Королева милостиво поднялась им навстречу.

Фарфоровая белизна ее лица подчеркивала ясность и холодность странных глаз.

– Моя дорогая, милая Клодия!

Клодия присела в реверансе и, попав в крепкие объятия королевы, приняла легкий поцелуй в каждую щеку. Ощутила закованное в костяной корсет хрупкое тело Сиа и натянутые на кринолин многочисленные пышные юбки.

Никто не знал возраста королевы. Конечно, она ведь чародейка! Не исключено, что Смотритель моложе Сиа, но рядом с ней он казался совсем стариком – угрюмый, замкнутый, с подчеркнуто седой бородкой.

Может, молодость королевы и была фальшивой, но смотрелась весьма убедительно. Даже ее сын выглядел едва ли не старше своей матери.

Развернувшись, она повела Клодию внутрь под сердитым взором Каспара.

– Ты так хороша, моя милая. Платье чудесно. А твоя прическа! Скажи, это твой натуральный цвет волос или ты их красишь?

Клодия в раздражении выдохнула, но надобности отвечать не было. Королева уже сменила тему:

– И надеюсь, ты не сочтешь меня слишком несдержанной.

– Нет, – успела вставить Клодия.

– Ну и замечательно! Сюда. – Королева улыбнулась.

Пара лакеев распахнула перед ними двустворчатые деревянные двери. Клодия вошла, двери закрылись, и крохотная комнатка бесшумно двинулась вверх.

– Да, конечно, – заворковала королева, не отпуская от себя Клодию. – Вопиющее нарушение Протокола. Но исключение сделано лишь для меня, так что никто не узнает.

Хватка маленьких белых ручек была так сильна, что Клодия почувствовала ногти, впившиеся в кожу на запястьях. Она почти не дышала от страха, ей казалось, что ее похитили. Даже отец и Каспар остались снаружи.

Открылись двери, и взору девушки предстал огромный зал – наверное, раза в три больше всего замка Смотрителя, – украшенный позолотой и зеркалами.

Королева вновь потянула ее за руку, провела меж полотнищами рисованных карт, изображавших все области Королевства до единой, изукрашенных по углам замысловатыми узорами, русалками и морскими чудовищами.

– Это библиотека. Знаю, ты любишь книги. Каспар, к сожалению, не настолько начитан. Если честно, даже не знаю, умеет ли он вообще читать. Останавливаться здесь мы не станем.

Насильно проведенная мимо, Клодия оглянулась. Между картами стояли бело-синие фарфоровые вазы, способные вместить человека. Она вдруг совершенно потерялась в этом бескрайнем, залитом солнцем зале, в сверкании отражающих друг друга зеркал. Где он заканчивается, да и заканчивается ли вообще? Маленькая белая фигурка королевы повторялась повсюду – рядом с ней, сзади, вокруг. Страх, который Клодия ощутила в карете, казалось, сосредоточился теперь в этой стремительной, противоестественно молодой поступи, в резком, самоуверенном голосе.

– Вот твои покои. А рядом – твоего отца.

Грандиозное помещение.

Ноги утопали в толстом ковре, на кровати с пологом из лимонно-желтого шелка можно было потеряться.

Клодия высвободила руку из крепкого королевского захвата и отступила, понимая, что попалась. Она в ловушке.

Сиа замолчала, в один миг оборвав пустую болтовню. Теперь они стояли лицом к лицу.

Королева улыбнулась:

– Нет необходимости предостерегать тебя, Клодия, я уверена. Конечно, Джон Арлекс должным образом воспитал свою дочь. Но, полагаю, не слишком задену твои чувства, напомнив, что зеркала имеют две стороны, а дворец набит самыми чуткими подслушивающими устройствами.

Она подошла ближе:

– Видишь ли, я слышала, что ты недавно проявила некоторый интерес к судьбе бедняжки Джайлза, покинувшего нас.

Клодии удалось сохранить спокойное выражение лица, но руки ее заледенели. Она опустила взгляд:

– Я думала о нем. Если бы все было по-другому…

– Да, нам всем его ужасно не хватает. Но даже если династия Хаваарнов и прервалась, кто-то же должен править королевством. И без сомнения, Клодия, ты с этим замечательно справишься.

