ГЛАВА 38

Книга: Сборник космических циклов. Компиляция. Книги 1-24

Что такое человеческая память? Что это, хрупкая запись в сознании одного-единственного человеческого существа, исчезающая вместе с ним, или это нечто большее?

Ее так легко потерять… А когда с нею все в порядке, мы не ценим, мы даже не замечаем ее. Но без памяти человек перестает быть личностью. Он ест, пьет, у него может быть даже имя… Другое имя, не то, что дала ему мать при рождении, словно кличка животного…

Да разве только имя? Вся его жизнь, лишенная воспоминаний, лишенная прошлого и цели, ради которой он жил, ради которой очутился в этом мире, вся она становится подобна жизни животного, управляемая простейшими инстинктами, заботами о пище и о тепле…

Лагур думал об этом, наблюдая за пламенем костра. И еще он думал, что такие мысли слишком сложны для простого охотника… А также о том, что возникновение подобных мыслей — добрый знак. Его память, не подавляемая больше наркотиком, начала пробуждаться. Отдельные странные картины все время всплывали перед глазами.

Корабль, словно огненная птица, разрезает черноту неба кинжалами синего пламени.

Женщина с узкими зрачками глаз нежно касается своими руками его обнаженных плеч…

Он кого-то ищет в заброшенном и мертвом городе…

Дальше все пропадало. Исчезало, как фильм на экране, когда рвется пленка… Он знал, что должен помочь своей памяти соединить в одно целое обрывки этих картин. Он уже почти понял, что нужно для этого сделать. Оставалась самая малость. Последнее, завершающее движение.

Он почувствовал тепло у себя на груди и вспомнил, как называется вещь, от которой исходит это тепло. Талисман света… Она называется Талисман света.

Но Лагур по-прежнему не знал, откуда она у него. С ней было связано что-то очень важное. Не менее важное, чем странные глаза женщины, смотревшие на него из темноты его затуманенного сознания.

Это был его первый привал после побега, первый самостоятельный ночлег в лесу. Нет, он не расстался со своими спутниками. Телл и Ригас по-прежнему были с ним, только роли теперь переменились. Ригас, связанный, сидел под деревом. Лагур наложил ему жгут. Хотя поможет это ненадолго — рана была глубокая. Телла он хотел отпустить, но тот отказался возвращаться в поселок без Ригаса. И тащился вслед за ними. Возможно, лучше всего было бы отпустить их обоих, но, прежде чем это сделать, Лагур хотел кое-что выяснить, а Ригас упорно отказывался говорить. И только сейчас Лагур сообразил, как надо вести этот непростой разговор.

— Дай-ка мне твой сок Кафы, Ригас.

Эта, казалось бы, ерундовая просьба вызвала у Ригаса весьма бурную реакцию. Он вцепился в небольшой бурдюк, висевший у него на поясе, здоровой рукой и инстинктивно постарался как можно дальше отодвинуться от Лагура.

— Чего ты так боишься? Я ведь не собираюсь отбирать у тебя твой сок, только посмотрю, так ли он хорош, как мой.

— Кафа священна! Это мой сок! Его не смеет касаться никто!

— Ничего. Я посмею.

Несмотря на отчаянное сопротивление Ригаса, он отобрал у него бурдючок, развязал горловину, вылил на ладонь несколько капель зеленоватой жидкости, понюхал ее, а потом лизнул.

— Так я и думал. Обыкновенная подкрашенная вода. Хочешь попробовать, Телл? Хочешь знать, почему у вас у всех, кроме Ригаса, по утрам болит голова?

— Ты поплатишься за это, проклятый проходимец!

Но, несмотря на гневные протесты Ригаса, Телл заинтересовался происходящим. Он взял бурдюк Ригаса, отпил из него несколько долгих глотков, медленно смакуя жидкость. Потом опустил бурдюк и долго, пристально смотрел на Ригаса.

— Я возьму его бурдюк, а он пусть теперь пьет из моего. Так будет правильно?

— Так будет очень правильно!

Лагур еще утром у первого чистого ручья заменил содержимое своего бурдюка и сейчас боролся с отчаянным желанием схватить бурдюк Телла и выпить его до последней капли. Вместо этого он плотно приставил отверстие бурдюка к губам Ригаса и сжал мягкую емкость свободной рукой.

Струя остро пахнущей жидкости потекла по подбородку Ригаса. Тот так сильно сжал челюсти, стараясь не пропустить жидкость из бурдюка в свой желудок, что побелели скулы.

— Если ты не ответишь на мои вопросы, я все-таки заставлю тебя напиться этой гадости, — пообещал Лагур, достав свой нож и приставив холодное острое лезвие к губам Ригаса.

— Хорошо. Я отвечу, — наконец сдался Ригас, до этого молча переносивший все угрозы Лагура. И только тут Лагур по-настоящему осознал, насколько опасен для человека сок Кафы. Возможно, ему придется бороться с остатками этой гадости в своем организме еще не один день.

— Что ты хочешь знать?

— Откуда я пришел? Как я появился в твоем селении?

— Этого я не знаю. Тебя принесли лаламы. Нас всех приносят лаламы.

— Да. Конечно. Или ты мне ответишь правду, или тебе придется выпить весь бурдюк сока. Тебе решать.

Видимо, эта угроза преодолела последний порог сопротивляемости Ригаса.

— Но тебя действительно принесли лаламы! Правда, Лык говорит, что он поймал тебя ночью в городе. Но кто же верит Лыку?

— В каком таком городе? Что собой представляет этот город?

— Много хижин, мало людей. Он там, на горе, куда ты так хотел попасть…

И тогда словно яркая вспышка света соединила в сознании Лагура отдельные разрозненные картины. Город, исчезновение Беатрис, поиски, ночное нападение…

— Кого еще принесли лаламы в ваш поселок?

— Только тебя. Ты был один!

— Но вместе со мной в городе были другие люди! И до того, как на меня напали люди Лыка, они похитили женщину из нашего отряда. Где она?!

— Откуда мне знать? Мы не похищаем женщин! Нам не нужны женщины, у нас своих слишком много!

— Тогда кто?

— Возможно, пурлы, они специально охотятся за женщинами. В нашей деревне только за прошлый месяц они украли четверых.

— Кто такие эти пурлы и для чего им нужны чужие женщины?

— Пурлы живут с другой стороны горы. Они не охотники. Собирают корни, питаются травой, иногда ловят женщин…

— Ловят женщин? Для чего они их ловят?

— Они считают, что мясо женщин более нежное, чем мужское.

— Ты хочешь сказать, что они людоеды?

— По большим праздникам они едят чужих женщин, в остальные дни едят траву и корни.

— Телл, ты сможешь показать мне дорогу к месту, где живут пурлы?

— Тебе не нужен больше этот человек? — За все время допроса Телл не отводил глаз от Ригаса, он и сейчас смотрел на него. И никогда раньше на его бесстрастном, почти мертвом лице Арлан не замечал такой бури эмоций. Похоже, он даже не услышал его вопроса.

— Нет. Он мне больше не нужен. Пусть убирается ко всем чертям. Он все равно умрет от потери крови.

— Телл должен отвести этого человека к председателю. Председатель всем велел пить сок Ка-фы. А Ригас не пил. Он только следил, чтобы мы его пили, а сам не пил!

— Не волнуйся так. Все это делают. Все надсмотрщики и предатели лишь делают вид, что пьют яд вместе с остальными. На самом деле они пьют нашу кровь.

— Я не понимаю…

— Это неважно. Это я не тебе говорю. Так как же насчет дороги? Мне нужно найти женщину, которую у меня похитили.

— Тебя любят лаламы. Попроси их — лаламы знают дорогу. Я не могу. Мне нужно вести Ригаса к председателю.

Неделей раньше, когда отряд во главе с Арланом подошел почти к самым воротам, Беатрис почувствовала неожиданный рывок. Что-то зацепилось за ремни ее защитного костюма сзади и резким рывком приподняло над землей.

Прежде чем она успела понять, что происходит, прежде чем успела крикнуть, улица города, слабо освещенная нашлемными фонарями ее товарищей, оказалась далеко внизу.

Когда она опомнилась, было уже поздно звать на помощь. Маломощные рации их защитных костюмов пробивали плотную завесу помех всего на несколько метров.

Кажется, она все-таки закричала и беспомощно забарахталась в воздухе, словно рыба, выдернутая из воды. Но это уже не имело никакого значения. Панорама города под ней медленно поворачивалась и уходила в сторону.

Через несколько секунд ее окружила сплошная темнота, и она поняла, что находится уже за пределами плато, над черной пропастью тропического леса… До земли теперь было не меньше трехсот метров.

Приподняв руки над головой, она попыталась на ощупь определить, что ее держит в воздухе, и обнаружила на плечевых ремнях костяные крючья толщиной с моржовый бивень.

Она не слышала никакого постороннего шума, только унылый свист ветра. Беатрис не знала механизмов, которые могли бы передвигаться столь бесшумно. Любой двигатель, даже на антигравитационной подушке, издает характерные звуки разрядов, всегда сопровождающие работу статического поля.

Скорее всего ее схватила птица или какое-то летающее животное. В условиях пониженной гравитации Роканды вполне могли существовать летающие особи достаточно больших размеров, что, бы поднять в воздух человека. Правда, в архивах об этом не было ни слова, но планету начали исследовать не так уж давно. За двадцать лет после захвата здесь многое могло измениться.

Если догадка верна, то ее шансы на спасение значительно увеличивались.

Из-за того, что ремни костюма под мышками натянулись, приподняв плечи, она не могла добраться до пояса и достать оружие, да и стрелять сейчас, в полете, было бы чистым безумием. Но как только эта тварь приземлится, достаточно будет одного движения, чтобы выхватить бластер и расправиться с летающим хищником, напавшим на нее.

«Не такой уж это хищник…» — подумала Беатрис, когда внизу появилось кольцо огней. Ее похититель стал круто снижаться, явно планируя на этот круг. Вскоре огни превратились в большие костры, разложенные на поляне у самого подножия плато. Птицы не разжигают костров, и сердце Беатрис сжалось от недоброго предчувствия.

До земли все еще оставалось несколько метров, когда костяные захваты на ее плечах разжались и она камнем полетела вниз. Многодневные тренировки в академии «Д-корпуса» заставили ее автоматически сгруппироваться и принять удар о землю полусогнутыми ногами.

На ногах она не устояла, высота была слишком большой. Прежде чем Беатрис успела вскочить, на нее навалилась огромная, отвратительно пахнувшая туша какого-то дикаря. С нечеловеческой силой ей заломили руки, и, лежа лицом вниз, чувствуя, как рот заполняет жидкая грязь, она застонала не столько от боли, сколько от ярости и досады на то, что так и не успела выхватить оружие.

Жесткими, болезненно впившимися в кожу ремнями ей прочно связали руки за спиной.

Вокруг слышались радостные вопли танцующих у костров дикарей.

Пляски продолжались недолго. Очень скоро Беатрис приподняли, поставили на ноги и поволокли куда-то в глубь леса. К рассвету она оказалась в небольшом поселении, если можно назвать поселением десяток хижин, сложенных из необработанных стволов деревьев и прикрытых от постоянных здесь дождей листьями и шкурами животных. Архитектура этих строений производила странное впечатление. Хижины складывались наподобие шатров из вертикально поставленных деревьев. Наверху стволы сходились, образуя небольшой круг, из которого выходил дым от очага. Внизу круг бревен расширялся до нескольких метров, очерчивая жизненное пространство этих примитивных жилищ.

Глаза молодой женщины, прошедшей неплохую военную подготовку, автоматически отмечали детали, незаметные для нетренированного глаза: число и направление тропинок, расходящихся от поселения, отсутствие оград, количество вооруженных людей, замеченных ею в поселке, количество и качество находившегося у них оружия.

В военном смысле этот поселок не представлял никакой угрозы, если не считать таинственных ночных летунов.

Ее проволокли через все поселение, заканчивавшееся вырубкой, вклинившейся в девственные лесные заросли. В этом месте деревья росли так плотно, что образовали сплошную гладкую стену, к которой было пристроено некое подобие огромной деревянной клетки.

Отомкнув примитивный, но вполне надежный засов, дверцу открыли и грубо втолкнули ее внутрь, так и не развязав ей рук, уже совершенно онемевших от ремней.

Видимо, это строение было специально предназначено для содержания пленников, людей или животных — она так и не поняла. На полу стояла деревянная выдолбленная колода с водой, и для того, чтобы напиться, ей пришлось лечь на землю наподобие какого-то дикого зверя. К счастью, ее конвоиры, задвинув засов, потеряли к ней всякий интерес и разошлись по своим хижинам.

Часа через два поселок начал просыпаться. Из хижин появились подростки, дети и несколько взрослых мужчин. Они, не обращая на Беатрис никакого внимания, занялись своими делами. Выделывали шкуры, носили в бурдюках воду, тащили сухие дрова из леса, собирали на поляне какие-то корни. Беатрис удивило, что во всех этих работах совершенно не участвуют женщины. Она не видела ни одной.

Несколько подростков подошли к клетке и стали рассматривать пленницу. Это было первое проявление интереса к ее особе. С удивлением она обнаружила, что может понимать их язык. Они говорили на сильно исковерканном и упрощенном наречии аниранского бытового языка.

— Смотри, Лагот, и эта тощая. Долго придется кормить.

— У нее одежда толстая, под ней ничего не видно. Снимут, тогда посмотрим.

