– Я любил ее, – ответил он тихо.

– Вам удалось увидеть Аллу в тот вечер?

– Нет. – Он покачал головой.

– А откуда вы вообще узнали, что свадьба Полетовой будет праздноваться в это время в «Маяке»?

– Так она мне сама сказала.

– Когда?

– Когда я заходил к ней последний раз на квартиру.

– На какую квартиру?

– На ту, в которую она переехала, вернее, в которой шел ремонт.

– Как же вы туда попали?

– Алла позвонила и попросила принести книги, которые забыла в той квартире, что здесь снимала.

– И вы их нашли?

– Да, в квартире была уже ее хозяйка. Книги она мне сразу отдала, они лежали в прихожей.

– И вы отнесли их Алле?

– Да.

– Она была одна?

– Нет, – грустно ответил Алик. – С ней были ее подруга Настя и еще девушка-дизайнер. Они обсуждали последние детали.

– Вы отдали книги и ушли?

– Нет, мы попили все вместе чай с булкой. Алла еще шутила, что ничего тут пока не разбирала и поэтому чай будем пить из стаканов.

– А потом?

– Что потом? – переспросил Алик.

– Да, что было потом?

– Потом я ушел и, спускаясь по лестнице, слышал их голоса. Они, наверное, продолжили обсуждение.

– Про дату своей свадьбы Алла сказала вам наедине?

– Нет, зачем же, при всех, и сказала, когда чай пили. А наедине я с ней не был, – вздохнул Алик.

– Как долго в тот вечер вы ходили вокруг ресторана?

Он пожал плечами:

– Точно не знаю, но долго.

– Вы никого не встретили?

– Какая-то девчонка тоже ждала кого-то, просто копытцем била от нетерпения.

– К ней кто-нибудь подходил?

– Под конец, когда она уже просто кипела от злости, к ней подбежал парень в форме официанта. Он что-то сказал ей, а она выхватила свой сотовый и кинула в него. – Алик хмыкнул. – Парень оказался ловким, поймал сотовый на лету и еще что-то сказал девчонке. Но она не стала его слушать и умчалась.

– А еще вы кого-нибудь видели?

– Вообще-то в ресторан заходили люди и выходили из него. Но ничего подозрительного я не видел.

– Что бы вы сочли подозрительным?

– Если бы кто-то бежал, оглядывался и вообще вел себя странно.

– Может быть, вы увидели кого-то из знакомых?

– Нет. Хотя вроде дизайнер прошла мимо меня. Но она была не одна.

– Какой дизайнер?

– Не помню, как ее зовут. Я вам говорил, что видел ее в тот раз. Она у Аллы квартиру до ума доводила. Но я не уверен, что это была она. Уже было темно.

Раздался звонок в дверь. Алик затравленно оглянулся.

– Вот, кажется, и ваша медсестра. – Мирослава дотронулась до руки вздрогнувшего парня. – Идите, открывайте. Заодно и меня проводите.

– Вы уже уходите? – спросил он.

– Да, мне пора.

Мирослава села за руль своей «Волги», нашла в записной книжке номер телефона Вадима Кустодеева и набрала его.

– Алло, кто говорит?

– Вас беспокоит детектив Мирослава Волгина.

– Слушаю.

– Вы приглашали на свадьбу дизайнера?

– Какого дизайнера? – удивился он.

– Того, что оформлял новую квартиру Аллы.

– Ларису? Нет. С какой стати?

– Вы не могли бы подсказать мне ее фамилию и номер телефона.

– Мог бы. Минутку.

С поисками Кустодеев управился за полминуты и продиктовал:

– Лариса Артемовна Хрусталева. – Потом помедленнее назвал цифры и спросил: – Записали?

– Да, спасибо.

Хрусталева удивилась звонку детектива, но встретиться не отказалась:

– Я скоро поеду на квартиру одного из клиентов и по пути могу с вами встретиться.

– Где именно?

– Ну, например, в сквере на площади Куйбышева.

– В каком именно?

– Давайте возле лебедей.

– Хорошо.

– Через час.

– Договорились.

Мирослава решила, что будет неплохо где-нибудь перекусить, и заехала в небольшое кафе, где и съела пару блинов с творогом, запив их чашкой зеленого чая с жасмином.

«Все-таки я питаюсь не совсем правильно, – подумала она, – лучше бы заказала что-нибудь рыбное».

И вспомнила – Морис что-то говорил о фаршированной щуке то ли на обед, то ли на ужин…

Но на обед она домой точно не успевала.

Оставив машину возле входа в сквер, Мирослава отправилась к газону, на котором под ветками склоненных ив задумчиво застыли два лебедя.

Она присела на лавочку и стала ждать. Как выглядит Лариса Хрусталева, Мирослава не знала, но надеялась, что, увидев девушку, узнает ее. Так и случилось. Едва заметив появившуюся в начале аллеи незнакомку в зеленом брючном костюме с белой сумочкой через плечо, Волгина поняла, что это именно та, кого она ждет. У девушки были натуральные белокурые волосы и серо-голубые, слегка подкрашенные глаза.

– Вы детектив? – спросила она красивым мягким голосом.

– Да, Мирослава Волгина.

– Лариса Хрусталева. – Она села на лавочку рядом с детективом.

В сквере на этот час никого, кроме них, не было.

– Поговорим здесь? – спросила Мирослава.

Лариса кивнула.

– Вы знали Аллу Полетову?

– Конечно, я работала над оформлением ее квартиры. – Лицо Ларисы помрачнело. – А теперь и не знаю, что будет дальше.

– Кустодеев отказался от ваших услуг?

– Нет, не отказался, но, сами понимаете, как трудно работать, зная, что хозяйки квартиры уже нет в живых. – Хрусталева закусила нижнюю губу.

– Да, я понимаю вас, – тихо сказала Мирослава, – но, как это ни банально, жизнь продолжается.

– Только не для Аллы, – печально обронила Лариса.

– Вы были приглашены на ее свадьбу?

– С чего бы это?! – удивилась молодая женщина. – Конечно, нет!

– И все-таки вы оказались в «Маяке» именно в это вечер.

– Чистой воды совпадение, – пожала плечами Лариса.

– Но вы ведь знали, что в это время в «Маяке» гуляют свадьбу Аллы?

– Откуда? – Глаза Ларисы широко распахнулись.

– Алла сама об этом сказала.

– Мне?!

– При вас парню, заходившему к ней с книгами. Помните?

– Нет… Но, может быть, она действительно об этом говорила, просто я не заметила.

– Может, – легко согласилась Мирослава. – А чья идея была пойти в этот вечер именно в «Маяк»?

– Маринина.

– Это ваша подруга?

– Да, Марина Галимзянова, она живет там через два дома.

– Вы не помните, во сколько вы ушли из ресторана?

– Извините, не помню, – равнодушно обронила Лариса.

– Но когда вы уходили, возле ресторана еще не было ни «Скорой», ни полиции?

– Нет, конечно!

– А вы никого не заметили, когда шли к дороге?

– Нет.

– А парня в шляпе?

– Мы шли с подругой, и я, наверное, не обратила внимания. В переулке мы, правда, столкнулись с подвыпившим мужчиной и после того, как он нас окликнул, чуть ли не бегом бросились ловить такси.

– Вы не запомнили, как он выглядел?

– Нет, честно говоря, даже не смотрела, сердце в пятки ухнуло.

– Ну, что ж, Лариса, большое спасибо, что нашли время встретиться со мной.

Они поднялись со скамьи и пошли к выходу.

Хрусталева замедлила шаг и посмотрела на детектива.

– Вы хотите что-то спросить? – поняла Мирослава.

Лариса кивнула:

– Да. Как вы думаете, его найдут?

– Найдут, – уверенно ответила Мирослава.

– Но маньяка найти так трудно, – покачала головой Лариса, – он ведь ничем не выделяется из толпы и часто кажется совсем безобидным.

– Да, это так.

– В газетах столько всего пишут об этом, что просто страшно. – Лариса вздохнула.

– А вы не читайте газеты, – посоветовала Мирослава и заспешила к своей машине.

Хрусталева посмотрела ей вслед, еще раз печально вздохнула, поправила волосы, которые успел разметать по ее плечам налетевший ветер, и пошла ловить такси. Ее «Опель» забарахлил и находился в автосервисе на ремонте.

Вечером Волгина отправилась к Лизе Тимохиной. Та только что вернулась с работы и приходу детектива удивилась, но и обрадовалась.

– Проходите, пожалуйста, – гостеприимно пригласила она Мирославу. – Марк Захарович будет позднее…

– Он часто к вам заходит, Елизавета Степановна?

– Просто Лиза…

– Хорошо, просто Лиза. – Мирослава выжидающе смотрела на женщину.

– После того как не стало Марианны, часто, – вздохнула Тимохина. – Ее смерть подкосила его. Он, конечно, не признается, но я же вижу.

– Он очень любил ее?

– Очень! Теперь у него только Машенька осталась.

– А дети от других жен имеются?

– Имеются, – кивнула Лиза, – но они отрезанный ломоть и жизнью отца не интересуются.

– Понятно, но у него еще есть вы…

– Что я? – вздохнула Лиза.

– Вы же крестная Маши?

– Да.

– Теперь и вместо матери.

– Я постараюсь. Я для Машеньки все, все сделаю.

– Вероятно, Марк Захарович это отлично видит.

– Не знаю…

– Лиза, – чисто по наитию Мирослава показала ей фото Алика Гурского, – вам незнаком этот человек?

– Даже не знаю, – растерялась Лиза, – а кто это?

– Сосед одной из жертв.

– Вот как, – Лиза постаралась повнимательнее разглядеть фото, – мне кажется, я где-то видела его. Но, может быть, я ошибаюсь…

– Вы не видели его рядом с Марианной?

– Рядом с Марианной не видела…

– Ну, что ж, спасибо вам.

– За что же мне-то? – Лиза прижала руки к груди. – Останьтесь хотя бы чай попить.

– В другой раз. Сейчас мне нужно еще в одно место заехать.

Выйдя от Тимохиной, Мирослава позвонила Морису.

– Я задержусь, – сказала она, как только он поднял трубку.

– Надолго?

– Пока не знаю.

– Хорошо. Я буду ждать. Вернее, мы с Доном.

Мирослава улыбнулась и, отключившись, убрала аппарат в сумку. Сев за руль своей «Волги», она отправилась в театр. Еще было время до вечернего спектакля.

Главный режиссер Герман Павлович Кольцов покрутил в руках ее удостоверение частного детектива, выслушал все, что она ему сказала, произнес сухо: «Минуточку», – и прямо при ней стал звонить. Как она вскоре поняла, звонил Герман Павлович Марку Захаровичу Полуянову.

– Тут у меня сидит частный детектив Волгина Мирослава Игоревна и утверждает, что вы наняли ее расследовать гибель нашей Марианны.

Кольцов помолчал пару минут, потом проговорил:

– Да, я понял, будем сотрудничать и окажем содействие.

Он отключил связь, внимательно посмотрел на Мирославу, постукивая при этом острым носом дорогой итальянской туфли.

Потом сказал:

– Марк Захарович попросил нас сотрудничать с вами.

