ГЛАВА 44
Утро следующего дня весь отряд встретил уже на космодроме. Теперь работы пошли значительно быстрей, и после обеда в базовый лагерь на плато был отправлен первый транспорт со снаряжением и оружием. Арлан вынашивал идею перегнать туда и сам «Спейс». Но с этим, учитывая непредсказуемую реакцию нынешних хозяев планеты, не следовало спешить.
Оружие они перевозили замаскированным, и такие же меры предосторожности применялись при оборудовании огневых точек вокруг лагеря. Никто не знал, достаточно ли эффективны аниранские методы маскировки на Роканде, но пока все было спокойно.
К концу первой недели установленного ультиматумом срока территория вокруг «Северной звезды» напоминала хорошо укрепленную крепость.
Создание оборонительных сооружений облегчало то, что на плато вела одна-единственная дорога, и теперь вся ее верхняя часть могла простреливаться огнем лазерных орудий.
Немало сил было потрачено и на устройство надежного воздушного прикрытия. Слишком свежо было воспоминание о Ночном Ужасе. И никто не представлял, какие еще монстры существуют в арсенале их противников. Наконец Арлан счел, что они готовы к отражению нападения и могут себе позволить нарушить условия ультиматума.
Ему не терпелось познакомиться с последней находкой Беатрис. Древние подвалы притягивали его как магнит, но прежде нужно было закончить подготовку корабля для вполне возможного аварийного старта.
На орбиту на всякий случай был выведен транспорт с горючим. Это не противоречило условиям ультиматума и не вызвало никакой реакции со стороны их противников. Если им придется покинуть планету на своем старом корабле, этот запас горючего позволит разогнать «Северную звезду» до переходной скорости.
Исследование территории космодрома в первом приблизительном варианте было закончено. Теперь они точно знали количество находившихся на нем кораблей. Была также учтена большая часть снаряжения, которое могло оказаться для них полезным.
Столь сжатые сроки работ стали возможны благодаря методике расчистки леса, предложенной Ли Картом. Он воспользовался характерным строением рокандских деревьев, сок которых на восемьдесят процентов состоял из легко воспламеняющихся эфирных масел.
Сначала Арлан не мог понять, каким образом такие растения сохранялись на протяжении десятков лет. Хотя гроз на Роканде, несмотря на частые дожди, практически не было, достаточно любой случайной искры, чтобы превратить дерево в пылающий костер. Однако огонь не распространялся за пределы одного-единственного дерева. Шатер из сырых негорючих лиан останавливал пожар. Каждое следующее дерево приходилось поджигать заново. Это было очень удобно, поскольку позволило им не перемещать оборудование в безопасную зону.
Когда дерево сгорало, на его месте оставалась груда обуглившихся и ничем не закрепленных лиан, которые питались за счет соков дерева и держались, впившись в его ствол специальными сосущими отростками.
После выжигания деревьев, заполонявших территорию космодрома, кучи обгоревших лиан сгребали к краям стартовой площадки, где в конце концов образовалась непроходимая колючая изгородь, надежно защищавшая место работ от непрошеных гостей из леса.
На стартовой площадке бывшего аниранского космодрома они обнаружили четыре корабля — два транспорта и два корвета одного класса. Они смогли полностью оснастить «Спейс» и подготовить его к полету, используя оборудование другого корабля такого же типа.
Кроме того, за пределами космодрома находился еще один корабль. Именно на него Арлан наткнулся в первый день после посадки на космодроме своего дельтаплана, когда не смог расчистить даже доску с названием.
Им оказался «Рисат», небольшой исследовательский звездолет третьего класса, не рассчитанный на проведение работ на поверхности планет. С помощью таких кораблей аниранцы вели разведку дальних районов космоса. Когда корабль класса «Рисата» находил новую пригодную для заселения планету, на нее отправлялась другая, хорошо оснащенная экспедиция.
Это означало, что на «Рисате» не было планетарного комплекса, столь необходимого им сейчас для возведения оборонительных сооружений на плато. Пришлось использовать ремонтных роботов с других кораблей, не предназначенных для подобных работ.
Зато «Рисат» во время своего последнего полета вполне мог наткнуться на планету, которую искал Арлан…
К сожалению, в отличие от корветов, исследовательский звездолет сохранился гораздо хуже. Он стоял здесь с самого начала захвата с открытыми люками вот уже более двадцати лет, и джунгли успели освоить его снаружи и изнутри. Все оборудование оказалось разрушенным. А от электроники, блоков памяти, корабельного журнала и прочих судовых документов не осталось даже следа. Арлан подозревал, что столь полное уничтожение не обошлось без постороннего вмешательства.
Об этом свидетельствовали следы взрывов и пожара в главной рубке «Рисата».
Теперь вся надежда была на информаторий самого космодрома.
Но, к их общему удивлению, когда территория космодрома была полностью очищена от зарослей, здесь так и не было обнаружено ни одного здания. Это казалось совершенно непонятным, поскольку они не смогли найти даже фундаментов былых строений. Ни один космодром не мог обходиться без навигационных вышек, маяков, заправочных и ремонтных комплексов.
Но здесь не было ничего, кроме посадочной площадки и остатков одной-единственной вышки, настолько старой, что даже следов энерговодов, подходивших к ней когда-то, обнаружить не удалось. С этой вышкой была связана другая, совершенно необъяснимая загадка разрушенной дорожки, упиравшейся в скалу. Арлан решил выделить для исследования вышки целый день из драгоценного лимита оставшегося у них времени.
Расположившись в сотне метров от того места, где дорожка бесследно исчезала в скале, он установил бластер на максимальную мощность и выстрелил в основание скалы, чуть выше того места, где заканчивалась дорожка.
Эффект от разрыва первого же заряда превзошел все ожидания. В скале открылся хорошо замаскированный под окружающую породу вход в туннель.
Есть камни, в которых поселяется сама древность. Стенам туннеля было не меньше тысячи лет.
Анализатор отказался установить точную дату создания этой выработки.
Туннель шел в глубь скалы, абсолютно ровный, высотой в два человеческих роста и шириной в три с четвертью метра. Сводчатый потолок и совершенно ровный гладкий пол уходили в неведомое так далеко, как только могли пробиться лучи их нашлемных фонарей.
Беатрис, Ли Карт, Версон — все, кто был свободен от первоочередных работ и дежурства в лагере, участвовали в исследовании этой древней загадки.
— На стенах нет следов инструментов. Такое впечатление, словно проходку осуществляли с помощью высокой температуры.
— При какой температуре плавится базальт?
— Что-то около тысячи градусов по Цельсию.
— При таких температурах для проходческой машины потребуется слишком мощная тепловая защита, а у аниранцев таких машин нет. — Беатрис остановилась, детально исследуя участок стены. — Поверхность этой штольни напоминает мне ту, что мы обнаружили в подвалах супермаркета. Если это не те же самые выработки, то, по крайней мере, они проходились одним и тем же способом.
— Слишком большое расстояние. Почти сорок километров до плато. Вряд ли они соединяются, хотя мы знаем слишком мало о тех, кто плавил эти базальтовые скалы, словно восковые муляжи. — Сказав это, Арлан невольно вспомнил Сэма. Хотя не было прямых доказательств, что здесь побывали именно дарсаны, других цивилизаций, способных проделать такую работу, не знали ни аниранские, ни земные ученые. Было и еще одно указание на то, что здесь поработали дарсаны.
Под сводами этих древних скал давление внешнего «Д-поля» уменьшилось до неуловимо малых размеров, и интуиция Арлана, освобожденная от негативного воздействия, необычайно обострилась. Он словно чувствовал запах древности, исходивший от стен штольни.
Враг, захвативший Роканду, был не менее древним, чем цивилизация Сэма. Об этом предупреждал его Сэм во время их единственной встречи. Он ничего не говорил о том, какие планеты тысячи лет назад принадлежали его народу. Однако была какая-то причина того, что первый захват произошел именно на Роканде.
На Земле победители любили водружать знамена и строить памятники на развалинах вражеских укреплений. Наверно, природа тщеславия одинакова во всех мирах.
— Аниранские колонисты давно знали о туннелях, я читала о них в отчетах. Но никому еще не удавалось обнаружить ни одного предмета, относящегося к периоду древней цивилизации, построившей их.
Арлан подумал, что Беатрис не совсем права в своем категоричном суждении. Если такие находки и были сделаны — их наверняка засекретили. А с одной из них он, кажется, был знаком достаточно хорошо…
Под нагрудной застежкой его защитного комбинезона пульсировало живое тепло, в том месте, где висел Талисман света. Он ощутил это тепло, едва только вошел в туннель, и теперь очень медленно и постепенно оно усиливалось.
Через двести метров туннель резко повернул вправо, почти на девяносто градусов, и сразу же уперся в глухую стену.
— Ну вот, кажется, пришли, — недовольно пробормотал Ли Карт. — Стоило огород городить.
— Не торопись с выводами. Туннель не должен заканчиваться глухой стеной, он куда-то ведет. Мы уже видели одну такую стену на входе, — возразил Степан.
Он оказался прав. Преграду в конце туннеля возвели относительно недавно, и она оказалась такой же непрочной, как и стена у входа. Когда ее разрушили, открылась целая система подземных залов, забитых оборудованием космодрома, навигационными системами и различными вспомогательными машинами.
К сожалению, в самом дальнем зале когда-то стояли цистерны с горючим, и здесь двадцать лет назад произошла катастрофа.
Пожар, возникнув в этом зале, захватил и все остальные. От оборудования почти ничего не осталось.
— Какой идиот догадался хранить топливо рядом с остальным оборудованием? — спросил Степан, с недоумением обводя лучом своего прожектора следы старого пожарища.
— Не суди их слишком строго, — вступилась за своих соплеменников Беатрис. — Мы не знаем всего, что здесь произошло. Но, видимо, космодром, расположенный в стороне от города, стал последним очагом сопротивления. Последней их надеждой связаться с домом. Здесь у них было какое-то время… Возможно, они надеялись создать под землей тайную базу, чтобы позже иметь возможность поднять в космос уцелевшие корабли.
— Ты права, Бет. Думаю, так все и было. Но тогда именно здесь следует искать информационные записи.
— Вряд ли они уцелели в таком пожаре. Ты представляешь, какая была температура в этих пещерах, когда полыхнуло мезонное топливо? Посмотри, даже скалы оплавились!
Беатрис поддержал Степан, который всячески давал понять, что ему не нравится это мрачное мертвое помещение:
— Как вы себе представляете эти поиски, командир? Здесь только на нижнем ярусе не меньше ста квадратных метров площадей забито сгоревшим хламом. Да нам десяти лет не хватит, чтобы разобраться с этим барахлом.
— Наружные стены возводились для маскировки. Их строили уже после пожара, иначе они бы расплавились в первую очередь. Здесь может быть и какой-то тайник, также построенный после.
— Как мы его найдем? Даже если простукивать только стены, на это уйдет не меньше месяца!
— Не надо их простукивать. Возьмите на корабле ультразвуковой искатель и начинайте прямо отсюда. Тайник должен быть где-то рядом со второй маскировочной стеной. С этой минуты здесь постоянно будут работать два человека. Старшим я назначаю Рудина, напарника подберете себе сами.