— Развяжите, пожалуйста, мне руки! — попросила Беатрис. У нее не было больше сил терпеть боль от ремней. Вывернутые предплечья жгло невыносимым огнем.

— Лакост опять забыл снять ремни! Она же есть ничего не может. Пойди скажи Крапу.

Когда отправленный к неведомому Крапу подросток исчез в дальней, самой большой хижине, она спросила у двух оставшихся:

— Что со мной сделают? Зачем меня поймали?

Оба засмеялись, ничего на это не ответив. Через некоторое время она попыталась заговорить с ними снова, зайдя на этот раз с другого конца:

— Кто меня схватил на горе? Ваши люди умеют летать?

Они опять загоготали, и один из них указал пальцем куда-то вверх, на верхушку большого дерева, росшего неподалеку от ее клетки.

Она увидела среди ветвей нечто напоминавшее большой серый мешок высотой примерно в полтора человеческих роста.

Подросток вернулся с мужчиной, одетым в сыромятную кожаную куртку и такие же штаны. Он был высокий — не менее двух метров ростом — и широкий в плечах. Лицо его ничего не выражало, казалось, оно было прикрыто толстой жировой маской.

Мужчина открыл засов и, одним движением заставив Беатрис встать на колени, перерезал ремни. Боль в руках была такая невыносимая, что она не сумела воспользоваться благоприятным моментом и ничего не предприняла. Клетка снова захлопнулась. Подростки ушли. Никто больше не проявлял к ней ни малейшего интереса. Правда, часа через два один из них принес долбленое корытце, заполненное какой-то горячей отвратительно пахнувшей похлебкой, и просунул его между деревянных кольев, составлявших решетку ее клетки.

Несмотря на то что со вчерашнего вечера она ничего не ела, похлебка с плававшими в ней кусками корней и незнакомых плодов, обладавших резким неприятным запахом, показалась ей совершенно несъедобной, и она не притронулась к пище.

Ближе к полудню в центре поселения произошло какое-то движение. Из большой хижины, в которую ходил посыльный, показался еще один толстый мужчина, наверное, самый толстый из всего этого племени, состоящего из непропорционально сложенных людей высокого роста, чрезмерно отягощенных жировыми отложениями.

Судя по почтительному поведению остальных членов племени, это был какой-то вождь или шаман.

Ему услужливо поставили специальную скамью с широкой спинкой, и он неторопливо, с достоинством водрузил на нее свое неповоротливое толстое тело.

К этому времени боль от ремней в руках Беатрис несколько поутихла, и она с нетерпением ждала любого изменения в своем положении, решив, что на этот раз не упустит момента. Кто бы ни вошел к ней в клетку, ему придется об этом пожалеть.

Вскоре от собравшейся вокруг предводителя группы отделились двое и направились к ней. Мужчины этого племени казались ей совершенно одинаковыми. Так выглядят на первый взгляд для неискушенного человека эскимосы или негры. Но их внешность мало ее интересовала. Все ее внимание было сосредоточено на предстоявшей схватке. Она знала, что на этот раз заставит их пожалеть о том, что ее выбрали в качестве добычи.

Едва дверца клетки приоткрылась, как она бросилась вперед, словно пантера, и с лету нанесла удар ногой по толстой шее входившего в клетку человека.

Впечатление было такое, будто ее нога ударила в резиновую подушку. Удар не произвел на вошедшего ни малейшего впечатления. С неожиданным проворством он ухитрился захватить ногу Беатрис и дернуть ее на себя с такой силой, что она сразу же оказалась на земле.

Вдвоем с подоспевшим помощником они навалились на нее всем своим весом, так что она едва могла вздохнуть. Несмотря на жировые отложения, эти люди обладали чудовищной силой и, видимо, прекрасно знали, как обращаться со строптивыми пленниками.

Один из них держал сведенные за спиной руки Беатрис, словно в стальных захватах, а второй неторопливо и со знанием дела расстегивал магнитные застежки ее скафандра так умело, словно занимался этим ежедневно. Не прошло и пары минут, как с нее сорвали ее защитный костюм, оставив только нижнее белье, да и то ненадолго.

Заставив женщину встать на ноги, они привязали обе ее руки за спиной к длинной прочной жерди, а ноги обмотали у щиколоток ремнем таким образом, что она могла ходить только как стреноженная лошадь.

После этого, не проявляя ни малейшего интереса или каких бы то ни было мужских эмоций по отношению к пленнице, один из них достал нож и аккуратно разрезал все ее белье. Теперь она стояла перед ними совершенно обнаженная.

Аниранки никогда не стыдились своего тела и, если того требовали обстоятельства, появлялись на спортивных соревнованиях или на пляжах полностью обнаженными. Поэтому сейчас она не испытывала ни стыда, ни унижения. Гораздо больше ее волновало полное неведение. Она не знала, чего ждать от своих мучителей. Одно она поняла совершенно безошибочно, как это поняла бы на ее месте любая женщина. В поведении ее конвоиров не было даже намека на мужской интерес к ее обнаженному телу.

Не теряя ни одной лишней минуты, они взялись за концы привязанной к рукам Беатрис жерди и, вытащив ее из клетки, повели по направлению к центральной площадке поселка, где восседал предводитель этого странного сборища евнухов.

Когда ее проводили под деревом, росшим перед клеткой, серый комок в его ветвях шевельнулся. Теперь она смогла рассмотреть огромные кожистые крылья, плотно обернутые вокруг сидящего на дереве существа. Оно сидело, обхватив сук огромными толстыми когтями, показавшимися ночью костяными крючьями.

Когда Беатрис проводили под деревом, мешок из крыльев слегка раздвинулся, и из щели показалась голова с длинным клювом, усеянным острыми зубами. Глаз, обращенный в сторону Беатрис, моргнул, и голова тут же вернулась в свое надежное убежище

Вскоре Беатрис уже стояла в центре собравшейся на площади группы мужчин. Здесь их было человек пятнадцать, все без оружия. Лишь у некоторых с плеча свисало нечто похожее на волосяной аркан. Едва Беатрис ввели в круг, как все мужчины повернулись в ее сторону, с интересом ее разглядывая. Но интерес этот был совершенно особым…

Предводитель даже приподнялся со своего сиденья и, ощупав ее живот и ноги, сокрушенно покачал головой.

— Однако сильно худая. Много кормить придется. Неделю, однако, надо кормить. К празднику воды будет готова, я думаю.

От этих слов, от всего странного поведения мужчин, от их взглядов, оценивающих ее, словно свинью или корову перед убоем, она почувствовала такой ужас, что впервые с момента похищения дико закричала.

ГЛАВА 39

Арлан пожалел о том, что отпустил Телла и Ригаса, уже через пару часов.

Перед тем как уйти, Телл подробно рассказал ему о дороге в стойбище пурлов.

Казалось, совсем нетрудно обогнуть гору, вершина которой видна из любой точки джунглей.

Но неожиданно с плато спустился туман и заволок все своим белесым покрывалом. Лес вокруг Арлана сразу же стал похож на пропитанную водой губку.

Собственно, он не мог поступить иначе. Даже если бы он заставил Телла силой идти с собой, от него не было бы никакого проку. Одна обуза. Теперь ему приходилось рассчитывать только на себя, только на собственные силы, и опять у него в голове стучал этот проклятый метроном… Не было времени, чтобы подняться на плато за помощью и оружием.

У него был всего лишь нож и решимость спасти женщину, которая значила для него больше собственной жизни. Он вспомнил, как увидел ее впервые, как она сбросила туфли с налипшей грязью на пороге его дома…

Здесь другая грязь. Грязь этого непроходимого леса превратилась в его злейшего врага. Она пудовыми гирями цеплялась за ноги, стараясь прервать его и без того неуверенное движение вперед.

Легко было Теллу говорить: «Попроси лаламу показать дорогу…» Как будто он знал, как это сделать. Лалама заговорила с ним однажды. Но ему самому ни разу не удавалось ни позвать их, ни услышать их переговоры между собой. Он постарался вспомнить тот тоненький голосок, который звучал в его ментальном поле, — но ничего из этого не получилось.

Направление он давно уже потерял и подозревал, что бредет по кругу. Весь его опыт говорил, что надо остановиться, переждать, пока сойдет туман, не расходовать последние силы на борьбу с непроходимым лесом. Но он думал лишь о том, каково ей сейчас в руках этих зверей, отведавших человеческого мяса…

Он мог опоздать навсегда и не увидеть ее больше ни разу. Возможно, сейчас у него есть еще шанс. Если раз за разом переставлять ноги, не останавливаться, прорываться вперед, то, пока он еще делал это, пока еще шел, у него сохранялась надежда.

Похоже, даже время смешалось с болотом, грязью, туманом. Он не знал, сколько часов или суток прошло с начала этого кошмарного похода и когда именно на дне его отупевшего от усталости сознания прозвучал чей-то стон боли. Словно ребенок плакал в глубине непроходимого леса.

Арлан остановился и прислушался. Но туман впитывал в себя звуки, словно мокрая подушка, и не пропускал их наружу. В лесу стояла шуршащая тишина. Шуршащая, потому что капли непрекращавшегося дождя падали на листья деревьев. Кроме этих звуков, не было слышно ничего.

Вскоре он понял, что, пытаясь вызвать лаламу, услышал чью-то боль ментальным слухом. Источник этих звуков мог находиться от него с равной вероятностью за сто миль или за сотню шагов.

И все же, прервав свою бессмысленную изнурительную борьбу с лесом, он повернул в ту сторону, откуда, как ему казалось, исходили звуки.

Боль была где-то совсем рядом — в его сознании, и Арлан чувствовал, что должен помочь этому неведомому существу, где бы оно ни находилось.

Слишком много на этой планете боли и грязи. Он должен выяснить, откуда пришло Зло, он должен спасти женщину, которую любит. Он много чего должен… Но сейчас перед ним появилась задача, которую нужно решить. Конкретная, простая с виду задача. Кто-то слабый и беспомощный плакал, как ребенок, а он не мог вынести, когда рядом с ним плачут от боли дети.

Часа через полтора туман стал редеть. Не прекращавшийся ни на минуту плач стал как будто ближе.

Вскоре он наткнулся на узкую звериную тропу, проложенную в непроходимых зарослях, и пошел вдоль нее. Плач еще немного приблизился.

Тропа нырнула в узкий овраг, и там, где он кончался, на самом выходе, кто-то поставил хитрую, коварную и подлую ловушку. Кто бы ни шел вдоль тропы, он не мог свернуть с нее в сторону и не мог миновать западни.

В сетке, сплетенной из колючих лиан, билось чье-то беспомощное серенькое тельце. Плач шел именно отсюда. Теперь его можно было услышать и обычным слухом.

Подойдя вплотную, Арлан понял, что в ловушке находится не животное. В западне бился весь истерзанный шипами лиан детеныш лаламы…

Арлан достал нож и начал медленную осторожную работу по освобождению несчастного малыша. Лианы, твердые, как стальная проволока, поддавались с трудом. Он исколол себе все руки, прежде чем удалось проделать в сети отверстие, достаточное, чтобы освободить лаламенка. Но детеныш потерял слишком много крови и ослаб настолько, что не мог идти самостоятельно.

Со дна оврага ментальное излучение не могло пробиться сквозь сырой лес, оно распространялось лишь по дну. Родители не чувствовали призывов своего малыша. Арлан и сам услышал его случайно, только потому, что находился на дне низины, в которой образовался овраг.

Взвалив тяжелого лаламенка, размером с крупную овцу, на плечи, Арлан медленно, шатаясь, побрел вверх по склону. Нужно было выбраться из оврага и подняться как можно выше. Только тогда появится надежда, что родители услышат призыв своего малыша.

Наконец он нашел подходящее место и, положив лаламенка на вершине холма, стал перевязывать его самые глубокие раны, чтобы остановить кровотечение.

Лучше было бы ему убраться отсюда подобру-поздорову. Родители вполне могли подумать, что это его рук дело, и тогда ему несдобровать. Он вспомнил, с какой легкостью острые зубы лаламы перекусили кожаные ремни на его руках. Он знал, как сильно рискует, и все же оставался на месте, не находя в себе сил бросить лаламенка на произвол судьбы. В этом лесу водились хищники, и беспомощный детеныш мог стать их легкой добычей.

С виду детеныш лаламы напоминал хищного зверя. Это впечатление создавала длинная вытянутая пасть, усеянная острыми зубами, похожая на челюсти крокодила. Арлану приходилось все время напоминать себе, что это не животное, не дикий зверь.

Он впервые столкнулся с разумными существами, совершенно непохожими на людей, и привыкнуть к этому было совсем непросто.

Вскоре он понял, что не ошибся насчет хищников.

Подозрительный шорох раздался сначала справа, в низких зарослях подлеска, потом слева. Его окружали со всех сторон.

Арлан достал нож и приготовился отразить атаку, зная, что против такого количества хищников не выстоит и минуты. Вскоре кусты в двух метрах от него раздвинулись, и из листьев высунулась длинная узкая пасть.

Еще секунда, и прямо перед собой он увидел узкое стремительное тело крупного самца лаламы, готового к броску. Он не надеялся остановить его бросок, да и не хотел сражаться с этим существом.

Вместо этого он спрятал нож, отошел на пару шагов в сторону от детеныша и произнес про себя, не разжимая губ, как мог четче:

«Это сделал не я».

Неожиданно пришел ответ:

«Мы знаем».

После этого кусты задвигались сразу со всех сторон. Пять или шесть лалам, не обращая на Арлана никакого внимания, устремились к детенышу. Они остановились около него, и их шершавые языки начали зализывать раны на теле малыша.

