– Вот, возьми.

Капитан стражи втиснул в руки Финна маленькую кожаную сумку и меч. Сумка казалась слишком легкой, – видимо, в ней ничего не было.

– Что это? – спросил он нервно.

– Сам увидишь. – Охранник шагнул назад и обратился к Гильдасу: – Мастер, вам бы не ввязываться в это дело. Бегите. Зачем зря терять жизнь?

– Моя жизнь принадлежит Сапфику, – парировал Гильдас. – Его судьба – моя судьба.

– Как знаете, – покачал головой капитан. – Но оттуда, – он кивнул в сторону Пещеры, – еще никто не возвращался. Ну что ж, так тому и быть.

Повисла напряженная тишина. Охранники настороженно сжимали топоры, точно ждали, что Финн попытается вырваться на свободу. Конечно, ведь в руках у него меч, а впереди – неведомые смертельные опасности. Наверняка многие из приводимых сюда жертв пытались сопротивляться.

Только не он. Он – Финн.

Финн с деланой беспечностью повернулся и посмотрел на расселину.

Очень узкая и беспросветно-черная. Опаленные, расплавленные края бугрились прихотливыми наростами и завитками. Словно тварь, прогрызшая эту дыру в металле, жевала сталь, как ириску.

Он взглянул на Гильдаса:

– Я пойду первым.

И прежде чем сапиент успел возразить, Финн опустил ноги в зияющую черноту. Но на прощанье еще раз оглянулся на пустынную долину, на далекую, чужую громаду городской крепости.

Он нащупал опору и протиснулся внутрь.

Спустившись ниже уровня земли, он оказался в кромешной темноте. Ощупав стены, обнаружил, что дальше лаз под наклоном ведет вниз. Распростершись на полу, чтобы не заскользить, он пополз по плите, усыпанной галькой и катышками расплавленной и застывшей стали. Пальцы ухватили горсть пыли и булыжник, рассыпавшийся от прикосновения, как высохшая кость, и Финн поспешно отдернул руку.

Лаз был очень низким, Финн дважды оцарапал спину. «Не застрять бы!» – подумал он и, похолодев от ужаса, остановился.

Истекая потом, он перевел дыхание:

– Ты где?

– Сразу за тобой, – придушенно отозвался Гильдас.

Его голосу ответило гулкое эхо, сверху посыпалась пыль, запорошив Финну глаза. За башмак ухватилась рука.

– Давай вперед.

– А зачем? – Финн попытался оглянуться. – Можно же подождать Выключения Дня и выбраться отсюда. Вряд ли эти парни будут торчать там всю ночь. Наверняка уже свалили. Что нам помешает…

– Огненные шары, глупый ты мальчишка. Акры огненных шаров. Один неверный шаг – и тебе оторвет ногу. И еще я видел кое-что, о чем ты не знаешь: по городским стенам всю ночь ходят патрули, а долину освещают прожекторы. Мы будем как на ладони. – Он мрачно рассмеялся. – Я уверен в том, что сказал этим слепым дамам. Ты – Видящий Звезды. Если Сапфик прошел здесь, то и мы сможем. Хотя, боюсь, моя теория о том, что путь Наружу идет вверх, не подтверждается.

Не веря своим ушам, Финн покачал головой. Даже в такой безумной ситуации старик мог думать только о своих теориях. Он покрепче уперся носками башмаков в пол и толкнул себя вперед.

Ему уже начинало казаться, что скоро потолок встретится с полом и запрет их в ловушке. Однако, к огромному облегчению, проход начал расширяться. Наклон стал более крутым, и тоннель явственно сворачивал влево. Наконец Финн смог встать на колени без риска треснуться головой о потолок.

– Тут пошире, – глухо промолвил он.

– Подожди.

Недолгая возня Гильдаса, громкий треск – и с шипением зажглась грубая, коптящая осветительная шашка, какими пользовались комитатусы, чтобы просигнализировать об опасности. Гильдас покопался в своей торбе и вытащил свечу, которую зажег от шашки. Рассыпавшиеся алые искры погасил потянувший откуда-то сверху сквозняк.

– Я и не знал, что ты все это прихватил с собой.

– Ну, не всем же тащить аляповатые тряпки и бесполезные кольца, – откликнулся Гильдас. Он прикрыл пламя свечи ладонью. – Двигаемся дальше, только тихонько. Впрочем, что бы за существо там ни обитало, оно уже наверняка нас унюхало и услышало.