— Но, командир! У меня достаточно неоконченной работы снаружи, зачем вы загоняете меня в подземелье?
— Потому что каждый из нас выполняет ту работу, в которой он является специалистом.
— Вы хотите сказать, что я являюсь специалистом по поисковым работам с ультразвуковым искателем?
— Нет, конечно. Но вы единственный из нас, кто ухитрился во время обучения в корпусе не получить ни одной полезной ориентировки. Поэтому я и стараюсь поручать вам работы, не требующие специальных знаний.
Рудин, конечно, обиделся. Но Арлан считал, что членов отряда, начинающих на людях обсуждать целесообразность его приказов, следует тактично поставить на место.
Поиски информационных записей он считал самой важной из всех работ, которые они проводили. А Рудина, при всей его ершистости, отличало чувство ответственности во всем, что ему поручалось, и если уж он брался за дело, то всегда доводил его до конца.
— Кого вы возьмете себе в напарники?
— Сандри, если вы не возражаете…
Наконец-то он это сказал. Сандри была одной из причин, по которой Арлан выбрал именно Степана. За последнюю неделю он стал замечать, что ледок между этими двумя неравнодушными друг к другу людьми начал давать первые трещины. И когда появлялась возможность, он всегда старался сделать так, чтобы они могли подольше оставаться наедине друг с другом.
Вскоре начнется бой, и он не знал, все ли они останутся живы после неравной схватки. Но это случится лишь завтра…
Понимая, что это «завтра» наступит уже через несколько дней, люди выкладывались полностью.
В конце тяжелого рабочего дня, когда все падали от усталости, они любили возвращаться в свой новый дом. После суровой спартанской обстановки «Северной звезды», где каждый метр свободного пространства был на строжайшем учете, просторные помещения «Спейса» казались им царскими палатами.
К этому времени корабль полностью привели в порядок. По просьбе Беатрис останки членов экипажа похоронили на ближайшем холме со всеми полагавшимися аниранскими почестями.
Хорошей традицией стал вечерний ужин в кают-компании. Ли Карту удалось даже наладить робота-менеджера, и хотя Арлан относился к нему с подозрением, по просьбе Беатрис он не стал его обесточивать, как всю прочую корабельную автоматику, способную под воздействием «Д-поля» к неожиданным самостоятельным действиям.
Арлан прекрасно понимал, что на современном корабле невозможно полностью отказаться от автоматических устройств. Для этого его нужно полностью переделать в заводских условиях, как в свое время поступили с «Северной звездой».
Из-за оставшейся автоматики корабль представлял собой постоянную потенциальную опасность. Их оставили в покое лишь до начала схватки. В том, что рано или поздно она состоится, ни у кого не было сомнений. Скорее всего противник решил, что именно на этом корабле они собираются покинуть планету, и не хотел мешать им раньше времени, пока корабль не вышел на орбиту.
В конце концов Арлан пришел к выводу, что без особого риска до конца ультимативного срока они могли себе позволить на «Спейсе» комфорт, которого были так долго лишены.
Автоматический повар готовил для каждого изысканные блюда по принятым накануне индивидуальным заказам. А менеджер в золоченой ливрее со строгим серебряного цвета лицом лично подносил их к столу.
Беатрис считала единственным просчетом конструкторов, создавших этого робота, отсутствие у него подобострастной улыбки.
Пойдя на уступки экипажу в мелочах, в главном Арлан оставался непреклонен. Не считаясь с затраченным на это временем, все, что было возможно, в управляющей рубке давно перевели на ручной режим.
Но даже эти мелкие уступки могли обернуться трагедией, если их невидимые противники нанесут неожиданный удар раньше срока. Слишком хорошо Арлан помнил, на что способны роботы, подчиненные чужой злой воле. Да разве только роботы? Любой автомат, включившись в неподходящее время, мог стать причиной катастрофы.
Но без этого корабля им не обойтись хотя бы потому, что только на «Спейсе» были генераторы пространственного перехода, способные доставить их в любую точку Галактики.
С каждым днем корабль нравился им все больше, и они готовы были пойти на любой риск, лишь бы не расставаться с ним. В космическом пространстве над Рокандой больше не было аниранского флота, они должны были рассчитывать только на себя.
До конца назначенного в ультиматуме срока остался ровно один день, когда Арлан приказал сворачивать все работы и начинать эвакуацию лагеря. Он собирался отправить всех людей на плато в транспортном боте и вдвоем с Версоном попытаться перегнать туда же «Спейс»
Как всегда, не обошлось без ссоры с Беатрис, потребовавшей участия в полете. Задуманная им операция была слишком рискованна Как только их противники разберутся, для чего им понадобился «Спейс», на них обрушится вся их мощь.
Он был вынужден официальным тоном потребовать от Беатрис подчиниться приказу и покинуть корабль вместе со всеми. Это сократило время на уговоры, зато вечером обещало обернуться дополнительными проблемами.
До отправки бота оставалось не больше часа, когда выяснилось, что Степан и Сандри все еще продолжают работать в подземных галереях космодрома.
Ссора с Беатрис и нарушение его приказа Степаном, которому он еще прошлым вечером приказал свернуть работы и готовиться к отлету вместе со всеми, окончательно вывели Арлана из равновесия.
Отложив все дела, он сам отправился за Рудиным, чтобы сказать ему все, что он думал по поводу его поведения.
Светлые пятна рабочих фонарей Рудина и Сандри он заметил издалека. Подойдя вплотную и не разобравшись еще в том, что происходит, Арлан произнес недовольным тоном:
— Из-за вас я вынужден задержать отправку бота на целый час! Какого черта вы тут делаете?!
— Думаю, оно того стоит, командир, — спокойно ответил Степан своим неторопливым, чуть окающим говорком.
Он отодвинулся в сторону, демонстрируя Заславскому метровый карман, вырубленный в твердой породе. Тысячи искрящихся от света информационных кристаллов лежали, сваленные в кучу, словно зерна пшеницы после обмолота. Арлан почувствовал, что у него перехватило дыхание. Но не от радости, скорее от разочарования… Степан между тем продолжил:
— Пустоту мы еще вчера обнаружили и побоялись взрывать, чтобы не повредить кристаллы, на тот случай, если они здесь окажутся. А порода тут на редкость прочная, ручную проходку вчера закончить не успели, сегодня хотели сделать сюрприз.
— Сюрприз получился. Не было ни упаковок, ни каталога, ни номеров?
— Все так и лежало. Мы только что закончили расчистку ниши.
— Чем они там думали, эти аниранцы…
— А в чем дело, командир?
— Ты хоть знаешь, сколько информации содержится в одном кристалле?
— Откуда мне знать. На земных компьютерах информацию записывают на ДВД-дисках, с ними мне приходилось иметь дело, но здесь иной принцип.
— На один такой кристалл можно записать пять или шесть сотен десятислойных дисков ДВД.
— Шесть сотен?!
— Да. Это десятки тысяч томов. Несколько центральных публичных библиотек со всем содержимым.
— Не могу в это поверить. Кристалл размером с пшеничное зерно содержит столько информации?
— Она записана на молекулярном уровне. Здесь может быть все, что угодно. Объемные голографические фильмы, отчеты и базы данных, энциклопедии и подшивки старых газет, колониальные архивы и переписка чиновников, классическая литература нескольких планет и рабочие чертежи фабрик.
— Но тогда это означает, что за всю оставшуюся жизнь мы не сумеем разобраться в этой груде теперь уже никому не нужных сведений?!
— Ну, не совсем так… Может быть, нам повезет и мы довольно скоро наткнемся на интересную информацию. Может, среди кристаллов есть электронные каталоги хотя бы отдельных разделов. И если сами кристаллы пронумерованы… В любом случае спасибо. — Арлан наконец справился с охватившим его разочарованием. В конце концов, не Рудин оборудовал этот тайник, он лишь добросовестно выполнил порученную работу.
— Здесь, возможно, есть самое главное. Описание того, как происходил захват. И если нам удастся вырваться с Роканды, все аниранские институты займутся изучением добытой вами информации Так что собирайте все до единого кристаллы, тщательно упаковывайте их и делайте это побыстрее. Вы должны успеть отвезти их на плато до наступления темноты. Завтра кончается срок ультиматума. И это наша самая ценная находка.
— А вы? Разве вы не полетите с нами?
— Мы с Версоном поведем «Спейс» и попробуем приземлиться на плато.
— Они вам этого не позволят!
— Может быть… Там посмотрим. А пока собирайте кристаллы.
ГЛАВА 45
В четыре часа пополудни 23 января 2021 года по земному летосчислению стартовая платформа мертвого космодрома на Роканде содрогнулась от рева мезонного пламени. Четыре пылающих лезвия ударили в ее поверхность.
Сорокаметровая стальная колонна корвета «Спейс» качнулась, теряя связь с поверхностью, и медленно, словно нехотя, начала подниматься.
— Пятьдесят метров. Семьдесят. Сто. Скорость двадцать. Прошли зону неустойчивости. — Голос Версона, вслух считывавшего Арлану показания приборов, от волнения казался хриплым. В нормальных условиях этим кораблем должны были управлять не меньше пяти человек, но в рубке их было только двое. На всем корабле, кроме них, никого не осталось. Транспортный бот с остальными членами команды давно ушел на плато.
На космодроме, который выделялся теперь под ними черными пятнами пожарищ, не было дока, и они не могли проверить на стендах работоспособность отдельных агрегатов корабля.
Никто не смог бы предсказать, чем закончится этот безумный старт. Но пока что корабль продолжал набирать высоту, словно понимая, что от него сейчас зависит не только судьба собственного экипажа.
С самого начала вся экспедиция на Роканду была похожа на жест отчаяния. Надеяться они могли только на самих себя. Из-за смертоносного для аниранцев излучения они не могли взять с собой никаких специалистов.
Арлан старался не думать, что произойдет, если они ошиблись, отключая сложнейшие электронные устройства, управлявшие кораблем до перевода его основных навигационных агрегатов на ручное управление.
Каждую минуту он ждал какой-нибудь пакости. Но пока все шло гладко. Слишком гладко… Внизу под ними сверкнула серебристая лента реки. Высота все еще была небольшой, но корпус корабля уже слегка наклонился, смещая вектор движения в сторону плато.
Для того чтобы удержать в вертикальном положении тысячетонную махину корабля, необходима была виртуозная ловкость пилотов и опыт вождения, которого у них не было. Зато у Арлана была интуиция, острое чувство опасности и память. В памяти, правда, произошли некоторые изменения, еще неясные ему самому. Они отложились где-то глубоко в подсознании во время ритуала встречи с Триединым. Но управление таким сложным кораблем на восемьдесят процентов осуществлялось именно подсознанием. Времени на то, чтобы обдумывать, какой тумблер повернуть, просто не оставалось. Скорее всего Арлана выручало именно это.
Он не решился вести корабль на малой высоте скользящим полетом, поддерживая в равновесии его неустойчивую махину. Вместо этого, не считаясь с огромными расходами топлива, Арлан продолжал набирать высоту, описывая крутую параболу, в конце которой корабль должен был оказаться над плато. Их старту до сих пор никто не противодействовал, наверно, оттого, что начальная часть траектории корабля выглядела так, словно они собирались покидать планету.
