Чудовище, ужасавшее своей наружностью издали, вблизи оказалось еще страшнее. Его длинные черные волосы свисали с деформированной головы. Вокруг стежков, оставленных рукой Виктора, кожа его, местами разного цвета, морщилась и собиралась в складки, а кое-где успела усохнуть, как у мумии.

Его губы, черные, как деготь, обрамляли самые ровные и белые зубы, какие я когда-либо видела. Контраст этот, однако, не доставлял удовольствия, а вызывал одно лишь отвращение.

Оно попыталось схватить Виктора своими бесформенными неуклюжими руками. Пальцы были пришиты неровно, на них не хватало ногтей, а суставы находились не там, где должны. Виктор увернулся, поднырнул под рукой чудовища и вскочил на стол. Он встал над изувеченным трупом своего отца. Чудовище с ревом ухватилось за край стола, намереваясь разломить его надвое.

Едва оно коснулось металла, Виктор нагнулся и щелкнул переключателем. Какая бы сила ни сохранилась в нем после удара молнии, она затрещала и заискрила, направленная на чудовище.

Чудовище отскочило, выпрямилось во весь свой огромный рост, пошатнувшись, врезалось в стену и сползло по ней на пол, раскинув длинные ноги под невозможным углом. Ступни, каждая величиной с мое бедро, были голые, и я разглядела недоразвитые короткие отростки, каждый из которых заканчивался мощной звериной подушечкой.

Виктор осторожно спрыгнул со стола, схватил пистолет и направил его на Мэри. Оружие ходило ходуном вместе с дрожащей от ярости рукой, но я не сомневалась, что он не промахнется. Я повернулась, задыхаясь от паники, и обнаружила, что Мэри лежит без чувств, упав в обморок от потери крови или при виде чудовища. Виктор удовлетворенно спрятал пистолет за пояс.

– Свой ты тоже можешь убрать, Элизабет, – рявкнул он. – Или он никуда не годится, или ты не способна в меня выстрелить.

Я уронила пистолет на пол, не чувствуя ни рук, ни ног. Я не могла оторвать глаз от чудовища. Теперь, когда оно лежало неподвижно, мой взгляд заскользил по его телу, не в силах задержаться на одном месте ни секунды. Все мое существо восставало против этого создания, отвергая нечто столь близкое человечеству и одновременно столь далекое.

Наконец я добралась до его глаз.

Хотя оно, по всей видимости, не могло пошевелиться, его глаза горели. Желтоватый белок окружал радужку пронзительного голубого цвета. И, глядя в них, я поняла, что уже видела их раньше.

– Анри? – выдохнула я.

Виктор ногой отпихнул одну из ступней чудовища и перешагнул через другую.

– Гм. По крайней мере, какая-то его часть. Я же говорил, что он жив.

Я судорожно всхлипнула и упала на колени, чувствуя, как у меня вырвали оставшуюся часть сердца. Я не спасла никого из тех, кого любила.

Я обрекла их всех.

– Забавно, – сказал Виктор, обернув руки полотенцем и с трудом стаскивая со стола изувеченные останки отца. Кожа его обгорела и липла к металлу. – Даже в этой форме, которая делала его сильнее и быстрее любого человека и устойчивее к погодным условиям, у него было слишком доброе сердце, чтобы меня убить. Хотя, строго говоря, это не сердце Анри. Не помню, у кого именно я его взял… Может, у ее дяди? Как бы там ни было, оно не способно меня убить. Несчастное создание! Один его вид вызывает у меня глубочайшее отвращение. Подумать только: я, стремясь к недостижимым высотам, создал такого монстра, что даже падшие ангелы отвернулись бы в страхе.

Он наконец стащил отца со стола и с усилием отшвырнул тело к дальней стене. Все вокруг было усыпано осколками разбитого окна. Они ловили свет от канделябров и ламп, посверкивая в лужах дождевой воды, которая продолжала скапливаться на полу. Среди стекла и луж лежало изломанное тело судьи Франкенштейна.

– Неужели ты не любишь ничего? – спросила я; теперь я могла смотреть только на Виктора. Но даже в присутствии чудовища Виктор был гораздо страшнее.