Примерно через минуту Арлан почувствовал прикосновение такого же шершавого и влажного языка на своих израненных руках. Плач маленькой лаламы наконец прекратился.

Топот мягких лап катился по лесу, как неудержимый водяной вал. Только этот звук, перекрывавший все другие лесные звуки, был сейчас слышен. Самих животных не было видно, и, называя лалам «животными», Арлан знал, что грешит против истины.

Но их вид и их способ передвижения на четырех мягких лапах невольно вызывали в его мозгу знакомые земные ассоциации. Он знал, что для его новых друзей не было ничего обидного в этих ассоциациях. Они понимали его намного лучше, чем казалось вначале.

Они общались между собой на более глубоком, почти недоступном ему уровне подсознания. И когда обращались непосредственно к нему, им приходилось прилагать значительные усилия, чтобы пройти через языковой барьер и сделать свои мысли доступными для человека.

Несмотря на эти неудобства, Арлан знал, что теперь у него есть своя, пусть не слишком большая, но достаточно грозная армия. Не хотел бы он иметь своими врагами даже пару таких существ, а он вел с собой не меньше трех дюжин.

Лаламы всегда недолюбливали пурлов, однако до открытых стычек дело не доходило, потому что те избегали появляться на территориях, принадлежавших лаламам. Во всяком случае, до последнего времени.

Лаламы никогда не сражались. Раньше, до прихода чужих, у них не было врагов на этой планете, и они ничего не знали о военном искусстве, стратегии и тактике. Прочитав в его мыслях, что он считает себя «военным специалистом», они решили использовать его знания.

Их интересы совпали. Арлан хотел освободить от пурлов свою женщину, а ловушка, тайно поставленная на одной из лаламовых троп, в самом центре испокон веков принадлежавшей им территории, переполнила чашу их терпения.

Они пошли с ним, чтобы раз и навсегда покончить со своими коварными врагами, но спешили только потому, что чувствовали его страх и понимали его мысли.

— Нам придется идти еще быстрее, — сказал Шарктан, ускоряя бег, хотя это казалось уже невозможным.

Арлан кивнул, соглашаясь. Потом все-таки спросил:

— Сколько у нее может быть времени?

— День. Два. Не больше недели. Точно не знает никто. Это зависит от того, насколько она худая. И сколько времени осталось до их ближайшего праздника.

— Худая? — не понял Арлан.

— Да. Если она худая, ее будут кормить и ждать, пока она располнеет. Но не слишком долго. Если она не слишком худая — ее съедят сразу.

Арлан почувствовал, как эти слова обрушили на него волну страха. Он попытался вспомнить, как выглядит Беатрис с этой необычной точки зрения, и должен был признать, что не знает, худая она или нет.

Она была красивой, пропорционально сложенной женщиной. И он не допустит, чтобы она погибла подобным образом. Это было все, что он знал.

Он сидел на спине Шарктана, пригнувшись и вцепившись в костяные наросты, прикрывавшие верхнюю часть его спины.

Он понимал, какая огромная честь сидеть на спине одного из этих гордых существ, но он знал также, что сейчас, ввиду особых обстоятельств, это не имело никакого значения.

Все внимание Арлана сосредоточилось на том, чтобы не позволять слишком низко растущим веткам сбросить его со спины Шарктана, несущегося сквозь заросли, как стрела, выпущенная из огромного лука.

Когда разрабатывался план нападения на хорошо защищенное поселение пурлов, Шарктан вежливо спросил его мнение и выслушал его советы. Он вел себя так, словно именно Арлан командовал лесным воинством. Но сам Арлан знал, что это не так.

Лаламы были мирными существами и никогда не обижали соседей, но в то же время они обладали достаточной силой, чтобы в случае необходимости суметь постоять за себя. Вскоре ему предстояло убедиться в том, достаточно ли их силы, чтобы спасти Беатрис.

— Кого они так боятся? Для чего понастроили вокруг своих хижин ловушки и укрепления? Разве кто-то воюет с ними?

— Они боятся самих себя. Они боятся тех, кто по их вине превратился в обглоданные скелеты. У них слишком много врагов в нашем лесу.

Шарктан отвечал кратко. Одно, редко два слова. Арлану приходилось самому достраивать начатые им фразы.

Но, кажется, понимали они друг друга неплохо.

Первая схватка началась, когда до поселка оставалось несколько сотен метров. На открытой вырубке их поджидало человек двадцать пурлов с топорами и пиками в руках. С дикими криками они бросились навстречу катящейся серой волне лалам, и сразу же начался бой.

Длинные челюсти лалам работали как стальные капканы. С лязганьем они на мгновение смыкались на очередной жертве, и одного удара этих страшных челюстей было достаточно, чтобы рассечь тело нападавшего.

Кровь хлестала фонтанами из страшных ран. Среди пней валялись человеческие головы и руки.

Но и лаламам приходилось несладко. Хотя от большинства ударов их спасал костяной панцирь, прикрывавший спину, многие из лалам были уже ранены. Врагов оказалось слишком много. Из леса на помощь передовому отряду вывалилось еще несколько десятков пурлов, до этого сидевших в засаде.

Продвижение вперед замедлилось. Арлан знал, что, если они остановятся, им несдобровать. Длинные пики пурлов позволяли наносить удары, прежде чем до нападавших добирались страшные челюсти. К тому же у врагов было много коротких метательных копий, и они умело использовали их с дальнего расстояния. Как только какая-нибудь лалама вырывалась из общей свалки, на нее обрушивался целый град дротиков.

Вскоре Арлан понял, что их заманивают в ловушку. Вырубка впереди сужалась и упиралась в сплошную стену из колючих лиан, за которой наверняка прятались метатели. Перед этой стеной лаламы вынуждены будут остановиться и окажутся совершенно беспомощны перед копьями неприятеля.

Арлан быстро сообразил, что нужно сделать. Пока вал кровавой свалки не дошел до стены, он должен остановить продвижение лалам и самостоятельно попробовать проникнуть в поселение. Если использовать одежду пурлов, его невозможно будет отличить от врагов.

А если его план удастся, то, находясь в тылу у неприятеля, он отыщет дорогу в обход смертоносной ловушки или найдет способ ее разрушения. Во всяком случае, он должен попытаться.

В рукопашной схватке, без настоящего оружия, с одним ножом в руках пользы от него никакой.

Ему не нужно было ничего объяснять. Шарктан слышал все его мысли. Арлан змеей соскользнул с его спины и, сорвав одежду с убитого пурла, бросился в сторону. На всякий случай он четко передал Шарктану самое важное:

— Остановитесь и ждите. Вы не должны приближаться к стене на расстояние броска копья. Лучше всего отступить.

Не оглядываясь и не задерживаясь ни на секунду, чтобы проверить, выполняется ли его совет, он бежал к зарослям, перепрыгивая через пни и трупы. Рядом просвистело копье, от которого он успел увернуться в самый последний момент.

Наконец его прикрыли кусты, и по тому, что хлещущие колючие ветви начали бить по лицу, Арлан понял, что успешно добрался до леса.

Стена с засадой осталась от него справа, и он благополучно миновал заградительный отряд пурлов, рассыпанный в чаще. На него не обратили никакого внимания. Но лаламам тут не пройти, слишком густые заросли. Здесь у противников выгодная позиция…

Он бежал дальше, помня, что его мозг сейчас для Шарктана как открытая книга. Своими глазами он может показать ему силы врага и расставленные на лалам западни.

Заросли начали редеть и вскоре кончились совсем. Арлан выскочил на открытое пространство. До поселения пурлов оставалось несколько сотен метров, и его по-прежнему никто не пытался остановить.

Вскоре он уже бежал среди грубых деревянных шатров. Для первого визита он выбрал самую большую хижину в центре поселения. Дом вождя или какое-то общественное здание. Между хижинами никого не было видно.

Они не ждали нападения с этой стороны, не могли предположить, что кому-то удастся проникнуть в самое сердце их хорошо подготовленной к осаде крепости… Здесь они чувствовали себя в полной безопасности и не готовились к настоящей схватке.

Они привыкли вселять ужас во все живое в округе, они жили за стеной этого ужаса. Он защищал их лучше любых укреплений. До сегодняшнего дня у них не было настоящих противников.

До хижины, которую он наметил, оставалось всего несколько метров, когда из-за большой колоды неожиданно выскочил человек с топором в руках и попытался остановить Арлана.

По крайней мере охраняли хотя бы эту хижину, а это означало, что он правильно выбрал объект своей атаки. Если удастся захватить вождя племени, это значительно ослабит оборону пурлов, сломит их дух и поможет лаламам прорваться.

Арлан нырнул под мелькнувшее над головой лезвие и ударил вытянутым носком ноги в солнечное сплетение нападавшего. Носок ноги словно утонул в пуховой подушке.

Толстый слой жира не оказал никакого сопротивления удару. Человек взвыл от боли, выронил топор и упал.

Арлан не стал наносить второго удара — путь в хижину был свободен. Отбросив меховой полог, Арлан ворвался внутрь.

Высокий полный человек сидел в деревянном кресле перед грубым очагом, сложенным из валунов.

Он еще только начал поворачивать голову к тому углу, где, прислоненными к стене, стояли боевой топор и длинная пика. Но из кресла подняться так и не успел. Арлан был уже посреди хижины, и от того, что открылось его взгляду на противоположной стене хижины, сердце его заледенело.

Серебристый защитный костюм космонавта беспомощно висел на крюке, словно кукла, из которой выпустили воздух. Он узнал ее размер и знакомую вмятину на шлеме. Не обращая внимания на слишком медлительного противника, Арлан сорвал костюм со стен и только после этого повернулся к хозяину хижины.

Тот наконец-то выбрался из своего кресла и теперь нелепо стоял посреди помещения, не зная, что делать дальше. Арлан загораживал ему путь к оружию.

Под костюмом, на стене, висел на длинном ремне ее бластер.

— Где она?! — прорычал Арлан, срывая со стены оружие. — Тебе лучше вспомнить… Тебе лучше понять меня прямо сейчас, толстый ублюдок!

Угроза в его тоне была слишком явной, чтобы остаться непонятой. Хозяин хижины попятился к выходу и проблеял в ответ что-то нечленораздельное.

Арлан щелкнул предохранительным тумблером бластера, и волна жаркого пламени вспыхнула на полу хижины, в метре от его противника, отрезая путь к спасительному выходу.

— Что вы с ней сделали?!

Огненная молния, ударившая у ног вождя, произвела на него такое сильное впечатление, что неожиданно Арлан услышал ответ на исковерканном аниранском:

— Она жива, ее готовили к празднику Воды. Ты найдешь ее на конце поселка. За большим деревом стоит клетка. Ты не должен меня убивать! Я вождь! Я могу быть полезен, здесь все подчиняются мне.

Что-то Арлану не понравилось в его словах. Какая-то тайная коварная мысль мелькнула за этими заплывшими от жира глазками, но он не сумел ее понять, потому что разрывался между двух противоположных стремлений.

На краю поселка лаламы сражались за него, и каждую минуту кто-нибудь из них погибал…

Беатрис находилась здесь не один день, еще несколько минут ничего не изменят. Решение наконец было принято. Теперь, когда в руках у него появилось настоящее оружие, он мог изменить ход сражения в считанные секунды.

— Слушай меня внимательно, вождь! Я сейчас отлучусь ненадолго. Ты отвечаешь за ее жизнь. Охраняй ее, охраняй так, как не охранял еще никого. Если хоть один волос упадет с ее головы, я превращу тебя в живой костер. Ты все понял?

ГЛАВА 40

Грубая одежда из плохо обработанной шкуры, снятая с убитого пурла, сослужила Арлану хорошую службу, и он с ней не расставался. Шкура была достаточно большой, чтобы завернуться в нее почти полностью и скрыть под ней бластер.

Конечно, если он столкнется с одним из пурлов вплотную, его маскировка окажется бесполезной. Но издали, да еще в разгар боя, он не привлекал к себе внимания, потому что пурлы сражались с лаламами, а не с людьми.

Ему удалось беспрепятственно пройти все поселение в обратном направлении, к месту схватки, туда, где раздавались вопли атакующих пурлов и визг разъяренных лалам.

Похоже, лаламам так и не удалось вырваться из ловушки, в которую их заманили, и отойти на безопасное место.

Арлан не мог бежать, чтобы не привлечь к себе внимания часовых. В самом поселении их не было, зато за его границами, ближе к укреплению, на каждом шагу его могла поджидать засада.

Тут и там среди деревьев мелькали фигуры пурлов, оттаскивавших в сторону своих раненых или тащивших к стене камни, используемые в качестве метательных снарядов.

Теперь, когда у него в руках было настоящее оружие, Арлан не стал огибать укрепление и вновь пробираться через лесные заросли. Вместо этого он вышел в тыл основному отряду пурлов, оборонявших стену, перекрывавшую единственную дорогу, ведущую к их поселению.

Теперь Арлана отделяло от копьеметателей не больше сотни метров. Из-за высокой стены ему не было видно всей картины боя, зато расположение вражеских сил оказалось перед ним как на ладони.

Не меньше пятидесяти копьеметателей стояли на специальной насыпи, идущей вдоль всей стены и позволявшей им швырять копья на головы лаламам. Арлан знал, что сверху пробить панцирь лаламы довольно трудно, и, наверно, поэтому пурлы решили заменить копья тяжелыми камнями. Видимо, столь мудрая мысль только что пришла им в головы. Если бы пурлы успели обрушить эти булыжники на нападавших лалам, с теми было бы покончено за несколько минут.