Через две с половиной минуты Арлан, неожиданно для Версона, полностью отключил ходовые двигатели. Несколько секунд корабль еще продолжал двигаться по инерции, стремительно теряя свою скорость, слишком незначительную для свободного полета.
— Двести… Сто… Пятьдесят… Ноль! Мы начинаем падать! Что происходит? Что с двигателями?!
— Посмотри вниз.
— Мы над плато. Но корабль падает!
— Конечно, он падает. Только кормой вниз. Ты когда-нибудь выполнял затяжные прыжки с парашютом?
— Ты хочешь сказать, над самой поверхностью?…
— Именно. Я рассчитываю на то, что наши враги поймут смысл этого маневра слишком поздно и ничего не успеют предпринять.
— А если ты опоздаешь с включением главного двигателя и скорость падения не удастся погасить?
— Тогда мы разобьемся. Но в любом случае сейчас мы это узнаем.
Земля стремительно неслась на них, с каждой секундой ускоряя свое движение. Ходовые двигатели, только что включенные Арланом на полную мощность, ничего не изменили, разве что добавили рева и грохота вибрации, сотрясавшей переборки.
— Мы падаем!
— Нет времени на панику. Возьми себя в руки. Какая мощность на оси?
— Восемьдесят процентов!
— Нужна вся мощность.
— Реактор не успел прогреться. С момента старта прошло всего пять минут!
Им обоим казалось, что прошла целая вечность, и лишь в последние секунды, когда началось свободное падение, время словно рванулось вперед.
— Справа от себя, за соседним пультом переведи красный тумблер до отказа вниз. Только плавно!
Арлан не видел показаний всех приборов, а то, что они могли сделать, управляя кораблем вдвоем, делалось слишком медленно.
Наконец включились вспомогательные двигатели. Несмотря на предупреждение, Версон слишком резко рванул рукоятку регулировки мощности двигателей, и корабль содрогнулся так, словно ударился о скалы. Скорость падения резко уменьшилась, но она все еще была слишком велика, а до поверхности оставались считанные метры.
— Нас атакуют! Шесть аппаратов, похожих на универсальные истребители. Радиант…
— Включи защитное поле по всему периметру.
В считанные секунды, оставшиеся до приземления, он не мог себе позволить отвлекаться на отражение атаки, хотя и знал, что защитное поле, рассредоточенное по всему периметру, не выдержит прямого попадания.
В самый последний момент ему пришлось корректировать место посадки, чтобы не задеть огнем тормозных дюз свой собственный лагерь.
На земле под ними бушевал огненный смерч. Вал пыли, дыма и осколков камней катился во все стороны от стального колосса, сжимавшего под своей кормой огненные пружины реактивных струй.
Наконец прозвенел один-единственный оглушительный удар, когда амортизационные опоры коснулись поверхности плато. Двигатели сразу же отключились. Корабль покачнулся. Несколько секунд казалось, что опоры не выдержат. Нагрузка по оси корабля все больше смещалась вправо. Арлан выстрелил правым двигателем один-единственный раз.
Корабль качнулся в противоположную сторону, однако на этот раз амплитуда смещения была значительно меньше.
Неожиданная и потому пронзительная тишина обрушилась на них, поглотив какофонию рева и грохота посадки.
— Хороший корабль, — неожиданно спокойным голосом подвел итоги этой сумасшедшей эскапады Версон.
— Куда девались истребители?
— Их отогнали огнем лазерных пушек с земли.
Минуты текли одна за другой. Наконец Арлан щелкнул тумблером, включавшим наружные динамики, и произнес в микрофон:
— Всем оставаться на боевых постах!
Его слова с рокотом пронеслись над лагерем, как отголосок артиллерийского залпа. Прошло пять минут, десять. Экраны радаров были девственно чисты.
— Чего мы ждем? — не выдержал Версон.
— Я не знаю. Чего-нибудь. Какого-нибудь продолжения. Одними истребителями они не ограничатся.
И снова минуты выстраивались в ряд друг за другом, сопровождаемые нестерпимо громким метрономом корабельных часов.
Скрипнула дверь у них за спиной. И голос робота-метрдотеля произнес:
— Соку не желаете, господа? У вас тут довольно жарко…
Прежде чем Версон успел ответить, бластер Заславского выплюнул в робота энергетический заряд, и их обдало дождем позолоченных осколков и волной жара.
— Зачем ты это сделал?
— Роботы этого класса не способны к проявлению инициативы. Я не слышал, чтобы ты заказывал ему сок.
— Я ничего не заказывал, но он же… Хороший был робот…
— Был. Пока его не переключили на внешнее управление. Вот тебе и продолжение… Но робот погиб не зря. Благодаря ему я кое-что понял. Когда мы готовили к полету «Северную звезду», мы отключили полностью всю автоматику. В результате лишились пространственных двигателей. Однако этого можно было не делать. Влиянию «Д-поля» поддаются только высокоинтеллектуальные кибернетические системы, такие, как центральный компьютер корабля или мозг этого робота. Их не так уж много на звездолете. Без них мы вполне обойдемся во время старта, а когда пройдем опасную зону, все вернем на свои места…
— Ты хочешь сказать, что мы сможем вернуться? Вернуться на этом корабле? — По тону Версона Арлан понял, что тот давно утратил надежду, давно смирился с тем, что на этой планете останутся их могилы.
— Я в этом не сомневаюсь. Нас только что пытались уничтожить. Конечно, они применили пока еще не весь свой арсенал, не все, на что способны. Но и мы недооценивали свои силы. Им можно противостоять. Для физического воздействия на этой чужой для них планете им нужны чьи-то руки, мозги или, на худой конец, высокоинтеллектуальные автоматы. Непосредственно сами они могут производить лишь фантомы.
— И разрушать человеческий разум…
— Не всякий. Я думаю, одной из причин ультиматума было то, что мне удалось наладить контакт с лаламами. В отличие от аниранцев, лаламы не подвержены воздействию «Д-поля», как и у некоторых людей, у всех лалам природный иммунитет к его воздействию. Кроме того, лаламы — аборигены. Они жили здесь сотни лет. Они прекрасно знают планету. И наш союз с ними может иметь для захватчиков самые неприятные последствия. Вот почему они занервничали, вот почему появился ультиматум с требованием покинуть планету в кратчайшие сроки.
— Ты думаешь, они нас отпустят?
— Конечно, нет. Они попробуют нас уничтожить. Вопрос лишь в том, удастся ли им это.
После того как в течение двух часов атака не повторилась, он приказал снять все посты, кроме того единственного, который своим лазерным орудием простреливал дорогу, ведущую на плато.
«Всем, кроме дежурного у лазерной пушки, собраться в кают-компании „Спейса“, — прозвучал приказ Арлана, означавший конец боевой тревоги.
Он не хотел отдавать распоряжений ни по рации, ни по внутренней корабельной связи. Возможно, противник без затруднений мог прослушивать все их разговоры даже здесь, в кают-компании. Он этого не исключал и потому говорил кратко, лишь самое необходимое:
— Все материалы, самое ценное оборудование и вещи скрытно, под видом продовольственного запаса, погрузить на «Спейс». Лагерь не должен выглядеть опустошенным, но мы тем не менее должны быть готовы к немедленному старту. Мы нашли архив, и теперь у нас осталось последнее дело на Роканде. Беатрис покажет мне подвалы, которые она обнаружила под торговым центром. Если там нет ничего ценного и мы не найдем больше никаких тайников, сразу же стартуем.
— Но своим походом в город вы нарушите основное условие ультиматума.
— Именно поэтому мы туда и пойдем. Чтобы показать, как мы относимся к их ультиматуму.
— А если после вашего ухода начнется атака?
— Отразите ее. — Заславский пожал плечами, словно поручал им простейшее дело. — У нас теперь есть боевой корабль и оборудованные огневые позиции. У них — дикари и остатки аниран-ской техники. Я думаю, вы справитесь.
После того как удалась операция по перегону звездолета, у Арлана появилась странная уверенность в том, что теперь у них все получится и любое задуманное дело завершится удачно. Он понимал, что такая эйфория опасна, но ничего не мог с собой поделать. Слишком долго они чувствовали себя на этой планете беспомощными и жалкими, слишком часто их загоняли в угол.
Одна лишь Беатрис одобряла его решение предпринять последнюю вылазку в город. Он видел это по вытянувшимся лицам товарищей, по тревожным взглядам, которыми они обменивались.
— Если через два часа вы не вернетесь, я сам возглавлю поисковый отряд, — заявил Версон.
— Нет, — отрезал Арлан. — Если через два часа мы не вернемся, вы будете ждать еще четыре, отражая любые атаки на корабль. Ровно в двадцать три ноль-ноль вы стартуете, выйдете в космос и начнете прорыв к Анирану. Информация, которую мы здесь добыли, может оказаться бесценной. Неважно, кто ее получит — Земля или Аниран, не думайте об этом. Аниранцы сильнее, у них больше шансов противостоять захвату, и, помогая им, вы прежде всего поможете Земле.
Он чувствовал, что говорит не совсем то, что нужно говорить в таких случаях. Он словно прощался с ними, а этого ни в коем случае не должен делать десантник, уходящий на опасное задание. Версон не сдержался и сокрушенно покачал головой:
— Мы не сможем улететь без вас.
— Это приказ. Вам придется его выполнить.
Проходя через невидимый барьер городских ворот, перед которым останавливалась пыль пустыни, Арлан всегда испытывал странное чувство, словно город, лежащий перед ним, всего лишь театральная декорация, скрывающая за внешним фасадом некую иную, непонятную и едва уловимую суть.
Такое чувство можно испытать именно в театре. Если пьеса хороша, зрители в какой-то момент перестают замечать внешние атрибуты сцены и переносятся в созданный актерами мир.
Здесь было что-то похожее. За внешним привычным городским пейзажем скрывалось лицо совсем иного города. Древность притаилась между его камней. И причина этого ощущения не имела отношения к аниранской колонии, построенной всего лет сорок назад.
Лишь теперь, после того как Беатрис нашла в подвалах города следы цивилизации дарсанов, он начал догадываться, в чем дело.
С того самого момента, как они оказались в городе, Арлан ожидал атаки или хотя бы попытки их остановить. Но все было тихо. Мертвый город загадочно молчал, словно печаль тех, кто ушел отсюда навсегда, застыла в его кварталах.
Беатрис шла рядом, плечом к плечу. За непрозрачным светофильтром шлема он не мог видеть ее лица, но догадывался, какие чувства она испытывала. У них обоих с городом были связаны не лучшие воспоминания.
Вот наконец и центральная площадь. Здание городской администрации осталось позади. Они свернули в небольшой проулок и, миновав его, оказались на бывшей торговой площади, застроенной магазинами. Их витрины, разложив на полках свои никому теперь не нужные товары, выглядели почти оскорбительно. Словно души тех, кому должны были принадлежать эти вещи, с бессильным сожалением взирали на них сквозь мертвое равнодушее стекла.
— Это здесь, — сказала Беатрис, показывая на большое здание главного колониального супермаркета. С того момента, как они попали в город, это были первые произнесенные ею слова.
Он хорошо понимал ее состояние, потому что и сам чувствовал себя так, будто шел по кладбищу. Даже манекены в витринах вызывали неприятные чувства и казались забальзамированными мумиями. А их шаги в пустых огромных залах, предназначенных для тысяч посетителей, раздавались слишком гулко, слишком одиноко.