– Только тебя. – Он сообщил это, как голый факт. Но на его лице появилось злое выражение, а голос зазвучал резко. – Еще одно тело потеряно! И снова придется наводить порядок.

– Я пытался тебя защитить, – простонало чудовище.

Я пораженно посмотрела на него. С чего ему пытаться защитить Виктора? Но его глаза были прикованы ко мне.

Анри.

Чудовище.

– Я видел тебя. В городе, где родился. Там, где были лишь тени и страх, я узнал твое лицо. Я пробудился среди темноты и ужаса, отвергнутый своим создателем. Я бежал, я скрывался, не понимая, почему вызываю такой ужас, но не желая показываться на глаза людям, чтобы не встречаться с их ненавистью. Я был новорожденным младенцем, но вместо любви и утешения встретил лишь жестокость и отвращение. Но я не знал, кто я. Как я появился на свет. Чем я был… прежде. Я знал только то, что видел с тех пор, как открыл глаза в его лаборатории.

А потом я увидел тебя и вспомнил. Не все. Но я узнал твое лицо, хотя мое собственное было мне незнакомо. Я пошел за тобой. Я хотел предостеречь тебя, но мысль, что ты увидишь меня и закричишь от страха, останавливала меня, как последнего труса. Я прятался, как зверь в ночи, и наблюдал. Я пришел к Виктору, чтобы пригрозить ему. Дать ему понять, что я слежу за ним и всегда буду следить. Что я не позволю ему воплотить свои черные замыслы и причинить тебе вред.

Это был не голос Анри и не его лицо, но это были почти его слова. Я устыдилась своих эмоций. Я бы отдала что угодно, только бы не испытывать к нему отвращения. Но он был воплощением того зла, что Виктор нанес миру.

– А я изо всех сил пытался тебя убить, – сказал Виктор, проверяя данные приборов и заново заполняя зловещий шприц. – Если бы я не сделал тебя дьявольски сильным, это было бы куда проще. Но я многому научился. Я утешаю себя этим.

Я не знала, что сказать, и боялась, что никогда больше знать не буду. Слезы душили меня, и я завидовала Мэри, лежащей без чувств. Мне хотелось покинуть эту комнату, это сознание, навсегда оставить в прошлом эти ужасы и все, что я знаю о них и о том, что я потеряла и что мне еще предстоит потерять.

Виктор победил.

Он взглянул на небо; близкие раскаты грома свидетельствовали о том, что его работа еще не окончена.

– Одного разряда должно хватить, – сказал он. – Чтобы затушить эту искру жизни, которую мне никогда не следовало разжигать. – Он нахмурился, глядя сверху вниз на свое первое творение. – Поднять тебя на стол будет непросто.

Я беспомощно перевела взгляд на Мэри. Она была идеальной жертвой. Никаких сомнений, следующей на стол ляжет она. Я покосилась на дверь. Я могу сбежать. Я могу спастись.

Виктор вздохнул.

– Тебе стоило бы мне помочь. Мне всегда приходилось брать на себя основную часть работы. Беги, если тебе так хочется. Тебе не обязательно это видеть. Ты ведь всегда предпочитала закрывать глаза. Но знай: я найду тебя, куда бы ты ни пошла. И когда я тебя найду, я буду готов. Ты моя. Никакие твои слова и поступки не остановят меня на пути к цели. Разумеется, ты знаешь меня, как никто, и понимаешь, что это правда.

Я вздрогнула и отвернулась от Виктора. Мой спаситель. Мой муж. Да, я это понимала. А еще я понимала, что от мира не стоит ждать ни помощи, ни жалости. Я кивнула.

Его гнев отчасти утих.

– Знаю, процесс кажется ужасным. Но ты ничего не увидишь и не почувствуешь. Ты как будто очнешься после долгого сна. А когда это случится, ты станешь как это существо – сильной, быстрой, невосприимчивой к капризам природы. Не будет больше ни боли, ни страха. Но ты не будешь выродком вроде него. Ты будешь подобна небесному серафиму. Ты будешь совершенна. С самого рождения ты жила в тревоге и страхе. Я сделаю так, чтобы ты никогда больше не испытывала страха. – Он помолчал, и я увидела, как он усилием воли смягчает выражение лица и надевает улыбку, пользоваться которой его научила я. – Я позволю тебе отвернуться. Я позволю тебе уйти сейчас и не видеть заключительного этапа. Я пронесу эту ношу один и представлю тебе результат, пройду через ад, чтобы подарить тебе рай. Ты согласна?

