Книга: Инкарцерон
Назад: 14
Дальше: 16

Скован оковами и цепями

15

Выехав из Дремучего леса, Сапфик увидел Бронзовую крепость. Отовсюду к ее стенам стекались люди.
– Заходи внутрь, – торопили они его. – Скорее! Пока оно не напало!
Он посмотрел вокруг. Мир был из металла, и небо было из металла. И люди, словно муравьи, копошились на необъятных просторах Тюрьмы.
– Разве вы забыли, – спрашивал он их, – что вы уже Внутри?
Но они спешили мимо, называя его сумасшедшим.
Легенды о Сапфике
Ураган бушевал всю ночь, а потом прекратился так резко, что Финн проснулся от внезапной тишины. Наступило жуткое, неестественное спокойствие, однако теперь они могли двигаться дальше, прежде чем Тюрьма заставит их передумать. Кейро выполз из норы и потянулся, постанывая от боли в сведенных мышцах. Через минуту снаружи донесся его голос, звучащий непривычно сдержанно:
– Вы только гляньте на это!
Выбравшись вслед за ним, Финн обнаружил, что лес оголился. Все листья, все тонкие завитки фольги опали, и теперь вокруг громоздились гигантские сугробы из металлической стружки.
Деревья расцвели. Медные бутоны, алые и золотистые, раскрасили холмы и долы, насколько хватало взгляда.
Позади Финна раздался счастливый смех Аттии:
– Как красиво!
Он обернулся, удивленный, – сам он видел во всем этом лишь очередную помеху.
– Красиво?
– О да! Но ведь ты… вы привыкли к разноцветью. Вы, пришедшие Снаружи.
– Ты веришь мне?
Она задумчиво кивнула:
– Да. Ты не такой, как другие. Словно не от мира сего. А имя, которое ты повторяешь во сне, – Клодия… Ты помнишь ее?
Так он вчера объяснил друзьям свои ночные разговоры. Финн поднял глаза:
– Слушай, Аттия, мне нужна твоя помощь. Просто… мне иногда необходимо побыть одному. Ключ… он помогает в видениях. А Кейро и Гильдас – мешают.
Аттия серьезно кивнула, не отрывая от него ясного взора:
– Я тебе уже говорила: я твоя слуга. Просто скажи когда.
Финн почувствовал стыд. По-прежнему глядя ему в глаза, она молчала.
Они поспешно продолжили свой путь сквозь чащобу, окруженные сиянием драгоценного убранства леса. Местность изменилась: поверхность земли пошла глубокими неровными трещинами, причудливо бегущими каждая в своем направлении. Насекомые, каких Финн раньше и представить себе не мог, ползали по гигантским кучам листьев, преграждающим тропу. Огибать такие кучи приходилось часами. В вышине, по голым веткам прыгали, каркая, стаи галок, досаждая путешественникам назойливым любопытством. Не выдержав, Гильдас наложил на них проклятие и помахал в их сторону кулаком. После этого все галки безмолвно улетели прочь.
Кейро, кивнув, проговорил:
– Значит, сапиенты еще не разучились колдовать.
Старик возмущенно уставился на него:
– Хотел бы я, чтобы и на тебя хоть немного подействовало это колдовство.
Кейро ухмыльнулся Финну.
Финн позволил себе улыбнуться. Сейчас на душе у него было светло, и, пробираясь вслед за Гильдасом вниз по заросшему косогору, он ощущал что-то очень близкое к счастью.
Они начали свой Побег. Комитатусы далеко; вся эта жизнь, полная жестоких драк, убийств, лжи и страха, позади. Теперь все изменится. Сапфик укажет им путь.
Переступая через путаницу корней, Финн уже готов был рассмеяться, но вместо этого нащупал под одеждой Ключ.
И тут же отдернул руку.
Ключ был теплым.
Финн глянул на Кейро, идущего далеко впереди. Обернулся. Аттия была там, где обычно, – шла за ним по пятам.
Финн остановился в раздражении:
– Перестань вести себя как рабыня!
Аттия замерла:
– Как скажешь. – Она смотрела на него, как побитая собачонка.
– Я слышу, тут недалеко ручей. Скажи остальным, что я захотел пить.
Не дожидаясь ответа, он рванул по тропе, углубился в заросли колючих платиновых кустов и скрючился среди подлеска. Вокруг него возвышались зонтики из гибких полых проводков, по которым деловито ползали микрожуки.
Финн быстро достал Ключ.
Это было рискованно. В любую секунду мог появиться Кейро. Но Ключ потеплел в руках, в глубине кристалла засинели знакомые крохотные огоньки.
– Клодия? – с тревогой прошептал он. – Ты меня слышишь?
– Финн! Наконец-то!
Ее голос прозвучал так громко, что Финн в испуге снова оглянулся.
– Тише! И говори быстрее, пожалуйста. Скоро они придут. Сейчас меня наверняка кинутся искать.
– Кто? – заинтересовалась Клодия.
– Кейро.
– Кто это?
– Это мой брат по обету.
– Ладно. Теперь слушай. В основании Ключа есть маленькая сенсорная панель. Ее не видно, но там поверхность слегка приподнята. Сможешь найти?
Он стал ощупывать Ключ, грязные пальцы оставляли на поверхности пятна.
– Не могу! – занервничал он.
– Попытайся! Думаешь, его артефакт отличается?
Последний вопрос был обращен не к Финну. Ей отвечал другой голос, принадлежавший человеку, которого, кажется, звали Джаред:
– Они почти наверняка идентичны. Финн, постарайся, там, на самом краешке есть выступ. Нащупай его кончиками пальцев.
Легко им там советовать! У него же все руки в царапинах и болячках.
– Финн! – прямо за спиной раздался шепот Кейро.
Финн подскочил, спрятал Ключ и выдохнул:
– Ради всего святого! Могу я спокойно попить воды?
Рука брата толкнула его назад, в кучу листьев.
– Сядь и заткнись. У нас гости.