Мирослава ничего не ответила, продолжая смотреть на режиссера.

– Лично я готов, – сказал он, – спрашивайте.

Мирослава положила на стол перед ним фотографию Алика Гурского.

– Кто это? – удивился режиссер.

– Это я хотела бы услышать от вас.

– Но я в первый раз вижу этого человека.

– Я хочу, чтобы на фото взглянули другие члены вашего коллектива.

– Да ради бога! – фыркнул, точно рассерженный кот, режиссер.

Примерно через полчаса в комнате, которая лет двадцать с лишним тому назад называлась «красной», собрались вахтеры, билетеры, кассиры, актеры, рабочие сцены, уборщицы и прочие. Всем им по очереди была предъявлена фотография Гурского. Первой Алика узнала молодая актриса Светлана Кутецкая.

– Да, я видела этого парня! Он вечно таскал Марианне огромные букеты роз. А пару раз даже притащил корзину.

– Розы были алые? – быстро спросила Мирослава.

– Почему именно алые? Разные.

И тут она вспомнила о розе, которую нашли рядом с убитой актрисой.

– О господи! – воскликнула Кутецкая. – Вы хотите сказать? – Она испуганно прижала ладонь ко рту, словно собиралась удержать готовый вырваться у нее крик.

– Это необязательно он, – успокоила ее Волгина.

– Я тоже видела его несколько раз, – подала голос пожилая прима Анна Калинина.

– Вы видели его в гримерной?

– Нет, возле, он как раз стучал в дверь. Но я не придала этому никакого значения. Ведь не он один приходил к Марианне с цветами. Обычно она принимала букеты в дверях.

– И вы не знаете, заходил ли этот человек к ней в гримерную?

– Понятия не имею.

– Кто-нибудь еще видел этого человека? – спросила Волгина.

Но больше никто ничего толкового сказать не смог. Рабочий сцены заявил, что видел Марианну несколько раз принимающей цветы, но не от этого человека. Описать тех, других, он не смог. Сказал, что особо не присматривался. Другим актрисам тоже приносили цветы. Многие актеры сразу же закивали головами. С одной алой розой в тот вечер никто никого не видел.

Поблагодарив коллектив театра за помощь, Мирослава направилась к выходу. Но ее на полпути нагнал главный режиссер.

– Вы что же, не останетесь на спектакль? – спросил Кольцов.

– Нет.

Кольцов поджал губы, хмуро глядя ей в лицо.

– В другой раз, Герман Павлович, – сказала Мирослава, – до свидания.

– Вы что же, милая девушка, – проговорил режиссер, не ответив на ее прощание, – собираетесь обойти полицию?

– Ну, что вы, – улыбнулась Мирослава, – с полицией наше детективное агентство сотрудничает, так что надеемся объединенными силами найти преступника.

– И обезвредить? – проговорил он.

– И обезвредить, – не стала спорить она.

– Ну, что же, – режиссер неожиданно протянул ей руку, – до свидания.

– До свидания, – пожала ее Мирослава и, не оглядываясь, покинула театр.

– Она что, не из полиции? – спросила Кольцова подошедшая к нему Калинина.

– Нет, частный детектив. Полуянов ее нанял.

– Как интересно, – сказала прима, – раньше я о частных детективах только читала и видела их в кино.

Режиссер тряхнул головой, как задремавший на минуту конь, и удалился, ничего не ответив актрисе.

Выйдя из театра, Мирослава набрала номер сотового Наполеонова:

– Шур! Ты сегодня к нам приедешь?

– Нет, – коротко отозвался следователь.

– Тогда тебе, наверное, будет интересно узнать, что Алик Гурский был поклонником Марианны Завадской.

– Шутишь?!

– Нет, две актрисы видели его с цветами возле гримерной актрисы.

– Это значит…

– К сожалению, ничего это не значит, – перебила его Волгина.

– Но проверить надо.

– Надо, – согласилась она.

– Ты не спросила, какие он приносил ей цветы?

– Розы. Но разные и не по одной, а букетом или в корзине.

– Все-таки странно…

– Что странно?

– Любит он Полетову, а поклоняется Завадской.

– Может, он поклонялся ей не как женщине, а как актрисе.

Наполеонов хмыкнул в трубку.

– Шур, масса людей дарит цветы любимым певцам и актерам.

– Угу.

– Единственное, что Гурский, как мне кажется, был постоянным поклонником таланта Завадской.

– Ладно, проверим, спасибо, что позвонила.

Дон и Морис ждали Мирославу на крыльце. Едва она появилась, как кот запрыгнул ей на плечо, уткнулся в ухо мокрым носом и радостно замурлыкал. Миндаугас же только улыбнулся и сказал, что ужинать они сегодня будут вдвоем, так как Дон уже поел, а Шура сегодня не приедет.

– Да, я тоже ему звонила, – отозвалась Мирослава, заходя в дом.

За ужином она поделилась с Морисом тем, что ей удалось узнать за день.

– Негусто, – вздохнула Волгина.

– Вы подозреваете Гурского? – спросил Морис.

– Пока я подозреваю всех.

– И даже Елизавету Степановну? – улыбнулся Морис.

– Вообще-то Лизу можно было бы подозревать в первую очередь, если бы…

– Что, если бы?

– Если бы у нас не вырисовывалась серия.

– И чем же Тимохина вызвала ваше подозрение?

– По-моему, Лиза неровно дышит к Полуянову.

– Но это еще не повод, – возразил Морис.

– Не повод, – согласилась Мирослава.

На следующее утро детектив позвонила Ольге Кукониной, представилась и спросила, где и когда она сможет застать их с братом одновременно.

– Если поторопитесь, то сегодня на квартире нашей матери. Адрес, надеюсь, знаете? – проговорила Ольга не слишком дружелюбно.

– Знаю.

Дверь Волгиной открыла молодая девица с острым лицом и злым взглядом.

– Вы из полиции? – спросила она.

– Не совсем.

– То есть? – спросил возникший за спиной сестры брат.

– Я частный детектив. Но расследую это дело, сотрудничая с полицией.

– Мы уже ответили на все вопросы следователя, – поджимая губы, ответила сестра.

Мирослава решила не тратить времени на пререкания и достала фотографию Алика Гурского.

– Вам знаком этот человек? – спросила она.

Ольга взглянула на фото и спросила:

– Кто это?

– Некто Алик.

– Еще один молодой любовник нашей матери? – хмыкнула Куконина.

– Это я бы хотела услышать от вас.

– Хватит ерничать, – вмешался Альберт, обращаясь к сестре, потом повернулся к Мирославе и заявил уверенно: – Мы никогда не видели этого человека.

– Мы уже говорили следователю, который был здесь до вас, – нетерпеливо заговорила Ольга, – что нашу мать убил Виталий Артемьев.

– Почему вы в этом так уверены? – спросила Мирослава.

– Потому что больше просто некому, – безапелляционно заявила Ольга.

– Думаю, что вы читаете газеты, смотрите телевидение и знаете, что…

– Читаем, смотрим, ну и что?! – перебила ее Куконина.

– Ваша мать не единственная жертва преступника.

– Он все это подстроил! – взвизгнула Ольга. – Нарочно, чтобы сбить с толку нашу тупую полицию!

– Сбавьте обороты, – холодно посоветовала Мирослава.

– Еще чего! – не унималась Куконина.

– Помолчи, дура, – сказал ей брат и обратился к Мирославе: – Не обращайте внимания на мою сестру, это просто нервы. Она очень переживает.

Ольга открыла рот, вероятно, для того, чтобы сказать очередную гадость, но захлопнула его под разъяренным взглядом брата.

– А где сейчас находится Виталий Артемьев? – спросила Мирослава.

– Понятия не имеем! – в один голос рявкнули брат с сестрой.

– Хорошо, спасибо за помощь.

– На здоровье, – не удержавшись, ехидно ответила Куконина.

Ее брат молча проводил детектива до дверей, а вернувшись, набросился на сестру:

– Ты что, последние мозги растеряла?! Хочешь, чтобы нас привлекли за оскорбление работника правоохранительных органов?!

– Она не из полиции, – огрызнулась сестра.

– Они там все одной ниточкой связаны! Кстати, ты и следователю грубила!

– Ничего с ним не станется!

– С ним нет. А с тобой не знаю! Лично я умываю руки.

– Ты не хочешь отомстить этому ублюдку?! – заорала сестра.

– Ничего я уже не хочу. Матери нет. Все, что я хочу, так это получить наследство и жить своей жизнью.

– А я хочу засадить Артемьева пожизненно!

– Тебе же сказали, что у них серия.

– Это все он и подстроил.

– Мозгов для этого Виталику не хватило бы.

– У него может быть сообщник!

– Кто?

– Какая-нибудь молодая баба! Они спланировали убить мать, получить деньги и слинять за границу.

– Какая баба, что ты несешь?! Как он может получить деньги нашей матери?

– Откуда я знаю, – пожала плечами сестра, устав от собственного крика.

Мирослава же размышляла, стоит ли ей встречаться с Артемьевым и где его искать.

– Хотя, – произнесла она вслух, – Шуре-то он точно должен был оставить свои координаты.

Однако через минуту она уже решила, что съездит на то место, где нашли Куконину, а заодно и в деревню заедет. Возможно, что-то знают проживающие там родственники Маргариты Кукониной. Не мешает также услышать их мнение о брате и сестре… Волгина вернулась домой и предложила Миндаугасу поехать с ней. Он с радостью согласился.

Стоял чудесный весенний день, и поездка за город даже по делам доставляла удовольствие. Сначала они доехали до берега реки, отыскали по описанию Наполеонова место преступления и осмотрели его.

– Я не понимаю, – тихо сказал Морис.

– Чего именно? – обернулась к нему Мирослава.

– Здесь даже сейчас прохладно, а ночью и подавно. Зачем было останавливаться здесь?

– У людей разные вкусы. А в палатке в спальном мешке замерзнуть проблематично.

– Возможно. Но я бы не выбрал такой отдых весной. Летом еще можно. Тем более у Кукониной были родственники в деревне.

– Думаешь, в деревне лучше? – улыбнулась Мирослава. – Все удобства, скорее всего, на улице.

– Но хотя бы тепло, – не сдавался Миндаугас.

– Но родственники дальние. Возможно, Маргарите было неудобно их беспокоить.

Морис повел плечами.

– Ладно, не будем спорить. Лучше поедем и посмотрим на этих родственников. Тем более что я хотела поспрашивать в деревне о таинственной художнице…

Они въехали в деревню, и на развилке Мирослава выбрала самую широкую и хорошо заасфальтированную улицу.

– Наверное, это центральная улица, и на ней должен быть магазин, какие-нибудь кафешки и прочие заведения, где собирается народ.

Морис кивнул. Вскоре они действительно увидели спаренное здание, с одной стороны которого висела гордая вывеска «Гастроном», оставшаяся, наверное, еще с советских времен. А на другой стороне красовалось изображение двух баранов, бьющих в барабан под надписью «Кафе “Милый мой барашек”».

– Оригинально, – хмыкнула Мирослава.

– Может, это татарское село? – предположил Морис. – И здесь готовят блюда из баранины?