Сотня или две пурлов подносили камни и следили за тем, чтобы около каждого метателя было достаточное количество этих смертоносных снарядов.

Еще один отряд пурлов с длинными пиками и топорами стоял с обеих сторон стены, выжидая подходящего момента, чтобы броситься в атаку. Очевидно, сражавшимся с противоположной стороны отрядам пурлов пока не удалось оттеснить лалам вплотную к стене, чтобы покончить с ними с помощью смертоносного каменного града.

Арлан выбрал удобное для стрельбы место, откуда его невозможно было заметить. Важно, чтобы после первых выстрелов его позицию не раскрыли. Тогда к результату обстрела добавится еще и паника. Тщательно замаскировавшись ветками и кусками дерна, он, отрегулировав заряд бластера на полную мощность, прицелился в нижнюю часть стены, в самом ее центре, и плавно нажал на спуск.

Полная мощность плазменного заряда бластера превосходила по разрушительной силе снаряд стодвадцатидвухмиллиметровой земной гаубицы.

В том месте, где вспыхнуло ослепительное голубое пламя энергетического взрыва, в воздух взметнулись стволы деревьев, слагавших основание стены, тучи земли и куски разорванных тел метателей камней. Однако стена была слишком толстой, и одного выстрела оказалось недостаточно, чтобы пробить ее насквозь.

Не жалея батареи, Арлан трижды повторил выстрел. Центральная часть стены рухнула, взметнув тучу пыли и дыма, исходившего от вспыхнувших обломков деревьев. Когда дым немного рассеялся, Арлан увидел, что в стене образовался пролом шириной в несколько метров. Теперь перед ним открылась вся картина боя.

Лаламы, зажатые со всех сторон вчетверо превосходящим их по численности отрядом пурлов, отчаянно оборонялись, собравшись в плотное кольцо и выставив во все стороны свое единственное оружие — длинные челюсти.

Однако пики нападавших пурлов были гораздо длиннее, и исход боя, пока не прозвучали первые разрывы, казался предрешенным.

Как только взрывная волна и туча обломков стены накрыла ближайших к ней пурлов, Арлан, нащупав в своем ментальном диапазоне разум Шарктана, передал четко, как только мог:

«Прорывайтесь к пролому. Не обращайте внимания на взрывы, я вас не задену!»

Собственно, сейчас это уже было необязательно. После того, как молнии, обладавшие страшной разрушительной силой, обрушились на стену, словно упав с небес, пурлов охватила паника.

Они бросали оружие и бежали к лесу. Те, кто стоял ближе к стене, мгновенно создали в проломе затор, стараясь вырваться с поля боя и давя друг друга. На эту беспорядочную орду сзади, словно демоны возмездия, нападали разъяренные лаламы.

Чтобы не видеть вновь возникшей кровавой мясорубки, Арлан покинул вершину холма, на котором была его огневая позиция. В хаосе, царившем вокруг, теперь никому уже не было до него дела.

Умом Арлан понимал, что с людоедами на Роканде следует покончить. Слишком велик был груз Зла, который планета тащила на себе, чтобы вынести еще и это.

Но одно дело — логика и совсем другое — непосредственное уничтожение сотен гуманоидов лишь потому, что он, вопреки всем этическим правилам, применил здесь оружие, незнакомое этой цивилизации. Да и не по своей вине стали они людоедами.

Хотя до сих пор он не понимал, как могла колония аниранцев всего лишь за двадцать лет так сильно измениться, чтобы породить орды дикарей, способных пожирать друг друга.

Трудно было представить себе, каким образом удалось лишить разума одновременно такое количество народа?

Умом он понимал, что не должен участвовать в местных конфликтах. Его главная задача — выяснить, откуда пришло космическое Зло. И каким образом оно подчиняет себе целые планеты. Пока что Арлан не слишком продвинулся в этом направлении.

Через полчаса битва была закончена. Оставшиеся в живых пурлы бежали к лесу. Их никто не преследовал, у победителей были более неотложные задачи. Арлан подумал, что с пурлами еще придется разбираться, чтобы не дать им возможности вновь приняться за старое, но сейчас и у него было гораздо более срочное дело.

В центре поселения, напротив шатра вождя, лаламы устроили нечто вроде лазарета. Сюда они привели своих раненых, а тех, кто не мог ходить самостоятельно, притащили на волокушах.

В другое время Арлану было бы интересно посмотреть, как лаламы управляются с хирургическими операциями, не имея рук, но сейчас он прошел мимо, не задерживаясь.

Внутри шатра никого не было. Вождь бежал вместе с остатками своего воинства, и сердце Арлана сжалось от недоброго предчувствия.

Они могли увести пленницу с собой, если не ради мести, то хотя бы в качестве продовольственного запаса.

— Если с ней что-нибудь случилось, я найду тебя, где бы ты ни был! — пробормотал Арлан, глядя на опустевшее кресло вождя. Потом он вспомнил, что вождь говорил что-то о клетке на противоположной стороне поселка.

Он бежал через поселение так, словно за ним гналась стая волков, провожаемый удивленными взглядами лалам.

За последним рядом хижин узкая тропинка спускалась со склона, и взору Арлана открылась вершина одиноко стоявшего дерева. Сразу за ним тропа заканчивалась, упираясь в сооружение, сделанное из целых необработанных стволов.

Беатрис он увидел, не успев добежать до дерева шагов пятнадцать.

Вслушиваясь в звуки боя, она стояла, вцепившись в стволы, образующие решетку. Он не сразу узнал ее в наряде из лохматой грязной шкуры и, наверно, поэтому продолжал бежать, несмотря на ее предупредительный крик.

Когда наконец его сознания коснулось ощущение опасности, было уже слишком поздно. К этому моменту он уже находился под деревом.

Он успел все-таки упасть на землю и лицом к лицу встретить несущуюся сверху смерть.

Он бы, наверное, успел даже выстрелить, но вовремя вспомнил, что поставил бластер на максимальную мощность. С такого небольшого расстояния взрыв заряда оказался бы смертельным для него самого.

Чтобы передвинуть регулятор вниз, на последнее деление шкалы, требовалось всего несколько кратких мгновений, но их у Арлана не было. Кривые когти летающего монстра сомкнулись на его теле.

Арлана в который уж раз за сегодняшний день вновь спасла пурловская шкура. Когти вцепились в нее и лишь скользнули по его ребрам, разрывая мышцы и кожу. Он вскрикнул от боли, когда рывок чудовищной силы приподнял его над землей.

Однако плохо выделанная кожа не выдержала нагрузки. Шкура лопнула в нескольких местах, и Арлан опять оказался на земле.

Когда монстр понял, что в когтях у него зажат лишь кусок старого меха, он вновь камнем упал вниз. Но теперь уже опоздал он. Арлан приподнял бластер и, поймав чудовище в перекрестье прицела, нажал спуск.

Даже для самой слабой мощности выстрела расстояние до цели оказалось слишком малым. Волна жара от взрыва вместе с брызгами крови и частями разорванной плоти чудовища ударила по Арлану, на какое-то время лишив его возможности двигаться.

Полностью он пришел в себя, лишь ощутив на лице капельки чьих-то горячих слез, и, открыв глаза, увидел перед собой перепачканное женское лицо, украшенное копной растрепанных волос.

Самым странным было то, что в этот момент ему показалось, будто прекрасней этой женщины, завернутой в грязную шкуру, он никого не встречал на всех планетах, где ему довелось побывать.

Это был первый нормальный рассвет на Роканде. Впервые над плато засияло солнце, не закрытое постоянными облаками или туманом. Второй час подряд не было всем осточертевшего, никогда не прекращавшегося здесь дождя.

И ночь, предшествовавшая этому солнечному рассвету, была первой, которую экипаж «Северной звезды» провел на корабле в полном составе.

Все они, включая командира и Беатрис, были живы, хотя с момента посадки прошло уже немало дней. Это обстоятельство казалось Версону еще более странным, чем солнечный рассвет на Ро-канде.

Он стоял у самого трапа без защитного костюма и шлема, нарушая тем самым все инструкции.

Горьковатый утренний воздух был насыщен запахом незнакомых горных трав и древесного дыма, исходившего от примитивного горна, который командир установил на ровной каменной площадке в двадцати метрах от корабля. С момента своего возвращения он успел соорудить там целую переносную мастерскую, никого не посвящая в свои замыслы. Больше всего впечатляли трехметровые кожаные крылья летающего монстра, похитившего Беатрис, которого местные племена вполне справедливо называли Ночным Ужасом.

По просьбе Арлана его новые и весьма странные друзья, похожие на помесь земного осла с крокодилом, доставили эти крылья снизу к самому перевалу, и сейчас командир занимался тем, что лично растягивал их на огромной деревянной раме для просушки, никому не доверяя этой ответственной работы.

Он почти полностью разобрал их планолет и использовал его детали для создания странной конструкции, состоявшей из ремней, пилотского кресла и шарнирных тяг. Если он прикрепит туда же крылья Ночного Ужаса, то получится весьма странный летательный аппарат, пригодный разве что для тренировки самоубийц.

Интересно, кому он собирался доверить его первые летные испытания?

Арлан отложил в сторону молоток и замер, уставившись в пространство ничего не видящим взглядом. Версон заметил, что после возвращения состояние непонятного ступора появлялось у Арлана все чаще. Он попытался как-то поговорить с ним об этом, предложив провести полное медицинское обследование его организма, подвергнувшегося серьезному стрессу во время пребывания в плену у местных дикарей Но Арлан лишь посмотрел на него своим новым отсутствующим взглядом и попросил не отвлекать его. Отвлекать от чего?

За последнюю неделю, с тех пор как Беатрис и Арлан вернулись из плена, жизнь на корабле приобрела не свойственный военным подразделениям оттенок неопределенности. Версон подозревал, что четкие задачи, поставленные перед ними аниранским правительством, полностью утрачены, а его собственное задание по сбору информации для земной разведки потеряло всякий смысл из-за утраты всех каналов связи.

Если так будет продолжаться дальше, то не понадобится слишком много времени, чтобы превратить их десантный отряд в новое племя местных дикарей.

Больше всего Версона раздражало отсутствие ясной перспективы и четкого плана. Даже о конкретных сроках возвращения больше не упоминалось Разумеется, объективные обстоятельства следовало учитывать. После того как их рация неожиданно приняла свой первый за все время пребывания на Роканде сигнал из космоса, стало ясно, что там произошло сражение, заставившее аниранский флот покинуть пределы Роканды. Фактически их бросили здесь на произвол судьбы

Но даже в этих обстоятельствах следовало выработать какой-то конкретный план действий. Отсутствие перспективы деморализовало людей, и Версон собирался откровенно поговорить обо всем с командиром.

Однако он уже не первый раз откладывал этот назревший разговор, понимая, что он может многое изменить и для него лично Пока что командир делал вид, что не замечает его неуставных отношений с Сельмой Штрауб Но в таком крошечном коллективе, замкнутом в маленькой скорлупке корабля, каждое движение соседа становится известно всем Затеяв с Арланом разговор начистоту, он рисковал выслушать немало неприятного для себя самого Правда, и командир не без греха…

С тех пор как вернулись Беатрис и Арлан, любой член экипажа мог заметить, как вспыхивают их глаза даже при случайной встрече. Видимо, их отношения имели более давнюю историю и начались задолго до экспедиции. Версон прекрасно понимал, что в основе их лежало нечто совершенно отличное от того, что связывало его с Седьмой. Все члены экипажа знали, что командир испытывает к аниранке глубокое сильное чувство, и старались беречь его, как берегут в оранжерее редкий цветок.

— Послушайте, Версон, перестаньте мучиться и помогите мне с этой распоркой. Ее нужно подержать, пока я закончу крепление.

Иногда Арлан позволял себе подобные странные замечания, словно тайные мысли окружающих не были для него секретом. И это делало предстоящий неизбежный разговор еще более сложным.

Заняв Версона бессмысленной, с его точки зрения, работой, Арлан закончил крепления распорки и уютно расположился на соседнем валуне, скептически осматривая творение собственных рук.

— Немного напоминает модернистскую скульптуру, особенно если включить в композицию вашу колоритную фигуру.

— Зачем вам этот аппарат?

— Если он полетит, мы получим транспортное средство и воздушного разведчика, способного исследовать большие территории.

— Ни один летательный аппарат не способен передвигаться без мотора!

— Ну отчего же? А планер? Не забывайте также о том, что притяжение Роканды на тридцать процентов ниже земного. Даже на Земле были попытки, и весьма успешные, создания летательных аппаратов на мышечной тяге. Здесь это должно получиться.

— Допустим, вы правы. Допустим, эта штука сможет летать. Зачем вам она? Зачем вообще нужна информация, которую никому нельзя передать?

— Чтобы ее использовать. Вы недооцениваете наши собственные силы. Мы единственные, кто может выжить в условиях этой планеты, сохранив при этом рассудок.

— Что именно вы еще хотите выяснить? Ведь за прошедшее с момента посадки время мы собрали достаточно информации.

— Она слишком ограничена и не отражает всей картины происходящего на Роканде. Мы познакомились скорее с последствиями произошедшей здесь катастрофы, а не с ее причинами. И меня очень беспокоит то обстоятельство, что нас оставили в покое. Пренебрежение противника означает, что мы не представляем для него реальной опасности.

— А похищение Беатрис? А нападение на вас?

