Глава 18
Лето
ЭТИМ ЛЕТОМ Я ОЧЕНЬ редко вижусь с Дре, и вот завтра она уедет с семьей в Мексику на две недели, так что я решила пригласить ее на ужин. Папа сегодня готовит темпуру, и это любимое блюдо Дре. Перед ужином у нас есть немного времени, и мы поднимаемся ко мне в комнату немного поболтать.
– Итак… – говорит она, не глядя на меня.
– Итак? – переспрашиваю я.
– Итак, какого черта, Рейко? Что это за игра в молчанку? Я все лето тебя не видела!
– Никакой молчанки, – отвечаю я и тяну за какую-то ниточку на покрывале. – Мне просто хотелось побыть наедине с собой.
От тяжкого вздоха Дре едва стены не шатаются.
– Не злись, – прошу я.
– Я и не злюсь, хотя следовало бы. Довольно паршиво вот так исчезнуть с радаров лучшей подруги.
Она пихает меня рукой в живот.
– Я просто волновалась. И все. Понимаешь? Это еще хуже, чем если бы она разозлилась.
– Тебе не о чем беспокоиться, – говорю я.
– Рейко! Перестань меня обманывать. И себя тоже. Ты всегда даешь мне почву для беспокойства. То пропадаешь на несколько дней, то в одиночестве отправляешься в пустыню…
– Я не всегда езжу туда одна.
– Правда? – Дре присаживается, пристально глядя на меня. – А с кем же?
Я знаю, к чему она клонит. Она подспудно спрашивает, не является ли мне Мика. Не она ли наведывается со мной в пустыню? Я отстраняюсь от нее.
– Это не то, о чем ты думаешь.
И это наполовину правда и наполовину ложь.
– Так что же тогда?
– Я просто нервничаю по поводу подачи документов в университет, – выпаливаю я. И, только сказав это вслух, я понимаю, что и правда беспокоюсь. – А что если я не поступлю в УКЛА?
Дре гладит меня по спине:
– Ты поступишь. Ты же Рейко Смит-Мори. У тебя практически идеальные оценки. Блин, да ты вся практически идеальна.
Не знаю даже, приносят ли мне ее слова облегчение или наоборот, но я улыбаюсь ей в ответ.
– Спасибо, Дре. И… прости, что я пропала без вести.
– Ничего, детка, – отвечает Дре. – Просто будешь мне должна.
* * *
За ужином Коджи препирается с Дре, как со старшей сестрой. Это уже традиция. Конечно же, Дре не его старшая сестра, но все очень похоже.
– Рейко, – говорит мама, подавая мне тарелку, – Коджи рассказал мне, что к тебе заходил мальчик.
Черт! Я сверлю Коджи глазами. Вот тебе и солидарность брата и сестры.
– Что? – говорит он. – Я не знал, что это тайна.
– О-о-о, тайный мальчик, – напевает Дре. – И что же это за мальчик? – Она сохраняет непринужденный тон, но я точно знаю: она расстроена, что я ей ничего не рассказала.
– Вот и мне хотелось бы узнать, – говорит мама, подмигнув Дре.
– Должен признаться, и я сгораю от любопытства, – вступает папа.
– Да так, ничего серьезного, – отговариваюсь я. – Дре, так вы надолго в Мексику?
Я изо всех сил стараюсь сменить тему. Не хочу, чтобы Дре узнала о Сете.
– Ненадолго. Но о планах на каникулы можно и потом поговорить. А сначала расскажи-ка нам о том парне.
По голосу чувствую, что моя подруга раздражена.
– Да! – добавляет Коджи.
– Или пусть Коджи расскажет, – продолжает Дре, язвительно улыбаясь.
Я ударяю ее по ноге под столом.
– Я бы рассказал, да имя его забыл, – отвечает Коджи с полным ртом креветок в темпуре.
– Это все не так важно, – говорю я. То есть он не такое уж событие. Или, по крайней мере, я не хочу признавать, что у нас с Сетом все всерьез.
– С Сетом! – внезапно вспомнив имя, восклицает Коджи.
Черт, черт! Я в отчаянии кусаю губу.
– Сет Роджерс? – Дре не верит своим ушам. – Тот парень из кафе-мороженого?
– Ну если только у Рейко нет других ребят по имени Сет, – вставляет Коджи. – Так нет?
– Нет, – мрачно бросаю я в ответ.
– А, так это тот мальчик с конспектами по физике. Вспомнила, – произносит мама и поворачивается к Дре. – А что ты знаешь об этом Сете Роджерсе?
– На самом деле не так уж и много. В школе он такой одинокий волк.
Дре в замешательстве смотрит на меня.
– Судя по описанию, этот парень не во вкусе Рейко, – говорит папа. – Ей обычно нравятся первые парни на деревне.
– Это не так, – отвечаю я.
– Ну, скажем, Райан Моррис вполне подходит под такое описание, – говорит папа.
Райан – мой последний бойфренд.
– А тебе он каким показался, Коджи? – спрашивает мама. – Ты же единственный из нас, кто видел этого таинственного незнакомца.
– Этот Сет показался мне приятнее, чем Райан. И чем тот, кто был до Райана. Как его звали?
– Джулиан, – подсказывает Дре.
– Но Джулиан очень хорошо к тебе относился, – говорю я Коджи. – И Райан тоже.