– Все может быть, но не похоже.

Они выбрались из машины и направились к группе пожилых женщин, что-то горячо обсуждающих. Увидев незнакомых людей, они замолчали и почти одновременно повернули лица к приехавшим.

– Добрый день! – сказала Мирослава.

– Добрый, коли не шутите.

– Подскажите нам, пожалуйста, где находится дом Кукониных.

– Каких Кукониных? У нас их несколько.

– Тех, у которых родственница Маргарита Куконина.

– Вы про ту бизнесменшу, которую на реке убили? – спросила полная старушка в цветастом платье и коричневом платке.

Волгина сказала:

– Да.

– Вам надо вернуться назад до колонки, повернуть налево, там будет улица Ракитская, а на ней зеленый дом, четвертый от начала улицы.

– Большое спасибо!

– А вы из города, что ли? – не утерпела юркая женщина с пучком седых волос на макушке, в серой юбке и в синей вязаной кофте.

– Из города, – не стала отрицать Волгина.

– Небось из полиции, – басом проговорила толстушка лет пятидесяти с небольшим.

Но детективы уже забрались в салон автомобиля и отъехали от принявшихся активно обсуждать их сельчанок.

Зеленый дом на Ракитской они нашли довольно быстро. Его окружал невысокий забор, за которым виднелся огород, на нем теплицы, а дальше несколько яблонь. Звонка на калитке не было, поэтому Мирослава сначала просто постучала. Из будки вылезла здоровая собака, белая с рыжими пятнами, и лениво сказала:

– Гав.

– Ну и охранник, – не удержался Морис.

Собака посмотрела на него и зевнула.

– Дружок, ты не мог бы позвать хозяев? – спросила Мирослава.

Собака повернула голову в сторону Волгиной и не издала ни звука.

– Хозяева! – закричала Мирослава. – Есть кто-нибудь дома?!

– Никого нет, – раздался скрипучий голос из-за сарая, и оттуда появилась коза.

– У них, что тут, козы разговаривают? – удивился Морис.

– Сам ты козы, – обиделся голос, и только тут они заметили, что с той стороны забора на соседнем участке стоит маленький старичок.

– Ой, – сказала Мирослава, – извините, мы вас не заметили. Вы сосед Кукониных?

– Ну, сосед.

– Может, вы подскажете нам, где сами Куконины?

– Данилыч на рыбалке, Ивановна в магазин за хлебом ушла, а сыновья и снохи на работе.

– А вы не знаете, Ивановна скоро придет?

– Если оглянетесь, то сами узнаете. Вон она чешет! – хмыкнул старичок.

Детективы оглянулись и увидели спешащую к калитке пожилую женщину в темно-синем платье в мелкий белый горошек. Ее голову покрывал светлый платок.

– К тебе гости, Ивановна, – проинформировал ее сосед, едва она подошла.

– Вижу, – отмахнулась женщина. И обратилась к детективам: – Вы к Маруське?

– Нет, мы к вам.

– Ко мне? За молоком, что ли? – Женщина открыла калитку и ласково потрепала подошедшую к ней собаку, которая по-прежнему не обращала никакого внимания на гостей.

Тут громко заблеяла коза, по-видимому, обиженная тем, что ей хозяйка не уделила должного внимания.

– Ну, будет тебе, Палаша, – ласково сказала Ивановна и потрепала козу.

– Вообще-то мы хотели бы поговорить с вами наедине…

– Господи, – догадалась Ивановна, – как сразу не сообразила, вы ведь из города? Из-за Маргариты, – она покосилась на соседа, навострившего уши, – проходите в дом.

Детективы не заставили просить себя дважды. Хозяйка провела их в горницу, усадила на мягкие стулья за стол, застеленный вышитой скатертью.

– Молочка? – спросила она.

– Спасибо, не надо, – ответила Мирослава, с детства не любившая молоко, особенно козье.

– Зря отказываетесь, – улыбнулась хозяйка, – оно полезное.

– Мы знаем… Я Мирослава Волгина, а это Морис Миндаугас. А как ваше имя?

– Евдокия Ивановна, но все уже давно кличут просто Ивановной.

– Евдокия Ивановна! А Маргарита Куконина была вашей племянницей?

– Даже и не знаю… ее бабка была замужем за двоюродным братом моего мужа.

– Понятно, выходит, что даже вашей родственницей ее назвать сложно.

– Тем не менее она с нами зналась. Заезжала в гости. Она в этой деревне подолгу жила летом в детстве. Река и озеро ей наше так нравились, что она постоянно приезжала сюда отдыхать. Правда, у нас не останавливалась, хоть мы и предлагали ей. Но Маргарита говорила, что ей удобнее в палатке. Она ведь всегда не одна приезжала. – Евдокия Ивановна потупила глаза.

Мирослава кивнула:

– Но за продуктами она к вам приходила?

– Да, последнее время чаще приходил один молодой человек, Виталик. Маргарита говорила, что они собираются пожениться, только он совсем молоденький. – Пожилая женщина осуждающе поджала губы.

– А что вы можете сказать о ее детях?

– О детях ничего. Видела их часто маленькими, подростками еще приезжали несколько раз, но потом перестали.

– Почему?

– Не нравилась им деревня. Помню, последний раз Ольге лет четырнадцать было, так она нос сморщила и говорит: «И как вы тут живете? Никаких удобств и пахнет тут!» А чем у нас тут пахнет? – возмутилась Евдокия Ивановна. – Палашкой моей, курами или вон поросенком? Так ведь городские все готовое покупают в упаковке, а мы холим скотину эту, растим.

– Ваши продукты не сравнить с теми, что продаются в супермаркете, – попытался успокоить женщину Морис.

– Конечно, не сравнить! – отозвалась она. – У нас все натуральное!

– А Альберту тоже не нравилось в деревне? – вернула Мирослава женщину к прежней теме.

– Тоже тот еще гусь! – махнула рукой женщина.

– Маргарита Куконина продолжала поддерживать своих взрослых детей?

– Да только и шиковали за ее счет! – с сердцем проговорила Евдокия Ивановна.

– И, по-видимому, они были против брака матери с молодым парнем?

– Еще бы они не были против! Маргарита-то мечтала о полноценной семье. В последний раз говорила – рожу Виталику, тетя Дуся, ребеночка.

Морис с Мирославой переглянулись.

– Значит, между Маргаритой и детьми были ссоры?

– Открытых ссор не было, они боялись ее разозлить и потерять наследство. А так, хоть и родился бы у нее ребенок от молодого мужа, все она не оставила бы старших детей без поддержки, а впоследствии и без наследства.

– Евдокия Ивановна! У вас здесь в деревне в одно время с Маргаритой жила художница.

– Анечка?

– Мы, к сожалению, не знаем, как ее зовут…

– Кроме Ани, у нас других художников в этом году не было.

– Вы не подскажете, у кого она жила?

– У тетки Степаниды.

– А как ее найти?

– Степаниду-то?

Волгина кивнула.

– Так у нее изба на отшибе. Вы ежели от озера ехали по проселочной дороге, то должны были ее видеть.

– Мы по асфальтированной…

– Тогда вам надо выехать из села и доехать до околицы, там и увидите Степанидину избу.

– А почему дом Степаниды стоит на отшибе, а не в селе?

– Так они всегда там жили… – Помолчав полминуты, женщина добавила: – У Степаниды все в роду травницы, лекарки. Ну, и народ всякое говорит. Хотя они и роды принимали, и лечили. Рожать-то теперь в роддом ложатся, а за травками к Степаниде и молодые наведываются.

– Спасибо вам большое, Евдокия Ивановна. – Детективы распрощались с хозяйкой и поехали искать дом знахарки Степаниды.

Нашли они его не сразу. Хотя, казалось бы, чего искать-то, вон он стоит, как и говорила Ивановна, на отшибе. Видно, домик непростой, как и его хозяйка.

Степаниду они нашли на крыльце. Она была еще совсем не старой женщиной с густыми русыми волосами, заплетенными в косу и уложенными на голове короной. Изумрудно-зеленые, как молодая трава, глаза смотрели зорко, и создавалось впечатление, что видят они всех насквозь. По крайней мере, детективы решили не водить знахарку за нос и честно признались ей, что ищут художницу в надежде узнать у нее, не видела ли она каких-либо людей, которые следили за Маргаритой Кукониной.

Степанида в дом незваных гостей не позвала, так и беседовали они на крыльце. Тут же сидел огромный кот. Его черная шерсть плотно облегала тело, а хвост казался раза в два длиннее туловища. Он тщательно обнюхал руку Мирославы, когда она захотела дотронуться до него, смерил ее с ног до головы изучающим взглядом таких же зеленых, как у хозяйки, глаз и только тогда разрешил погладить себя.

– Смотри-ка, – хмыкнула Степанида, – обычно Черныш никому до себя дотрагиваться не разрешает.

– У меня дома тоже есть кот, и тоже черный, только пушистый.

Знахарка ничего не ответила, встала и ушла в дом.

– Куда это она? – тихо спросил Морис.

Волгина пожала плечами.

Степанида вскоре вернулась. Она держала в руках небольшую картину в деревянной рамке.

– Это Аня нарисовала, – тихо сказала она и любовно погладила рамку.

На картине было запечатлено озеро… Оно было так искусно написано, что казалось, если дотронуться пальцами до холста, то они погрузятся в воду.

– У меня нет слов, – переведя дыхание, произнесла Мирослава.

Морис просто вздохнул.

– То-то, – сказала Степанида.

– Аня подарила эту картину вам?

Женщина кивнула. Мирослава замерла, мысленно пытаясь так сформулировать свою просьбу, чтобы знахарка прониклась и не отказала.

– Вы ведь пришли просить у меня адрес Ани? – улыбнулась Степанида.

– Да.

– Только адреса у меня ее нет.

– Как – нет?

– Очень просто. Зачем мне ее адрес? Захочет – сама приедет.

Мирослава, которая поднялась с крыльца, когда рассматривала картину, снова села. Черныш тихо мяукнул.

Хозяйка посмотрела на него и сказала:

– Я дам вам Анин телефон.

Мирослава подняла на нее глаза.

– Но я вас очень прошу быть аккуратней с девочкой. Она потеряла недавно обоих родителей, и ее душа только-только начинает успокаиваться. Поэтому…

– Мы не собираемся причинять ей боль.

– Я знаю. Вот. – Она протянула Мирославе бумажку, на которой были написаны цифры.

– Спасибо.

– Ему скажите спасибо, – хмыкнула хозяйка, указывая на кота.

– Спасибо, Черныш, – на полном серьезе сказала Мирослава и нежно коснулась крутого лба животного. Кот ткнулся носом в ее руку, спрыгнул с крыльца и, не оглядываясь, побежал по тропинке.

– Благодарность принята, – улыбнулась Степанида.

Мирослава достала свою визитку и протянула женщине.

– Зачем?

– На всякий случай или просто так.

– Ладно, пусть будет – просто так, – сказала знахарка и убрала глянцевый прямоугольник в карман юбки.

Уже в машине Морис тихо спросил:

– Вы рассмотрели подпись на картине?

– Да, Анна Колесниченко.

– Будем искать?