— Это все может быть случайными действиями местных племен. Я не вижу здесь ни одной спланированной и направленной против нас операции. Кроме того, мы ни на шаг не продвинулись в поисках центра, из которого направляется захват планеты.

— Вы считаете, что захватом сознательно управляют даже сейчас, когда здесь все разрушено?

— Несомненно. Кто-то же постоянно снабжает энергией «Д-поле». Кто-то разгромил аниранский флот весьма эффективным способом и заставил его отступить.

— Вы считаете, что Генераторы «Д-поля» и управляющий центр находятся на самой планете? Ведь они могут располагаться и в космосе, на спутниках, например.

— Для того чтобы снабжать энергией генераторы такой мощности, нужны энергетические установки, которые вряд ли удастся разместить на спутниках. Там скорее всего расположены лишь антенны, принимающие энергию с поверхности планеты в виде узкого луча и преобразующие ее в излучение с широким радиусом охвата.

Есть и еще одно обстоятельство. Во время всех столкновений с нашими противниками мы имели дело только с исполнителями самого низкого ранга. С биороботами. С дикарями, лишенными разума. Мы ни разу не столкнулись с теми, кто стоит за всем этим. У сил, захвативших целую планету, должны быть менеджеры, должны быть управляющие и генералы. Мы даже не представляем себе, кем они могут быть. Мы ни разу их не видели.

— Как знать, — тихо проговорил Версон, — возможно, за это нам следует благодарить Бога или собственную судьбу.

ГЛАВА 41

Даже в экваториальном поясе Роканды, хоть и медленней, чем на Земле, происходила смена сезонов. Осень постепенно вступала в свои права Изменились направления господствующих ветров, и, хотя стало заметно холоднее, дожди перестали идти так часто, а солнце радовало космонавтов всю первую половину дня. Только к обеду появлялись низкие дождевые облака, но и они, как правило, к вечеру развеивались.

Погода имела теперь для Арлана большое значение. Особенно во всем, что касалось ветров. Дельтаплан был наконец полностью собран и даже опробован в небольших подлетах на привязи, позволивших проверить, насколько машина управляема в воздухе. Пока что она оправдывала его ожидания. Но окончательный ответ на этот вопрос можно было получить только в свободном полете.

На Земле он увлекался дельтапланеризмом и не мог тогда предположить, насколько бесценным окажется для него этот опыт. Основная проблема, которую необходимо решить в первом полете, — это проблема возвращения.

Он уже не сомневался, что созданный им аппарат удастся использовать в качестве планера. Для этого его достаточно сбросить с трехсотметрового обрыва. Но как вернуть машину обратно? Тащить ее в разобранном виде по горным тропам даже с помощью лалам достаточно сложно. К тому же разборка и сборка сложной конструкции сама по себе представляет непростую задачу.

Если он хочет использовать дельтаплан для ежедневных разведывательных полетов, он должен придумать, как возвращать его обратно на плато. В этом могли помочь пассаты — равномерные сильные ветры, постоянно дующие с восточной стороны.

Когда ветер налетал на препятствие в виде скальной стенки, воздушный поток устремлялся вверх. Если ему удастся вовремя поймать этот восходящий ток и рассчитать точку входа таким образом, чтобы машину не разбило о скалы, он сможет вернуться. Но Арлан прекрасно понимал, насколько рискован подобный маневр.

Если он ошибется, все триста метров, отделявшие вершину плато от его подножия, придется пролететь вниз без парашюта вместе с обломками машины.

Несмотря на сложность подготовки и все его опасения, настал день решительных испытаний. Труднее всего оказалось убедить Беатрис согласиться с его полетом. Она считала машину, собранную Арланом, совершенно ненадежной. А он еще ни словом не обмолвился, каким способом собирается вернуться.

Арлан готовился к полету очень тщательно. На тот случай, если придется делать вынужденную посадку в джунглях, он захватил с собой воду, неприкосновенный запас продовольствия, нож и бластер. Кроме того, он связался с Шарктаном и попросил его обследовать территорию возможной посадки. А также встретить его там в случае вынужденного приземления. С каждым разом сеансы ментальной связи с лаламами проходили все легче, и они все лучше понимали друг друга. Теперь в беседу можно было включать и такие отвлеченные для лалам понятия, как предстоящий полет.

Наконец все было готово.

Это был день, когда дул сильный и ровный восточный ветер, разогнавший дождевые облака. Аппарат поднесли к западному подветренному краю плато, закрепили за крючья, забитые в скалы, и пристегнули к дельтаплану стометровый буксировочный трос. Арлан сел на сиденье, защищенное лишь легкой каркасной рамой, и застегнул страховочные ремни.

Теперь оставалось лишь отпустить рычаг, удерживавший крепление дельтаплана. Как только он сделает это, давление ветра приподнимет машину над краем плато. Он уже неоднократно проделывал подъем на тросе и все же чувствовал, как учащенно бьется его сердце. Все, кроме Беатрис, вышли его провожать.

Она сказала, что не может на это смотреть. Арлан не сомневался, что в эту минуту Беатрис стоит у оптического перископа внутри корабля, и потому, прежде чем нажать на рычаг, улыбнулся ей и помахал рукой.

Как только разомкнулись крепления, аппарат рванулся вверх. Трос удерживал его на месте. Ар-лан дождался, пока под давлением ветра огромный воздушный змей наберет максимальную высоту. После этого он нажал второй рычаг и увидел под собой кольцо падавшего вниз освобожденного троса.

Плато сразу же отодвинулось от него, ветер относил машину хвостом вперед со скоростью шестьдесят километров в час. Как только скорость аппарата и воздушного потока уравнялись, началось медленное планирование со снижением.

Пора было разворачиваться. Он знал, что при таком ветре ему не удастся вернуться к плато до тех пор, пока дельтаплан не попадет в зону, где ветер отрезан стеной горного хребта.

Внизу расстилалось зеленое море тропических зарослей. Все внимание Арлана было поглощено управлением машины, и он не мог себе позволить заниматься разглядыванием пейзажей. За него эту работу проделывала оптика. Через каждую секунду он слышал треск затвора автоматической камеры, снимавшей панораму местности под ним с таким расчетом, чтобы снимки перекрывали друг друга на тот случай, если часть из них окажется неудачной.

Арлан плавно развернул дельтаплан носом к плато, которое все еще продолжало удаляться, хотя уже гораздо медленней.

Следовало увеличить угол снижения машины. Что он и сделал, выиграв в скорости за счет потери высоты. Наконец плато начало медленно приближаться. Он огибал его по широкой дуге не меньше километра в радиусе, рассчитывая в момент подхода оказаться с наветренной стороны и попытаться приподнять машину над скальной кромкой, воспользовавшись восходящим потоком. От одной мысли об этом акробатическом трюке по его спине пробегали мурашки.

Ему все же удалось обогнуть плато — запаса высоты оказалось достаточно для маневра. Теперь ветер нес его прямо на отвесную стену. Верхнюю кромку этой стены от него отделяло не меньше сотни метров, и казалось, никакая сила не способна забросить его на такую высоту.

Скала приближалась. Она была уже так близко, что он мог рассмотреть плоскости выветривания и клочки мха на совершенно отвесном граните.

Смертельный удар об эту преграду казался совершенно неизбежным, но Арлан знал, что ветер, встречаясь со скалой раньше его, создавал перед стеной подушку уплотненного воздуха. Весь его расчет строился на этой подушке. Если он неправильно вычислил скорость ветра и угол снижения, то врежется в скалу. Возникло неодолимое желание крепко зажмуриться и отпустить рычаги управления. Такое желание появляется иногда у неопытных водителей. Но все же он этого не сделал.

В метре от стены дельтаплан остановился на долю мгновения, затем задрал нос и понесся вверх. Арлан едва успел повернуть лонжероны, чтобы замедлить подъем. Он был уже над плато и вполне мог его проскочить.

Когда машина приземлилась в точке, из которой стартовала, восторгу команды не было предела. Непосвященному человеку трюк, который проделал Арлан с безмоторной машиной, казался каким-то чудом. Даже Беатрис не смогла выдержать характера и выбежала ему навстречу.

Арлан чувствовал себя настоящим героем, но, подавив вполне законный приступ самолюбования, достал из фотокамеры пленку и пошел в лабораторию.

На первой серии снимков, как и следовало ожидать, он не увидел ничего интересного. Радиус облета оказался слишком небольшим. Главной его задачей было испытать машину, и теперь Арлан приступил ко второй части своего плана по созданию мобильного воздушного разведчика.

Он отыскал в трюме корабля среди различного барахла, предназначенного для ремонта в полевых условиях всевозможной корабельной техники, небольшой, но достаточно мощный электродвигатель, весивший всего три килограмма. Аниранские двигатели не использовали обмоток и создавались на ином принципе. Проблему представлял лишь аккумулятор достаточной емкости. Он весил слишком много для такой легкой машины. Пришлось пойти на компромисс.

С небольшим аккумулятором приемлемого веса двигатель мог проработать всего минут тридцать. Этого было достаточно, чтобы один раз набрать нужную для возвращения высоту.

Но именно возвращение составляло главную проблему. Арлану вовсе не хотелось каждый раз повторять смертельно опасный трюк с набором высоты на ветровой подушке.

Теперь оставалось решить последнюю задачу. Ему нужен был пропеллер почти метрового радиуса. На корабле ничего похожего найти не удалось. Подобная техника устарела для аниранцев сотни лет назад. Пришлось вырезать пропеллер вручную из древесины местных растений, предварительно просушенной в высокочастотной печи.

На это ушло три дня. Но торопиться, после того как аниранский флот покинул небо Роканды, было уже некуда. Смертельный метроном, сопровождавший каждый их шаг на этой планете, наконец остановился.

Двигатель с пропеллером он установил за спинкой кресла — такое расположение винта требовало большего расхода энергии, зато не мешало обзору и помогало избежать поломок во время посадки.

После небольшого испытательного полета Ар-лан, убедившись в работоспособности двигателя, стал готовиться к своей первой дальней экспедиции.

Он знал, что может растянуть полученную при старте высоту, без учета аккумуляторного резерва двигателя, километров на двадцать, а то и больше, если удастся найти на трассе маршрута восходящие потоки воздуха. Такие потоки часто возникали над водной поверхностью и на открытых, хорошо прогретых пространствах. Арлан собирался на этот раз выжать из машины все, на что она была способна.

В архивных данных упоминался космодром рокандской колонии, но не было сказано ни слова о его местонахождении. Космодром был маленький и принадлежал какой-то частной компании, ведущей исследовательские работы по открытию планет, пригодных для заселения.

Основные транспортные и грузовые потоки, обеспечивавшие жизнеспособность колонии, шли по внепространственному каналу, который бездействовал с момента захвата. Даже станции канала им не удалось обнаружить в городе, что уж тут говорить о небольшом космодроме, расположенном в стороне от заселенной зоны.

За двадцать лет бездействия джунгли должны были полностью поглотить все сооружения, и обнаружить остатки космодрома — задача не из простых.

Но Арлану необходим был этот космодром — ведь именно отсюда должен был стартовать корабль, приведший за собой или принесший внутри себя космических захватчиков. Отчет об этом полете нужно было искать именно в информатории космодрома.

В день вылета ветер стал намного слабее, и это благоприятствовало запланированному Арланом полету на дальнюю дистанцию. Он собирался вернуться лишь к вечеру, использовав для своих исследований весь световой день. За последнее время полеты дельтаплана стали настолько привычны, что провожать его выходили лишь те, чья помощь была необходима при старте.

Беатрис перед отлетом он не увидел. После ночного дежурства она крепко спала в их общей каюте. В последнее время они перестали скрывать свои отношения. Арлан видел, с каким пониманием и тактом относятся люди к возникшему между ними чувству. В свою очередь, и он сам не вмешивался в личную жизнь членов своей команды.

Старт прошел без осложнений. В утренних лучах солнца раскинувшийся под ним пейзаж выглядел мирно и даже красиво. Ничто не напоминало о произошедшей здесь катастрофе.

Небольшие каменистые проплешины у подножия плато сменялись подлеском и чуть дальше переходили в густые тропические заросли, напоминавшие с высоты зеленое море, раскинувшееся до самого горизонта.

Пропеллер за спиной Арлана, посвистывая, вращался под напором встречного воздушного потока вместе с выключенным двигателем. Аппарат шел ровно, и Арлан экономно расходовал набранную при старте высоту, стремясь увести машину как можно дальше от плато.

Постепенно характер зарослей под ним менялся. Стали чаще встречаться болота, и вскоре он пролетел над большой рекой. В этих местах он еще не был и сразу же после пересечения границы исследованной зоны включил камеру. Казалось, все вокруг дышало миром и спокойствием. Полет проходил без всяких происшествий, но чувство тревоги не покидало Арлана в это мирное и тихое утро. К сожалению, дурные предчувствия редко обманывали его.

Над рекой он сделал несколько небольших кругов. Благодаря восходящему потоку воздуха ему удалось набрать лишних пятьсот метров высоты.

На противоположном от плато берегу реки деревья росли странно искореженными. Возможно, виной тому была болотистая почва, но Арлана интересовали не природные катаклизмы. Он искал следы человеческой деятельности. Однако поверхность планеты выглядела девственно нетронутой.

Арлан постепенно приближался к невысокому горному хребту водораздела. Тропический лес здесь значительно поредел, то и дело в нем встречались широкие километровые проплешины, заросшие кустарником и травой. Чувствовалось, что уже близко зона пустынь. Машина давно потеряла набранную над рекой высоту, а сама река скрылась в мареве нагретого воздуха.