Словно в ответ, раздалось утробное урчание, от которого задрожали стены. Финн перехватил поудобнее меч и стиснул рукоять. Не видно ни зги.

Он пополз на четвереньках. Тоннель все расширялся. В слабом свете свечи стали видны причудливо изгибающиеся пласты руды, вкрапления кварца, странные, похожие на мех наросты окислов, переливавшиеся бирюзовым и оранжевым.

Впереди что-то зашевелилось. Финн скорее ощущал, чем слышал это. Он почувствовал волну зловонного воздуха, от которого запершило в горле, и настороженно замер, прислушиваясь.

Позади закряхтел Гильдас.

– Тихо!

Сапиент чертыхнулся.

– Оно здесь?

– Думаю, да.

По мере того как глаза привыкали к темноте, Финн все более отчетливо различал окружающее, из тьмы проступали очертания скал. Он увидел острый выступ обожженного камня и потрясенно осознал, что тот неизмеримо огромен, уходя куда-то вдаль. Сквозняк превратился в теплый ветер, бьющий в лицо, в кислый смрад огромного существа.

А потом с внезапной ясностью пришло понимание того, что это живое существо, кольцами свернувшееся вокруг Финна, что черный чешуйчатый камень – шкура, покрытая струпьями, что огромные наросты – затвердевшие клешни. Что стены пещеры – тело древнего пламенеющего зверя.

Он повернулся, чтобы криком предупредить сапиента.

Но тут с ужасающим скрипом приподнялось тяжелое веко и открылся глаз. Огромный красный глаз, больше самого Финна.

От шума закладывало уши. Люди забрасывали карету цветами, и Клодия поймала себя на том, что вздрагивает каждый раз, когда очередная охапка с гулким стуком падает на крышу и соскальзывает на землю. От приторного запаха сломанных стеблей першило в носу. Карету невыносимо трясло. Клодия взяла за руку мертвенно-бледного Джареда.

– Как ты?

– Мне бы не помешал глоток свежего воздуха, – ответил он со слабой улыбкой. – Если меня стошнит прямо на ступеньках Дворца, это произведет неизгладимое впечатление.

Она попыталась улыбнуться в ответ. Оба молчали, когда карета, громыхая и подпрыгивая, въехала в ворота Внешней Цитадели, прокатилась мимо обширных оборонительных укреплений, через внутренние дворы и галереи. И с каждым поворотом Клодия все яснее ощущала, как затягивается на ее шее петля, как все дальше углубляется она в лабиринты той жизни, что ждала ее здесь, – лабиринты власти и вероломства. Пронзительные крики постепенно стихли вдали, карета покатилась мягче. Выглянув за шторку, Клодия увидела, что путь их устилает роскошная красная ковровая дорожка, здания увешаны цветочными гирляндами, меж крыш хлопают крыльями голуби.

Карета въехала в богатый район, где находились дома придворных, здания Тайного совета и Министерства Протокола. Людей здесь толпилось еще больше, но приветствия звучали более утонченно и прерывались всплесками музыки – скрипки, серпенты, флейты, барабаны. Где-то впереди послышались возгласы и аплодисменты, – очевидно, Каспар высунулся из окна кареты, чтобы подтвердить свое триумфальное возвращение.

– Они захотят увидеть невесту, – пробормотал Джаред.

– Ее здесь пока нет, – сказала Клодия.

Наступила пауза.

– Мастер, я боюсь, – призналась Клодия и, почувствовав его удивление, прибавила: – Правда, боюсь. Меня пугает это место. Дома я знала, кто я и что мне делать. Я дочь Смотрителя, все просто и предсказуемо. Но здесь… Кругом опасности и волчьи ямы. Всю свою жизнь я знала, какое будущее меня ждет, но теперь не уверена, что смогу встретиться с ним лицом к лицу. Они постараются превратить меня в одну из них, а я не хочу меняться, нет! Я хочу остаться собой!

Он вздохнул и, не глядя на нее, тихо промолвил:

– Клодия, ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю.

– Вовсе нет, я…

– Да. И никто не в силах тебя изменить. И пусть тебе придется нелегко, но ты возьмешь все в свои руки. Королева могущественна, но она будет завидовать тебе, поскольку ты моложе и займешь ее место. Твоя власть так же велика, как и ее.

– Но если тебя отошлют…

Он взглянул на нее:

– Я не уеду. Признаю, я не очень смел. Необходимость оказывать сопротивление лишает меня равновесия. Один неодобрительный взгляд твоего отца – и меня мороз пробирает до костей, не важно, сапиент я или нет. Но никто не заставит меня бросить тебя, Клодия. – Он расправил плечи. – Уже много лет я смотрю смерти в лицо, и это, похоже, придало мне немного безрассудства.