Они миновали четыре пролета подземных этажей здания, прежде чем очутились у запертой двери с надписью: «Только для служебного пользования. Посторонним вход воспрещен». И пока Беатрис возилась с замком, который сама же и повесила на этой двери неизвестно для чего, он думал, насколько оправдан риск этого похода.
Складские помещения магазина не вызвали у Арлана ни малейшего интереса, и они постарались миновать их как можно быстрее. В конце склада была еще одна небольшая дверь.
— Здесь что-то вроде кладовки. Теперь она пуста. С первого взгляда ничего интересного, но ее стены… Впрочем, посмотри сам.
Она распахнула последнюю дверь, за которой открылся небольшой отрезок уже знакомого ему туннеля с отполированными высокой температурой стенами. Всего метров десять отделяло их от противоположной глухой стены. Но прежде чем они переступили порог кладовой, за спиной Арлана раздался шепот:
— Не ходи туда!
Очевидно, Беатрис тоже услышала отчетливо прозвучавший в шлемофонах шепот, потому что она обернулась одновременно с ним.
— Кто здесь?
В глубине склада между полками возникло едва уловимое движение, словно гигантская тень медленно двигалась им навстречу. Стало холодно. Оба почувствовали внутри подвала движение ледяного ветра. Хотя откуда здесь взяться ветру?
— Кто здесь? — повторил Арлан свой бессмысленный вопрос. — Это ты, Сэм?
Он и сам не знал, почему назвал его имя, но невидимый собеседник сразу же воспользовался подсказкой:
— Да. Это я, Сэм. Уходи из подвала, иначе погибнешь.
— Сэм не станет прятаться по темным углам. Выходи, чтобы я тебя видел.
Молчание. Ни звука, ни шороха. Постояв с минуту неподвижно, они наконец вновь повернулись к двери, и сразу же за их спинами громкий незнакомый голос отчетливо произнес:
— Вот идиоты!
Яркие лучи нашлемных фонарей стремительно обежали пространство позади. Никого не было. Даже крыс и мышей, неизбежных спутников продовольственных складов. Гладкие чистые полки, ровные ряды ящиков. Разве что вот этот, ближайший к ним вызывал определенные сомнения…
Он слегка раскачивался из стороны в сторону. Затем его углы неожиданно втянулись внутрь, и ящик стал похож на бесформенную подушку или кусок пластилина. Чьи-то невидимые руки меняли его форму. Вот появились уши, длинный крючковатый нос, в глубоких глазницах, спрятанные под нависшими дугами, вспыхнули два красных глаза.
Огромная безобразная голова лежала теперь на месте ящика, уставившись на них своими мертвыми красными глазами. Отвратительные толстые губы шевелились, словно силились выплюнуть некое слово, прочно застрявшее между ними.
Наконец, скривив свой отвратительный, растянутый почти на полметра рот, морда плюнула в их сторону зеленоватой слизью.
Плевок не долетел до ноги Арлана нескольких сантиметров и зашипел на полу, как соляная кислота.
Бластер в руках Беатрис рявкнул, и энергетический заряд, пролетев сквозь морду, взорвался, ударившись о стену. Взрыв обдал их раскаленными брызгами, отлетевшими от защитных костюмов.
— Бесполезно в нее стрелять. Это фантом. На самом деле там ничего нет. Не обращай внимания. Пойдем.
— Вы же погибнете, дурачки, ну куда вы лезете? Во что вмешиваетесь?
Он даже не обернулся, и только Беатрис решительно захлопнула дверь у себя за спиной, чтобы избавиться от настырной морды.
Теперь они стояли в небольшом отрезке туннеля с овальным потолком. Стена, которой он заканчивался, казалась такой же прочной и гладкой, как и боковые стены.
Под курткой, в том месте, где висел Талисман света, Арлан почувствовал легкое, живое тепло.
— Туннель должен продолжаться. Он куда-то ведет, — сказал Арлан, разглядывая стену, преградившую им путь.
Тепло под его курткой пульсировало, как большое сердце, и становилось почти нестерпимым. В конце концов он вынужден был извлечь Талисман из-под одежды. Камни ярко светились. Зеленые, синие, фиолетовые цвета, смешавшись, упали на преграду впереди, образуя калейдоскоп пятен.
И едва это произошло, как стена стала прозрачной, а минуту спустя исчезла вовсе.
Теперь они очутились в начале длинного туннеля, ведущего в неизвестность.
Оба одновременно, не сговариваясь, шагнули сквозь неощутимый барьер исчезнувшей стены. И медленно, словно во сне, двинулись вперед. Сознание человека замирает, когда случается нечто подобное. Наверно, такое же чувство испытал тот, кто впервые вступил в гробницу Тутанхамона и увидел то, что было скрыто от человеческих глаз тысячелетней завесой времени.
Шагов через двести туннель кончился, и они оказались внутри низкого квадратного помещения с нависавшим над головой потолком.
В центре, на небольшом возвышении, находилась статуя человека. Не совсем обычная статуя, поскольку она выглядела совершенно прозрачной, как кусок стекла или льда. И, наверно, поэтому внимание прежде всего привлекала не сама статуя, а корона на ее голове.
Корона не была прозрачной. Напротив. Она казалась единственным реальным предметом. Вся из белого металла, похожего на тот, из которого был сделан Талисман света, она слегка мерцала, голубоватыми отблесками освещая пространство вокруг себя.
В передней части короны, под тремя зубцами, выделялись три огромных рубина величиной с голубиное яйцо. В отличие от камней Талисмана эти были совершенно безжизненными и тусклыми и, возможно, поэтому казались пятнами застывшей крови.
— Корона дарсанских королей… — прошептала Беатрис едва слышно.
— Откуда ты знаешь?
— В священных книгах Триединого о ней есть легенда. Когда-то эту корону носил сам Триединый. Но потом на Роканде родился его человеческий сын, и он подарил ему свою божественную корону. С этого момента она стала переходить из рода в род, пока не исчезла вместе с дарсанами и не превратилась в легенду. Я все еще не могу поверить, что вижу ее…
Арлан приблизился к возвышению.
Теперь его внимание сосредоточилось лишь на лице сидящего на троне мужчины.
Оно было властным и спокойным, и, несмотря на тысячелетия и сотни световых лет, разделявших их цивилизации, это было все-таки человеческое лицо.
— Скорее всего дарсаны были нашими и вашими общими предками. Слишком много общего…
Арлан нажал затвор автоматической фотокамеры, скрытой в поясе его скафандра. Вспышка, показавшаяся в темноте ослепительной, произвела некий странный звуковой эффект, словно лопнул воздушный шарик.
И сразу же вслед за этим статуя исчезла, превратившись в горстку серебристой пыли. Какое-то время казалось, что корона висит в воздухе, ничем не поддерживаемая. Видимо, для них на мгновение замерло само время, потому что в следующую секунду с печальным звоном корона упала на каменное возвышение, где еще недавно сидела мумия последнего короля дарсанов…
ГЛАВА 46
Яростная атака на плато началась сразу же, как только фигурки Беатрис и Арлана исчезли с оптических экранов локаторов, скрытые городской стеной. Первым противника обнаружил Рудин, дежуривший у лазерного орудия. Из лесу вывалилась целая орда разнообразных монстров и начала карабкаться вверх по узкой горной дороге. Это была бы безнадежная затея, если бы атаку снизу сразу же не поддержали с воздуха.
Небо на востоке потемнело от армады истребителей, летевших ровным строем и не обращавших никакого внимания на заградительный огонь корабельных орудий.
На этот раз удачно расположенная батарея спаренных лазерных установок, огнем которой управлял Рудин, не могла поддержать корабль. У него было достаточно собственных целей.
Задолго до начала атаки Версон изучил все особенности аниранских универсальных истребителей, способных вести бой как в космосе, так и в атмосфере. Они базировались на кораблях-матках и были вооружены небольшими по размеру, но весьма эффективными ракетами, которые в случае одновременного попадания могли пробить даже столь мощное защитное поле, каким обладал «Спейс».
К несчастью, Версон не мог использовать свои ракеты-перехватчики. При скоростях полета свыше тысячи километров в час и небольшой дистанции до цели только центральный компьютер, отключенный еще до перегона корабля на плато, был в состоянии рассчитать их траектории.
Собственных машин у нападавших не было, они использовали лишь захваченную аниранскую технику. Именно поэтому количество истребителей противника вызывало возмущение Версона. Он чувствовал себя так, словно участвовал в какой-то странной игре, в которой противник то и дело нарушает заранее установленные правила.
— Откуда у них столько истребителей?! На Роканде не было достаточного для их базирования количества кораблей!
Его вопрос остался без ответа, поскольку в рубке он сидел один.
Ли Карт, Сандри и Штрауб находились в бортовых ячейках и вели огонь вручную из мощных бластерных установок, выпускавших целые серии энергетических зарядов. Толку от этого было мало, зато грохота и световых эффектов хватало.
Лишь через несколько минут после начала атаки Версон заметил, что цепочки бластерных зарядов время от времени проходят сквозь вражеские машины, не причиняя им ни малейшего вреда.
Однако их атаковали не только фантомы. Всплески расхода энергии на индикаторах мощности показывали, с каким напряжением работали защитные поля корабля.
Версон понял, что в этот раз противник впервые применил смешанную атаку. В стае фантомов пряталось несколько настоящих истребителей, обнаружить и поразить которые из-за обилия ложных целей было практически невозможно.
Несмотря на то что корабль содрогался от вибрации защитных полей и грохота собственных орудий, все происходящее снаружи из рубки воспринималось несколько нереально. Действия Версона сводились к своевременной переброске мощностей в системе защитных полей и к общей координации заградительного огня по линиям связи.
Иногда Версону даже казалось, что он сидит за пультом большого компьютерного автомата, а все происходящее — не более чем игра. Вот только ставкой в ней была его собственная жизнь и жизнь его товарищей.
Истребители вертелись вокруг плато, все время меняя скорость и расстояние до корабля, чтобы сбить прицел заградительного огня.
Неожиданно колосс звездолета пошатнулся от страшного удара. Весь кокон защитных полей полыхнул ослепительным светом. Индикаторы резервных генераторов сразу влетели в красную зону. Еще одно такое попадание, и их защиту расколют как орех.
Версон на ощупь нашел на пульте переключатель селектора и, не отрывая взгляда от атакующих истребителей, вызвал Ли Карта.
— Ли! Что с твоим стробоскопом? С тем самым, который командир поручил разработать против фантомов?
— Он в экспериментальной стадии. Испытания и настройка еще не проводились.
— По-моему, самое время этим заняться.
— Радиус действия стробоскопа не больше пятисот метров.
— Сейчас и этого достаточно.
— Но мне придется оставить свой пост!
— Вот и оставь! Что толку палить по призракам!
Минуты через две вспыхнули мощные бортовые прожекторы «Спейса». Энергия для них теперь подавалась через специальный модулятор, собранный Ли Картом. Частота световых вспышек все время менялась. Вначале показалось, что истребители остановились в воздухе. Потом большая часть машин на мгновение исчезла и сразу же появилась вновь. Но и этого было достаточно, чтобы запомнить, где находятся настоящие истребители.