– Я?

– Конечно. – Королева развернулась и изящно присела на позолоченный стул. – Ты, должно быть, уже поняла, что Каспар не способен управлять даже самим собой? Подойди и сядь здесь, моя милая. Позволь дать тебе совет.

Изумленная, Клодия подчинилась.

Королева наклонилась к ней, красные губы сложились в жеманную улыбку.

– Пойми, твоя жизнь здесь может стать сплошным удовольствием. Каспар как ребенок, позволь ему иметь игрушки – лошадей, дворцы, девушек, – и с ним не будет проблем. Я убедилась, в политике он ничего не смыслит. Ему так быстро все надоедает! А нам с тобой будет славно вместе, Клодия. Не представляешь, как утомительно иметь дело только с мужчинами.

Клодия уставилась на свои руки. Где в словах королевы правда, а где игра?

– Я думала…

– Что я тебя терпеть не могу? – Королева захихикала, как девчонка. – Ты нужна мне, Клодия! Мы можем править вместе, у тебя это замечательно получится! И твой отец будет улыбаться своей серьезной улыбкой.

Ее маленькие пальчики дотронулись до рук Клодии:

– Итак, больше никакой грусти по Джайлзу, договорились? Он в лучшем из миров, моя дорогая.

Клодия медленно кивнула и встала. Следом, шурша шелками, поднялась королева.

– Только… – решилась Клодия.

Готовая распахнуть дверь, Сиа обернулась:

– Да?

– Джаред Сапиенс, мой наставник. Я…

– Тебе не нужен наставник. С этого момента ты сможешь учиться всему у меня.

– Я хочу, чтобы он остался, – настойчиво проговорила Клодия.

Королева посмотрела на нее в упор:

– Он молод для сапиента. Не знаю, о чем думал твой отец…

– Он останется. – Клодия постаралась, чтобы это прозвучало как утверждение, не как вопрос.

Королева скривила свои красные губы в вежливой улыбке:

– Как скажешь, милая. Как пожелаешь.

Джаред прикрепил сканер к дверному косяку, приоткрыл крохотную оконную створку и присел на кровать. Комната была более чем скромной. Видимо, так представляли при дворе келью сапиента: деревянные половицы, темные панели, украшенные поверху трилистниками и грубо вырезанными розами.

Пахло ветхостью и сыростью, мебели почти не было – зато обнаружились два небольших подслушивающих устройства, и, похоже, на этом сюрпризы не закончились. И все же он должен был воспользоваться шансом.

Джаред достал Ключ и активировал переговорное устройство.

Ничего, одна темнота.

Обеспокоенный, он снова дотронулся до Ключа. Темнота раздалась шире, но оставалась непроницаемой. Чуть погодя едва различимо обозначился контур скрюченной фигуры.

– Мне сейчас не до разговоров, – послышался шепот.

– Тогда слушай. – Джаред старался говорить тихо. – Это может помочь. Комбинация два-четыре-три-один, набранная на сенсорной панели, активирует маскировочное поле. Любая система наблюдения потеряет вас, вы исчезнете со сканеров. Ты понял?

– Я не тупой. – Презрительный шепот Кейро был едва различим.

– Ты нашел Финна?

Ничего. Связь прервалась.

Джаред сжал кулаки и тихонько выругался на языке сапиентов. За окном раздавались голоса, в дальних садах кто-то наигрывал джигу на скрипке.

Сегодня вечером будут танцы в честь прибытия невесты наследника.

Но если старик Бартлетт прав, то настоящий наследник все еще жив. И Клодия убеждена, что он – этот юноша, Финн. Джаред, покачав головой, расстегнул длинными пальцами ворот плаща. Она так сильно этого хочет. Он должен скрыть свои сомнения, потому что без этой надежды у Клодии не останется ничего. И потом, все вполне возможно – если только предположить, что интуиция ее не подводит.