 

Клодия села и выругалась с досады.
– Он исчез! Почему он исчез?!
Джаред подошел к окну – во дворе замка царил несусветный хаос.
– Как раз кстати. Сюда идет Смотритель.
– Ты же слышал его голос! В нем столько… страха.
– Я понимаю, каково ему.
Джаред вытащил из кармана маленький планшет и протянул Клодии.
– Это полная копия исповеди старика. Прочти, пока будем в пути.
Хлопнули двери, снаружи раздались голоса. Отец и Каспар.
– Потом сразу сотри. У меня есть копия, – добавил сапиент.
– Мы должны были как-то позаботиться о теле…
– Нас там не было, помни!
Он едва успел вымолвить эти слова, как дверь распахнулась. Клодия спокойно спрятала планшет в складках платья.
– Дорогая. – Войдя, отец встал рядом. Она поднялась поприветствовать его. Отец надел свой обычный черный сюртук, а на шею повязал дорогой шелковый галстук. Туалет дополняли туфли из первосортной кожи. Однако в петлице сюртука, словно подчеркивая особую значимость сегодняшних событий, белел цветок. Клодия изумленно уставилась на бутоньерку – такие вещицы были совсем не в стиле отца.
– Ты готова? – спросил он.
Девушка кивнула. На ней был синий дорожный костюм и плащ с потайным кармашком для Ключа.
– Знаменательное утро для дома Арлексов, Клодия. Начало новой жизни для тебя, для всех нас.
Его волосы, в которых проглядывала седина, были туго стянуты на затылке, глаза темны от удовольствия. Перед тем как взять дочь за руку, он натянул перчатки. Клодия без улыбки взглянула на отца, а перед мысленным взором возник мертвый старик на соломе, лежащий с открытыми глазами.
Она улыбнулась и присела в реверансе:
– Я готова, сэр.
Он кивнул:
– Я это всегда знал. Я всегда знал, что ты меня не подведешь.
«В отличие от моей матери?» – подумала она с горечью. Но вслух ничего не сказала. Отец кратко кивнул Джареду и повел Клодию прочь. Они вышли в большой зал, прошли по усыпанному лавандой полу, между рядами взволнованной челяди, – Смотритель Инкарцерона и его драгоценная дочь, взращенная для брака, который сделает ее королевой. По сигналу Ральфа слуги разразились громкими приветственными возгласами и аплодисментами, бросая под ноги сладко пахнущие ирисы; в честь будущего бракосочетания, которое слугам увидеть не суждено, зазвенели маленькие серебряные колокольчики.
Джаред шел сзади, неся под мышкой сумку с книгами. Он пожимал тянущиеся к нему руки, горничные со слезами на глазах совали ему крохотные пакетики со сладостями, обещая поддерживать порядок в башне, не трогать его драгоценные инструменты, кормить лисенка и птиц.
Усевшись в экипаж, Клодия оглянулась и почувствовала комок в горле. Все они будут скучать по Джареду, по его обходительности, по его изящной красоте, по всегдашней готовности лечить их кашляющих малышей и наставлять на путь истинный непослушных отпрысков. Но о ее отъезде, кажется, не сожалел никто.
Чья же это вина? Клодия обязана играть свою роль. Она госпожа, хозяйская дочка. Холодная как лед. Твердая как гранит.
Вскинув голову, она улыбнулась сидевшей напротив Элис.
– Четыре дня пути. Хотя бы половину я намерена проехать верхом.
– Сомневаюсь, что граф согласится, – хмуро заметила нянька. – К тому же он пожелает, чтобы ты хоть иногда ехала в его экипаже.
– Ну, я пока еще ему не жена. А когда стану ею, он быстро уяснит, что с моими желаниями тоже нужно считаться.
Они думают, она как кремень? Что ж, она будет такой. И теперь, когда кони оседланы, эскорт готов и экипажи медленно поползли в сторону главных ворот; все, чего Клодия хотела, так это остаться здесь, в доме, где она жила с рождения. Она выглянула в окно и стала махать и окликать всех по именам. На глаза навернулись непрошеные слезы.
– Ральф! Джоб! Мэри-Эллен!
И те махали в ответ, в вихре смешались подброшенные вверх платочки и белые голуби, взметнувшиеся с карнизов крыш. В зарослях жимолости гудели пчелы, экипаж громыхал по деревянному разводному мосту. В темно-зеленой воде рва отражался дом, вокруг отражения плавали утки и лебеди. Громадная процессия – фургоны, кареты, всадники, егеря, своры гончих, сокольничие – вся несметная свита выехала из поместья Смотрителя Инкарцерона в день, когда его планы начали воплощаться в жизнь.
Резкий порыв ветра заставил Клодию отодвинуться от окна, она откинулась на спинку кожаного сиденья и смахнула челку с глаз. Ну что же, может быть…