– Давай не будем говорить об этом.

Он пожал плечами:

– Рано или поздно это случится. Но нам не следует думать только о себе. Нужно понять, можем ли мы помочь Финну. Дай мне Ключ и позволь с ним немного поработать. Это чрезвычайно сложное устройство и необходимо в нем основательно разобраться. Пока же я могу только гадать.

Карету тряхнуло. Клодия достала из потайного кармана Ключ и отдала его учителю. В этот момент погруженный в кристалл орел взмахнул крыльями и как будто снялся с места. Джаред торопливо отодвинул шторку, солнечные лучи блеснули на искристых гранях.

Птица летела.

Она парила над темной, обожженной долиной. Далеко внизу в земле зияла глубокая расселина. Орел резко спикировал и боком нырнул в узкую щель. У Клодии от испуга перехватило дыхание.

Ключ потемнел, лишь одинокий красный огонек пульсировал в его сердцевине.

Но тут карета резко остановилась, в последний раз ударили о землю копытами запыхавшиеся лошади, и дверца распахнулась. Тень Смотрителя легла на порожек.

– Идем, дорогая, – сказал он тихо. – Все ждут.

Не глядя на Джареда, выбросив из головы все мысли, Клодия выступила из кареты, вздернула подбородок и расправила плечи.

Отец и дочь рука об руку стояли под величественно бьющимися на ветру знаменами, перед двумя рядами аплодирующих придворных, у подножия грандиозной лестницы, ведущей к трону.

На нем, в ослепительно-серебристом платье с широченным плоеным воротником, восседала королева. Даже с такого расстояния было видно, как красны ее волосы и губы, как сверкают бриллианты на ее шее. За плечом королевы маячил набычившийся Каспар.

– Улыбнись, – спокойно скомандовал Смотритель.

И Клодия подчинилась. Натянула ясную, уверенную улыбку, столь же фальшивую, как все в ее жизни, надела личину, скрывавшую неприязнь.

Отец и дочь начали свое восхождение по лестнице.

Финн сразу узнал этот насмешливый взгляд из своих кошмаров и прохрипел:

– Ты?!

– Бей его! Бей, Финн! – выдохнул Гильдас.

Око вращалось, в зрачке его завивалась багряной спиралью галактика. А вокруг вздымалась и билась в конвульсиях чернота – тело Зверя, усыпанное вросшими в шкуру драгоценными камнями, костями, лоскутьями, обломками оружия. С леденящим душу треском поднялся кусок скалы, оказавшийся головой, и навис над Финном. Протянулись похожие на клешни металлические выросты, бороздя сотрясающийся пол Пещеры.

Финн застыл в облаке пыли и зловонных испарений.

– Бей же! – Гильдас схватил его за руку.

– Бесполезно! Ты что, не видишь?..

Гильдас бешено взревел, выхватил у Финна меч и треснул наотмашь по запекшейся шкуре Зверя. Тут же отскочил в сторону, словно ожидая фонтана крови. И застыл, разглядев наконец то, что было очевидно для Финна.

Никакой раны. Шкура слегка раздвинулась и втянула в себя, растворила меч, сомкнувшись вокруг него. Зверь состоял из мелькающих, как в калейдоскопе, осколков металла и камня, перемолотых останков мириад существ: летучих мышей, жуков, ос. Когда чудовище вытянулось под потолком Пещеры, Финн и Гильдас обнаружили, что оно вобрало в себя весь вековой ужас и страх Города, что все жертвы, посланные для его умиротворения, поглощены, сожраны им, но породили лишь еще больший голод. Где-то внутри его жили атомы мертвых детей, которых тащили сюда по приговору Судей. Это была гипнотизирующая глыба из плоти и металла. С извивающегося хвоста осыпались ногти и зубы.

Здоровенная башка повисела над Финном и улеглась напротив, вперив в него огромное красное Око. В исходившем от него алом свечении дрожащие руки Финна были словно залиты кровью.

– Финн, – пропел Зверь голосом хриплым и слащавым, полным удовлетворения. – Наконец-то.

Финн отшатнулся и врезался в Гильдаса. Сапиент схватил его за локоть.

– Откуда ты знаешь мое имя?

– Это я дал тебе имя. – В темной каверне пасти мелькнул язык. – Давным-давно, когда ты едва зародился в моих клетках. Когда ты стал моим сыном.