— Сельма и Сандри! Стреляйте только по тем машинам, которые не исчезают в свете наших прожекторов.
Кажется, они его поняли, потому что буквально через секунду на месте одного из истребителей расцвела огненная вспышка разрыва.
Теперь Версону удавалось точнее перебрасывать мощности защитных полей, предупреждая атаки противника, и огонь истребителей потерял былую эффективность.
Вскоре загорелась еще одна машина. Взрывом зацепило ее стабилизатор, и, вращаясь, подбитый истребитель исчез за кромкой плато.
После этого все истребители резко ушли вверх и в стороны. Небо над ними очистилось. Локаторы подтвердили, что противник покидает поле боя.
Только теперь Версон смог выяснить, как обстоят дела на земле. Не доверяя радиосвязи, они заранее протянули к капониру лазерных пушек специальный бронированный кабель, и сейчас Версон видел лицо Степана на своем мониторе.
— Что там у тебя?
— Мне пришлось отключить орудия, чтобы избежать перегрева кристаллов. Противник отходит к лесу. Вся нижняя часть дороги завалена трупами.
— Атака на дороге была всего лишь отвлекающим маневром, они чуть не прорвали защиту «Спей-са». Но теперь и у нас все спокойно. Будем ждать. Нападение может повториться.
Но вместо противника Версон увидел на экране командира и Бет, неторопливо, словно на прогулке, идущих от городских ворот к кораблю.
В любую минуту ожидая повторной атаки, он открыл входной люк лишь тогда, когда они подошли к самому трапу.
Заплечный рюкзак Заславского стал заметно больше, и Версон не удержался от вопроса:
— Вам удалось что-то найти?
— Удалось. Покажем, как только прорвемся, — ответил Арлан.
«Если прорвемся…» — добавил он про себя.
— Отдайте приказ готовиться к старту. Лазерную установку и все ненужное оборудование надо оставить. Стартуем через тридцать минут.
Настоящая атака началась, когда они прошли атмосферу. Все, что было до этого, казалось теперь Версону легкой разминкой или, скорее, разведкой боем.
Правда, сейчас в рубке снова сидели два человека, но это не облегчало дела, поскольку одному из них приходилось вручную управлять движением корабля.
На границе стратосферы, в верхнем фокусе параболической стартовой траектории корабля, преграждая выход в открытой космос, их ждало не меньше сорока легких космических фрегатов и около десятка кораблей тяжелого класса.
Точное количество неприятеля было трудно установить, поскольку состав вражеской эскадры все время менялся. Уже только по этому признаку стало ясно, что места многих кораблей занимают фантомы. Но сколько их? И где они находятся?
Учитывая опыт предыдущей атаки, противник держался в отдалении, и он наверняка откроет огонь, прежде чем они подойдут на дистанцию действия стробоскопа.
Заславский сдвинул рукоятку мощности главных ходовых двигателей далеко в желтый сектор, увеличив ускорение до семи g. Это был предел. Даже и такое ускорение без специальной тренировки могло вызвать потерю сознания у большинства членов его крохотного экипажа. Тем не менее в сложившейся ситуации он не видел иного выхода, как только идти в лобовую атаку. Для того чтобы маневрировать и пытаться уйти от противника, необходима большая высота и большая скорость.
Лицо сидевшего рядом Версона непривычно исказилось. Отвисли щеки, голова вдавилась в подушку антиперегрузочного устройства, а в уголке рта появилась капелька крови. Арлан чувствовал себя не лучше и думал о том, каково сейчас Беатрис, вынужденной бороться, кроме перегрузок, еще и с увеличившимся на высоте излучением «Д-поля». Он знал, что его мощность будет нарастать до тех пор, пока они не минуют орбиты рокандских спутников, и лишь после этого оно начнет уменьшаться и постепенно сойдет на нет где-то на расстоянии полутора парсеков от планеты. Только тогда можно будет воспользоваться автоматикой корабля и всей его силой…
Но пока они выйдут из зоны действия поля, их успеют уничтожить не один раз при таком превосходстве сил. Арлан старался не отвлекаться, старался думать лишь о первоочередных простейших задачах. В конце концов, любая даже самая сложная задача разбивается на десятки простейших. Если, не останавливаясь, решать их одну за другой, то в конце пути окажешься там, куда стремился.
Космический бой скоротечен по самой своей природе. Особенно встречный. Особенно если нестись на прорыв в лобовую атаку, все время наращивая скорость.
Заславский знал, что в этой ситуации у противника времени хватит на один, максимум на два залпа. Если число настоящих кораблей перед ними окажется больше десяти — этого будет вполне достаточно, чтобы от них осталось облако раскаленных газов.
Если же нет, тогда у них есть шанс. Арлан приготовил небольшой сюрприз. В любом случае противнику придется заплатить за уничтожение «Спей-са» немалую цену. Жаль только, что она неравноценна… На кораблях противника не было ни одного живого существа. Ими управляли только автоматы, взятые под контроль внешним «Д-полем».
В этом было главное преимущество противника, но в этом же была и его слабость, поскольку корабли при таком управлении реагировали на изменение ситуации гораздо медленнее, чем управляемые человеком.
— Мы чересчур быстро наращиваем скорость! — прохрипел Версон, с трудом разжимая сдавленные перегрузкой челюсти. — Их слишком много на оси траектории. Мы можем столкнуться.
Ответить у Арлана не хватило сил. Свинцовый обруч перегрузок сдавил голову, не хватало воздуха, не было сил раздвинуть легкие и сделать вздох. Вместо ответа он промычал что-то нечленораздельное и повернул один из четырех красных тумблеров на своем пульте. Этот жест был красноречивей любого ответа.
Одна из четырех имевшихся на борту «Спейса» мезонных ракет покинула свои аппарели и понеслась впереди корабля, обгоняя его и постепенно увеличивая скорость.
— Слишком близкая дистанция. Нас самих заденет, — вновь прохрипел Версон, расширившимися глазами следивший за действиями Заславского. Он хорошо знал, какая дьявольская мощь вырвалась сейчас на волю. Такими ракетами ани-ранцы уничтожали целые планеты… На этот раз Арлан ответил:
— Защита выдержит.
Он не услышал своего голоса. Возможно, слова так и не были произнесены.
Огненный мячик ракеты на экране радаров приблизился к россыпи неприятельских кораблей. Радары, как и глаза следивших за экранами людей, не отличали реальных кораблей от фантомов. Но теперь это потеряло решающее значение.
Как только ракета оказалась в середине строя вражеской эскадры, Арлан нажал кнопку дистанционного взрывателя.
Прямо перед ними, на расстоянии десяти километров, вспыхнуло ослепительно синее солнце. Корабль летел непосредственно в центр этого рукотворного атомного светила. Но прежде чем они погрузились в его огненную пучину, по кораблю ударила взрывная волна.
Переборки, стальные стрингеры, стол управления и вся рубка затряслись в какой-то дьявольской пляске. Казалось, вырваться из этого ада живым не сможет никто. Но это было лишь начало. Температура за бортом подскочила до тысячи градусов. Все генераторы «Спейса» работали на пределе своих возможностей, однако мощностей для защиты все равно не хватало. Из показаний приборов Арлан знал, что от звездного жара уже начала плавиться наружная обшивка крейсера.
Еще десять—пятнадцать секунд такого полета, и раскаленная радиоактивная плазма ворвется внутрь отсеков корабля. Системы охлаждения выли от перегрузок, вопль сирен радиоактивной опасности дополнял чудовищную какофонию звуков, обрушившуюся на людей.
Неожиданно все кончилось. Свет в рубке погас, сирены смолкли. Тьма и тишина, еще более страшные, чем все, что было перед этим, сдавили людей сильнее любых перегрузок, от которых в это страшное мгновение не осталось и следа.
— Мы в аду? — спросил Версон.
— Возможно. Но даже в аду должен быть свет.
— Двигатели отключились.
— Я знаю. Вся энергия генераторов ушла на защиту.
— Мы уже прошли через это?
— Если ты имеешь в виду взрыв, то мы давно вышли из его зоны. Скорость корабля к моменту отключения двигателей составляла не меньше тысячи километров в минуту.
— Почему не работает аварийное освещение?
— Видимо, повреждения оказались сильнее, чем я предполагал.
— Но какой-то генератор работает, иначе мы бы уже задохнулись.
— Ты прав. Зато нет ни одного ремонтного робота, и даже поврежденные энерговоды нам придется восстанавливать вручную.
— А если атака повторится?
— Эскадра, преграждавшая нам путь, превратилась в радиоактивную пыль вместе со всеми фантомами. Прежде чем они успеют подвести следующую, мы уже выйдем за пределы «Д-поля».
— Ты считаешь, что за его пределами они не смогут нас преследовать?
— Аниранцы давно установили, что корабли противника управляются «Д-полем» и могут двигаться только в пределах зоны его воздействия.
Когда основные агрегаты корабля были возвращены в рабочий режим, когда вновь зажглись экраны его глаз, вокруг них остались только звезды. Ни одной планеты не было видно. Даже желтое пятнышко Роканды выглядело отсюда далекой звездой. А огненная купель, через которую пронесся корабль, казалась сейчас дурным сном.
ГЛАВА 47
Им потребовалось две недели, чтобы привести корабль в порядок, залечить ушибы и раны. После этого Арлан решил подождать еще неделю, чтобы люди пришли в себя от бешеного ритма последнего месяца на Роканде, от схваток и опасностей. Он ждал, пока тишина и спокойствие космоса пропитают их души насквозь. И наконец решил, что они готовы к принятию решения, определявшего всю их дальнейшую судьбу.
Вместе с Беатрис они подготовили кают-компанию к торжественному ужину, обстановка которого напоминала их прощальный ужин на Аниране. Даже зажгли свечи и расставили на столе бокалы с любимым всеми аниранским тоником.
Беатрис надела свое земное платье. Впервые за весь поход он вновь увидел ее во всем блеске ослепительной красоты. За покровом рабочей одежды, за защитной тканью скафандра, за темным светофильтром шлема он начал забывать, как прекрасна эта женщина. И вот теперь она вновь напомнила ему об этом.
Закончив приготовления, они сели рядом во главе стола, ожидая прихода остальных. Они хотели сделать этот ужин сюрпризом и объявили о нем по корабельному интеркому, только когда все было готово.
Был и еще один сюрприз, самый главный.
Напротив Беатрис стояла пластмассовая коробка с короной дарсанских королей. До сего дня они хранили свою находку в тайне. Рассказать о ней походя, в сутолоке рабочих дней, казалось им почти кощунством. Есть вещи, которые не вписываются в будничную рутину повседневности. Эта корона, пришедшая к ним из необозримых далей Вселенной, была одной из таких вещей.
Каждый раз, когда дверь кают-компании открывалась и входил кто-нибудь из членов экипажа, Арлан не мог сдержать довольной улыбки. Так сильно было чувство потрясения, появлявшееся на лицах его друзей, так разителен был контраст этого стола со всем, что окружало их на Роканде. Если он хотел подвести некую незримую черту между их прошлой жизнью и тем, что их ожидало в будущем, — то ему это удалось вполне.