Пора было возвращаться. Солнце заметно клонилось к западу, и Арлан чувствовал, как сильно устал. Постоянное напряжение, необходимость все время следить за малейшими изменениями в движениях воздушных масс здорово выматывали.

Он совсем было решил начать разворот на обратный курс, когда впереди, у подножия хребта, находившегося от него километрах в двадцати, на самом пределе четкой видимости что-то привлекло его внимание. Какой-то предмет, выделявшийся на общем фоне местности. Угол обзора изменился, и предмет, скрытый вершиной холма, исчез из поля зрения Арлана.

Какое-то время он раздумывал, стоит ли продолжать полет или все-таки развернуть машину обратно. За сегодняшний день он ошибался уже раза два. Необычная тень на земле, причудливо выветрившийся остаток скалы издали казались творениями человеческих рук, но, когда он приближался к ним, иллюзия исчезала.

Наверняка и эта решетчатая металлическая конструкция, утонувшая в мареве голубого тумана, окажется всего лишь странным переплетением ветвей. Может быть… Однако он напомнил себе простую истину — если заранее предполагать неудачу, ему ничего не найти. Чтобы привлечь везение на свою сторону, нужно в него верить, и, отметив азимут, он повел машину дальше.

Примерно через полчаса гряды холмов перед ним расступились, открывая ровный зеленый простор, напоминавший земную степь. Травы здесь были невысоки, а животных вообще не было видно. И это казалось странным, потому что лес, оставшийся на противоположной стороне реки, кишел живностью.

Стрелка компаса, зафиксировавшая направление азимута, указывала на ближайший холм, за которым скрылся заинтересовавший его предмет, и Арлан решил, что, если там не обнаружится ничего интересного, он повернет обратно.

Камера под его сиденьем продолжала стрекотать через равные промежутки времени, для анализа снимков, сделанных только за сегодняшний день, не хватит и недели. Когда вершина холма мелькнула под ним, открыв за собой все тот же пустынный пейзаж, Арлан решительно двинул рукоятку поворота влево. Машина начала описывать широкий круг, постепенно заваливаясь на левое крыло, и в этот момент из-за холма появилась летящая ему вдогонку черная точка.

Вначале он решил, что это птица. Хотя в архивах колонии не было упоминаний о птицах, он знал, что фауна Роканды не исследована полностью, к тому же она заметно изменилась с момента захвата. Аниранцы, к примеру, ничего не знали о существовании Ночного Ужаса.

Он не зря о нем вспомнил. Мягким изломом крыла существо напоминало полет летучей мыши. Вот только Ночной Ужас не выносил дневного света.

Если судить по скорости, то тварь, догонявшая его, больше всего походила на ракету класса «воздух — воздух».

Буквально через пару минут чудовищный монстр был уже настолько близко, что Арлан мог рассмотреть двадцатисантиметровые клыки, выступавшие из его пасти.

Это все-таки был Ночной Ужас, и выходило, что дневной свет ему не помеха. В конце концов, и в стойбище пурлов он напал на него именно днем.

Но одно дело — бой на земле и совсем другое — схватка в воздухе. Если монстр хоть чуть-чуть заденет его хрупкий аппарат, вернуться отсюда не удастся, даже если он сумеет благополучно приземлиться. Его отделяло от стоянки корабля почти сорок миль. Плюс река и джунгли, полные хищников.

Самым разумным в его положении было бы избежать драки. Но монстр явно преследовал его не из простого любопытства. Он искал добычу.

Можно было увеличить скорость, включив двигатель. Но, судя по времени, за которое Ночной Ужас его догнал, это не поможет. Зато запаса энергии в аккумуляторе, необходимой на тот случай, если придется поднимать машину с земли после вынужденной посадки, он лишится наверняка.

Придется самому начинать схватку. Кривые когти лап угрожающе зависли в нескольких метрах над крылом его аппарата. Если эта тварь спикирует…

Арлан не стал ждать нападения. Установив минимальную мощность огня и надеясь на то, что стрельба хотя бы отпугнет дьявольскую тварь, раза в полтора превосходившую в размахе крыльев его машину, он приподнял оружие и тщательно прицелился. Уловив момент, когда монстр оказался в самом центре перекрестья прицела, Арлан нажал на спуск. Ничего не произошло.

То есть бластер хлопнул, как ему и было положено. Энергетический заряд оставил в воздухе инверсионный след, на который монстр не обратил ни малейшего внимания.

Заряд взрывался, лишь встретившись с препятствием. Выходит, он промахнулся. В этом не было ничего удивительного, только в кино бравые солдаты сбивали самолеты одним выстрелом из винтовки. На самом деле попасть в летящий с большой скоростью предмет чрезвычайно трудно. Сложность попадания увеличивается в несколько раз, если и сам стрелок находится в воздухе… Не зря пулеметы на истребителях расходуют в одну секунду множество зарядов и буквально разрезают пулями металл.

Но такого пулемета у него не было, и оставалось лишь снова нажать на спуск. На этот раз расстояние между монстром и его машиной сократилось настолько, что промахнуться было почти невозможно. Арлан готов был поклясться, что попал, взрыва же по-прежнему не последовало.

Где-то далеко внизу на поверхности земли вновь сверкнула вспышка разрыва.

Но он видел, как инверсионный след заряда прошел через тело монстра!

Слегка обогнав его, Ночной Ужас замер в воздухе, а потом сместился на несколько метров назад. Это выглядело так, словно законы аэродинамики на него не распространялись.

— Что происходит, черт возьми? — пробормотал Арлан, опуская бластер: дальнейшая стрельба казалась бессмысленной.

— Рад, что ты это понял! — прозвучал в его голове хриплый надтреснутый голос. И хотя ментальные голоса лишены эмоциональной окраски, Арлану показалось, что он ощутил в голосе монстра ноту ехидной насмешки.

После этого Ночной Ужас отвесно спикировал на дельтаплан и уселся на носовых распорках, сложив крылья за спиной.

Даже если это чудовище обладало не слишком большим весом, дельтаплан обязан был отреагировать на новую нагрузку, к тому же приложенную к передней точке аппарата. Но машина, не заметив появления незваного гостя, продолжала свой ровный планирующий полет по прямой.

— Какого дьявола тебе нужно? — спросил Арлан, пристегивая бластер к поясу и изо всех сил стараясь не показать своей растерянности. Его положение усугублялось тем, что каждая его мысль наверняка становилась известна. Вот только кому? Во всяком случае, не этому монстру. Он уже понял, что перед ним всего лишь изображение. Что-то вроде куклы из аниранского голографического театра. Существо, которое говорило с ним сейчас, могло находиться за сотни миль отсюда.

Он не знал, насколько прозрачен его мозг для сканирующих щупалец чужого сознания, и постарался заблокировать внешнюю часть мозга, целиком сосредоточившись на управлении машиной.

— Ну так зачем ты здесь появился? — повторил он свой вопрос.

— Нужно поговорить. Ты понял, что не можешь причинить мне вреда?

— Допустим. Что тебе нужно?

— Вам разрешили сесть на планету и не трогали до сих пор. Надеюсь, вы это оценили. Вы прилетели сюда за информацией, и вам разрешили собрать ее.

— Какие вы тут, оказывается, добренькие.

Монстр сморщил свою чудовищную пасть в ужасной гримасе, всем видом выражая неудовольствие.

— Ты, наверно, кажешься себе очень умным. Доброта здесь ни при чем. Мы хотели, чтобы информация дошла до Анирана.

— Для чего?

— Они должны знать, что сопротивление бессмысленно и дорого им обойдется. Надеюсь, вы это уже поняли, и больше вам тут нечего делать. Лимит времени исчерпан. Вам пора убираться.

— А если мы этого не сделаем?

— Тогда вас уничтожат.

— Уж не ты ли?

— Хватит притворяться, Заславский! Ты прекрасно понял, что я лишь носитель сообщения. Что-то вроде вашего почтальона. Если вы немедленно покинете планету, вас беспрепятственно выпустят и разрешат вернуться на Аниран.

Арлан чувствовал, как в нем, несмотря на всю необычность этого разговора, начинал закипать гнев. Кто он такой, хозяин этого посланника, чтобы диктовать им свои условия так, словно они уже стали его пленными? Сражения еще не было.

Он сумел не показать своего гнева и даже выдавил вполне искреннюю улыбку.

— При всем желании мы не сможем немедленно покинуть планету.

— Почему же?

— У нас нет топлива. Его хватит только для выхода на орбиту спутника, где нас должен был поджидать аниранский транспортный корабль, который исчез вместе со всем аниранским флотом.

— Да, там произошла небольшая перестрелка. Это действительно проблема. У нас нет топлива для аниранских кораблей. Хотя где-то здесь должен быть их старый космодром. Возможно, вы найдете топливо там.

— Но для этого нужно время. И для того, чтобы найти космодром, и для загрузки корабля топливом.

— Космодром вы обнаружите на последних снимках, он отсюда совсем недалеко. Что касается времени… Мы можем предложить вам не больше двух недель. Да и то лишь в том случае, если вы дадите обещание не пересекать городской черты в течение этого срока.

— Я должен посоветоваться со своими товарищами.

— Видишь ли, Заславский, это не просьба и не переговоры. Скорее дружеское предупреждение. Если через две недели вы все еще будете на Роканде, вас уничтожат.

После этих слов он исчез мгновенно, словно кто-то выключил проектор.

ГЛАВА 42

Сразу после возвращения Арлан проанализировал последнюю серию снимков. Когда компьютерная интерполяция того района, где он встретился с Ужасом, была закончена, на одном из последних снимков отчетливо проступили очертания полуразрушенной локаторной вышки старого аниранского космодрома.

Вышка находилась слишком далеко от точки съемки, и никаких других деталей в покрытом зарослями пространстве рассмотреть не удалось. Но и вышки, упоминавшейся в космической лоции, было вполне достаточно. Он нашел космодром. Однако проблем от этого не уменьшилось. После ультиматума ситуация стала угрожающей.

Даже если в течение двух недель им удастся разыскать на космодроме горючее для своего корабля и работоспособный транспорт для его доставки на орбиту, это ничего не решало. Арлан знал, что не улетит с Роканды, пока не найдет отчета с координатами последней аниранской космической экспедиции.

Они могли находиться в архивах космодрома, но их там могло и не быть. В любом случае двух недель недостаточно для того, чтобы проводить исследования и одновременно подготовить корабль к старту.

У него было слишком мало людей и слишком мало времени. Необходимо принять решение, от которого зависела судьба каждого из них, и он не имел права принимать его в одиночку.

Арлан терпеть не мог официальных совещаний и потому изложил все последние новости во время обеда

Ежедневный совместный обед в кают-компании стал хорошей традицией. Как только мягкий перезвон корабельных часов, оповещавший о том, что наступило обеденное время, разносился по отсекам, все, кто был на корабле, спешили в кают-компанию.

Сразу после возвращения Арлан отменил ежедневные исследования городских кварталов, и в кают-компании собрался весь экипаж.

Когда он закончил рассказ о своем последнем полете, наступила долгая пауза. Им было о чем подумать.

Первым молчание нарушил Версон:

— Я не дипломат. Я всего лишь военный. Но даже мне известно, что противник предъявляет ультиматум лишь тогда, когда не уверен в превосходстве собственных сил.

— Или когда хочет избежать излишних потерь, — возразил ему Ли Карт. — Меня больше всего заинтересовало время ультиматума и предложенные в нем сроки. Почему именно сейчас понадобилось вступать с нами в переговоры и зачем потребовалось назначать такие жесткие сроки?

— Я тоже все время над этим думаю, — согласился с ним Арлан. — Тут скрыто что-то очень важное. Либо произошли какие-то внешние события, о которых мы ничего не знаем, либо мы сами, не подозревая об этом, в своих исследованиях подошли к опасному для наших противников рубежу. Возможно, запрет на продолжение наших исследований в городе имеет к этому непосредственное отношение. Пока я занимался полетами, у меня не было возможности следить за результатами Вам удалось обнаружить в городе что-нибудь новое, что-нибудь такое, что может представлять потенциальную опасность для наших врагов?

— Последние два дня исследованиями в городе руководила я, — сказала Беатрис. Это несколько удивило Арлана, потому что Беатрис всегда старалась оставаться в тени и никогда не брала на себя руководство какими бы то ни было операциями, с удивительным тактом стараясь не подчеркивать перед остальными членами команды свое особое положение и как аниранки, и как близкого командиру человека.

Должны были появиться серьезные причины, заставившие ее изменить этим правилам.

«Последние дни у меня совершенно не было времени следить за тем, что происходит на корабле, надо будет обо всем подробно расспросить Бет», — подумал он, но вслух спросил, словно ничего не заметив:

— Каков результат, что именно вы исследовали?

— Да все то же. Два жилых дома в центральных городских кварталах. Там нет ничего нового. Те же безликие одинаковые квартиры в стандартных блоках, наспех покинутые жителями. И еще торговый центр. Там тоже нет ничего интересного. Полки ломятся от товаров, хоть завтра начинай торговлю. В кассовых аппаратах сохранилась даже мелочь.

— А крупные купюры исчезли?

— Они вообще отсутствуют в аниранской торговле. Их давно заменили электронные средства платежа. Ну, что еще?… Под магазином складские помещения. Тоже ничего необычного. Стандартный набор потребительских товаров. Некоторые даже не распакованы. Есть и продовольственный склад. Холодильники, естественно, не работают, но большинство продуктов сохранилось благодаря стабильно низкой температуре.

