Скован оковами и цепями

Ураган бушевал всю ночь, а потом прекратился так резко, что Финн проснулся от внезапной тишины. Наступило жуткое, неестественное спокойствие, однако теперь они могли двигаться дальше, прежде чем Тюрьма заставит их передумать. Кейро выполз из норы и потянулся, постанывая от боли в сведенных мышцах. Через минуту снаружи донесся его голос, звучащий непривычно сдержанно:

– Вы только гляньте на это!

Выбравшись вслед за ним, Финн обнаружил, что лес оголился. Все листья, все тонкие завитки фольги опали, и теперь вокруг громоздились гигантские сугробы из металлической стружки.

Деревья расцвели. Медные бутоны, алые и золотистые, раскрасили холмы и долы, насколько хватало взгляда.

Позади Финна раздался счастливый смех Аттии:

– Как красиво!

Он обернулся, удивленный, – сам он видел во всем этом лишь очередную помеху.

– Красиво?

– О да! Но ведь ты… вы привыкли к разноцветью. Вы, пришедшие Снаружи.

– Ты веришь мне?

Она задумчиво кивнула:

– Да. Ты не такой, как другие. Словно не от мира сего. А имя, которое ты повторяешь во сне, – Клодия… Ты помнишь ее?

Так он вчера объяснил друзьям свои ночные разговоры. Финн поднял глаза:

– Слушай, Аттия, мне нужна твоя помощь. Просто… мне иногда необходимо побыть одному. Ключ… он помогает в видениях. А Кейро и Гильдас – мешают.

Аттия серьезно кивнула, не отрывая от него ясного взора:

– Я тебе уже говорила: я твоя слуга. Просто скажи когда.

Финн почувствовал стыд. По-прежнему глядя ему в глаза, она молчала.

Они поспешно продолжили свой путь сквозь чащобу, окруженные сиянием драгоценного убранства леса. Местность изменилась: поверхность земли пошла глубокими неровными трещинами, причудливо бегущими каждая в своем направлении. Насекомые, каких Финн раньше и представить себе не мог, ползали по гигантским кучам листьев, преграждающим тропу. Огибать такие кучи приходилось часами. В вышине, по голым веткам прыгали, каркая, стаи галок, досаждая путешественникам назойливым любопытством. Не выдержав, Гильдас наложил на них проклятие и помахал в их сторону кулаком. После этого все галки безмолвно улетели прочь.

Кейро, кивнув, проговорил:

– Значит, сапиенты еще не разучились колдовать.

Старик возмущенно уставился на него:

– Хотел бы я, чтобы и на тебя хоть немного подействовало это колдовство.

Кейро ухмыльнулся Финну.

Финн позволил себе улыбнуться. Сейчас на душе у него было светло, и, пробираясь вслед за Гильдасом вниз по заросшему косогору, он ощущал что-то очень близкое к счастью.

Они начали свой Побег. Комитатусы далеко; вся эта жизнь, полная жестоких драк, убийств, лжи и страха, позади. Теперь все изменится. Сапфик укажет им путь.

Переступая через путаницу корней, Финн уже готов был рассмеяться, но вместо этого нащупал под одеждой Ключ.

И тут же отдернул руку.

Ключ был теплым.

Финн глянул на Кейро, идущего далеко впереди. Обернулся. Аттия была там, где обычно, – шла за ним по пятам.

Финн остановился в раздражении:

– Перестань вести себя как рабыня!

Аттия замерла:

– Как скажешь. – Она смотрела на него, как побитая собачонка.

– Я слышу, тут недалеко ручей. Скажи остальным, что я захотел пить.

Не дожидаясь ответа, он рванул по тропе, углубился в заросли колючих платиновых кустов и скрючился среди подлеска. Вокруг него возвышались зонтики из гибких полых проводков, по которым деловито ползали микрожуки.

Финн быстро достал Ключ.

Это было рискованно. В любую секунду мог появиться Кейро. Но Ключ потеплел в руках, в глубине кристалла засинели знакомые крохотные огоньки.

– Клодия? – с тревогой прошептал он. – Ты меня слышишь?