Коджи пожимает плечами:
– Джулиан был придурок. Относился ко мне как к мелкому.
С Джулианом мы встречались в конце моего девятого класса, а он уже оканчивал школу. Родители не были в восторге от нашего романа, и он продлился недолго. Я даже не могу сказать, что он мне так уж нравился. Мне просто льстило, что на меня запал выпускник. А теперь и я скоро стану выпускницей и даже не представляю, чтобы кому-то из моих друзей-мальчишек вдруг взбрело бы в голову встречаться с малолеткой. То есть представить-то я могу, но это была бы просто дичь. Неудивительно, что тогда все девчонки из его параллели пялились на меня.
– А что, по-твоему, было не так с Райаном?
Я беру кусочек батата в темпуре с тарелки Коджи. Мы с Райаном начали встречаться в десятом классе, а потом его отцу предложили хорошую работу в Нью-Йорке, и они всей семьей переехали туда прямо посреди учебного года. Между нами не было ничего такого уж серьезного. Мы обнимались и целовались на заднем сиденье моей машины, его машины, да и вообще везде, где только могли. У нас было не так много общего, но это роли не играло. Роль играло только то, что он мне нравился, я ему нравилась и у нас были общие друзья.
Мама говорила, что, когда я стану старше и поступлю в университет, я встречу парня, с которым у меня будут общие интересы. Говорила, что те, с кем я сейчас встречаюсь, не более чем заполняют пустоту в моей душе. Не могу понять, заполняет ли Сет пустоту в моей душе или с ним у нас что-то серьезное. Да мы даже не встречаемся. И неизвестно, будем ли. Поэтому мне вообще не хочется участвовать в этом разговоре.
Дре наконец замечает мой дискомфорт и решает сжалиться надо мной.
– Кен, – обращается она к моему отцу, – так над чем вы сейчас работаете?
И папа пускается в долгие объяснения по поводу своего текущего проекта. Дре подмигивает мне, а я в ответ насупливаюсь. Я знаю, что этот разговор далеко не закончен.
– Не могу понять, – чуть позже признается Дре (мы уже снова в моей комнате, она заплетает мне французскую косичку и ругается себе под нос, что не может удержать все прядки), – какого черта вы с ним тусуетесь?
Я, не поднимая глаз, пожимаю плечами. Не собираюсь распространяться о том, как мы бродим по пустыне и выискиваем всякие тайны, или ищем скрытые ручейки, чтобы опустить в них ноги, ведь холодная вода в такую жару – сущее облегчение, или же придумываем истории о найденной семье кактусов, или пляшем как бешеные, когда солнце стоит в зените, просто чтобы посмотреть, как скачут наши тени.
– Мы просто разговариваем, – говорю я.
– Ну, раз ты так говоришь… – нараспев говорит она.
Я не знаю, как объяснить природу наших отношений с Сетом, какими словами описать, что за прошедшие несколько недель он стал для меня кем-то. Понятия не имею.
– Он просто очень хороший друг, – наконец произношу я подчеркнуто небрежным тоном.
Андреа фыркает:
– Рейко, твой лучший друг – это я. Я должна знать твоих «очень хороших друзей».
Я кидаю в нее подушкой.
– Ты не все обо мне знаешь.
Лицо Дре становится серьезным.
– Это-то меня и беспокоит, Рей.
– Дре, не волнуйся. Честно. Все это не так странно, как может показаться. Я просто не знаю, как отреагирует Либби и все остальные. Так что, может, об этом вообще никому больше не распространяться?
– С каких это пор друзья не распространяются о других «друзьях»? – спрашивает она, приподняв брови.
– Ну прошу тебя, Дре.
Дре реагирует куда разумнее, чем я предполагала, но – опять же – это Дре. Она моя лучшая подруга и будет за меня несмотря ни на что.
– Короче, я не хочу скрывать, что все это странновато, – говорит она. – То есть и он тоже считает, что вы очень хорошие друзья, так?
– Да, наверное.
Я умалчиваю о том, что не сомневаюсь, что именно так он и считает. И сказал бы об этом – хотя бы ради того, чтобы сделать мне приятное. Ему нравится делать мне приятное. А мне нравится, что рядом есть кто-то, кому совсем не безразлично, хорошо мне или плохо. И мне радостно это сознавать.
Когда Дре уезжает домой, а я, приняв душ, готовлюсь ко сну, я обнаруживаю в шкафу Мику.
– Мика! Что ты тут делаешь?
– От тебя прячусь.
– Ну вот, я тебя нашла.
И вдруг совершенно неожиданно она начинает рыдать.
– Мика! – восклицаю я, обнимая ее. – Что случилось?
Она смотрит на меня полным упрека взглядом.
– Ты все делаешь без меня!
Я ее такой никогда не видела. Она вся дрожит от злости и отчаяния.
– Мика, Мика, все хорошо, – говорю я и глажу ее по спине. Затем глубоко вздыхаю. – Ты что, хочешь, чтобы я перестала выходить ночами? Хочешь, чтобы я попросила Коджи больше не заниматься музыкой?
Сестра качает головой:
– Нет, этого я не хочу. Я просто… я просто тоже хочу во всем этом участвовать.
– Понимаю, – говорю я. – Я тоже этого хочу.
Я глажу ее по спине, и постепенно ее слезы высыхают.
– Эй, пошли на крышу смотреть на звезды, а?