Опустошенная и измученная до предела потерей последнего из прежних друзей и неминуемой гибелью новоприобретенной подруги, я подняла на него глаза. Я буду сильной. Гораздо сильнее, чем прежде.

– Ты отпустишь Мэри? – спросила я.

Он нахмурился.

– Она мне пригодится.

– Пожалуйста. Только не те, кого я знаю. Довольно.

Он вздохнул.

– Ей известно про нас. Нам придется уехать. Это все усложнит.

– Мы можем вернуться на озеро Комо. Я буду рисовать, пока ты… работаешь. Я не буду смотреть. Я подожду, пока ты закончишь. У нас есть время.

Плечи Виктора расслабились. Его лицо, словно луч солнца из-за облаков, осветила искренняя улыбка, которую могла вызвать у него только я.

– Я продал виллу и снял почти все средства с твоих счетов. – Он махнул на большой кожаный чемодан в углу. – Мы можем приобрести новую лабораторию. Подальше от посторонних глаз. Там, где мне больше не помешают. Вместе.

Он раскрыл объятия.

– Я всегда хотела только одного: быть с тобой, – прошептала я. Я шагнула к нему, но поскользнулась и упала на пол среди осколков и луж. Виктор кинулся ко мне. Он опустился рядом и протянул руку, чтобы мне помочь.

Мои пальцы сомкнулись вокруг осколка стекла. Я вонзила его ему в бок.

– Дрянь! – закричал он и отшатнулся. Стекло осталось у него в боку.

Я встала, чувствуя, как впивается мне в ладонь второй осколок. Я оскалила зубы в улыбке, которая была еще фальшивее тех, которым учила его я.

– Я бы целилась тебе в сердце, вот только у тебя там ничего нет.

Пошатываясь, он подошел к столу и потянулся к пистолету. Я бросилась наперерез, но мы оба замерли, так до него и не добравшись. Над нами нависало чудовище.

– Теперь я, кажется, готов тебя убить, – сказало оно.

Виктор резко развернулся, обхватил меня за талию и сжал мне руку, вдавливая стекло еще глубже. Он приставил мою руку к горлу, прижимая острый край стекла к вене, обеспечивающей кровью все мое тело.

– Еще шаг, и я убью ее! – Я чувствовала, как Виктор дрожит, чувствовала, что скоро он потеряет контроль. – Мне нужно только ее тело.

Чудовище запрокинуло голову и издало крик, который я уже слышала раньше. Крик, который подхватила моя душа. Крик потерянного и проклятого, крик души, которой на этой земле не было места.

Я тоже хотела закричать.

Но я уже решила, что буду сильнее. И для этого мне не нужно было его зловещее перерождение.

– Со мной ты не убежишь, – сказала я. – Я всюду буду тебя задерживать. А если ты убьешь меня сейчас, что остановит чудовище от того, чтобы убить тебя? У него не будет причин этого не делать. Если ты убьешь меня и тебе удастся сбежать, мое тело будет тебе обузой. К тому времени, как ты обустроишь новую лабораторию, оно разложится и станет бесполезно. Ты потеряешь меня, Виктор. Что бы ты сейчас ни сделал, ты меня потеряешь.

Его рука дернулась, и осколок царапнул мне кожу. Теплый ручеек крови запачкал мне воротник и побежал дальше по белоснежному платью.

– Ты моя, – прошипел он мне в ухо. – Я никогда не сдамся. Я найду тебя на краю света. И тогда ты узнаешь, на что я способен, и станешь поклоняться мне, как своему творцу, и мы с тобой будем счастливы.

Он толкнул меня вперед. Я врезалась в стол; остатки заряда пронзили мое тело, и меня наконец окутала благословенная темнота.