– Финн! Наконец-то!

Ее голос прозвучал так громко, что Финн в испуге снова оглянулся.

– Тише! И говори быстрее, пожалуйста. Скоро они придут. Сейчас меня наверняка кинутся искать.

– Кто? – заинтересовалась Клодия.

– Кейро.

– Кто это?

– Это мой брат по обету.

– Ладно. Теперь слушай. В основании Ключа есть маленькая сенсорная панель. Ее не видно, но там поверхность слегка приподнята. Сможешь найти?

Он стал ощупывать Ключ, грязные пальцы оставляли на поверхности пятна.

– Не могу! – занервничал он.

– Попытайся! Думаешь, его артефакт отличается?

Последний вопрос был обращен не к Финну. Ей отвечал другой голос, принадлежавший человеку, которого, кажется, звали Джаред:

– Они почти наверняка идентичны. Финн, постарайся, там, на самом краешке есть выступ. Нащупай его кончиками пальцев.

Легко им там советовать! У него же все руки в царапинах и болячках.

– Финн! – прямо за спиной раздался шепот Кейро.

Финн подскочил, спрятал Ключ и выдохнул:

– Ради всего святого! Могу я спокойно попить воды?

Рука брата толкнула его назад, в кучу листьев.

– Сядь и заткнись. У нас гости.

Клодия села и выругалась с досады.

– Он исчез! Почему он исчез?!

Джаред подошел к окну – во дворе замка царил несусветный хаос.

– Как раз кстати. Сюда идет Смотритель.

– Ты же слышал его голос! В нем столько… страха.

– Я понимаю, каково ему.

Джаред вытащил из кармана маленький планшет и протянул Клодии.

– Это полная копия исповеди старика. Прочти, пока будем в пути.

Хлопнули двери, снаружи раздались голоса. Отец и Каспар.

– Потом сразу сотри. У меня есть копия, – добавил сапиент.

– Мы должны были как-то позаботиться о теле…

– Нас там не было, помни!

Он едва успел вымолвить эти слова, как дверь распахнулась. Клодия спокойно спрятала планшет в складках платья.

– Дорогая. – Войдя, отец встал рядом. Она поднялась поприветствовать его. Отец надел свой обычный черный сюртук, а на шею повязал дорогой шелковый галстук. Туалет дополняли туфли из первосортной кожи. Однако в петлице сюртука, словно подчеркивая особую значимость сегодняшних событий, белел цветок. Клодия изумленно уставилась на бутоньерку – такие вещицы были совсем не в стиле отца.

– Ты готова? – спросил он.

Девушка кивнула. На ней был синий дорожный костюм и плащ с потайным кармашком для Ключа.

– Знаменательное утро для дома Арлексов, Клодия. Начало новой жизни для тебя, для всех нас.

Его волосы, в которых проглядывала седина, были туго стянуты на затылке, глаза темны от удовольствия. Перед тем как взять дочь за руку, он натянул перчатки. Клодия без улыбки взглянула на отца, а перед мысленным взором возник мертвый старик на соломе, лежащий с открытыми глазами.

Она улыбнулась и присела в реверансе:

– Я готова, сэр.

Он кивнул:

– Я это всегда знал. Я всегда знал, что ты меня не подведешь.

«В отличие от моей матери?» – подумала она с горечью. Но вслух ничего не сказала. Отец кратко кивнул Джареду и повел Клодию прочь. Они вышли в большой зал, прошли по усыпанному лавандой полу, между рядами взволнованной челяди, – Смотритель Инкарцерона и его драгоценная дочь, взращенная для брака, который сделает ее королевой. По сигналу Ральфа слуги разразились громкими приветственными возгласами и аплодисментами, бросая под ноги сладко пахнущие ирисы; в честь будущего бракосочетания, которое слугам увидеть не суждено, зазвенели маленькие серебряные колокольчики.

Джаред шел сзади, неся под мышкой сумку с книгами. Он пожимал тянущиеся к нему руки, горничные со слезами на глазах совали ему крохотные пакетики со сладостями, обещая поддерживать порядок в башне, не трогать его драгоценные инструменты, кормить лисенка и птиц.