– Конечно. Но пока я хочу поговорить с Петром Яковлевичем Тепличным.

– Вы думаете, что юрист фирмы в курсе личных дел босса? – спросил Морис.

– Смотря какой юрист…

– Мне поехать с вами?

– Если не возражаешь.

Миндаугас пожал плечами.

– Но подождешь меня в машине.

Он молча кивнул.

Возле фирмы «От рассвета до заката» Мирослава выбралась из машины, и Морис пересел на ее место за рулем. Из вестибюля Волгина позвонила на номер телефона юриста фирмы, который получила от Шуры.

Тепличный отозвался сразу, молча выслушал то, что она ему сказала. Потом проговорил:

– Хорошо, я сейчас позвоню охране, и вас пропустят.

Слова юриста не разошлись с делом, и уже через пять минут Мирослава поднималась в зеркальном лифте на шестой этаж. Петр Яковлевич ждал ее у открытой двери своего кабинета. Она сразу узнала его по описанию, данному Наполеоновым.

Тепличный с головы до ног окинул гостью внимательным взглядом и жестом пригласил войти. Сам вошел следом за ней, плотно прикрыл дверь и, бросив на ходу «Садитесь!», сел за свой рабочий стол.

– Итак, – сказал он, – я правильно понял, вы частный детектив? – Он выделил интонацией слово «частный».

– Да, вы все правильно поняли, я частный детектив и работаю по заданию своего клиента. Но дело это связано с убийством Маргариты Кукониной.

– Вы уверены? – сухо улыбнулся он.

– Да.

– Что ж, излагайте, зачем пришли.

– Мне необходимо задать вам несколько вопросов.

– Задавайте.

– Вы давно в фирме?

– С самого ее основания.

– Вы хорошо знали Маргариту Куконину?

– Думаю, что да, – ответил он почти сразу.

– Были ли на фирме производственные проблемы?

– Как и на любой другой, по крайней мере, ничего серьезного.

– А конфликты с конкурентами?

– Опять же, обычный процесс конкуренции, ничего выходящего за рамки.

– В адрес Кукониной не было угроз?

– Нет, – покачал он головой с коротко остриженными волосами, заметно подернутыми сединой.

– Вы были в курсе ее личных дел? – Мирослава уставилась в спрятанные за стеклами очков глаза юриста.

Он моргнул пару раз и ответил:

– Относительно…

– Вы знали, что она собирается замуж за Виталия Артемьева?

– Об этом знали все, – спокойно ответил Тепличный.

– И как относились к этому сотрудники?

– По-разному. Но кому какое дело, с кем спит босс? – спросил он резко.

Волгина пропустила его колкость мимо ушей и спросила:

– А как вы лично относились к этому?

– Я?! – удивился он.

– Да, вы.

Тепличный коснулся пальцами своего острого подбородка, помолчал, потом решительно заявил:

– Я относился к этому с одобрением.

– Вот как? – недоверчиво протянула Мирослава.

– Да, да, с одобрением, – произнес он сердито, – вы не ослышались.

– Можно спросить почему?

– Потому что Виталий умный парень, и он проявляет искренний интерес к делу. А деткам Маргариты, простите за грубость, на фирму наплевать! Они продадут ее сразу же, как только дотянутся до нее своими алчными ручонками. Короче, конец близок.

На лице юриста так явно проступили все его переживания, что Мирославе даже стало его жаль, и она сказала:

– Петр Яковлевич, может быть, не стоит так волноваться?

Он в сердцах махнул рукой, вскочил с места, открыл встроенный бар и налил себе рюмку коньяка. Залпом ее выпил, потом спросил Мирославу:

– Вам налить?

– Нет, спасибо, не надо.

– Я в эту фирму всю душу вложил! Столько отдал ей сил. И что теперь?! Останусь у разбитого корыта на старости лет.

– Про старость вы явно преувеличиваете, Петр Яковлевич. И потом, возможно, новый хозяин возьмется за дело засучив рукава, и вы станете для него таким же ценным сотрудником, как для Кукониной.

– Не надо меня успокаивать!

– Да я и не успокаиваю вас, просто рассуждаю логически.

– Да уж, – усмехнулся он.

– Вам становится смешно при одной мысли о женской логике? – спросила она с улыбкой.

– Нет, женская логика здесь ни при чем. Просто, если бы вы были знакомы поближе с детьми Маргариты…

– Я немного с ними познакомилась, – осторожно произнесла она.

– Вот именно, немного!

– Но мне и этого «немного» хватило.

– Да? – Глаза юриста недоверчиво блеснули за стеклами очков.

– Поэтому я и сказала о перспективах развития фирмы под руководством нового владельца.

– Вашими устами бы да мед пить.

– Во всяком случае, Петр Яковлевич, вы, как человек, умудренный жизнью, должны понимать, что не следует опускать руки раньше времени. Никто не знает, как именно будут развиваться события.

– Ну, что ж, в ваших словах есть доля истины, – он посмотрел на нее оценивающе, – и возможно, немалая доля.

– Петр Яковлевич, как вы думаете, смерть Кукониной выгодна ее детям?

– Вполне, – ответил он сразу, – но они не убивали ее и не нанимали киллера.

– Почему вы так уверены в этом?

– Потому, что знаю их с подросткового возраста. Руки у них загребущие, душа пустая, но кишка тонка, чтобы убить кого-то, тем более собственную мать.

– А вы сами, Петр Яковлевич, подозреваете кого-нибудь?

– Я газеты читаю и новости по местному ТВ смотрю, и думаю я, что это дело рук маньяка или… мстителя какого-нибудь ненормального.

– Мстителя? – переспросила Мирослава заинтересованно. – Но кто может мстить столь одинаково таким разным женщинам?

– Вы детектив, вам и карты в руки, – ответил Тепличный.

– Ну что ж, спасибо за помощь.

– Не думаю, что я чем-то помог вам.

– Как знать.

Мирослава спустилась вниз и, забравшись в машину, села на место пассажира.

– Куда едем? – спросил Морис.

– Домой.

Часть пути она молчала, и Миндаугас не пытался ее разговорить. И лишь когда они выехали на шоссе, Мирослава пересказала Морису свою беседу с Петром Яковлевичем Тепличным.

Наполеонов тем временем вызвал к себе Алика Гурского и допрашивал его с пристрастием.

– Вы знали актрису Марианну Завадскую?

– Да, я был ее фанатом.

– Вот как? А как же Алла Полетова?

– Аллу я любил, а Марианной восхищался как актрисой. Понимаете, как актрисой! Не более того!

Наполеонов делал вид, что не понимает.

– Вы что, заядлый театрал?! – напирал он на Алика.

– Представьте себе! – начал тот выходить из себя.

– Как часто вы бывали в театре?

– На всех премьерах Завадской! Впрочем, – добавил он, – я ходил и на те спектакли, в которых Марианна не была задействована.

– И какие тому доказательства?

– Билеты!

– Какие билеты? – не понял следователь.

– Билеты на спектакли и программки!

– Вы что же, все это храните? – недоверчиво спросил Наполеонов.

– Представьте себе! – с вызовом ответил Гурский.

– А другим актерам вы дарили цветы? – поинтересовался следователь.

– Бывало.

– Подтвердить это, конечно, никто не может?

– Скорее всего, – уныло ответил Алик, – вряд ли они запоминают лица поклонников…

Наполеонов внимательно рассматривал сидящего перед ним свидетеля и думал о том, как долго еще Гурский будет оставаться именно свидетелем и не пора ли присвоить ему статус подозреваемого…

– Вспомнил! – Гурский так неожиданно подпрыгнул на стуле, что Наполеонов даже вздрогнул.

– Что вспомнили?

– Очковая! Очковая! – завопил Алик.

– Змея, что ли? – с подозрением покосился на него следователь.

– Нет, актриса Ольга Очковая! Она месяц назад играла Ольгу в «Служебном романе». Ну, помните, ту самую, у которой муж язвенник, и она цеплялась к Самохвалову, письмами его забрасывала?

– Допустим… – осторожно сказал следователь. – Что с этого?

– Как – что с этого?! – Алик рубанул ребром ладони в воздухе. – Я от нее тоже фанатею, и у нее сын полгода назад родился!

– От вас? – устало вздохнул следователь.

– Издеваетесь? – обиделся Алик. – От мужа, конечно.

– Тогда при чем тут вы?

– Я подарил ей огромного плюшевого медведя. Отдал в руки вместе со своей визиткой!

– Ну, и что?

– Как – что?! Если она не запомнила меня, то уж тот факт, что ей подарили медведя, она точно помнит. Спросите у нее!

– Спросим…

Алик блаженно улыбался. Наполеонов не удержался и невольно фыркнул, но тотчас нацепил на лицо маску серьезности и спросил:

– Может, вы еще что-нибудь кому-нибудь дарили?

– Дарил, – вздохнул Алик, – трубку Мегрэ.

– Кому?! – изумился следователь.

– Трофимову Ивану Павловичу. Он год назад играл Мегрэ в спектакле по пьесе Сименона. Но трубка у него была какая-то не такая. И я взял и подарил ему трубку. Специально выбирал, чтобы она соответствовала образу.

– И Трофимов взял ее?

– Конечно, взял! Я запрятал ее в букет с гладиолусами и приложил записку.

– Может, он не нашел ваш подарок?

– Почему это не нашел?! Нашел и даже использовал как реквизит в спектакле.

– Вы что же, из зала узнали свою трубку? – недоверчиво спросил следователь.

– Конечно, узнал! – воскликнул Гурский. – Я же специально следил! И на спектакли я всегда с биноклем хожу, – выразительно посмотрел он на следователя.

«Псих или притворяется? – подумал Наполеонов. – Ох, не нравится мне этот Алик».

Тяжело вздохнув, он продолжил допрос:

– Почему вы не признались, что во время убийства Полетовой находились рядом с рестораном?

– Я не рядом. Я в отдалении.

– Вы могли войти в него в любой момент.

– Я не заходил.

Доказательств того, что Алик заходил в ресторан во время убийства, у следователя не было, впрочем, как и уверенности, что Гурский вообще там был.

Поэтому, постучав карандашом по столешнице, Наполеонов продолжил допрос:

– Почему вы солгали, сказав, что лежали в тот день больной дома?

– Я побоялся оказаться под подозрением, – простодушно признался Гурский.

Заостренный кончик карандаша тихо хрустнул, а сам карандаш был отброшен рукой раздраженного следователя в сторону.

– Черт бы вас побрал! А теперь скажите мне, Гурский, вам знакомы эти женщины? – Следователь рассыпал на столе веером фотографии убитых женщин.

Алик на мгновение зажмурился, нервно облизал губы и только потом посмотрел на фотографии, после чего, тяжело вздохнув, помотал головой:

– Нет, кроме Аллы и Марианны, я больше никого здесь не узнаю.

– Хорошо! – сказал следователь, резко вставая из-за стола. – Можете пока идти! Пока!

Гурский поднялся со своего места, взял подписанный следователем пропуск и, тяжело волоча ноги, направился к двери. Он ушел, не прощаясь и не оглядываясь.