— Откуда она взялась?

— Складские помещения расположены в глубоких подвалах. Настолько глубоких, что вначале мы не могли понять, зачем понадобилось прилагать столько усилий, но затем сообразили, что колонисты воспользовались какими-то старыми шахтами.

— Насколько старыми?

— Точный возраст этих выработок установить довольно сложно, поскольку от того времени, когда в них велись разработки, ничего не осталось. Но если верить радиоизотопному анализу отдельных кусков породы, то их возраст намного превосходит период создания аниранской колонии на этой планете.

— Это может быть интересно. Мне придется осмотреть эти подвалы.

— Я бы не советовал этого делать, — довольно категорично заявил Версон и, сразу же сообразив, что с его стороны не слишком вежливо перебивать командира, пояснил: — Этим мы нарушим одно из условий ультиматума и можем спровоцировать немедленную атаку на наш лагерь. К которой мы пока что совершенно не готовы.

За время его ежедневных отлучек тон Версона и манера держаться претерпели значительные изменения. Или он вспомнил свои старые военные привычки, или тешил себя надеждой, что более близкое знакомство с аниранкой позволит ему занять лидирующее положение в их группе. Даже обычное место Версона за столом переместилось. Теперь он сидел рядом с Беатрис. Конечно, все это мелочи, не имеющие значения, и все-таки надо будет выяснить, кто поручил Беатрис работы в городе? Была ли тут ее инициатива?

— Что же вы предлагаете? Рано или поздно, но столкновения нам не избежать, — сказал Арлан Версону, внимательно разглядывая его, словно видел впервые. Бывали моменты, когда он жалел, что защита землян от «Д-излучения» мешает ему проникать в их тайные мысли. Сейчас был как раз такой случай.

— Конечно, нам не удастся избежать столкновения! — заявил Версон. — Именно поэтому я предлагаю все наши силы в срочном порядке бросить на укрепление обороны. Раз уж вы нашли космодром, который нам не запрещено использовать для собственных нужд, там можно обнаружить много интересного, особенно если на его территории сохранились военные или хотя бы исследовательские аниранские корабли.

— Раньше они здесь были, — подтвердила Беатрис. — Но часть из них пыталась покинуть планету в самом начале катастрофы и была уничтожена. Я не знаю, какие из них сохранились.

— Версон прав. И его предложение вполне разумно, — неохотно признал Заславский. — Нашей первоочередной задачей на ближайшие дни станет космодром. Будем искать любое серьезное вооружение.

— Я не совсем представляю, с кем мы собираемся сражаться. Ведь не с призраками же? — спросил Ли Карт, адресуя свой вопрос почему-то Версону. Однако, поскольку тот молчал, отвечать все же пришлось Арлану:

— Это очень серьезная проблема. Мне кажется, что нашими противниками, так сказать в материальном плане, будут все те же бывшие колонисты, ныне превращенные в дикарей. Пурлы, возможно, ладжеи или какие-то другие, неизвестные нам племена, скорее всего с примитивным вооружением. Но гораздо большую опасность представляет та часть поселенцев, которую удалось превратить в биологических роботов. Они смогут использовать практически любое оружие. Ну и нельзя полностью сбрасывать со счетов так называемых «призраков». При всей их эфемерности в подходящих условиях они могут представлять весьма серьезную угрозу. Вы, Ли Карт, занимались на Земле оптическими разработками. Было бы интересно узнать ваше мнение насчет того, известны ли современной науке какие-нибудь методы разрушения голографических изображений?

— Пожалуй, только один. Уничтожение источника проекции. Если же говорить о самом изображении, то такие методы никем не разрабатывались, хотя теоретически можно допустить, что голограмму удастся подавить очень сильным источником стробоскопического излучения.

— Вам придется всерьез заняться этим вопросом. Нам нужно оружие против «призраков», чтобы в момент столкновения иметь возможность избавиться от них. Их психологическое давление на нас может иметь серьезные последствия.

— Мне кажется, в основе этих фантомов лежит вовсе не оптика.

— Что же тогда?

— Можно предположить, что под влиянием внешнего воздействия их проецирует наш собственный мозг. Возможно, в этом повинна часть спектра «Д-излучения», которая, несмотря на природный иммунитет, вероятно, оказывает косвенное влияние на человеческий мозг.

— Иными словами, они могут быть продуктом нашей собственной психики, разновидностью галлюцинаций?

— Совершенно верно.

— При первой же возможности мы это проверим. В области психического воздействия на человеческий мозг на Земле разработан богатейший арсенал средств. В том числе есть и способы защиты от такого воздействия. Какое-то время на нашей планете всерьез готовились к психологической войне, — пояснил Арлан Беатрис. — Если окажется, что эти фантомы имеют психогенный характер, мы найдем способ с ними бороться. Теперь давайте обсудим проблему, связанную с космодромом. Если мы обнаружим на нем что-то стоящее, придется перегнать туда корабль и переместить весь базовый лагерь.

— А что, если это ловушка? Ведь нам буквально поднесли этот космодром на блюдечке с голубой каемочкой, так, кажется, у вас на Земле называют неожиданные подарки? — Беатрис всегда гордилась своим глубоким знанием земных языков и при каждом удобном случае любила это подчеркнуть. Но в ее словах была большая доля истины. На космодроме их могут поджидать любые неожиданности.

Некоторое время он обдумывал эту проблему и в конце концов решил, что исследования космодрома избежать не удастся, слишком многое от него зависело.

— Завтра организуем экспедицию в район космодрома. Осмотр города временно прекратим. До тех пор, пока не установим в лагере защиту и не оборудуем здесь свои огневые позиции, — подвел итог обсуждению Заславский. Возражений больше не было. Все понимали, что на этот раз они получили приказ, который нужно выполнять.

За разработкой маршрута предстоящего похода к космодрому Арлан засиделся в штурманской рубке допоздна.

Когда в иллюминаторы, пробившись сквозь гряды облаков, заглянула зеленоватая рокандская луна, Арлан закончил работу над расшифровкой карт и открыл дверь своей новой каюты.

Уже вторую неделю он жил в каюте Беатрис и все никак не мог к этому привыкнуть. Сегодня он засиделся в штурманской рубке дольше обычного не потому, что в этом была какая-то особая необходимость. Ему хотелось выразить свое неудовольствие тем, что она, как ему показалось, небезразлична к усилившимся знакам внимания со стороны Версона.

И хотя Версон относился к Беатрис с подчеркнутым вниманием еще задолго до отлета с Анира-на, а убедившись в бесперспективности своих ухаживаний, нашел выход эмоциям в постели Сель-мы, это ничего не меняло.

Не меняло потому, что дело было совсем не в Версоне.

Свет в каюте не горел, и, осторожно прикрыв за собой дверь, Арлан остановился у входа. Лунный свет, проникая через иллюминатор, делал очертания предметов расплывчатыми, почти нереальными, словно все происходило во сне.

Беатрис не осталась в долгу и в ответ на его демонстративную задержку легла спать на верхней койке.

Он угадывал под плотно прилегавшей простыней очертания ее стройного тела и слышал ровное спокойное дыхание, хотя и догадывался, что она не спит. Но, возможно, он ошибался. Ревность — странное чувство. Она обостряет желание.

Стараясь не шуметь, он осторожно пересек каюту и, на ощупь найдя на стене нужную кнопку, получил в свое полное распоряжение нижнюю койку, на которой в обычные дни они с комфортом размещались вдвоем.

Он сбросил одежду в мусороприемник и совсем уж было собрался нырнуть под теплую простыню, когда услышал в темноте ее голос:

— Ты совершенно обо мне не думаешь. Целыми днями ты летаешь на своем самодельном корыте, а я должна ждать и надеяться, что ты вернешься. Иногда мне кажется, что сил уже нет, что сегодня ты уж точно не вернешься, и будущее представляется мне какой-то черной ямой. Сегодня я приготовила тебе небольшой подарок. Может быть, получив его, ты хоть что-то поймешь.

Он услышал шорох ее подушки над собой, и тонкая женская рука, серебрившаяся в лунном свете, Появилась перед ним. В ладони Беатрис была зажата небольшая темная коробочка.

— Что это?

— Передатчик прокола. Внутри специальная батарея, рассчитанная на один-единственный импульс. Я должна была дать сигнал сразу же, как только получу подтверждение, что препарат химической защиты действует.

— Ты не говорила мне об этом.

— Не говорила. Это было мое личное задание от руководства «Д-корпуса».

— И что же, ты выполнила его?

— Если бы я его выполнила, они бы начали атаку раньше, и тогда, возможно, сотни наших кораблей не нашли своей гибели в небе Роканды. Вина за это поражение полностью лежит на мне.

— Не говори глупостей! Если бы они начали атаку раньше, все получилось бы точно так же. Но даже если я не прав, если бы они добились успеха, ты хоть представляешь, что бы из этого получилось?

— Они бы уничтожили планету вместе с нами. Я привыкла рисковать собственной жизнью, но здесь был ты…

— Дело не в этом. Если бы их операция удалась, если бы они уничтожили Роканду — Зло пришло бы снова. Через какое-то время была бы захвачена другая планета. И так будет повторяться до тех пор, пока мы не найдем его источник, место, откуда оно приходит, его проклятое гнездо.

Он замолчал, потому что только сейчас до него дошел смысл ее последней фразы. Для любого аниранца, неважно, мужчина он или женщина, долг перед своим народом значил больше всего на свете. Но только что она ему призналась, что для нее теперь это не совсем так.

Он нашел в темноте ее руку и, не разжимая ладони, долго и нежно целовал ее, постепенно поднимаясь все выше, сначала до локтя, потом, отбросив простыню, он стал целовать ее плечи. Но, видимо, она неправильно поняла его ласку, потому что в ее голосе все еще звучала обида:

— Ты относишься ко мне, как будто я — Сельма Штрауб! Для тебя минутное удовольствие…

Он закрыл ей рот поцелуем, а когда наконец оторвался от ее губ, разговор, похоже, перестал ее интересовать. Но он все-таки сказал:

— Сельма — замечательная женщина. Если бы не она, все мужчины на этом корабле давно бы взбунтовались и набросились на тебя. Я ревную, потому что не представляю, как смог бы без тебя прожить хотя бы день. И, улетая на своем воздушном кораблике, я думаю о той минуте, когда вернусь и снова увижу тебя.

— Что с нами будет, Арлан? Я хочу сказать, что с нами будет, если мы победим? И куда нам теперь возвращаться? Я не смогу больше быть гражданкой Анирана.

— Если мы найдем и уничтожим источник Зла, нас встретят как победителей. Весь Аниран будет у твоих ног. Тогда мы заберем нашего сына и улетим на Землю. Если ты этого захочешь.

— Слишком много «если». Ты почаще обо мне вспоминай, пока это еще возможно.

Он постарался растопить горечь ее слов в новых поцелуях, но так и не понял, удалось ли это ему.

ГЛАВА 43

Место, где когда-то располагался космодром аниранской колонии, с высоты птичьего полета больше всего походило на старое лесное пожарище.

Арлан сделал над ним круг и не увидел с воздуха никаких деталей. Тропические джунгли напоминали плотно набитую подушку. Сквозь листву деревьев не пробивался ни один луч света. Разве что цвет листвы здесь несколько отличался, и можно было приблизительно определить границы посадочной зоны по желтоватому оттенку.

Метрах в двухстах от южной границы пятна, рядом с остатками локаторной вышки, Арлан выбрал пригодную для посадки открытую поляну и решительно направил свой дельтаплан вниз.

Впервые он садился не в лагере на плато, и у него не было полной уверенности в том, что с помощью слабенького двигателя вновь удастся поднять машину в воздух.

Но решение было принято еще вчера. Пятеро космонавтов, все, кроме Версона, захватив необходимое снаряжение, пробирались к космодрому. Им предстоял долгий и нелегкий путь. Никто не знал, за какое время отряду удастся преодолеть сорок километров диких джунглей. Несмотря на помощь лалам, это могло занять несколько дней.

Ему придется провести одному в совершенно не исследованной местности несколько ночей, и перспектива подобных ночевок вызывала тревожное чувство, несмотря на защитный костюм и бластер.

Он вспомнил, как их захватили в плен у городских ворот, не помогло и присутствие целого отряда. Эта планета была полна неприятных сюрпризов. Но слишком жесткий срок ультиматума заставлял его идти на риск. Сегодняшний полет, если все пройдет удачно, сэкономит им несколько суток.

К подходу отряда он должен закончить рекогносцировочные работы на космодроме и решить, куда в первую очередь направить усилия своих товарищей.

Машина шла вниз почти бесшумно. Арлан слышал негромкий свист ветра в пропеллере и шорохи листвы внизу. Земля была уже в нескольких метрах, дельтаплан миновал границу леса и еще круче пошел вниз.

Полянка была меньше, чем казалась сверху, и ему пришлось в спешном порядке гасить скорость, у самой земли задрав вверх нос машины. Дельтаплан остановился перед скалой. Еще десять—пятнадцать метров, и его полеты могли закончиться навсегда.

Арлан отстегнул ремни и какое-то время сидел, расслабившись, позволив себе полный отдых. Во всяком случае, так это выглядело со стороны.

Но в такие моменты его подсознание выполняло сложную работу. Ментальный слух обострялся и расширял границы восприятия окружающего иногда на несколько километров.

На этот раз он не услышал ничего подозрительного, никаких враждебно настроенных животных, во всяком случае, тех, чей мозг способен излучать ментальное поле.