Наконец затихли восхищенные возгласы, недоуменные вопросы и шутки, все расселись по своим местам, не в силах отвести взоров от странной коробки, занимавшей центральную часть стола. Даже Версону ничего не было известно о ее содержимом. И вот теперь, дождавшись, когда ожидание необычного достигло своей кульминации, Арлан сказал:
— Сегодня мы хотим представить вам наш главный приз, наш главный трофей, ради которого стоило лететь на Роканду и пройти через все, что нас там ожидало.
После этих слов Беатрис сняла крышку с коробки, и долгое молчание свидетельствовало о том, что они все еще не понимают, что собой представлял этот обруч из серебристого металла с тремя красными пятнами крупных камней. Арлан не торопился включать нормальное освещение, не торопился ничего объяснять. Наконец Беатрис сжалилась над их недоумением.
— Это корона бога.
— Корона кого? — не понял Ли Карт.
— Корона, которая принадлежала Триединому. Позже ее носили дарсанские короли…
— Кто такие дарсаны?
— Дарсаны — древняя раса, основавшая религию аниранцев. Некогда они создали могучую межзвездную цивилизацию и погибли, столкнувшись с тем самым космическим Злом, которое угрожает нам сегодня. От них не сохранилось ничего, кроме легенд, туннелей на Роканде и двух предметов, дошедших до наших дней. Один из них — эта корона.
— А второй?
— Второй — священная реликвия аниранцев, Талисман света, они подарили мне его в храме Триединого после моей смерти.
— После смерти?
— У них есть такой ритуал. Чтобы встретиться с богом, надо умереть. Мне пришлось это сделать, и в награду я получил Талисман света.
Впервые Арлан снял его с себя и положил рядом с короной. Вначале камни Талисмана вспыхнули ярче, но затем их огни потускнели и стали почти незаметны, словно корона впитывала в себя даже свет. Беатрис поежилась, за столом стало заметно холоднее.
— Из чего она сделана? Что собой представляют ее камни?
— Я этого не знаю. Никто не знает. В таблице Менделеева, во всей нашей Вселенной нет аналогов элементов, из которых она состоит.
— Можно ее посмотреть поближе? — спросила Сандри. Похоже, корона произвела наиболее сильное впечатление именно на нее.
— Конечно. Только будьте осторожны. Ее поверхность почти на тридцать градусов холоднее окружающей среды. Когда прикасаешься к ней впервые, кажется, что взялся за раскаленное на морозе железо.
— Зажгите, пожалуйста, верхний свет.
Арлан не хотел открывать сразу все достоинства своей находки, но отказать Сандри не мог. Он сразу же понял, что ею движет не простое любопытство. Когда включились верхние плафоны, корона, украшенная по своей внешней поверхности алмазными гранями насечки, вспыхнула всеми цветами радуги. Вокруг нее в воздухе возник цветной ореол, напоминающий нимб. Но даже этот эффект, вызвавший всеобщий вздох восторга, казалось, не произвел на Сандри никакого впечатления.
Она осторожно передвинула корону вместе с коробкой к себе и, не прикасаясь к ней, только время от времени поворачивая коробку, внимательно осмотрела со всех сторон.
— На Земле одно время я занималась прикладным искусством. У меня на родине широко распространены ремесла, создающие недорогие украшения для женщин. Эти ремесла не относят даже к разряду ювелирного дела. Но законы гармонии, пропорциональности и эстетики одинаковы в любой отрасли искусства. Мне кажется, в этой короне есть какая-то неправильность…
— Что ты имеешь в виду?
— Видите эти зубцы в передней части? Собственно, они и придают этому предмету вид короны. Мне кажется, они не составляют с основой одного целого. То есть я хочу сказать, что они приделаны позже. И хотя шва не видно, по их положению, по небольшому смещению относительно друг друга можно определить, что их приделывали словно бы наспех, в то время как все остальное изготовлено великим мастером, который не мог допустить подобной небрежности в своей работе.
— Но ведь эту вещь делали не люди. Строение тела у них может быть совершенно другим, а понятия об эстетике тем более.
— Конечно, я это понимаю. И все-таки законы красоты одинаковы для всей Вселенной. Вот посмотрите на эти четыре кольца. Они располагаются с наружной стороны задней части короны. Для чего они? Когда корона надета на голову, их просто не видно. На внутренней поверхности этих колец есть зеленые камни. По одному камню на каждое кольцо. Для того чтобы их увидеть, надо смотреть на корону сверху вот под таким углом. Когда корона надета, их невозможно заметить. Но ведь драгоценные камни в любом ювелирном изделии служат для его украшения. Они всегда выносятся в центр оправы, на видное место. Оправа потому и называется оправой, что должна выделять главную часть изделия, подчеркивать красоту камней. Здесь этого нет. Хотя передние красные камни вделаны так, как положено. Мне кажется, этот предмет может иметь совершенно другое назначение. Почему, собственно, вы решили, что это корона? Кто-нибудь надевал ее на себя?
Недоуменное молчание было ей ответом.
— Вот видите, даже мой вопрос кажется вам кощунственным. Но ведь это наше, чисто человеческое свойство — превращать отдельные предметы в фетиши. И оно очень часто мешает нам видеть мир таким, каков он есть. Мне кажется, что эта штуковина может быть опасна. Обращайтесь с ней осторожней.
Она отодвинула от себя коробку подальше к центру стола и поежилась, словно холод, исходящий от реликвии, только теперь добрался до нее.
— Что вы с ней собираетесь делать?
— Хороший вопрос… Я и сам толком не знаю. Наверно, подарим жрецам из храма Триединого. Они отдали мне свою единственную самую дорогую реликвию. Надо им как-то компенсировать эту потерю. В частном владении она не может находиться, слишком велика ее цена…
— Цена? — с удивлением спросила Беатрис. — Ты хочешь сказать, что ее стоимость можно как-то измерить?
— Я не это имел в виду. Цена необязательно должна означать денежные единицы.
— Ну а все-таки, сколько она может стоить? — спросил Ли Карт, прищурившись и разглядывая корону так, словно она была неким экзотическим блюдом, поданным к обеду.
— Да нет у нее цены. Никто ее не сможет определить.
Версон, весь вечер хранивший задумчивое молчание, теперь впервые нарушил его и сказал, словно подводил итог каким-то своим раздумьям:
— Раз командир решил подарить корону жрецам Анирана, значит, конечной точкой нашего маршрута будет Капулькар, я правильно понял?
— В общем, да, а что, на этот счет есть другие мнения?
— Есть. Нас, по существу, бросили на Роканде. Этим аниранцы сами разорвали заключенные с нами контракты и освободили нас от всех обязательств перед ними. Нашим находкам нет цены. Особенно важна информационная библиотека. За эти две недели я посмотрел кое-что. Там несколько огромных библиотек, описание новых технологий, конструкторские чертежи межзвездных кораблей, научные журналы за десятилетия, аниранские справочники, энциклопедии… Вы хоть представляете, какую ценность может все это иметь для нашей родной планеты? Как ускорится технический прогресс, если эти данные попадут земным ученым?
— С этим я согласен. Но есть целый ряд обстоятельств, заставляющий нас лететь именно на Аниран. Прежде всего сама информация. Без помощи аниранских институтов на разбор этой груды разрозненных сведений уйдет не один год. Ты уверен, что захватчики не заинтересуются Землей? И что тогда станет со всеми нашими ценностями? Во-вторых, если мы прилетим на этом корабле на Землю, нас не отпустят обратно в космос. Корабль разберут по винтику. Земное правительство засекретит все наши находки!
— Зачем тебе обратно в космос?
— Затем, что мы не сделали самого главного. Не нашли планеты, с которой пришли захватчики. Не обнаружили их логова. И если среди найденных кристаллов есть координаты нужного нам места, на Аниране помогут его обнаружить и не станут возражать против рейда к этой планете. Вот почему нам необходим Аниран. Если удастся покончить с захватчиками, обезопасить от них нашу собственную планету — вот тогда никто не сможет нам помешать подарить Земле любые сведения. Да и вернемся мы после этого не беглецами, захватившими чужой корабль, а полноправными представителями аниранской цивилизации.
— Предположим, тебе удастся обнаружить координаты этой чертовой планеты, что ты с ней собираешься делать?
— У нас осталось три мезонные ракеты. С их помощью можно взорвать любую планету.
— У аниранцев эти ракеты были давным-давно, и они не смогли взорвать даже Роканду.
— Они не могли подойти к цели на нужную дистанцию. Только мы можем это сделать. Только на нас заградительное «Д-поле» не оказывает своего смертоносного воздействия. Есть еще одна причина, по которой мы не можем лететь на Землю, пока не уничтожена эта мразь. Они могут следить за нашим кораблем. Я не знаю, каким образом, я не знаю даже, способны ли они это делать. Но такая опасность существует. Аниранские ученые уверены, что захват произошел после рейда одного из их кораблей к некой неизвестной планете. Теперь захватчики могут прийти вслед за нами прямо отсюда, с Роканды.
— А на Аниран мы можем лететь? — спросила Беатрис, и он увидел, как сильно она побледнела.
— Аниранские корабли много раз посещали Роканду. Целый флот совсем недавно побывал в ее районе. Захватчикам давным-давно известны координаты Анирана.
— Почему же его не захватили до сих пор?
— Я не знаю. Неизвестно, сколько времени требуется для подготовки захвата. Возможно, по каким-то причинам Аниран им не нужен или они боятся связываться с аниранской метрополией. Не все факты нам известны. И пока они этого не сделали, мы должны предотвратить захват новых планет. Любых планет, заселенных человеческой расой! — сказал он специально для Беатрис.
Аниран появился на их экранах спустя месяц после начала стартового разгона и включения пространственных двигателей. Заславский приказал остановить корабль на безопасном расстоянии от планеты и выслать разведочный зонд. Он не знал, было это предчувствием или предвидением. Скорее последнее… Слишком много фактов свидетельствовало о том, что Анирану угрожает судьба Роканды.
Зонд не вернулся.
Данные, полученные после запусков еще трех зондов, свидетельствовали о том, что все передающие станции планеты молчат. Не отвечал ни один радиолокационный буй. Ночная сторона планеты выглядела так, словно там никогда не было развитой цивилизации. На ее поверхности не светилось ни одного огня. На расстоянии полупарсека от планеты связь с высланными зондами обрывалась навсегда…
Он боялся рассказать об этом Беатрис. Но не было возможности слишком долго скрывать страшную новость.
Неподвижный и безжизненный, «Спейс» с заглушёнными двигателями висел в пространстве как призрак. Казалось, ощущение катастрофы, обрушившейся на них, медленно просачивалось сквозь стены. Он не знал, когда именно Беатрис догадалась о происшедшем, но на третий день она сказала:
— Я хочу спуститься. Подготовь шлюпку.
— Это невозможно, Бет. Теперь они знают о нас все. Они ждут от нас именно этого. Я не сомневаюсь, что Аниран подготовлен к нашему возвращению… Это их подарок за наш успешный прорыв с Роканды. Я все время боялся, что случится именно это…
— Я надеюсь, ты помнишь о том, что там наш сын?
— Его уже нет, Бет. Никого уже нет… А те, кто еще остался… Их судьба страшней, чем у мертвых.
Тогда она ничего ему не ответила. И ни одного слова больше он не услышал от нее в течение долгих дней с момента этого разговора.