Усевшись в экипаж, Клодия оглянулась и почувствовала комок в горле. Все они будут скучать по Джареду, по его обходительности, по его изящной красоте, по всегдашней готовности лечить их кашляющих малышей и наставлять на путь истинный непослушных отпрысков. Но о ее отъезде, кажется, не сожалел никто.

Чья же это вина? Клодия обязана играть свою роль. Она госпожа, хозяйская дочка. Холодная как лед. Твердая как гранит.

Вскинув голову, она улыбнулась сидевшей напротив Элис.

– Четыре дня пути. Хотя бы половину я намерена проехать верхом.

– Сомневаюсь, что граф согласится, – хмуро заметила нянька. – К тому же он пожелает, чтобы ты хоть иногда ехала в его экипаже.

– Ну, я пока еще ему не жена. А когда стану ею, он быстро уяснит, что с моими желаниями тоже нужно считаться.

Они думают, она как кремень? Что ж, она будет такой. И теперь, когда кони оседланы, эскорт готов и экипажи медленно поползли в сторону главных ворот; все, чего Клодия хотела, так это остаться здесь, в доме, где она жила с рождения. Она выглянула в окно и стала махать и окликать всех по именам. На глаза навернулись непрошеные слезы.

– Ральф! Джоб! Мэри-Эллен!

И те махали в ответ, в вихре смешались подброшенные вверх платочки и белые голуби, взметнувшиеся с карнизов крыш. В зарослях жимолости гудели пчелы, экипаж громыхал по деревянному разводному мосту. В темно-зеленой воде рва отражался дом, вокруг отражения плавали утки и лебеди. Громадная процессия – фургоны, кареты, всадники, егеря, своры гончих, сокольничие – вся несметная свита выехала из поместья Смотрителя Инкарцерона в день, когда его планы начали воплощаться в жизнь.

Резкий порыв ветра заставил Клодию отодвинуться от окна, она откинулась на спинку кожаного сиденья и смахнула челку с глаз. Ну что же, может быть…

Неужели это люди?!

Ростом около восьми футов, они шли странной угловатой походкой, словно цапли, с хрустом продираясь сквозь наносы листьев.

Кейро, до боли сжав руку Финна, выдохнул тому в ухо одно-единственное слово:

– Ходули?!

Конечно! Когда люди-цапли прошли мимо, обнаружилось, что к их икрам прикручены металлические шарнирные конструкции, которыми они пользовались довольно умело, делая размашистые шаги. Финн понял, что высота нужна им для того, чтобы собирать урожай, – люди прикасались к крохотным узелкам на стволах деревьев, из которых мгновенно прорастали полуорганические плоды.

Повернув голову, он поискал глазами Гильдаса, но где бы ни скрывались сапиент и Аттия, они оставались невидимыми для Финна.

Люди закончили работу и пошли гуськом вниз по косогору, казалось сокращаясь в росте. Финн отчетливо рассмотрел, как человек в самом конце линии замерцал, словно погрузившись в какую-то преграду в воздухе.

Вскоре видными остались только их головы и плечи, затем и они исчезли.

Кейро подождал некоторое время, перед тем как подняться. Тихо свистнул, и тут же рядом зашевелилась кучка листьев. Наружу показалась седая голова Гильдаса.

– Ушли? – спросил он.

– И довольно далеко.

Кейро понаблюдал, как Аттия поспешно выбирается из кучи, затем повернулся к Финну. Бросив быстрый взгляд на брата, тихо позвал:

– Финн?

Это начиналось опять. Виной всему – дрожащее в воздухе мерцание. Кожу Финна закололо иголками, во рту пересохло, язык одеревенел. Он утер ладонью рот и прошептал:

– Нет!

– Придержите его, – бросил Гильдас.

Откуда-то издалека послышался голос Кейро:

– Подождите.

А затем Финн пошел. Зашагал прямо к тому месту, где меж двумя огромными ветвями шевелился воздух, словно пылинки плавали в столбе света, словно там открывался проход сквозь само Время. Приблизившись, он остановился, протянув вперед обе руки, как слепой. Замочная скважина, ведущая в другой мир.