Он устало облокотился о жесткое изголовье, вынул из кармана мешочек с лекарством и приготовил дозу для инъекции. За прошлую неделю она выросла на три крупинки, но боль, живущая в глубине его тела, постепенно усиливалась и росла, словно живое существо; иногда Джареду думалось, что оно пожирает лекарство, только разжигающее его аппетит.

Нахмурившись, он ввел лекарство. Все это глупые, нездоровые мысли!

Но когда он улегся на спину и погрузился в сон, ему на мгновение привиделось, будто в стене открылось багряное, словно галактика, пристально наблюдающее за ним око.

Финн в отчаянии высоко поднял кольцо:

– Возьми это и отпусти нас!

Око приблизилось, стараясь рассмотреть кольцо:

– Ты веришь, что этот предмет имеет какую-то ценность?

– В нем заключена пойманная в ловушку жизнь.

– Какое совпадение. Все ваши жизни заключены во мне.

Финна трясло. Конечно, если Кейро слышит, он начнет действовать. Если он здесь.

Гильдас, поняв задумку Финна, громко подхватил:

– Возьми его! Отпусти нас!

– Так же, как я взял дань Сапфика? Вот это? – В запекшихся недрах Зверя открылся мерцающий свет; стала видна тонкая косточка, глубоко погребенная в теле чудовища.

Гильдас в благоговении зашептал молитву.

– Такая маленькая! – задумчиво протянул Зверь. – И все же цена ей – океан боли. Дайте разглядеть эту вашу пойманную жизнь.

Щупальце скользнуло ближе. Финн стиснул кольцо в кулаке, мокром от пота. Затем разжал ладонь.

И тут Око мигнуло. Потом расширилось, сузилось, завертелось по сторонам. Из глотки Зверя вырвался шепот, удивленный и завороженный:

– Как ты это сделал? Где ты?

Чья-то рука зажала Финну рот; он забился, пытаясь вывернуться, увидел Аттию, предостерегающе приложившую палец к губам. Позади нее стоял Кейро, крепко сжимая в одной руке Ключ, в другой – огнемет.

– Я вас не вижу! – В голосе Зверя звучало смятение. – Это невозможно!

Выдвинулся пучок щупалец, превратился в рой крохотных паучков, испускающих липкую паутину. Финн отшатнулся.

Кейро взял на изготовку огнемет.

– Хочешь нас заполучить? – спокойно спросил он. – Так мы здесь.

Луч пламени взревел и рванул сквозь пещеру; Зверь завыл от ярости. В ту же секунду мир взорвался криками испуганных птиц, гулом пчел, визгом летучих мышей, беспорядочно выпущенных наружу и ищущих теперь свободы; роясь и хлопая крыльями, они устремились высоко, к самому своду пещеры, и там бессмысленно забились о твердую поверхность скалы.

Кейро завопил от восторга и снова выстрелил. Полыхнуло желтое пламя, от Зверя в разные стороны полетели ошметки обгорелой шкуры и каменные обломки, красное Око моргнуло и взорвалось роем комарья, разлетевшегося в безумном страхе. Огонь шипел, обжигая стены, жаркой волной отражаясь от камня.

– Брось! – заорал Финн. – Уходим!

Пещера накренилась, потолок и пол начали стремительно сближаться, смыкаясь вокруг пленников. Сквозь рев и грохот прорвался ледяной голос Тюрьмы:

– Пусть я не вижу тебя. Но ты все еще здесь, и я тебя не отпущу, сын мой.

Сворачиваясь спиралью, Пещера все теснее прижимала их друг к другу, стены рушились, плиты свода сыпались вниз. Вокруг царил хаос. Финн схватил Аттию за руку.

– Нужно держаться вместе!

– Финн! – выкрикнул Гильдас. – На стене! Вон там, сверху!

Сначала Финн его не понял, потом разглядел разрастающуюся косую трещину.

Аттия тут же вырвала руку, бросилась бежать, прыгнула; хватаясь за выступающие края трещины, подтянулась и повисла над выпирающими щупальцами, стала карабкаться вверх, прямо по чешуе Зверя.