Ночами он не мог спать. Ему все время казалось, что, несмотря на все запреты и предосторожности, она вернется в свой погибший дом.
Он не знал, что теперь делать дальше. Им некуда было лететь. Временами он думал, что самым простым выходом было бы взорвать корабль. Когда отчаяние полностью подавляло его волю, он шел в кают-компанию и в кабине инфора вставлял в машину первый попавшийся информационный кристалл, в безумной надежде случайно наткнуться на нужную информацию.
Однажды глубокой ночью он обнаружил, что кожух машины разогрет, и понял, что не одинок в своих ночных поисках.
Иногда на экране инфора возникали картины последних дней рокандской колонии. Картины гибели и разрушений. Толпы обезумевших людей, спускавшихся с плато в дикие тропические леса. Непонятное второе солнце, взошедшее на горизонте рядом с обычным. Его цвет был алым как кровь.
Он понимал, что, если не найдет выхода, рано или поздно экипаж потребует вернуться к Земле. И знал, что не допустит этого…
Бывали случаи, когда он ненадолго засыпал прямо перед экраном инфора, и тогда ему снился сон. Всегда один и тот же. Огромная прозрачная статуя дарсанца с короной на голове. Ледяная улыбка играла на ее неподвижных устах. Словно статуя насмехалась над тщетностью его усилий, словно хотела сказать, что он дерзнул поднять руку на силу, превратившую в пыль не одну могущественную цивилизацию.
В последний раз ему приснился гигантский скелет с дарсанской короной. Корона была надета на голый череп вверх ногами, и ее зубцы прикрывали черные провалы глазниц. Проснувшись, Заславский подумал, что начинает сходить с ума, и понял, что если немедленно не уничтожит корабль, то позже у него может не хватить сил сделать это.
Он выключил дисплей, за которым только что дремал, и взглянул на корабельные часы. Они показывали три часа ночи.
Арлан, не торопясь, прошел к лифту. Корабль, погруженный в свою собственную искусственную ночь, спал. Светились лишь зеленые плафоны ночного освещения. Никто больше не нес вахт на борту, и никто не мог ему помешать.
В машинном отделении пахло крысиным пометом и разогретым металлом. Кожух запасного реактора излучал приятное тепло. Этот агрегат никогда не отключался полностью, и его проще всего было перевести в аварийный режим. Заславский долго переключал тумблеры на пульте, а когда почти закончил свою страшную работу, кто-то довольно хихикнул за его спиной. Арлан обернулся. На соседнем агрегате лежала знакомая серая подушка той самой морды, которую он видел перед находкой статуи дарсанца.
Морда задвигалась, устраиваясь поудобнее, и подмигнула ему.
На этот раз ее толстые отвратительные губы не бросались плевками. Губы складывались в довольную ухмылку…
— Кто я такой, чтобы распоряжаться чужими судьбами? — спросил он себя. — Кто дал мне подобное право?
Морда задергалась, всем своим видом выражая неудовольствие. Морде хотелось увидеть завершающее действие и вспышку пожирающего их жизни атомного пламени. Арлан не собирался доставлять ей подобного удовольствия. И если ему так уж было необходимо покончить с собой, для этого существовал более достойный способ, не затрагивавший ничьих жизней, кроме его собственной.
Он вновь перевел реактор в рабочее состояние и поднялся в свою каюту. На верхней койке спала женщина, которую он любил и которую только что собирался убить вместе с собой и со всеми остальными людьми, доверившими ему свою судьбу.
В небольшом электронном сейфе в углу каюты хранилась дарсанская корона. Арлан открыл сейф и извлек корону из упаковочной коробки. Руки примерзали к металлу, но сейчас это не имело ни малейшего значения. Ему гораздо больше мешал сосредоточиться световой ореол, полыхавший над короной. Он представил, как холодные клинки этого призрачного пламени вонзятся в его мозг, и содрогнулся.
— Скелет с короной на голове? Ну что же, будет вам скелет… По крайней мере я узнаю, что скрывается за снами, приведшими меня на грань безумия!
ГЛАВА 48
Он летел в ледяной нирване космоса бесконечную череду лет. Перед ним на расстоянии нескольких метров находился чужой корабль. Арлан знал, что попал сюда лишь для того, чтобы наблюдать за его последним полетом. Он не чувствовал собственного тела, он вообще ничего не чувствовал. Ему оставили только глаза, чтобы он видел корабль. При желании он мог изменять угол зрения и даже без труда проходить сквозь обшивку, внутрь корабля.
Приборов не было. Внутри вообще не было ничего знакомого. Казалось, стены корабля сделаны из серого камня и покрыты странными наростами. Но все это не имело ни малейшего значения, потому что пилот уже видел цель своего смертельного полета…
Длинные ряды цифр вспыхивали и гасли над диском враждебной планеты, на которой гнездилось Зло… Непонятные чужие цифры, чужой язык… Но в храме Триединого с ним говорили на этом языке, и язык древнего бога стал понятен ему. Надо было запомнить всего четыре цифры, ради которых он и очутился здесь. Четыре цифры пространственных координат цели, включая координату времени. Что означала эта координата, Арлан не знал, хотя и запомнил ее название.
Пилоту оставалось преодолеть всего две сотни лигов, чтобы поразить цель наверняка, но невыносимая боль все сильнее раскаленным обручем сдавливала его голову… И Арлан чувствовал эту боль вместе с ним.
Когда боль стала совсем невыносимой, Арлан отделился от корабля и неподвижно повис в космосе. Он мог себе это позволить, потому что был всего лишь зрителем. Но тот, кто сидел за штурвалом, не был зрителем. И корабль продолжал неотвратимое движение к собственной гибели.
В последнюю секунду, прежде чем сверкнула вспышка взрыва, Арлан увидел лицо человека, сидевшего за штурвалом корабля. Знакомое лицо, черты которого запечатлелись в дарсанской статуе.
На голове пилота сверкал ослепительным светом раскаленный обруч короны. И что-то странное было в ней, что-то такое, что заставило Арлана вскрикнуть от ужаса, прежде чем облако раскаленных газов скрыло картину гибели корабля, а может быть, и его собственной гибели…
Через какое-то неопределенно долгое время он вновь оказался в своей каюте.
Перед ним стояла Беатрис. Он увидел на нежной коже ее рук следы морозного ожога. Корона, сорванная с его головы, валялась на полу.
— Я думала, ты умер, — сказала Беатрис, и это были ее первые слова с тех пор, как он не позволил ей улететь на Аниран. — Я думала, теперь я смогу вернуться домой. — Ее голос был совершенно бесцветен, в нем не чувствовалось даже разочарования — только равнодушная усталость и боль.
— Больше я не стану препятствовать тебе. Ты можешь лететь, если хочешь. Но ты всегда была солдатом, Бет. Эта корона хранит в себе координаты цели. Координаты места, где находятся те, кто уничтожил Аниран. Теперь мы сможем отомстить за нашего сына или хотя бы умереть в бою так, как положено солдатам. Ты поможешь мне?
После долгого-долгого молчания она кивнула.
Координаты отпечатались в памяти Арлана так четко, словно их оттиснуло раскаленное клише. Четыре цифры, четыре огненные цифры… Но если с тремя из них все было ясно, то понимание четвертой пришло далеко не сразу. Земная система пространственных координат знала всего три измерения. Аниранская система, хотя и несколько усложненная, в принципе не отличалась от земной. Она предполагала мгновенный слепок застывшего неподвижного пространства. Но космос никогда не был неподвижным. Смещались планеты, звезды и целые галактики совершали свой бесконечный бег во Вселенной. Для того чтобы отыскать в пространстве реальный объект, приходилось вводить бесконечную череду поправок в его координаты.
Дарсаны, видимо, знали положение каждого космического тела относительно центра Вселенной в любой момент времени. Это и позволило им создать четвертую координату — координату времени. Оставалось определить лишь точку отсчета. Место центра Вселенной. И это оказалось самым трудным, потому что эта точка должна была всегда оставаться неподвижной. Вокруг нее вращались звезды, планеты, пульсары и целые галактики. Но земная наука не знала такого центра. Движение объектов в космосе, при их неисчислимом множестве, воспринималось хаотично. В конце концов по предложению Ли Карта они взяли за точку отсчета Землю и попытались вычислить местоположение Анирана в дарсанской системе координат.
Вопреки ожиданиям, результаты получились настолько точными, что, не поверив себе, Арлан проделал все расчеты еще раз, и, когда вновь преобразовал результат на язык цифр, понятных корабельному компьютеру, он уже догадался, что за теоретически неподвижную точку центра можно взять любую точку Вселенной. Внутри самой дарсанской системы отсчета был заложен математический механизм, позволявший безошибочно определить положение любого космического объекта в заданный момент времени. Теперь они могли лететь туда, куда звали их огненные цифры…
Месяц понадобился на разгон, два дня на пространственный переход и еще месяц на торможение. Когда выход в обычное пространство наконец завершился, они оказались в той части галактики, о которой в аниранской лоции не было сказано ни слова.
Корабль вынырнул в одном из краевых разреженных рукавов галактической спирали, за которым простирались необъятные дали пустого пространства, отделявшие одну галактику от другой. Вблизи не было знакомых созвездий, лишь в огромном отдалении виднелось смутное пятно центральной части галактики да впереди по курсу корабля находился какой-то светящийся объект. Их отделяло от него слишком большое расстояние, и невозможно было определить, что он собой представляет: угасающую звезду или тело гигантской огненной планеты.
Вскоре приборы определили, что масса этого объекта слишком незначительна даже для того, чтобы быть планетой, и его свечение становилось все более необъяснимым. Корабль, потеряв большую часть своей скорости, медленно приближался к неизвестному объекту, до которого все еще оставалось несколько парсеков, когда специальный локатор, определявший наличие в космосе «Д-полей», включил сирену.
— Похоже, мы его нашли… — пробормотал Версон, несший вместе с Заславским бессменную вахту в рубке.
— Еще слишком далеко. На таком расстоянии приборы не могут уловить даже очень мощное излучение… — Несколько минут Арлан обшаривал лучом локатора весь космос вокруг, стараясь отыскать невидимые объекты, но ничего не нашел.
— Придется посылать к нему зонд. Ближе подходить опасно. Мы не знаем, на что способна эта штука.
— Ты уверен, это именно то, что мы ищем?
— Во всяком случае, это то самое место, на которое указывают дарсанские координаты.
— У нас осталось совсем мало зондов, и они нам еще понадобятся. Если мы потеряем связь, с такого расстояния мы не сможем понять, что произошло с аппаратом.
— Хорошо, давай подойдем немного ближе. Не включай двигателей, будем использовать еще не погашенную скорость.
— Это займет не меньше недели.
— Нам некуда спешить. Я не хочу раньше времени привлекать к кораблю внимание. Мне кажется, он может уловить любую вибрацию в космосе, любой посторонний звук или отблеск света.
— Ты говоришь так, словно знаешь, что там, впереди.
— Возможно… Если сомневаешься — попробуй надеть корону. Тогда и ты будешь знать.
— Нет уж, спасибо. Я лучше поверю тебе на слово.
Огненный паук висел в пространстве. По крайней мере так выглядело это образование на их экранах, после того как «Спейс» приблизился к нему на расстояние в двенадцать миллионов километров.