Из нее тянуло сквозняком.

В тело словно воткнулась сотня иголок. Он прорывался сквозь боль, чувствуя прикосновение острых кончиков, приник глазом к щелочке света, пытаясь рассмотреть сквозь нее хоть что-то.

Он увидел разноцветное мерцание. Такое яркое, что заслезились глаза и перехватило дыхание. Там двигались тени, там мир был зеленым, а небо – голубым, как в его снах. И к нему уже мчались огромные жужжащие черно-янтарные создания.

Он закричал и отшатнулся, чувствуя, как Кейро подхватывает его обеими руками.

– Продолжай смотреть, брат. Что ты видишь? Что это, Финн?

Его скрутило. Ноги подогнулись, и он упал на усыпанную листьями землю. Аттия оттолкнула Кейро, быстро плеснула в кружку воды и протянула Финну. Тот взял ее, не глядя, и выпил, закрыл глаза, опустил голову на руки, больной от головокружения. Его стошнило.

Вокруг звучала ругань. Когда к Финну вернулась способность слышать, он узнал голос Аттии:

– …так его мучить! Не видишь, как ему плохо?!

Небрежный смешок Кейро:

– Он справится. Он же провидец. Вот пусть и смотрит. Нам это нужно.

– Ты совсем не беспокоишься о нем?

Финн с трудом поднял голову. Девушка смотрела в лицо Кейро, сжимая кулаки. Из взгляда исчезло побитое выражение; сейчас ее глаза полыхали гневом.

Кейро продолжал издевательски ухмыляться.

– Он мой брат! Конечно же, я беспокоюсь о нем.

– Ты беспокоишься только о себе. – Она повернулась к Гильдасу. – И ты тоже, Мастер. Ты…

Она умолкла. Гильдас определено ее не слушал. Опершись одной рукой о металлический ствол дерева, он смотрел прямо перед собой.

– Идите сюда, – тихо позвал он.

Кейро протянул руку Финну и помог брату подняться на ноги. Подойдя к сапиенту, они встали рядом; присмотревшись, наконец увидели то, что видел он.

Край леса. А дальше – узкая дорога, ведущая к Городу. Город, окруженный крепостными стенами, раскинулся на гигантской голой равнине. Дома, собранные из металлических плит, тесно лепились один к другому, башни и крепостные стены из странного темного дерева были обшиты жестяными и медными листами.

А по дороге, со смехом, криками и песнями, пешком и на повозках, неся на руках детей и погоняя стада овец, долгим шумным потоком текли сотни и сотни людей.

Воспользовавшись тем, что Элис заснула, Клодия забралась с ногами на сиденье и достала планшет. Экипаж подпрыгивал; за окном проносились зеленые леса и поля смотрительских владений, все в облаках пыли и мошкары.

Меня зовут Грегор Бартлетт. Это мое завещание. Умоляю нашедшего сохранить его, а когда придет время, предать огласке, потому что совершена чудовищная несправедливость и из живущих только я могу о ней рассказать.

Я с ранних лет служил в Королевском дворце. Был помощником конюха, форейтором, а потом слугой в доме. Мне доверяли все более важные должности. Я был личным камердинером при предыдущем короле и помню его первую жену, хрупкую красивую женщину из Заморья. Они поженились совсем юными. Когда родился их первенец, Джайлз, мне поручили заботиться о нем. Я нанял кормилицу, назначал горничных в детскую. Он был Наследником и ни в чем не знал недостатка. Мальчик рос, я полюбил его как собственного сына. Это был счастливый малыш. Даже после смерти его матери и новой женитьбы короля он продолжал жить в собственном крыле Дворца, окруженный своими драгоценными игрушками и домашними питомцами, собственной прислугой. У меня никогда не было детей. Поверьте, мальчик стал всей моей жизнью.

Постепенно я почувствовал перемены. Джайлз рос, а отец посещал его все реже и реже. Теперь у короля был второй сын, граф Каспар, – буйный, непослушный ребенок, избалованный фрейлинами. И была новая королева.