Следом Финн подтолкнул Гильдаса; старик карабкался неуклюже, но с отчаянной энергией, так что от его пальцев отлетало мелкое каменное крошево и осколки самоцветов.

Финн обернулся.

Кейро стоял с огнеметом наготове:

– Давай двигай! Оно нас ищет!

Ослепший Зверь восстанавливал свое тело. Вот заскребла по полу клешня, вот взвился и забился хвост. Инкарцерон чувствовал пленников кожей, осязал вибрацию их передвижений. «Как Кейро это сделал?» – подивился Финн, но времени на расспросы не было. Он развернулся и поспешил за Гильдасом.

Каждую минуту стены меняли очертания, изгибались, пульсировали, распрямлялись, словно Зверь выкручивался в ярости, пытаясь сбросить пленников со своей спины. Он вознес их высоко над пропастями и завис там. Подняв глаза, Финн увидел крохотные, как острие булавки, яркие огоньки, и на какой-то головокружительный миг ему показалось, что вокруг зажглись звезды. Потом одна такая звезда развернулась к Финну и оказалась прожектором, осветив серебристым светом его лицо и руки, и Финн задохнулся от страха, беспомощный под его прицелом.

Аттия обернулась, ее лицо терялось во мгле.

– Притормози! Мы должны оставаться рядом с Ключом!

Кейро, бросив огнемет, карабкался где-то далеко внизу. Острые выступы, изменяясь, сглаживались, и в какой-то момент Кейро поскользнулся, сорвавшись одной ногой в пустоту, и Зверь, почувствовав это, зашипел, дохнув едкой гарью.

– Кейро! – закричал Финн. – Я должен помочь ему.

– Нет! Он справится сам! – с трудом обернувшись, ответила Аттия.

Кейро, подтянувшись, прильнул к скале. Зверь содрогнулся и издал злобный смешок, так хорошо знакомый Финну.

– Так, значит, вы обзавелись маскирующим устройством? Мои поздравления. Но я твердо намерен узнать, что это.

Летящая пыль, стрела света.

– Погоди! – заорал Гильдасу Финн.

Тяжко дыша, старик покачал головой:

– У меня нет больше сил.

– Держись!

Он в отчаянии посмотрел на Аттию; та, подхватив старика, сказала:

– Я останусь с ним.

Финн прыгнул вниз, туда, где повис Кейро. Обхватив брата рукой, прилип к скале рядом и пробормотал:

– Это бесполезно! Отсюда нет пути.

– Должен быть, – выдохнул Кейро. – У нас есть Ключ!

Извернувшись, он извлек кристалл. И тут же Ключ подхватила рука Финна; долгую секунду ни один из них не разжимал пальцев. Финн рванул, и артефакт оказался у него. Юноша стал нажимать каждую кнопку, стучать по орлу, по сфере, по короне. Ничего. Под ними бесновался Зверь. Финн встряхнул Ключ, выругался и тут же ощутил, как кристалл под пальцами теплеет и наконец, издав зловещий звук, становится горячим. Обжегшись, он чуть не выронил его.

– Расплавь им скалу! – завопил Кейро.

Финн прижал Ключ к поверхности пещеры. Кристалл загудел и издал щелчок.

Инкарцерон завизжал, завыл от мучительной боли. Вниз, грохоча, посыпались куски скал, сверху закричала Аттия. И Финн увидел, как в стене растет и ширится огромный белый разрез – словно прореха в ткани мироздания.

Смотритель стоял рядом с Клодией у окна, наблюдая, как внизу разворачивается факельное шествие.

– Ты все сделала правильно, – серьезно заметил он. – Королева осталась довольна.

– Хорошо. – Клодия так устала, что едва могла думать.

– Возможно, завтра мы…

Высокое, пронзительное «бип-бип» прервало его. Настойчивое и громкое. Вздрогнув, Клодия огляделась по сторонам:

– Что это?

Отец застыл. Затем, сунув руку в карман камзола, достал часы на цепочке, щелчком большого пальца открыл золотую крышечку. Изящный циферблат показывал без четверти одиннадцать.