Финна трясло, как в лихорадке. Ему хотелось кричать, отрицать все, но слова застряли в горле.

Чудище слегка повернуло голову, рассматривая его. Вытянутая морда на мгновение рассыпалась, превратившись в рой стрекоз, затем снова собралась воедино.

– Я знал, что ты придешь, – сказал Зверь. – Я постоянно наблюдал за тобой, потому что ты особенный. Среди миллионов существ, чьи останки составляют мое тело и струятся по моим венам, нет никого, похожего на тебя.

Голова придвинулась ближе, мелькнуло и исчезло некое подобие улыбки.

– Ты правда думаешь, что можешь убежать от меня? Разве ты забыл, что я могу убить тебя, перекрыть кислород, испепелить в считаные секунды?

– Я помню, – выдавил Финн.

– А большинство людей забывают. Большинство довольны жизнью в тюрьме и думают, что тюрьма и есть мир. Но не ты, Финн. Ты помнишь обо мне. Ты заглядывал в мои Очи, наблюдающие за тобой, ты обращался ко мне в ночном мраке, и я слышал тебя.

– Ты не ответил на мой вопрос, – прошептал Финн.

– Но ты знал, что я есть. Ты – Видящий Звезды. Надо же, как интересно!

Гильдас пролез вперед. Он был бледен, растрепанные волосы увлажнились от пота.

– Кто ты? – прорычал он.

– Я Инкарцерон, старик. Тебе следовало бы знать. Меня создали вы, сапиенты. Я – ваша великая, грандиозная, бесконечная неудача, перехитрившая вас. Ваше возмездие! – Зверь подтянулся поближе, распахнул пасть, и они увидели свисающие с зубов лохмотья, учуяли странный, маслянистый и сладковатый запах. – Ох уж эта гордыня Мудрейших. А теперь ты настолько осмелел, что пытаешься найти выход из собственной идиотской затеи.

Чудище скользнуло назад, Око сузилось в щелку.

– Заплати мне, Финн. Как заплатил Сапфик. Отдай мне свою плоть, свою кровь. Или пожертвуй этим стариком и его убийственными желаниями. Тогда, возможно, твой Ключ откроет двери, о которых ты и не мечтаешь.

У Финна пересохло во рту.

– Это не игра.

– Да ну? – Зверь засмеялся, лукаво и мягко. – А вы, значит, не пешки на доске?

– Люди! – выкрикнул Финн, чувствуя, как закипает гневом. – Люди страдают. Ты терзаешь их!

Чудовище снова рассыпалось на тучи насекомых. И мгновенно собралось обратно, в новое лицо – морду горгульи, хитрющее рыло змеи.

– Боюсь, это не так. Они сами терзают друг друга. И никакие законы и правила не в силах остановить их, оградить от зла, потому что люди несут зло в себе – все, даже дети. Они не поддаются исправлению, моя задача – лишь удерживать их. Я вбираю их в себя, проглатываю целиком.

Вытянулось щупальце, обхватило запястье Финна.

– Плати, Финн.

Тот отпрянул, бросив взгляд на Гильдаса. Сапиент, съежившийся, поникший, словно весь ужас происходящего обрушился на него разом, сказал:

– Отдай ему меня, мальчик. Для меня больше ничего не осталось в этом мире.

– Нет! – Финн обратился к змеиной улыбающейся морде Зверя. – Я уже отдал тебе одну жизнь.

– А, эта женщина. – Улыбка стала шире. – Надо же, ее смерть так изводит тебя. У тебя есть стыд и совесть. Это большая редкость. Ужасно интересно.

Что-то мелькнуло в самодовольной ухмылке, от чего у Финна перехватило дыхание. Ощутив болезненный укол надежды, он выдохнул:

– Она не умерла! Ты поймал ее, остановил падение! Ведь правда? Ты спас ее!

– Здесь ничто не пропадает зря, – шепнул Зверь, подмигнув алым Оком.

Финн застыл, но Гильдас проревел ему в самое ухо:

– Он лжет, мальчик.

– Может быть, нет. А может…

– Он играет с тобой. – Старик с отвращением уставился в бурлящий водоворот Ока. – Если мы действительно создали такую мерзость, как ты, я готов заплатить за нашу глупость.

– Нет! – Финн оттолкнул старика, стащил с большого пальца сверкнувшее серебром кольцо и протянул его Зверю. – Возьми это в качестве Дани, Отец!

Кольцо с черепом. Последняя надежда.