Сиа – странная замкнутая женщина. Рассказывают, будто однажды король, проезжая по лесной дороге, выглянул в окно своего экипажа и увидел ее, стоящую на обочине. Даже нет: он увидел ее глаза, странные, с бледными радужками, – и с этого момента не переставая думал о ней. Король отправил посыльных, но те никого не нашли. Он искал ее по округе, в деревнях и поместьях, рассылал глашатаев, обещая награду, но никто не мог найти прекрасную незнакомку. А неделю спустя, гуляя по дворцовому парку, король поднял глаза и увидел ее, сидящую у фонтана.

Никто не знает, кто ее родители или откуда она взялась. Думаю, она колдунья. И как только она родила сына, стало ясно, как сильна ее ненависть к Джайлзу. Она никогда не показывала этого королю и придворным; в их присутствии она была исполнена уважения к Наследнику. Но я-то видел.

В семилетнем возрасте Джайлз был помолвлен с дочерью Смотрителя Инкарцерона, надменной девчонкой, которая, однако, нравилась ему…

Клодия улыбнулась. Глянув на Элис, она высунулась в окно. Экипаж отца катился следом, – должно быть, там же находился и Эвиан. Она прокрутила текст вниз.

…празднование дня рождения, ночь, когда мы гребли по озеру под звездами, и он говорил мне, как счастлив. Никогда не забуду его слов, обращенных ко мне.

Смерть короля-отца потрясла мальчика. Он превратился в отшельника. Отказался от танцев и игр, стал усиленно учиться. Не знаю, начал ли он бояться королевы. Об этом он никогда не говорил.

Заканчиваю свой рассказ. За день до несчастного случая я получил весточку из Казы от моей сестры, о том, что она больна. Я испросил у Джайлза день, чтобы навестить ее; дорогой мальчик, он сильно огорчился и настоял, чтобы кухарка приготовила пакет с угощением для больной. Еще он велел дать мне экипаж. Принц помахал мне на прощанье с крыльца внешнего двора. Тогда я видел его в последний раз.

По прибытии я обнаружил сестру в отменном здравии. И она понятия не имела, кто послал мне записку.

Сердце мое на миг зашлось. Я подумал о королеве. Собирался тут же вернуться, но возница – должно быть, человек королевы – отказался, заявив, что лошади устали. Я давно уже не наездник, но оседлал гостиничную кобылу и поскакал обратно, мча галопом всю ночь. Не могу описать, как душили меня дурные предчувствия. Я поднялся на холм, и моему взору предстали тысячи шпилей дворца, на которых чернели траурные флаги.

Плохо помню, что было потом.

Они уложили его тело на катафалк в Главном зале Совета, а потом, когда прощание закончилось, я испросил разрешения приблизиться к нему. Королева позволила, прислав сопровождающего – секретаря Смотрителя, высокого молчаливого мужчину по фамилии Медликоут…

Клодия присвистнула от удивления. Всхрапнула и заворочалась Элис.

…Сломленный, полумертвый, я взобрался по ступеням. Мой мальчик лежал там. Они сделали из него красавца. Я наклонился, чтобы поцеловать его, глаза мои застилали слезы.

И тут я замер.

О, они потрудились на славу! Кто бы ни был этот мальчик, он подходил и по возрасту, и по цвету волос, а косметическая палочка довершила остальное. Но я знал, я знал!

Это был не Джайлз.

Кажется, я расхохотался. Я задохнулся от радости. Я молился, чтобы никто не заметил, чтобы никто не узнал. Я плакал, покидая зал, изображая вассала с разбитым сердцем, сломленного старика. Но теперь я знал тайну, которую королева и, возможно, Смотритель хотели от всех скрыть.

Джайлз жив.

И где еще ему быть, как не в Инкарцероне?

Элис всхрапнула, зевнула и открыла глаза.

– Гостиница уже близко? – сонно поинтересовалась она.

Клодия уставилась на планшет, широко распахнув глаза. Перевела взгляд на няньку, словно впервые в жизни увидев ее. Вернулась к тексту и перечитала последнее предложение еще раз.

И еще.