А Наполеонову что-то не давало покоя. Он не мог понять что: какое – то слово, проскользнувшая мысль или неосознанное ощущение несостыковки. Только в чем? Он прошелся взад-вперед по кабинету и решил, что сегодня поедет к Мирославе. Возможно, во время беседы с ней его смутные ощущения прояснятся. А сейчас он решил съездить в театр, где ему удалось до начала спектакля выловить и Очковую, и Трофимова.

Ольга Очковая сразу вспомнила, что ей действительно подарили для сына большого плюшевого медведя, он до сих пор является одной из самых любимых игрушек малыша. Имени дарителя она не помнит, но у нее сохранилась визитка, которая была прикреплена к подарку.

– Вот как? – заинтересовался следователь. – Вы что же, храните все визитки, которые вам вручают?

– Не то чтобы все, – усмехнулась актриса, – только те, что связаны с особыми случаями.

– А это был особый случай?

– Ну конечно же! – всплеснула она руками. – Моему сыну исполнилось тогда полгода, и он получил огромного медведя от одного из поклонников моего таланта. И учтите, этот мишка по нашим временам стоит хороших денег.

– Ну и что? – спокойно спросил следователь.

– А то! – парировала актриса. – Что подарил его не олигарх, а человек, честно зарабатывающий свои деньги. Это говорит о том, что люди ценят меня как актрису!

– А с чего вы решили, что это был не олигарх?

Очковая посмотрела на него с жалостью, как смотрят на недотепу, и ответила:

– Олигарха я бы точно запомнила.

– А человека, высоко ценящего ваше искусство, вы запомнить не удосужились?

Она виновато пожала плечами:

– Просто он был невыразительный, такой как все, и потом, я была тогда завалена подарками, осознала все до конца, только когда их разбирала.

– Хорошо, Ольга Сергеевна, но надеюсь, вы мне отдадите его визитку.

– Отдам, – ответила актриса холодно. – Но я в, свою очередь, смею надеяться, что вы мне ее потом вернете, – добавила она чопорно, обдав следователя ледяным взглядом.

– Всенепременно, – ответил он ей в тон.

Когда Очковая гордо уплыла прочь, Наполеонов отыскал Трофимова Ивана Павловича, сунул ему под нос удостоверение.

Тот отмахнулся.

– У нас уже все вас в лицо знают, скоро будете родственником.

– Не хотелось бы, – вздохнул Наполеонов и спросил: – Иван Павлович, вам когда-нибудь кто-нибудь из поклонников вашего таланта дарил трубку?

– Трубку? Да, припоминаю, было дело, какой-то чудик подарил мне трубку, когда я играл Мегрэ. Притом дорогую, очень хорошего качества.

– А где она сейчас?

– Трубка? Дома. Я вообще-то не курю, лежит как сувенир. А тогда я даже использовал ее как реквизит во время спектакля.

– Вы не помните человека, подарившего ее вам?

– Запомнил ли я его? – задумчиво проговорил актер. – Если честно, то нет…

– Трубка лежала в букете гладиолусов?

– Точно! Я запомнил этот букет только потому, что цветы были фиолетового цвета. Я тогда невольно вспомнил о кляксах в своих ученических тетрадях, и меня передернуло.

Наполеонов хмыкнул.

– Да, да, молодой человек, в те времена, когда я учился в школе, мы еще макали перьевые ручки в чернильницы, и в тетрадях нередко появлялись кляксы. Мы тогда не то что о компьютерах, о шариковых ручках еще не знали…

Шура покивал головой, вспомнив смешные мультфильмы про кляксы, которые смотрел в детстве. Он поблагодарил актера и покинул театр.

Когда он выходил, раздался первый звонок. Еще немного – и в зале погаснет свет, а на сцене под светом рампы оживут истории чужой, чаще всего выдуманной жизни, но от этого не менее притягательные и завораживающие, если, конечно, их представляют по-настоящему талантливые актеры. Как, например, Марианна Завадская, которая, увы, больше никогда не выйдет на сцену…

Вечерняя прохлада слегка охладила успевшее наполниться грустью сердце Наполеонова. Он сто раз говорил себе, что дело следователя не сострадать жертвам, а искать преступников.

Разумом он это понимал, но глупое сердце то и дело щемило от боли.

В коттеджном поселке уже вовсю пели птицы. Да и чего им не петь, кругом сады, и лес не так уж далеко. Раздолье, не то что в каменных джунглях города, где весной черемуха изо всех сил пытается перебить своим ароматом запах бензина, а зеленые листья тополей заслоняют окна домов от пыли…

– Устал как собака, – сказал Шура и почему-то одарил выразительным взглядом кота, развалившегося в кресле.

Дон никак не отреагировал на выпад следователя, и Наполеонов обиженно отвернулся.

– Как прошел день? – спросила Мирослава, улыбнувшись.

– Расскажу, если накормите.

Подруга детства подхватила его под локоток и потащила на кухню, где священнодействовал Морис Миндаугас.

– Зачем вы его сюда привели? – спросил он Мирославу.

– Чтобы у него закружилась голова от запахов.

Морис нагрузил блюдами удобный столик на колесиках и скомандовал:

– В столовую!

Шура съел полную тарелку куриного супа и половину жареной камбалы с гарниром из тушеных овощей. Утешился куском торта, который запил чаем, и заметно посветлел лицом.

– Метод Бабы-яги работает безотказно, – подмигнула Мирослава Морису.

Словно в подтверждение ее слов, Шура обратил к ней умиротворенное лицо и проговорил со смиренным терпением:

– Значит, так…

Волгина и Миндаугас сосредоточили все свое внимание на рассказе следователя.

– Значит, Гурский сумел дать тебе исчерпывающие объяснения?

– Исчерпывающие, не исчерпывающие, – вздохнул Шура, – но большая часть его слов подтвердилась.

– Очковая пообещала отдать тебе визитку?

– Да, завтра пошлю за ней кого-нибудь из оперативников.

– Знаешь, Шура, а я не помню эту актрису…

– Она играла в «Служебном романе» Ольгу, – сказал Морис.

– А ты откуда знаешь? – удивилась Мирослава.

– Я видел постановку в Интернете. Хотел посмотреть, какова на сцене Марианна Завадская. Она там как раз играла директора.

– И как играла?

– Отлично.

– А Очковая?

– Тоже неплохо.

Мирослава постучала по полу носком своей домашней туфли леопардового окраса и проговорила задумчиво:

– Я никогда не могла понять, почему все жалели и защищали Ольгу?

– В смысле? – удивился Шура.

– Ну, она же просто терроризировала женатого мужчину своими любовными письмами!

– А тебе жаль Самохвалова? – хмыкнул Наполеонов.

– Нет, он, конечно, тот еще фрукт. И все-таки в этом случае он заслуживает сочувствия. А вовсе не она.

– Возможно, возможно… – улыбнулся Шура.

– А ты только представь: ты счастливо женат, у тебя все превосходно, и вдруг из прошлого нежданно-негаданно выплывает бабенка, отправившая мужа-язвенника на курорт, и начинает тебя домогаться со страшной силой. Что бы ты делал?

– Послал бы ее подальше! – невольно вырвалось у Шуры.

– Что, собственно, и сделал Самохвалов, попытавшийся перед этим вежливо достучаться до ее здравого смысла.

– Мне не приходило в голову посмотреть на ситуацию с такой точки зрения.

– Но согласись, что я права?

– Ну…

– Морис, ты чего молчишь? – Мирослава толкнула Миндаугаса тихонько локтем в бок.

– Я думаю, что мужчине приходится несладко, если он оказывается в подобной ситуации, – осторожно ответил Морис.

– Кому не знать об этом, как нашему неотразимому красавцу-викингу, – хмыкнул Шура, – ему-то точно бабы прохода не дают.

По тени, промелькнувшей по лицу Мориса, Мирослава догадалась, что эта тема ему неприятна, и проговорила:

– Ты, Наполеонов, не прибедняйся. Знаем мы, как ты бегаешь от девушек, которых тебе мама сватает.

– Все-все, молчу! – засмеялся Шура и поднял руки в знак того, что сдается на милость победителя.

На следующее утро Мирослава поднялась так же рано, как Наполеонов, и вместе с ним отправилась в город, надеясь застать дома бывшего мужа Надежды Королевой Бориса. Она позвонила ему из машины, уже подъехав к его дому, и коротко изложила ситуацию.

– Значит, вы уже внизу? – спросил он. И ей показалось, что он подошел к окну, чтобы взглянуть на ее машину.

– Да, – сказала Мирослава, – сижу в «Волге» и разговариваю с вами.

Он хмыкнул:

– Ладно, поднимайтесь. Но учтите, у вас сорок пять минут, после чего я выезжаю на работу.

– Этого более чем достаточно, – проговорила она, покинула салон и поспешила в подъезд, дверь которого открылась, едва она набрала номер квартиры на домофоне.

Поднявшись на нужный этаж, детектив заметила, что дверь квартиры приоткрыта.

– Заходите, – донесся из-за нее мужской голос, который она недавно слышала по телефону.

Мирослава осторожно толкнула дверь и нос к носу столкнулась с высоким худощавым мужчиной. На вид ему было около сорока лет. На нем был халат, расписанный восточным орнаментом, из-под него виднелись пижамные штаны. Светлые волосы обрамляли удлиненное лицо со спокойными серыми глазами.

– Извините, – сказал он весело, – у меня кофе убежал.

Запах убежавшего кофе уже добрался и до прихожей.

– Но он убежал не весь, – сказал мужчина, – так что идемте на кухню. Я только что позавтракал, а кофе попьем вместе.

Мирослава кофе не любила, но возражать не стала и последовала за хозяином. Он усадил ее на угловой диван, разлил кофе, подвинул поближе к гостье сыр, масло, хлеб.

– Спасибо, – улыбнулась Мирослава, – но я просто выпью кофе.

– Как во Франции – без ничего? – подмигнул он.

– Примерно так. Борис…

– Евгеньевич, – подсказал он, – но можно просто Борис.

– А меня можно просто Мирослава, – сказала она, не сводя глаз с его лица, – я пришла к вам из-за случившегося с вашей бывшей женой.

– Да, я догадался, – ответил он, став серьезным.

– Кто вам сообщил?

– Никто. Я увидел по телевизору и позвонил соседке, она подтвердила. Хотя я и так догадался, что это Надя…

– А кому именно вы звонили? – Мирослава помнила, что в квартиру тетки Королева переехала, уже будучи разведенной.

– Зинаиде Корочкиной.

– Вы знакомы с ней?

– Лично нет. Но мой племяш занимается в одной секции с ее сыном Матвеем. Он заходит время от времени к ним домой и рассказал мне, что тетя Надя живет в этом же подъезде и еще вдобавок преподает английский у Матвея.

«Все это хорошо бы проверить», – подумала Мирослава, а вслух спросила:

– А вы когда-нибудь бывали в этой квартире?

– Бывал, – ответил Борис, – раза два или три.

– То есть вы поддерживали отношения со своей бывшей женой?

– Нет, никаких отношений мы с Надей после развода не поддерживали.

– Но как же?

– Я бывал там еще до развода, в качестве мужа Нади приходил с женой в гости к ее тетке.

– И какие у вас были отношения с Зоей Ивановной Сахновой?