Обычный слух, однако, сообщал ему, что в лесу не все обстоит так уж благополучно. Кто-то настырно стрекотал среди деревьев, словно огромный сверчок. Иногда эта тварь замолкала на пару минут и потом вновь заводила свою песню, похожую на звук электропилы.

На всякий случай Арлан проверил заряд бластера, прежде чем вылезти из кресла дельтаплана. Трава доставала ему до самых колен. Преодолевая ее сопротивление, он с трудом подтащил легкую машину к самой скале. Чтобы ее не унесло и не сломало ветром, пришлось забить несколько крюков и закрепить страховочные тросы.

Теперь наконец он мог заняться космодромом.

Вышка не представляла собой ничего интересного. Остатки решетчатой металлической конструкции стояли на голом холме. Арлан хотел взобраться на нее, чтобы еще раз осмотреться, прежде чем углубиться в лес, но оказалось, что изъеденные ржавчиной металлические перекладины не способны выдержать вес его тела.

Отойдя от вышки всего на сотню метров, он пересек узкую полосу поляны, на которую совершил посадку, и сразу же увяз в подлеске. Сами деревья не были слишком густыми и по своей структуре напоминали земные солончаковые растения. От толстого зеленого ствола во все стороны отходили каплеобразные метровые выросты. Каждый такой отросток, в свою очередь, заканчивался еще двумя. Так продолжалось до тех пор, пока отростки не начинали обламываться под собственной тяжестью и не падали на землю. Тогда они пускали корни и давали начало новым деревьям.

Это был бы вполне приличный и удобный для исследований лес, если бы не засилье лиан. Десятки видов сапрофитных паразитов обвивали стволы деревьев и, наращивая на них свою собственную крону, тянулись к солнцу.

Внизу, у самых корней, растительности не было, но уже в метре над землей начиналась сплошная путаница колючих зарослей. Выяснив, что, согнувшись в три погибели, с тяжелым рюкзаком за спиной, далеко ему не уйти, Арлан вернулся на поляну и пошел вдоль нее, внимательно осматривая сплошную стену леса. Время от времени ему удавалось разглядеть пространство в глубине леса метров на сорок.

Он продвигался медленно, обливаясь потом. Из леса несло влажной жарой, с которой не мог справиться кондиционер его легкого защитного костюма. Спина болела от постоянных наклонов, а солнце уже перешло зенит.

Если так будет продолжаться, к вечеру он узнает не больше, чем до посадки. Нужно было что-то срочно придумать.

Вернувшись к дельтаплану, Арлан взобрался на скалу, в которую едва не врезался во время посадки. Сейчас, когда его внимание не отвлекалось на управление капризной машиной, он увидел много новых деталей, не замеченных раньше.

С северной стороны на поляну выходила просека. Возможно, это было русло высохшего ручья или звериная тропа. Углубившись в лес, она изменяла направление и шла в ту сторону, где на плане он отметил границы желтого пятна.

Он совсем уже собрался^спускаться, когда заметил, что сквозь густую траву около вышки местами проглядывает странная серая полоса. Свои исследования он начал именно с нее. Оказалось, что к вышке некогда вела дорожка, выложенная прочным серым пластеролом. Теперь пластерол, уступая напору травы, потрескался, плитки сошли со своих мест. Но остатки дорожки сохранились, и можно было без труда определить ее направление. С одной стороны дорожка заканчивалась почти у самой вышки. С этим все было понятно. Но противоположный ее конец упирался в глухую скалу. Дорожки не должны вести к скалам. Никто не будет строить специальную дорожку, пригодную для движения тяжелого транспорта, лишь для того, чтобы потом заняться альпинизмом.

Взглянув на солнце, он понял, что выяснение этой загадки придется отложить. У него осталось не более трех часов светлого времени, а он по-прежнему почти не продвинулся в своих исследованиях и даже не наметил подходящее для ночлега место.

Оставив в покое дорожку, Арлан пересек поляну, вышел к просеке и углубился в лес.

Лианы над его головой почти сразу сомкнулись в сплошную непроницаемую завесу, стало темно и сыро, как будто он погрузился в болото. Словно подтверждая эту мысль, почва под его ботинками превратилась в жидкий кисель.

Теперь стрекот неведомой пилы стал громче. Иногда звук стихал, и тогда из леса доносилось глухое мощное уханье, словно сотня филинов одновременно упражнялась в эстрадном искусстве.

Не задерживаясь из-за этих непонятных звуков, Арлан упрямо шел вперед, пока не достиг поворота просеки, отмеченного им с вершины скалы.

Сейчас она свернула к границе желтого пятна. Ему оставалось пройти до пятна не более ста метров, когда, нагнувшись в очередной раз для улучшения обзора, он заметил между деревьев нечто темное и весьма большое. Он мог рассмотреть лишь основание этого предмета, все, что располагалось выше одного метра, скрывали лианы, и даже приблизительно невозможно было определить, что же это такое.

Только подобравшись к таинственному предмету вплотную, Арлан увидел, что густая листва скрывает обшивку космического корабля.

За час работы ему удалось расчистить участок корпуса не более трех метров. Но и это позволило определить, что корабль относительно новый. На керамической обшивке не было заметно серьезных повреждений. Арлан расчистил несколько вплавленных в обшивку букв. Буквы были аниранские, но название корабля он так и не смог определить.

Оставив свою находку до прибытия отряда, Арлан стал пробиваться дальше внутрь пожелтевшего леса. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что здесь когда-то располагался космодром.

Болотистая почва под ногами стала тверже, а лесная растительность внутри километрового посадочного круга заметно поредела. Казалось, страх перед атомным пламенем, бушевавшим на этой площадке двадцать лет назад, заставлял съеживаться проклятые лианы даже сейчас.

Вскоре Арлан выбрался на небольшую прогалину, почти полностью свободную от растительности, в центре которой стоял еще один корабль.

Общие очертания корпуса свидетельствовали о том, что это военный фрегат. Его посадили здесь уже после катастрофы и гибели самого космодрома. Об этом свидетельствовали настежь распахнутые люки, транспортные лифты, опущенные лишь наполовину, и разбросанные вокруг корабля хорошо сохранившиеся предметы корабельного оборудования.

Через десяток метров Арлан наткнулся на первый человеческий скелет. По характерному строению верхней части позвоночника можно было определить, что скелет принадлежал аниранцу.

Трагедия произошла здесь всего несколько лет назад. Видимо, этот корабль пытался прорваться на давно захваченную планету. Возможно, экипаж возвращался из дальней экспедиции и ничего не знал о том, что от Роканды следует держаться подальше. Но скорее всего это был результат одной из многочисленных попыток аниранцев вернуть контроль над утраченной планетой.

На расстоянии менее парсека от поверхности Роканды автоматы корабля перестали подчиняться командам экипажа.

Сам же корабль, с перехваченным «Д-полем» управлением, медленно и плавно шел на посадку на этот заброшенный космодром. Он сел здесь так, словно ничего не случилось. Вот только разум всех членов его экипажа к этому моменту был уже полностью выжжен. Большинство из тех, кто находился на этом корабле, погибли во время спуска. Остальных постигла еще более страшная судьба, та же, что и других колонистов Роканды. Они пополнили ряды дикарей или превратились в зомби, подчиненных власти чужого интеллекта.

Распахнутые люки корабля одновременно притягивали и отталкивали Арлана. Он знал, что ожидавшие его внутри картины будет нелегко вынести, но с помощью оборудования и транспортных средств, которые, вероятно, уцелели на этом хорошо сохранившемся корабле, можно намного ускорить исследование космодрома.

Не было никаких шансов заставить работать корабельные лифты. Прежде нужно было попасть в управляющую рубку и запустить энергетический реактор, если, конечно, тот сохранил работоспособность и если в баках осталось топливо.

Ему пришлось взбираться к люку трюмного яруса по отвесной обшивке, как на скалу, используя альпинистское снаряжение. К счастью, заброшенная на пятиметровую высоту кошка прочно зацепилась за распахнутый люк, и спустя несколько минут он, воспользовавшись тросом, уже был внутри корабля.

Темнота и затхлый воздух поджидали его в узкой шахте коридора, ведущего на верхние ярусы. Аварийное освещение не работало. Вообще ничего не работало. И так будет продолжаться до тех пор, пока он не доберется до главной рубки и не запустит хотя бы один резервный генератор. Он не слишком разбирался в устройстве аниранских кораблей, но работы на верфях во время сборки «Северной звезды» кое-чему его научили.

Главную рубку он сумел найти, используя для освещения узкий и не слишком яркий луч своего нашлемного фонаря. Неожиданно дверь в нее оказалась запертой. Пришлось расстреливать электронный замок из бластера. После этого весь корабль провонял паленой резиной и пластмассой, зато дорога в рубку была наконец свободна.

Здесь находились четыре скелета аниранцев, так и не покинувших своих кресел. Эти люди боролись до самого конца. Он осторожно снял с пульта остатки кисти одного из них, нашел нужные надписи над управляющими тумблерами и начал их включать один за другим, строго следуя вывешенной здесь же инструкции. Раздражающая педантичность аниранцев на этот раз сослужила ему хорошую службу.

Он не слишком надеялся на то, что энергии в аварийных аккумуляторах окажется достаточно, чтобы запустить реактор. Свет не горел, и скорее всего энергии не было вообще. Но, к счастью, он ошибся. Видимо, где-то были повреждены энерговоды, но сами аккумуляторы сохранили работоспособность. Корпус корабля содрогнулся и мелко завибрировал, пока ротор стартового мотора генератора набирал обороты. Через пятнадцать минут один из вспомогательных реакторов корабля вошел в рабочий режим, и после этого в рубке вспыхнул свет. Аварийные энерговоды прокладывались отдельно от остальных, и, очевидно, энергетические цепи, питавшие освещение непосредственно от реактора, сохранились.

Заработал даже аварийный компьютер. Хотя главная автоматика корабля так и не включилась, Арлан сумел, не выходя из рубки управления, получить подробный отчет о состоянии основных агрегатов, вооружении и наличии топлива.

Последняя запись в электронном вахтенном журнале двухлетней давности гласила:

«Продолжаем снижение. У всех членов экипажа появились сильные головные боли. Отказал автопилот. Переключиться на ручное управление не удается. Вся автоматика вышла из строя…»

Фрегат «Спейс» был одним из тех кораблей, которые командование аниранского флота с маниакальным упорством один за другим посылало в район утраченной федерацией планеты. Ни один из них не вернулся и не передал никакого сообщения.

Впрочем, действия командования можно было понять. На Роканде осталось несколько миллионов аниранских поселенцев, о судьбе которых федерация ничего не знала.

Если не считать отказавшей автоматики, корабль был почти готов к полетам. На месте оказался даже планетарный транспортный бот, на что Арлан не смел даже надеяться. Это было самой важной его находкой. Если бот окажется в рабочем состоянии, их транспортные проблемы будут решены полностью.

Он взглянул на кварцевые корабельные часы, отсчитывавшие все эти два года время мертвого корабля. До захода солнца оставалось не больше часа. Проверив все отсеки с помощью инфракрасных датчиков, он убедился, что, кроме него, на корабле нет живых организмов, и лишь после этого направился в транспортный отсек.

Он решил остаться на корабле, если не удастся запустить двигатели транспортного бота до захода солнца. Хотя ночевать по соседству со скелетами было не слишком приятно — зато безопасно. Гораздо безопаснее, чем ночевка в открытом лагере на лесной поляне.

Но ему снова повезло. Бот оказался в рабочем состоянии, даже баки были полностью заправлены мезонным горючим. Оставалось открыть наружную дверь ангара и попробовать запустить двигатель.

Замок не поддавался. Он не хотел применять лазерный резак, чтобы не портить переборку. Этот корабль им еще пригодится. Он не знал, разрешат ли нынешние хозяева планеты вывести «Спейс» на орбиту или им придется прорываться с боем, но в любом случае стоило попробовать.

Теперь они располагали знаниями, которых не было у капитана «Спейса». Излучение, поражавшее человеческий мозг, было для них безвредно. Основной проблемой оставалась выходившая из-под контроля автоматика. Но опыт «Северной звезды» поможет им справиться и с этим.

Замок в конце концов удалось открыть из центральной рубки, предварительно прочитав инструкцию. Запустился и двигатель. Но когда бот, извергая хвост пламени из своих реактивных двигателей, с ревом покинул ангар корабля, стало уже совсем темно.

Тем не менее Арлан решил продолжать полет и попытаться разыскать лагерь своих товарищей, вынужденных заночевать в лесу по дороге к космодрому.

Скорее всего они застряли на переправе. Арлан надеялся, что с помощью инфракрасных искателей, прожекторов и навигационного оборудования бота он сумеет найти их даже ночью. И он не ошибся в своих предположениях.

Появление реактивного бота над лагерем, разбитым на берегу реки, произвело фурор. Опасаясь, что после всех сюрпризов, преподнесенных Рокандой, его могут встретить вместо салюта заградительным огнем, Арлан еще на подлете произвел прожектором заранее условленную серию световых вспышек. По этому сигналу они узнавали друг друга, ведя исследования в ночном городе.

Он опустился в сотне метров от палаток и, когда вылез из кабины, был вознагражден за все свои усилия искренним восторгом товарищей, которым осточертело плестись через лес, таща на себе тяжелое снаряжение.

Разве что на лалам его появление произвело крайне отрицательное впечатление. Увидев огнедышащего дракона, они попросту разбежались.

Назад: ГЛАВА 32

Дальше: ГЛАВА 44