Впрочем, если судить о картине в целом, эта штука еще больше напоминала светящегося морского ежа, протянувшего свои ядовитые колючки одновременно во все стороны пространства.
Тело «паука» или «ежа» казалось шарообразным и неровным, оно слегка пульсировало и было покрыто чем-то напоминавшим раскаленную до вишневого свечения лягушачью икру. В самой толстой части диаметр объекта составлял около десяти километров. Больше всего поражали огненные нити паутины или лучи, протянутые в пространство в разные стороны и уходящие от основного тела на тысячи километров. Постепенно они становились невидимы в оптическом диапазоне, однако они не исчезали, а шли дальше, в глубины Вселенной.
Когда приборы проанализировали энергетический спектр этих лучей, стало ясно, что они собой представляют. Энерговоды невообразимой мощности направляли по своим каналам чудовищную эманацию «Д-поля». Их было ровно сто пятнадцать, и как только компьютер проанализировал радиант направления каждого луча, стало окончательно ясно, что все они ведут к захваченным и порабощенным планетам. Каждой такой планете соответствовал свой собственный луч. Они обнаружили лучи, уходящие в сторону Анирана и Роканды. Зная точное направление на эти планеты, ошибиться было невозможно. Перед ними пульсировало и билось страшное сердце того кошмарного мира, с которым они познакомились на Роканде, который совсем недавно обрушился на Ани-ран и который, возможно, уже подползал к Земле.
Человеческое воображение было бессильно даже представить гигантские мощности, потребовавшиеся для создания подобных энерговодов и передачи по ним энергии на десятки световых лет. Рядом с этим космическим монстром звездолет казался песчинкой, ничтожной букашкой, возомнившей себя способной укусить великана.
Лучи все время слегка смещались, повторяя движение захваченных в их фокус планет, ни на секунду не выпуская их из зоны своего воздействия.
Если судить только по размерам и массе, огненный «еж» больше всего напоминал астероид. Но этот «астероид» был способен с легкостью изменить собственную орбиту. Они убедились в этом на вторые сутки сближения.
— Мне кажется, уже можно запускать зонд, — напомнил Версон, удивляясь странной нерешительности Заславского. — Нам нужно знать его возможности, прежде чем подойдем вплотную.
Арлан не мог отделаться от ощущения того, что малейшее движение, выдающее их присутствие в пространстве, может закончиться катастрофой. Миллионной доли тех мощностей, которые уходили на излучение, было бы достаточно, чтобы пробить их защиту и превратить корабль в молекулярное облако газов. Но и ждать становилось опасно. С каждой минутой, с каждым часом расстояние между ними и огненным монстром сокращалось. Наконец Арлан принял решение:
— Нужно установить аппаратуру зонда на одной из мезонных ракет. Ли Карт, ты сможешь подключить взрыватель таким образом, чтобы ракета взорвалась в тот момент, когда ее бортовой передатчик перестанет излучать сигнал?
— С некоторой долей риска это возможно.
— В чем риск?
— Если передатчик перестанет излучать сигнал в непосредственной близости от корабля, мы взорвемся вместе с ракетой.
— Ну что же… По крайней мере это не рискованней всего остального. Только сделать взрыватель необходимо без применения интеллектуальных управляющих схем.
— Достаточно обыкновенного реле и датчика радиоизлучений.
— В таком случае давайте готовить наш подарок.
Через два часа ракета была готова. Все собрались в рубке, и Заславский не стал возражать против этого. Боевые дежурства потеряли всякий смысл. Он не сомневался, что, если по ним нанесут удар, отразить его будет невозможно. Скорее всего у них в резерве была одна-единственная попытка. Все понимали это и хотели быть вместе перед лицом того, что их ожидало.
Арлан положил руку на пусковой тумблер ракеты, но, прежде чем нажать его, обернулся, словно ища поддержку на лицах своих друзей, а может, просто прощаясь с ними. У него было такое ощущение, словно он приставил пистолет к собственному виску и положил палец на спусковой крючок.
Никто не произнес ни слова. Все понимали, что отступать теперь слишком поздно, что они зашли слишком далеко и у них не осталось иного выбора, как только попытаться первыми нанести удар. Напряжение «Д-поля» возрастало с каждой минутой полета, с каждой сотней километров, приближавшей их к полыхающей огненной бездне.
Задержав дыхание, словно собираясь прыгнуть в ледяную воду, Заславский осторожно повернул тумблер. В тишине, царившей в рубке, щелчок реле прозвучал как пистолетный выстрел. Почти сразу же корабль затрясся от рева стартовых двигателей ракеты, крышка левого торпедного отсека отошла в сторону, и хищное тело мезонного снаряда понеслось к цели.
На экране протянулся длинный огненный хвост, сопровождавший ракету, и Версон начал никому не нужный отсчет.
— Две секунды. Скорость плюс двести. Ускорение нормальное. Радиант триста двадцать, наведение соответствует цели.
Десять секунд. Ускорение нормальное. Скорость три тысячи. Радиант соответствует.
Двадцать секунд. Прошла зону безопасности. Ускорение нормальное.
— Достаточно.
Тишина, последовавшая вслед за распоряжением Заславского прекратить отсчет, казалась ненастоящей. Может, потому, что на небольшом верхнем экране, транслировавшем панораму цели с камеры самой ракеты, огненный пульсирующий комок несся прямо на них, увеличиваясь с каждой секундой.
— Двадцать секунд до контакта. — Версон по привычке вновь начал отсчет. — Дистанционный взрыватель не сработал.
— Пять. Четыре. Три. Две. Ноль. Контактный взрыватель не сработал. Связь прервана.
Как будто они не видели этого сами. Погас верхний экран ракеты, а вслед за ним и все остальные. Поблекли контрольные огни на пульте, и вместо нормального освещения зажглись тусклые аварийные плафоны.
— Что происходит?
— Заглохли все реакторы корабля. Подача энергии прекращена на все системы.
— Ли, спустись в машинный отсек. Посмотри, что случилось с реакторами.
Ли Карт вернулся через несколько минут.
— Прекратились все реакции ядерного синтеза. Структура внешнего поля такова, что в нем не происходит даже ядерного распада. Реакторы запустить невозможно. Мне удалось подключить резервные аккумуляторы к носовому локатору. По крайней мере мы сможем его видеть.
Теперь они стали совершенно беспомощны. Не работали боевые и защитные системы корабля. Мертвый и безжизненный «Спейс», захваченный гравитационным полем огненного чудовища, стремительно несся к последней точке своего маршрута.
— Сколько времени осталось до столкновения?
— Сорок минут.
— Почему он нас не уничтожит?
— Зачем? Мы и так никуда не денемся. Возможно, ему любопытно наблюдать за нами. Возможно, он считает, что уничтожить нас было бы слишком просто, и то, что ожидает нас там, может оказаться значительно хуже смерти…
Бесформенный огненный ком на единственном оставшемся у них экране пульсировал, постепенно меняя форму. Что-то знакомое проступало в его очертаниях… Вот появился острый подбородок, очертились скулы, высветилась линия плотно сжатого рта, крючковатый нос, и пустые заполненные алым пламенем глазницы, обращенные к ним, дополнили картину.
— Я не хочу умирать… — прошептала Сандри.
— Перестань. — Рука Беатрис легла на ее плечо. — Он слышит нас. Он впитывает каждый наш стон. Не доставляй ему удовольствия. Мы знали, на что шли.
В жизни некоторых людей иногда появляется одна-единственная секунда, ради которой они жили. Никто не знает, как и почему она приходит. Мысль, освободившись от всего постороннего, превращается в стальной клинок. Память извлекает из своих глубин недоступные ранее образы, соединяет вместе несоединимое, разрывает привычные стереотипы…
Такая секунда наступила для Арлана. Он не слышал слов прощания своих друзей. Он думал об энергии, о той самой энергии, что лишила его корабль жизненной силы. И о том, что на корабле все-таки есть энергия, неподвластная космическому монстру. Он знал, где именно она находится. Он не хотел об этом думать, потому что сразу же перед глазами вставала картина скелета с глазницами, закрытыми треугольными пластинами белого металла.
Он видел эти пластины на глазах пилота дарсанского корабля. Он знал, что нужно сделать, вот только губы почему-то отказывались повиноваться, и слова застревали в горле. Наконец он все-таки произнес эти три слова:
— Бет, принеси корону.
— Нет.
Он не стал повторять. Он лишь повернулся и посмотрел на нее.
Когда корона очутилась в его руках, он не почувствовал даже холода. Он вообще ничего не чувствовал, словно внутри его уже остановились биологические часы. Ореол холодного разноцветного пламени полыхал у него в руках, будто он держал маленькую радугу.
Неторопливо и обстоятельно, как делал все, Арлан перевернул корону лучами вниз, вставил пальцы в расположенные сзади отверстия и надел ее на себя.
Теперь корона превратилась в шлем, и забрало ее зубцов закрыло его лицо. В отличие от предыдущего раза, в первое мгновение Арлан ничего не почувствовал. Он думал о том, что две узкие прорези в зубцах, расположенные напротив его глаз, предназначены для прицела.
Теперь ему не нужен был экран локатора. Он видел цель сквозь обшивку корабля так, словно очутился в открытом пространстве космоса. Все постороннее исчезло. Осталось только огненное лицо напротив и узкие щели прицела. Еще не время… Нужно подождать, пока исчезнет второй силуэт, пока два лица перед ним сольются в одно. В эти мгновения он знал и понимал все, чего не понимал раньше.
Он знал, почему дарсанский корабль тысячи лет назад так и не нанес своего завершающего удара. Пилот погиб под непомерным грузом «Д-поля», прежде чем вышел на нужную дистанцию. Сейчас он чувствовал, как плотные потоки чужого воздействия обтекают его разум, не в силах пробраться сквозь подаренную природой биологическую защиту.
Два изображения перед ним слились в одно. И в это последнее мгновение, перед тем как его пальцы вдавили глубоко внутрь колец четыре зеленых камня, он увидел, как огненное лицо заколебалось, словно только сейчас смысл происходящего стал ясен зверю.
Приоткрылась в беззвучном вопле огненная пасть, зашевелились иглы энергетических столбов, со всех сторон устремляясь к кораблю. А из пасти прямо на них вырвался огненный протуберанец. Но было уже слишком поздно.
Мечты Арлана. Его разум. Его ненависть, боль и любовь. Все, что составляло сущность его души, усиленное в миллионы раз, превратилось в одну-единственную молнию, беспрепятственно миновавшую переборки «Спейса» и устремившуюся к цели.
Молния прошила огонь протуберанца, превратив его в холодный газ, и ударила в самое сердце монстра, в то место, где хранились запасы энергии. Взрыва не произошло, потому что начался холодный распад материи. Рвались молекулярные связи, разлетались разбитые вдребезги электронные оболочки атомов.
Когда корабль, чей штурвал сжимали руки его погибшего командира, достиг поверхности астероида, там уже не было ничего, кроме молекулярной пыли.
ЭПИЛОГ
«Спейс» шел к Земле. Он нес с собой знания двух великих цивилизаций и аниранские технологии, воплощенные в его машинах. Он нес с собой тело человека, чьим именем назовут планеты, открытые через столетия после его гибели.
Он нес с собой для землян начало новой эры. Эры покорения далеких звезд.