Но часы не отбивали четверть. Они отзванивали тревогу.

Смотритель поднял на дочь холодные серые глаза:

– Мне нужно идти. Спокойной ночи, Клодия. Приятных снов.

Заинтригованная, она, не отводя глаз, проследила, как он подходит к двери. Спросила:

– Это… из Тюрьмы?

Он обернулся, бросил на нее острый взгляд:

– Почему ты так решила?

– Сигнал тревоги… Никогда раньше не слышала.

Замерев под его пристальным изучающим взором, Клодия мысленно обругала себя за несдержанность.

– Да. Должно быть, чрезвычайное происшествие. Не беспокойся. Я проверю все лично, – помолчав, добавил отец.

Дверь за ним закрылась.

Некоторое время Клодия стояла недвижно, вперив отсутствующий взгляд в деревянные панели; потом, словно очнувшись, накинула на плечи темную шаль. Бросилась к двери и распахнула ее.

Отец, широко шагая, быстро удалялся по раззолоченному коридору. Как только он скрылся за углом, Клодия побежала следом, не дыша, неслышно ступая по мягкому ковру. В зеркалах мелькало ее отражение.

Возле большой китайской вазы колыхались портьеры. Скользнув за одну из них, Клодия оказалась на вершине тускло освещенного пролета винтовой лестницы. Помедлила, слушая удары собственного сердца. Темная фигура отца спускалась все ниже, и вдруг он побежал. Она поспешила за ним, круг за кругом, ведя рукой по сырым перилам, пока позолота стен не сменилась кирпичом и камнем, пока истертые ступеньки не покрылись скользким зеленым лишайником.

Здесь, внизу, было холодно и очень темно. От дыхания шел пар. Клодия задрожала и поплотнее закуталась в шаль.

Он шел в Тюрьму.

В Инкарцерон!

Далеко впереди безостановочно верещал сигнал тревоги – панический, громкий, настойчивый.

Клодия оказалась в винных погребах. Огромные залы со сводчатыми потолками; ряды бочек; змеящиеся вдоль стен провода, скрытые под солевыми наростами, просочившимися сквозь кирпичную кладку. Смотрелось весьма правдоподобно, в полном соответствии с Протоколом.

Стараясь вести себя как можно тише, Клодия выглянула из-за штабеля бочек.

Смотритель подошел к воротам.

Створки зеленой бронзы, утопленные глубоко в стену, испещренные скользкими следами слизней, изъеденные временем. Внушительного размера заклепки, оковы из ржавых цепей. С замершим сердцем она разглядела орла – символ династии Хаваарнов, чьи распростертые крылья почти исчезли под слоями патины.

Отец оглянулся, и Клодия нырнула обратно, боясь даже дышать. Он быстро набрал комбинацию чисел на сфере в когтях орла. Послышался щелчок.

Цепи заскользили, качнулись и упали.

Под дождем из осыпавшейся паутины, улиток и пыли ворота, дрогнув и завибрировав, отворились.

Клодия высунулась вперед, силясь разглядеть, что скрывается по ту сторону, Внутри, но увидела лишь непроглядный мрак. Резко ударил в нос кислый металлический запах. Отец обернулся, и Клодии снова пришлось спрятаться.

Когда она высунула голову, отец исчез, а ворота снова были заперты.

Клодия навалилась спиной на сырые кирпичи и беззвучно выдохнула – облачко пара повисло в воздухе.

Ну вот. Наконец-то.

Нашла!

Сигнал тревоги гремел, отдаваясь вибрацией в зубах, нервах, костях. Финну казалось, что он близок к припадку; в испуге он вломился в расщелину, борясь с порывами ледяного ветра, дующего снаружи.

Зверь исчез. Даже когда Кейро, обогнав Финна, сгреб Гильдаса, чудовище не обнаружило себя. Внезапно они рухнули куда-то вниз в каскаде обломков, ударились о стену, повисли над бездной, от падения в которую их удерживала лишь рука Финна.

Он крикнул в отчаянии:

– Мне не хватит сил!

– Хватит, мать твою! – тяжело выдохнул Кейро.