Он пожал плечами:

– Нормальные.

– А с ее сыном?

– Я его никогда не видел, и сама Зоя Ивановна не упоминала о нем.

– Скажите, Борис, почему вы расстались с Надей?

Он бросил на нее пристальный взгляд и только потом тихо проговорил:

– Это было ее решение.

– Но что ее подтолкнуло к этому?

Он усмехнулся.

– Вы ей изменяли?

– Шутите? – снова усмехнулся Борис Евгеньевич.

– Нет, почему же…

– Нет, я не изменял Наде, не пил, не курил и ничего прочего не делал.

– Но должна же быть какая-то причина?

– Должна, – согласился он, – но я не знаю, как вам объяснить.

– А вы попробуйте.

– Видите ли, Надя считала, что достойна лучшего мужа.

– Олигарха, что ли? – невольно улыбнулась Мирослава.

– Вот-вот, что-то в этом роде, – подхватил Борис, – а я зарабатывал недостаточно для того, чтобы купить ей усадьбу, «Кадиллак» и возить ее на Канары.

– И что, она нашла такого мужчину?

– Не знаю, – пожал он плечами, – не интересовался. По крайней мере, она стремилась к этому.

– А еще что-нибудь было?

– Не знаю, важно ли это, но Надя все время была недовольна не только мной, но и собой, своей внутренней жизнью. Она даже на курсы ходила, не помню точно, как они назывались. – Он щелкнул пальцами. – Что-то типа «Как стать суперженщиной»

– И что, помогло?

– Наверное… Ведь в итоге она решила разойтись со мной как с мужчиной, не соответствующим ее мечте.

– А что вы?

– Я? – Он виновато улыбнулся. – Я ребенка хотел.

– А Надежда?

– Ни в какую.

Мирослава посмотрела на Бориса Королева, сжимающего обеими руками чашку кофе так, словно он надеялся согреться, и спросила:

– А вам удалось найти женщину своей мечты?

– Да, – сказал он и грустно вздохнул, – но теперь дело во мне.

Разглядев немой вопрос в глазах Мирославы, он неожиданно признался:

– Есть девушка, которую я очень люблю, но я боюсь…

– Чего?

– Вдруг впоследствии она тоже сочтет меня недостойным.

– Глупости, вы уже взрослый мужчина, просто поговорите со своей девушкой, выясните, чего она хочет от вас и от жизни.

– Что, вот так вот прямо, в лоб?

– Естественно. Если вы станете ходить вокруг да около, то так и будете один куковать.

– А ведь вы правы, – улыбнулся он, – спасибо.

– За что?

– За добрый совет.

Она лукаво посмотрела на него и сказала:

– Вы, конечно, извините меня, Борис Евгеньевич, но вам бы не совет, а хорошего пинка дать для ускорения.

Он посмотрел на нее удивленно и вдруг громко расхохотался.

Уже дойдя до двери, Мирослава услышала голос Королева:

– Считайте, что вы мне его уже дали. Спасибо.

– Не за что.

Ивана Маркеловича Семидужного Мирослава застала дома. Здесь же были его внучка Кира и ее парень Андрей. Кира сразу же накрыла чайный столик в гостиной и принялась потчевать детектива пирожками с ливером и картошкой. Мирослава сделала пару глотков крепкого чая и сказала, что ей нужно поговорить с Иваном Маркеловичем.

– Ой, какая же я балда! – воскликнула Кира. – Мы же с Андрюхой вам мешаем.

Девушка подхватила парня под руку и потащила в сторону двери.

– Нет, Кира, – остановила ее Волгина, – вы мне совсем не мешаете, может быть, даже поможете.

– Да? – спросила Кира и пихнула парня на прежнее место на диване. – Садись, Андрюха.

Он не проронил ни слова, только посопел и, приподнявшись, утянул с тарелки пирожок. Кира посмотрела на него укоризненно. Вероятно, парень уже был накормлен до отвала…

Мирослава повернулась к смирно сидевшему Семидужному и спросила:

– Иван Маркелович, вы часто оставляете свой сотовый без присмотра?

– Вроде нет, – ответил сторож неуверенно.

– Он еще та растеряха, – махнула рукой Кира.

– То есть если за вами следили, то могли заметить, что вы оставляете сотовый без присмотра?

– Кому надо за мной следить? – изумился сторож.

– Этого мы пока не знаем, – ответила Мирослава.

– Если кто-то задался целью просмотреть телефон деда, то он вполне мог это сделать, – решительно заявила Кира.

Иван Маркелович сокрушенно вздохнул, а Андрей утянул еще один пирожок. После этого Кира накрыла тарелку салфеткой и отодвинула ее настолько, что Андрею пришлось бы не только встать с места, но и обойти столик, чтобы взять еще пирожок.

– Кира, – обратилась Мирослава к девушке, – вы удивились, когда ночью дед позвонил вам?

– Вообще-то да, – сказала она. – Мало того что мы уже засыпали, так дед еще стал выговаривать сердито, что ждет меня на каком-то углу уже битый час. Я спрашиваю, зачем? А он говорит, что я его сама просила, так как потеряла ключ. Странно, правда? Я пересказала Андрюхе, – она кивнула на своего парня, – а он мне сказал, что теперь развелось полно мошенников и надо настропалить деда, чтобы держал ухо востро.

– Мы же тогда еще ничего не знали про убийство в бане, – вставил молчавший до этого Андрей.

– Когда узнали, перепугались, купили деду другой телефон, поменяли номер. Но как за ним уследишь? – вздохнула Кира. – Опять где-нибудь оставит без присмотра…

– Я думаю, что опасности конкретно для Ивана Маркеловича нет и не было, – успокоила девушку Мирослава. – Преступнику просто нужно было выманить его из помещения бани.

– Но кто же это мог быть? – спросила Кира.

– Тот, кто знал убитую, – подал голос Андрей.

«Он прав, – подумала Мирослава, – Симоненко не была случайной жертвой. Ее заранее запланировали убить и убили. Маньяк не способен на такие сложные комбинации». Вслух она ничего не стала говорить, просто поблагодарила присутствующих за помощь.

Уже в дверях Кира спросила:

– Ели вы распутаете это дело, то скажете нам, кто убийца? А то как-то боязно, – добавила она.

– Это такое громкое дело, что его результат вы узнаете из газет.

Кира переступила с ноги на ногу, как медвежонок из мультика, но больше ни о чем не спросила.

Два следующих дня Волгина посвятила слежке за бизнесменом Симоненко. Работа эта была нудная, требующая не только внимания, но и безграничного терпения. Мирослава не любила заниматься слежкой. Но на этот раз решила никому ее не перепоручать и проследить за Симоненко самой. Ее усердие было вознаграждено. Оба дня бизнесмен встречался с одной и той же девушкой – некой Оксаной Владимировной Юрской.

Имя, отчество и фамилию ей за определенную мзду охотно сообщила консьержка в доме, где проживала девушка. Она же сообщила ей, что точно знает, что квартиру Оксане купил Симоненко.

Имея фото, адрес и фамилию, было нетрудно добыть информацию об Оксане. Девушка приехала из Житомира, подрабатывала сначала няней, потом моделью, встретила на одной из презентаций Симоненко, приглянулась ему и стала его любовницей. Позднее Мирослава узнала, что полиция тоже не дремала и выяснила, что у бизнесмена Симоненко молодая любовница. Однако разводиться ради нее с женой Симоненко не планировал.

Мирослава же не сомневалась, что девушка мечтала стать женой Самуила Семеновича. И можно предположить, что его нежелание разводиться могло подтолкнуть ее к действию… Хотя, если бы все любовницы ликвидировали жен, дефицит мужского населения сошел бы на нет… Однако поговорить с Оксаной Владимировной Юрской не мешает. Главное – правильно выбрать место и время.

Пришлось потратить еще один день на слежку за Оксаной. После долгого хождения по магазинам девушка зашла в небольшое уличное кафе, где заказала себе кофе и пару пирожных. Мирослава уверенно подошла к ее столику и села на свободный стул, заказала подошедшему официанту чай и пирожное. Едва он отошел, детектив повернулась к девушке, которой явно не понравилась ее бесцеремонность.

– Вы Оксана Юрская, – скорее констатировала она, чем спросила.

– Ну, – удивленно произнесла девушка.

– Я детектив Мирослава Волгина.

Взглянув мельком на удостоверение, Юрская фыркнула:

– И что нужно от меня полиции?

– Поговорить…

– Об убитой жене Самуила? – Она передернула плечами. – Скажу сразу: я тут ни при чем.

– А кто при чем?

– А я почем знаю?!

– Вы давно встречаетесь с Самуилом Семеновичем?

– Год уже, – равнодушно обронила Юрская.

– Вы любите его?

– При чем здесь любовь? – искренне удивилась молодая особа.

– Предполагается, что если люди встречаются, то они неравнодушны друг к другу.

Оксана не удержалась и громко фыркнула:

– Вы прямо как с Луны свалились.

– Но вас же что-то связывает?

– Конечно, – кивнула девушка, – Сомик платит за квартиру, шмотки и многое другое.

– Простите, кто?

– Сомик. Ну, Самуил Семенович.

– Понятно. А связывают вас, если я правильно поняла, его деньги?

– Вы правильно поняли, – кивнула Оксана.

– Вы хотели бы выйти замуж за Симоненко?

– Не отказалась бы, – мечтательно проговорила девушка и тут же окатила детектива ледяным взглядом, – только не вздумайте говорить, что у меня был мотив укокошить его жену.

– Но он ведь был?

– Шутите?! Вы что же думаете, что теперь Сомик на мне женится?

– Разве нет?

– Конечно, нет! Мне даже может быть теперь хуже, – вздохнула она.

– Чем же?

– Вы чего, такая наивная? – подозрительно спросила Юрская. – Или притворяетесь?

– Наивная, – едва заметно улыбнулась Мирослава.

– Оно и видно. Объясняю для непродвинутых: Сомик теперь возьмет себе молоденькую жену из чистеньких дочек богатеньких, а меня побоку, – в голосе девушки прозвучало искреннее огорчение.

Мирослава поднялась из-за стола, оставила деньги за выпитый чай и съеденное пирожное.

– Спасибо за компанию, – сказала она, – и приятный разговор.

Сразу после приватной беседы с Оксаной она позвонила Симоненко и попросила его о встрече.

– Какой еще, к дьяволу, частный детектив? – раздраженно спросил он.

– Наша встреча в ваших интересах, Самуил Семенович.

– Вы что, угрожаете мне? – проговорил он, насторожившись.

– Ну что вы! Ни в коем разе.

– Хорошо, ждите меня через час на платной стоянке у «Колокольчика».

– Возле детского магазина? – на всякий случай уточнила Мирослава.

– Да. – Он сразу отключился.

Волгина приехала на место встречи раньше бизнесмена и стала ждать. Автомобиль Симоненко закатился на стоянку минута в минуту. Он чуть приоткрыл дверь и высунул одну ногу в дорогом итальянском башмаке.

Мирослава подошла к автомобилю:

– Еще раз здравствуете, Самуил Семенович, я Мирослава Волгина.