 

Неужели это люди?!
Ростом около восьми футов, они шли странной угловатой походкой, словно цапли, с хрустом продираясь сквозь наносы листьев.
Кейро, до боли сжав руку Финна, выдохнул тому в ухо одно-единственное слово:
– Ходули?!
Конечно! Когда люди-цапли прошли мимо, обнаружилось, что к их икрам прикручены металлические шарнирные конструкции, которыми они пользовались довольно умело, делая размашистые шаги. Финн понял, что высота нужна им для того, чтобы собирать урожай, – люди прикасались к крохотным узелкам на стволах деревьев, из которых мгновенно прорастали полуорганические плоды.
Повернув голову, он поискал глазами Гильдаса, но где бы ни скрывались сапиент и Аттия, они оставались невидимыми для Финна.
Люди закончили работу и пошли гуськом вниз по косогору, казалось сокращаясь в росте. Финн отчетливо рассмотрел, как человек в самом конце линии замерцал, словно погрузившись в какую-то преграду в воздухе.
Вскоре видными остались только их головы и плечи, затем и они исчезли.
Кейро подождал некоторое время, перед тем как подняться. Тихо свистнул, и тут же рядом зашевелилась кучка листьев. Наружу показалась седая голова Гильдаса.
– Ушли? – спросил он.
– И довольно далеко.
Кейро понаблюдал, как Аттия поспешно выбирается из кучи, затем повернулся к Финну. Бросив быстрый взгляд на брата, тихо позвал:
– Финн?
Это начиналось опять. Виной всему – дрожащее в воздухе мерцание. Кожу Финна закололо иголками, во рту пересохло, язык одеревенел. Он утер ладонью рот и прошептал:
– Нет!
– Придержите его, – бросил Гильдас.
Откуда-то издалека послышался голос Кейро:
– Подождите.
А затем Финн пошел. Зашагал прямо к тому месту, где меж двумя огромными ветвями шевелился воздух, словно пылинки плавали в столбе света, словно там открывался проход сквозь само Время. Приблизившись, он остановился, протянув вперед обе руки, как слепой. Замочная скважина, ведущая в другой мир.
Из нее тянуло сквозняком.
В тело словно воткнулась сотня иголок. Он прорывался сквозь боль, чувствуя прикосновение острых кончиков, приник глазом к щелочке света, пытаясь рассмотреть сквозь нее хоть что-то.
Он увидел разноцветное мерцание. Такое яркое, что заслезились глаза и перехватило дыхание. Там двигались тени, там мир был зеленым, а небо – голубым, как в его снах. И к нему уже мчались огромные жужжащие черно-янтарные создания.
Он закричал и отшатнулся, чувствуя, как Кейро подхватывает его обеими руками.
– Продолжай смотреть, брат. Что ты видишь? Что это, Финн?
Его скрутило. Ноги подогнулись, и он упал на усыпанную листьями землю. Аттия оттолкнула Кейро, быстро плеснула в кружку воды и протянула Финну. Тот взял ее, не глядя, и выпил, закрыл глаза, опустил голову на руки, больной от головокружения. Его стошнило.
Вокруг звучала ругань. Когда к Финну вернулась способность слышать, он узнал голос Аттии:
– …так его мучить! Не видишь, как ему плохо?!
Небрежный смешок Кейро:
– Он справится. Он же провидец. Вот пусть и смотрит. Нам это нужно.
– Ты совсем не беспокоишься о нем?
Финн с трудом поднял голову. Девушка смотрела в лицо Кейро, сжимая кулаки. Из взгляда исчезло побитое выражение; сейчас ее глаза полыхали гневом.
Кейро продолжал издевательски ухмыляться.
– Он мой брат! Конечно же, я беспокоюсь о нем.