Ужас вытягивал из Финна всю энергию. Пальцы Кейро заскользили, словно в агонии, стремясь уцепиться покрепче.

Ему не справиться. Руку обожгло.

Сверху упала тень. Финн решил, что Зверь снова поднял голову. Или налетел огромный орел. Но когда ему удалось посмотреть вверх, он увидел, что эта штука движется на них, прямиком в расщелину, гудя от сдерживаемой энергии. Серебристый корабль, древний парусник, вместо парусов у которого с мачт свисают клочья паутины, а по бортам болтаются спутанные канаты.

Корабль повис над ними. В днище медленно открылся люк, из которого, раскачиваясь на четырех толстых тросах, спустилась корзина. А из-за борта парусника выглянуло лицо. Отвратительное лицо горгульи, искаженное огромными очками и причудливым устройством для дыхания.

– Влезайте, – просипел голос. – Пока я не передумал.

Как у них это вышло, Финн так и не понял, но через миг Кейро и Гильдас буквально свалились в бешено раскачивающуюся на ветру корзину. Помедлив секунду, прыгнула Аттия. Финн еще не успел прийти в себя от облегчения и, отлепившись от скалы, даже не почувствовав страха, не заметил, как приземлился, пока такую желанную тишину не нарушил вопль Кейро прямо над ухом:

– Слезь с меня, Финн!

Он с трудом приподнялся. Аттия обеспокоенно склонилась над ним:

– Ты в порядке?

– Да…

Нет, не в порядке. Он знал это, но, прильнув рядом с ней к бортику корзины, посмотрел за край. Голова кружилась от качки, ледяной ветер пробирал до костей.

Они были уже далеко от Пещеры, под ними простиралась равнина и на ней – казавшийся совсем игрушечным Город. С этой высоты им были хорошо видны обожженные отметины и испарения, словно поверхность земли сама по себе была шкурой Зверя, чей гневный рык раздавался снизу.

Вокруг плыли облака пара металлического желтого оттенка, сияли радуги.

Финн почувствовал руку Гильдаса на своем плече. Голос старика, безумный от радости, заглушало ветром:

– Смотри, мой мальчик! Видишь?! Есть еще сапиенты, обладающие силой!

Финн повертел головой. Корабль по спирали поднимался все выше, к башне, высокой и тонкой, как игла, балансирующей прямо на облаке. На кончике ее шпиля сиял свет. Дыхание Финна застывало на перилах корзины инеем, который трескался и распадался в мелкое крошево. И каждый ледяной кристаллик, каждая снежинка, наэлектризованные башней, выстроились в строгом порядке, словно под действием магнита. Задыхаясь в разреженном воздухе, Финн, дрожащий от холода и страха, ухватил старика за руку, не смея снова посмотреть вниз. Его взор был прикован к постепенно увеличивающейся точке их скорой посадки – крохотной площадке с медленно вращающимся шаром на самой вершине башни.

А высоко над их головами в стылом небе Инкарцерона распростерла свои крылья ночь.

Джаред проснулся от громкого стука весь в холодном поту.

Сначала он не понял, что его разбудило.

– Джаред, скорее! Это я! – услышал он шепот.

Спотыкаясь, он подошел к двери, отсоединил сканер и немного повозился с замком. Замок открылся, и в ту же секунду, едва не ударив Джареда, распахнулась дверь. Следом влетела Клодия – запыхавшаяся, вся в пыли и паутине, в грязной шали поверх шелкового платья.

– Что случилось? Клодия, он все знает? Ему известно, что Ключ у нас?

– Нет же, нет! – Ей с трудом удавалось дышать. Она бухнулась на кровать и скрючилась, обхватив себя руками.

– Что же тогда?

Взмахом руки она попросила его подождать; через мгновение, когда способность говорить вернулась к ней, Клодия посмотрела на учителя. В глазах ее сияло торжество.

Он отстранился, моментально насторожившись:

– Что ты натворила, Клодия?

Ученица жестко улыбнулась:

– То, к чему стремилась все эти годы. Я отыскала секретную дверь. Вход в Инкарцерон.