Он бросил на нее взгляд исподлобья и пригласил:

– Садитесь в мою машину, поговорим здесь.

– Хорошо.

– Покажите удостоверение, – проговорил он, когда она села рядом.

– Пожалуйста.

– Значит, частный?

– Частный.

– Меня следователь тоже уговаривал нанять частного детектива. – Он внимательно посмотрел на нее.

Но она ничего не ответила, и ни один мускул не шевельнулся на ее лице.

– Что вы хотите от меня? – спросил Симоненко.

– Вы не заказывали убийство своей жены, Самуил Семенович?

Глаза бизнесмена чуть не выскочили из орбит:

– Что вы такое несете?! – загремел он.

– Вы вполне могли желать смерти своей жены.

– С какого это перепугу?! Она меня вполне устраивала.

– Тем не менее у вас молодая возлюбленная, и теперь, когда Оксаны не стало, вам не надо делиться с женой.

Симоненко смотрел на нее злым взглядом.

– И Самуил Семенович, как вы удобно устроили – и жена Оксана, и любовница Оксана. Не спутаешь, не оговоришься нечаянно, – усмехнулась Мирослава.

– Вы что же думаете, что я на ней женюсь?!

– Почему бы и нет?

– Не того поля ягода, – проговорил он хмуро и неожиданно успокоился: – Не убивал я Оксану и не заказывал, я был к ней привязан, уважал ее, ценил.

– И поэтому изменяли ей?

– Какая это измена, – он пренебрежительно махнул рукой, – так, одни телесные утехи, больше для тонуса.

– Тем не менее рыльце у вас в пушку, и полиция с вас глаз не спустит, – сказала Мирослава скорее для того, чтобы бизнесмен не слишком расслаблялся.

Ее брат Виктор называл это классовой непримиримостью. Кто знает, может, он и был прав.

Симоненко повернул к ней массивную голову и посмотрел прямо в глаза.

– Думаете, мне сладко стало без Оксаны? – В его голосе неожиданно прозвучали ноты неприкрытой горечи.

– Кто вас знает, – ответила Мирослава, запретив себе сочувствовать бизнесмену, – мне известно только то, что при ее жизни вы не слишком-то заботились о ее душевном покое.

Она стремительно выбралась из салона, не желая слушать его оправдания, и, не оглядываясь пошла к своей «Волге». Он дал ей выехать со стоянки и только тогда положил на руль свои большие холеные руки.

Мирослава же набрала номер телефона Глеба Павелецкого – друга банного массажиста Льва Скоробеева.

Глеб Павелецкий внимательно выслушал, кто она и зачем хочет с ним встретиться, после чего сказал, что предлагает два варианта встречи. Первый – у него дома, второй – в кафе на набережной. Мирослава выбрала кафе, и встреча была назначена на половину седьмого вечера в «Жемчужине».

Волгина позвонила Морису и предупредила его, что приедет не скоро.

Чтобы скоротать время до назначенного срока, она решила куда-нибудь отправиться. Например, в картинную галерею. Ближе всех была «Вишневая роща». Она вспомнила, что эта галерея принадлежит отцу оперативника Дмитрия Славина. На улице Гоголя было тихо и зелено. Совсем рядом с галереей находилось несколько чистых уютных двориков, на клумбах пестрели цветы, тихо бились струи крохотных фонтанчиков.

Народа в залах галереи почти не было, и она спокойно ходила от одного полотна к другому. На стенах было много картин современных местных художников, и Мирослава сама не сразу осознала, что интуитивно высматривает картины Анны Колесниченко. Но работ такого художника в галерее не было…

Мирослава подъехала к кафе раньше назначенного срока, заняла столик, заказала чашку зеленого чая и стала ждать прихода Глеба Павелецкого. Он не заставил себя долго ждать, вернее, пришел на пять минут раньше и стал оглядывать зал. Мирослава приподнялась и помахала ему рукой. Заметив приглашающий жест незнакомой девушки, Глеб сразу направился к ее столику.

– Вы Мирослава Волгина? – спросил он, с интересом рассматривая ее своими глазами цвета густого кофе.

– Да, это я, а вы Глеб Павелецкий, друг Льва Скоробеева?

– Он самый, – широко улыбнулся Глеб. Девушка ему понравилась.

– Вы после работы, – сказала Мирослава, – так что закажем еду и потом поговорим.

– Совместим приятное с полезным? – снова улыбнулся он.

Возле их столика тотчас материализовался услужливый официант. И они заказали две порции жареной форели и овощной салат. Глеб взял еще кусок пирога с рыбой, две порции мороженого и кофе. Мирослава ограничилась яблочной слойкой и чаем. После того как основные блюда были съедены и они принялись за десерт, Глеб сказал:

– Я ни разу в жизни не видел частных детективов, тем более девушек. Вам не страшно?

Она пожала плечами:

– Работа как работа, ненамного опаснее других.

– Не скажите, – не согласился Павелецкий.

– Глеб, я хотела бы расспросить вас о том вечере…

– А почему меня, а не Льва? – быстро спросил он.

– Потому что вы были снаружи и могли заметить что-то интересное, чего никак не мог видеть ваш друг.

– Верно. Но только ничего интересного я не видел. Хотя…

– Расскажите мне все с самого начала, – попросила Мирослава.

– Я ждал Леву, он задерживался, мне было скучно, и я посматривал по сторонам. Было тихо и безлюдно, и вдруг из арки появилась фигура, она осторожно двигалась в сторону бани, однако, заметив мою машину, метнулась обратно под арку и больше не показывалась.

– Фигура была мужская или женская?

– Не знаю, – смущенно проговорил Глеб, – темно было и произошло все слишком быстро.

– А какая была одежда, вы тоже не заметили?

Павелецкий нахмурил лоб, напрягая память, и проговорил неуверенно:

– Вроде плащ.

– Плащ может быть и на мужчине, и на женщине.

– Это да, – вздохнул Глеб и добавил: – Но ведь этот человек мог не иметь никакого отношения к случившемуся.

– Мог, – согласилась Мирослава, – а как скоро после этого вышел Лев?

– На часы я тогда не посмотрел, но скоро, наверное, минут через пять-шесть.

– Когда вы уезжали, то никого не заметили поблизости?

– Нет, поблизости никого не было, только в арке несколько раз пролаяла собака.

– А как она лаяла?

– Обычно, – усмехнулся Глеб, – по-собачьи.

– Но лай бывает разный.

– Я в собачьем лае не разбираюсь, – пожал плечами парень.

– И все-таки, может, собака лаяла злобно или настороженно? Она могла поскуливать от страха или ворчать из-за того, что кто-то ходит в неположенное время, нарушая ее покой.

Павелецкий задумался. Потом сказал:

– Ну, наверное, можно предположить, что собака заметила кого-то чужого…

– Понятно. Спасибо.

Распрощавшись с Глебом, Мирослава недолго думая поехала к бане, и там ей повезло: удалось выяснить, что во дворе, прилегающем к бане, живет собака по имени Пират. Работники бани ее подкармливают, можно даже сказать, очень хорошо кормят. И собака по собственной инициативе облаивает всех, кто в позднее время появляется поблизости. Например, при помощи Пирата удалось задержать мальчишек, которые пытались ночью расписать или, как выразилась Данилова, испохабить стены бани.

– Конечно, Пират никого не задерживает, но если он вертится поблизости, то ночью рычит и лает на чужих.

Пират оказался огромной дворнягой с густой шестью пепельного цвета, заостренной мордой и лохматым хвостом. Он посмотрел на Мирославу умными глазами и тихо тявкнул пару раз, но каким-то образом быстро понял, что детектив для его подшефного объекта опасности не представляет, подошел к Волгиной и уткнулся носом в ее коленку.

– Хорошая собака, – сказала Мирослава, достав из сумки пачку печенья.

Она распечатала ее и положила на землю. Пес понюхал угощение и довольно вежливо, не торопясь, стал грызть печенья.

– Как жаль, что ты не можешь дать свидетельских показаний, – вздохнула Мирослава.

Услышав ее голос, пес поднял глаза и тоже вздохнул, словно в знак согласия.

Домой Мирослава приехала в девятом часу. На крыльце ее ждал только Дон. Это говорило о том, что Шура Наполеонов опередил ее и Морис накрыл на стол, чтобы накормить вечно голодного следователя. Волгина была недалека от истины: не успела она подняться на крыльцо и приласкать кота, как из дверей выкатился Шура. Он держал в руке толстый бутерброд, половину которого уже съел.

– Где тебя носит? – спросил он с набитым ртом.

– Работаю вместо некоторых…

– Ой-ей, – сказал он, прожевав кусок, – ты работаешь за себя, сумасшедшие гонорары отрабатывать надо.

Мирослава фыркнула и спросила:

– А зарплату следователя?

– Какая ты вредная, – пробухтел Шура и запихнул в рот остатки бутерброда.

– Всухомятку есть вредно, – сказала Мирослава на ходу.

– Так это твой Морис виноват! – воскликнул Шура, устремляясь вслед за ней. – Говорит, мол, Мирослава придет, тогда и ужинать будем. А у меня живот от голода свело, еле бутербродик крохотный выпросил.

– И ты называешь его крохотным? – возмутился Морис, услышавший их разговор.

– Ну… – протянул Шура. – Все в мире относительно, для тебя он большой, а для изголодавшегося человека – крохотный.

– Ладно, – сказал Миндаугас примирительно, – садись за стол, изголодавшийся человек.

Шура в таких случаях никогда не заставлял себя упрашивать.

После ужина Наполеонов спросил Мирославу:

– Ты не хочешь поделиться со мной информацией?

– Почему бы и нет. – И она рассказала ему обо всем, что узнала за день.

– Значит, Симоненко ты исключаешь? – спросил Шура.

– Даже если он хотел избавиться от своей жены, а интуиция мне подсказывает, что это не так, гибель Оксаны стала для него ударом, Самуилу Семеновичу нет резона убивать остальных.

– Я уже говорил тебе, что, возможно, кому-то была нужна лишь одна смерть из этой цепочки.

Мирослава покачала головой.

– Нет, я так не думаю. И при чем здесь алая роза?

– Для антуража, – повел плечами Наполеонов.

– Нет, Шура, у меня такое впечатление, что преступник запланировал убить всех этих женщин, и именно их. Ни одна из них не была случайной жертвой.

– Что позволило сделать тебе подобные выводы?

– Интуиция…

– И все?!

– Пока все…

– Вы считаете, – подал голос Миндаугас, – что Глеб Павелецкий заметил преступника?

– Вполне возможно. Если убийца следил за баней не один день, то он знал, что машины Глеба там быть не должно. И ее появление было для него неприятной неожиданностью.

– Он спрятался в арке, но собака его учуяла и облаяла?

– Мы можем это только предполагать…

– Дождавшись, когда выйдет Скоробеев и они с Павелецким уедут на его машине, убийца от имени Киры выманил из помещения сторожа Семидужного?

Волгина кивнула и спросила:

– Ты разговаривал со Львом Скоробеевым?

– Конечно.

– Он никого не заметил, когда они отъезжали от бани?

– Увы. – Шура развел руками и вздохнул. – Подозреваю, что приятели сразу начали трепаться, например, о предстоящем времяпрепровождении в клубе и не особенно смотрели по сторонам.