– Ты беспокоишься только о себе. – Она повернулась к Гильдасу. – И ты тоже, Мастер. Ты…
Она умолкла. Гильдас определено ее не слушал. Опершись одной рукой о металлический ствол дерева, он смотрел прямо перед собой.
– Идите сюда, – тихо позвал он.
Кейро протянул руку Финну и помог брату подняться на ноги. Подойдя к сапиенту, они встали рядом; присмотревшись, наконец увидели то, что видел он.
Край леса. А дальше – узкая дорога, ведущая к Городу. Город, окруженный крепостными стенами, раскинулся на гигантской голой равнине. Дома, собранные из металлических плит, тесно лепились один к другому, башни и крепостные стены из странного темного дерева были обшиты жестяными и медными листами.
А по дороге, со смехом, криками и песнями, пешком и на повозках, неся на руках детей и погоняя стада овец, долгим шумным потоком текли сотни и сотни людей.

 

Воспользовавшись тем, что Элис заснула, Клодия забралась с ногами на сиденье и достала планшет. Экипаж подпрыгивал; за окном проносились зеленые леса и поля смотрительских владений, все в облаках пыли и мошкары.

 

Меня зовут Грегор Бартлетт. Это мое завещание. Умоляю нашедшего сохранить его, а когда придет время, предать огласке, потому что совершена чудовищная несправедливость и из живущих только я могу о ней рассказать.
Я с ранних лет служил в Королевском дворце. Был помощником конюха, форейтором, а потом слугой в доме. Мне доверяли все более важные должности. Я был личным камердинером при предыдущем короле и помню его первую жену, хрупкую красивую женщину из Заморья. Они поженились совсем юными. Когда родился их первенец, Джайлз, мне поручили заботиться о нем. Я нанял кормилицу, назначал горничных в детскую. Он был Наследником и ни в чем не знал недостатка. Мальчик рос, я полюбил его как собственного сына. Это был счастливый малыш. Даже после смерти его матери и новой женитьбы короля он продолжал жить в собственном крыле Дворца, окруженный своими драгоценными игрушками и домашними питомцами, собственной прислугой. У меня никогда не было детей. Поверьте, мальчик стал всей моей жизнью.
Постепенно я почувствовал перемены. Джайлз рос, а отец посещал его все реже и реже. Теперь у короля был второй сын, граф Каспар, – буйный, непослушный ребенок, избалованный фрейлинами. И была новая королева.
Сиа – странная замкнутая женщина. Рассказывают, будто однажды король, проезжая по лесной дороге, выглянул в окно своего экипажа и увидел ее, стоящую на обочине. Даже нет: он увидел ее глаза, странные, с бледными радужками, – и с этого момента не переставая думал о ней. Король отправил посыльных, но те никого не нашли. Он искал ее по округе, в деревнях и поместьях, рассылал глашатаев, обещая награду, но никто не мог найти прекрасную незнакомку. А неделю спустя, гуляя по дворцовому парку, король поднял глаза и увидел ее, сидящую у фонтана.
Никто не знает, кто ее родители или откуда она взялась. Думаю, она колдунья. И как только она родила сына, стало ясно, как сильна ее ненависть к Джайлзу. Она никогда не показывала этого королю и придворным; в их присутствии она была исполнена уважения к Наследнику. Но я-то видел.
В семилетнем возрасте Джайлз был помолвлен с дочерью Смотрителя Инкарцерона, надменной девчонкой, которая, однако, нравилась ему…