– Боюсь, что ты прав, – согласилась Мирослава.

– Больше нам некого и расспросить…

– Осталась еще таинственная художница Анна Колесниченко.

– Думаешь, она могла кого-то видеть на озере?

– Почему бы и нет…

– Как будешь ее искать?

– У нас есть ее телефон, но он, по-видимому, отключен. Если она так и не откликнется или не захочет встречаться, обращусь к тебе. Полиции проще отыскать адрес.

– Попробуем.

– Кстати, у меня сегодня было свободное время перед встречей, и я заходила в галерею «Вишневая роща».

– И что? – жадно спросил Шура.

– Полотен Анны Колесниченко в залах нет. Но она могла там выставляться ранее. Галерея, насколько мне известно, принадлежит отцу Димы Славина.

– А это мысль! – Шура шлепнул себя по лбу ладонью. – И как я сам недодумался!

– Спроси у Димы, возможно, он сам сумеет все выяснить у отца, а если нет, то напросись на разговор со Славиным-старшим сам.

– Лучше ты, – сказал Шура, – ты у нас мастерица разговорного жанра.

– Тебя тоже в косноязычии заподозрить сложно, – усмехнулась Мирослава, но от беседы с владельцем «Вишневой рощи» отказываться не стала.

Владелец галереи внимательно выслушал сына и сказал, что в «Вишневой роще» Анна Колесниченко не выставлялась и он сам с ней лично незнаком. Зато еще два дня назад ее картина «Цветение ветрениц» висела на стене «Оленят», где очень часто появляются полотна молодых художников, и, если картину не купили, она и сейчас там.

По просьбе сына Славин-старший позвонил хозяину «Оленят» Вениамину Рудольфовичу Хворостову и попросил его поговорить с частным детективом Мирославой Волгиной. И тот не отказал.

Мирослава приехала до открытия «Оленят», и охранник, позвонив Хворостову, сказал ей, что сейчас к ней выйдут. Вышел сам хозяин и, не спрашивая, хочет она того или нет, любезно провел ее по залам, показывая картины. Волгина остановилась возле картины Колесниченко. Это было второе полотно Анны, которое она увидела. Первое осталось у Степаниды. Ветреницы на картине были не менее живыми, чем вода в озере, которой хотелось коснуться…

– Вениамин Рудольфович! Мне необходимо встретиться с Анной Колесниченко.

– Зачем? – спросил Хворостов.

Мирослава не стала ходить вокруг да около, она спросила:

– Вы слышали об убийствах с алой розой?

Он кивнул.

– Ну, так вот, есть надежда, что Колесниченко могла видеть преступника, хотя, не буду скрывать, надежда крохотная. Но мы должны использовать любой шанс. У нас есть ее телефон, но он молчит…

– Насколько мне известно, Анна уезжала в Новосибирск, и поэтому ее домашний телефон отключен. Позвоните ей на сотовый. – Он назвал цифры. – Или, если хотите, приезжайте сегодня вечером, часам к шести, сюда. Анна должна подъехать, у нас с ней есть договоренность о приобретении «Оленятами» еще четырех ее картин.

– Спасибо Вениамин Рудольфович, я подъеду, но подожду внизу, чтобы не мешать вам закончить дела с художницей.

– Хорошо, не забудьте мне позвонить, как приедете.

Без двадцати пяти шесть автомобиль детектива замер на стоянке перед «Оленятами», и Волгина внимательно наблюдала за всеми, кто входил в двери. Ее внимание привлекла тоненькая девушка с распущенными русыми волосами. Одета она была небрежно, но со вкусом. В руках девушка явно держала упакованные полотна. Спустя двадцать пять минут Мирослава позвонила Хворостову.

– Хорошо, что вы подъехали, – сказал он, – мы скоро закончим и спустимся.

Мирослава закрыла автомобиль и вошла в вестибюль. Прошло еще минут пятнадцать, прежде чем Волгина увидела Хворостова и ту самую девушку.

– Знакомьтесь, это наша Анечка, а это Мирослава Волгина, детектив.

– Я объяснил Ане, зачем вы хотите ее видеть, – проговорил Вениамин Рудольфович, – и она согласилась с вами побеседовать.

– Спасибо, – поблагодарила Мирослава.

– Вам, девочки, лучше посидеть в нашем кафе, сейчас там еще почти никого нет. – Хворостов подхватил обеих девушек под руки и подвел их к стеклянной двери со светящимися фигурками оленят.

Оказавшись по ту сторону двери, Мирослава увидела средних размеров зал, стилизованный под березовую рощу. Хворостов подвел их к одному из столиков под искусственной березкой, на заднем плане резвилась пара оленят.

– Вот, – сказал он, – здесь вам никто не помешает. А мне разрешите попрощаться и откланяться.

Когда они остались наедине, художница посмотрела на Мирославу и тихо сказала:

– Вениамин Рудольфович мне все объяснил, но вряд ли я могу вам чем-то помочь…

– Я могу называть вас Анной? – спросила Мирослава.

– Да, конечно, или Аней.

– Спасибо. Аня, вы какое-то время жили в доме травницы Степаниды и бывали на озере. Там же отдыхала убитая Маргарита Куконина со своим женихом Виталием Артемьевым.

– Я действительно видела там отдыхающую пару, но мы не общались, и я даже не знаю их имен.

– А вы никого не заметили там, кроме них?

– Нет. – Девушка покачала головой.

– Может быть, проезжали какие-то машины, велосипедисты, проходили грибники?

– Нет, на озере тогда никого не было.

– А в деревне был кто-то незнакомый?

– В деревне? – задумчиво переспросила девушка. – Так я деревенских далеко не всех знаю. Я в основном была или на озере, или на крылечке Степаниды.

Мирослава уже хотела распрощаться с художницей, как неожиданно девушка заговорила снова.

– Только один раз, – задумчиво проговорила она, – на калитку села удивительно красивая бабочка, и я поторопилась перенести ее на полотно. Черныш, кот Степаниды, лежал рядом, жмурил на солнышке глаза и мурлыкал. Я уже заканчивала набросок, как он неожиданно сорвался с места, прыгнул на калитку, спугнул мою бабочку и оказался по ту сторону забора. Сама не знаю почему, но я тоже вскочила и бросилась за ним. Кот и не думал убегать, он сидел на травке и смотрел на проселочную дорогу, по которой медленно двигался «Опель» оливкового цвета. Создавалось такое впечатление, что человек, сидящий за рулем, что-то высматривает. Но я не могу этого утверждать, просто у меня было такое ощущение. Хотя может быть и так, что водитель просто любовался окрестностями…

– Номер вы не запомнили?

– Нет.

– За рулем сидел мужчина или женщина?

– Я не рассмотрела…

– Ну, что ж, – сказала Мирослава, – все равно спасибо.

– Но ведь это может ничего не значить? – спросила художница.

– Конечно, – улыбнулась Мирослава, – но в расследовании может пригодиться любая мелочь.

Прямо из машины Мирослава позвонила Наполеонову, которого застала на работе.

– Шура, – сказала она, – я по делу Маргариты Кукониной разговаривала с художницей.

– И что?! – перебил он.

– Позвони местной полиции и узнай, часто ли по их проселочной дороге проезжают иномарки и есть ли у кого-то из деревенских или их родственников автомобиль «Опель» оливкового цвета.

– Узнаю. Больше ничего?

– К сожалению, нет, – ответила Мирослава и отключилась.

Но телефон снова зазвонил.

Мирослава глянула на номер.

– Чего отключилась? – проворчал Наполеонов сердито.

– Так все…

– У тебя все, у меня нет.

– Да?

– Мы картотеку Инны Бориславовны Корниловой проверили.

Шура замолчал.

– Не тяни, – попросила Мирослава, – есть что-нибудь новенькое?

– Уж не знаю, новенькое или старенькое, – сердито пробурчал Наполеонов, – в картотеке психолога есть Алик…

– Гурский?!

– Он самый.

– Ты говорил с ним?

– Да сразу же вызвал к себе. Он выразил недовольство, но с работы отпросился и приехал.

– И какие он тебе дал объяснения?

– Сказал, что хотел залечить свои раны, избавиться от безответной любви.

– Так… А ты ведь его спрашивал, не был ли он знаком еще с кем-то из убитых.

– Спрашивал, – вздохнул Наполеонов в трубку, – и напомнил ему об этом. Так он говорит сейчас, дословно: «Не хотел обнародовать факт своих сердечных страданий».

– Ну, фрукт, – усмехнулась Мирослава и спросила: – Ты его задержал?

– А надо было?

– Следователь у нас ты…

– Это точно. А что думаешь ты по этому поводу?

– Нужно быть совсем идиотом, чтобы не избавиться от картотеки. Ведь у убийцы было время.

– Я рассуждал примерно так же…

– Однако Гурский должен был предполагать, что его имя может выплыть и в связи с убийством Корниловой…

– Знаешь, что я скажу тебе, Слава, этот Алик какой-то прибабахнутый.

Мирослава фыркнула.

– Хотя явно не дурак, – добавил Шура. – Может он быть маньяком?

– Я бы на твоем месте показала его фотографию родственникам и знакомым всех остальных убитых.

– Я тоже не дурак, – заметил Наполеонов, – оперативники объездили всех. Никто Гурского не признал.

– Это дает Алику некий шанс на оправдание, хотя он ведь мог просто-напросто и не попасться на глаза остальным.

– Мог. Поэтому задерживать я его не стал, но установил за ним слежку.

– Я бы поступила так же.

– Ага. А у начальства другое мнение. Всю плешь мне проели, что сотрудников не хватает.

– Терпи, казак, атаманом будешь.

– Я генералом хочу, – делано-капризно протянул Наполеонов.

– Значит, будешь генералом.

Весь остаток вечера после ужина Мирослава сидела на скамье под яблоней и думала о том, что же может связывать убитых женщин. Неслышно подкрался Дон и запрыгнул ей на колени. Рука Мирославы стала автоматически гладить мягкую приятную на ощупь шерсть. Кот замурлыкал тихо-тихо, словно боялся помешать ей думать. Потом пришел Морис и набросил ей на плечи теплый вязаный жилет.

– Спасибо, – поблагодарила Мирослава. Миндаугас только кивнул в ответ и сел рядом.

От подкравшейся так же неслышно, как Дон, ночи веяло прохладой, и тишина стояла необыкновенная.

Нарушила ее Волгина:

– Сколько сейчас времени?

– Первый час. Что-нибудь надумали?

– Как ты считаешь, что может связывать тех или иных людей?

Он пожал плечами.

– Многое.

– Например?

– Любовь, дружба, совместная учеба, работа, общение по интересам, знакомство в дороге, на отдыхе…

– Верно, – перебила она, – и необязательно эта связь осязаема в настоящем или недавнем прошлом. Всех этих женщин может связывать нечто, произошедшее в давнем прошлом.

– Может, – согласился он, – но что? Следствию ничего не удалось нащупать.

– Да, они не учились вместе, не работали, не жили по соседству и еще множество «не», но мы должны отыскать ниточку, которая, несомненно, все-таки есть.