 

Клодия улыбнулась. Глянув на Элис, она высунулась в окно. Экипаж отца катился следом, – должно быть, там же находился и Эвиан. Она прокрутила текст вниз.

 

…празднование дня рождения, ночь, когда мы гребли по озеру под звездами, и он говорил мне, как счастлив. Никогда не забуду его слов, обращенных ко мне.
Смерть короля-отца потрясла мальчика. Он превратился в отшельника. Отказался от танцев и игр, стал усиленно учиться. Не знаю, начал ли он бояться королевы. Об этом он никогда не говорил.
Заканчиваю свой рассказ. За день до несчастного случая я получил весточку из Казы от моей сестры, о том, что она больна. Я испросил у Джайлза день, чтобы навестить ее; дорогой мальчик, он сильно огорчился и настоял, чтобы кухарка приготовила пакет с угощением для больной. Еще он велел дать мне экипаж. Принц помахал мне на прощанье с крыльца внешнего двора. Тогда я видел его в последний раз.
По прибытии я обнаружил сестру в отменном здравии. И она понятия не имела, кто послал мне записку.
Сердце мое на миг зашлось. Я подумал о королеве. Собирался тут же вернуться, но возница – должно быть, человек королевы – отказался, заявив, что лошади устали. Я давно уже не наездник, но оседлал гостиничную кобылу и поскакал обратно, мча галопом всю ночь. Не могу описать, как душили меня дурные предчувствия. Я поднялся на холм, и моему взору предстали тысячи шпилей дворца, на которых чернели траурные флаги.
Плохо помню, что было потом.
Они уложили его тело на катафалк в Главном зале Совета, а потом, когда прощание закончилось, я испросил разрешения приблизиться к нему. Королева позволила, прислав сопровождающего – секретаря Смотрителя, высокого молчаливого мужчину по фамилии Медликоут…

 

Клодия присвистнула от удивления. Всхрапнула и заворочалась Элис.

 

…Сломленный, полумертвый, я взобрался по ступеням. Мой мальчик лежал там. Они сделали из него красавца. Я наклонился, чтобы поцеловать его, глаза мои застилали слезы.
И тут я замер.
О, они потрудились на славу! Кто бы ни был этот мальчик, он подходил и по возрасту, и по цвету волос, а косметическая палочка довершила остальное. Но я знал, я знал!
Это был не Джайлз.
Кажется, я расхохотался. Я задохнулся от радости. Я молился, чтобы никто не заметил, чтобы никто не узнал. Я плакал, покидая зал, изображая вассала с разбитым сердцем, сломленного старика. Но теперь я знал тайну, которую королева и, возможно, Смотритель хотели от всех скрыть.
Джайлз жив.
И где еще ему быть, как не в Инкарцероне?

 

Элис всхрапнула, зевнула и открыла глаза.
– Гостиница уже близко? – сонно поинтересовалась она.
Клодия уставилась на планшет, широко распахнув глаза. Перевела взгляд на няньку, словно впервые в жизни увидев ее. Вернулась к тексту и перечитала последнее предложение еще раз.
И еще.
Назад: 14
Дальше: 16