Интерлюдия 2
Артем очнулся от выстрелов, коротких сухих автоматных очередей. Распахнул глаза, резко сел и осмотрелся.
Вокруг было аккуратно и чисто. Минимум мебели: узкая кровать, тумбочка, стол, пара стульев, шкаф – все добротное, новенькое, без сколов и царапин. Окон в стенах не было, но пара длинных люминесцентных ламп под потолком прекрасно освещали комнату. На стене – широкая «плазма».
Поначалу он решил, что это одноместный гостиничный номер. Потом заметил стойку с капельницей, намертво прикрученной к спинке кровати, обратил внимание на смешную полосатую пижаму, одетую на голое тело, и поменял мнение о комнате гостиничного номера на больничную палату. Наличие толстого красивого ковра на полу, картины над кроватью и «плазмы» позволило уточнить, что палата находится в частной клинике.
По телику шел какой-то знакомый боевик. Приглядевшись, Артем признал вторую часть фильма «Обители зла». Из закрепленных под потолком динамиков раздавались бесконечные автоматные очереди. Они-то и разбудили.
Пульт телевизора обнаружился на прикроватной тумбочке, рядом с вазочкой, наполненной фруктами. Кнопки выключения, смены и настройки каналов оказались заблокированы. Исправно работали лишь кнопки регулировки звука и настройки цветовой гаммы экрана. Пришлось довольствоваться тем, что есть. Артем уменьшил звук до минимума. Решив проблему, вернул пульт на тумбочку, взял большое красное яблоко и с хрустом вгрызся.
На вполне логичный вопрос «как я здесь оказался?» услужливая память ответила чередой быстро сменяющихся картинок. Артем вспомнил мрачное, дождливое утро, безлюдный, словно вымерший город, зловещий автобус с таинственным гипнотизером за рулем и подавляющий волю капризный детский голос, от которого волосы на затылке вставали дыбом.
В голове, пойманной в силки куропаткой, забилась паническая мысль: «Меня похитили! Я в ловушке!» Гася рвущийся крик, Артем вместо яблока закусил зубами кулак. Усилием воли задавив приступ паники, сунул ноги в подвернувшиеся тапочки и продолжил исследование «ловушки».
Из комнаты вышел в маленькую прихожую с обилием дверей. Две – от туалета с ванной гостеприимно распахнулись от легкого толчка. Третья – из палаты на волю, подтверждая худшие опасения пленника, оказалась заперта.
Артем разделся, сбросил тапочки и вошел в стеклянную душевую кабинку, где следующие десять минут без движения отмокал под острыми струями горячей воды.
Хорошенько распарившись, вышел из душа, подхватил с крючка на двери большое махровое полотенце и, обтираясь на ходу, побрел обратно в комнату.
Там ожидал приятный сюрприз – миловидная горничная в черном обтягивающем платье, с глубоким вырезом, практически не скрывающим небольшую сексуальную грудь, белом переднике, чулках телесного цвета, черных лакированных туфельках на шпильке и кружевном белом чепчике поверх густой копны черных волос.
Девушка приветливо улыбнулась вошедшему мужчине и, ничуть не стесняясь его наготы, спросила:
– Как тебя зовут?
– Вот блин! – Смущенный Артем шарахнулся от девушки обратно в ванную, обернул полотенце вокруг бедер и в таком более-менее приличном виде вернулся в комнату.
– Выходит, все-таки не больница, – пробормотал он себе под нос. – Барышня, вас не учили стучаться? – уже в полный голос отчитал вошедшую. – Тем более перед тем, как войти в комнату одинокого мужчины.
– Как – тебя – зовут? – медленно, с расстановкой, как идиоту, повторила вопрос горничная, продолжая до отвращения приветливо улыбаться.
– О как! Выходит, даже не знаете, кого похитили! – Артем нервно хохотнул и присел на краешек стула.
– Отвечай на вопрос! – вдруг громыхнул начисто лишенный эмоций механический голос.
Не сразу сообразив, откуда прозвучал приказ, Артем подскочил и испуганно заозирался по сторонам.
– Что это было?
– Как – тебя – зовут? – в очередной раз поинтересовался очаровательный попугайчик.
– Ты чего одно и то же заладила? С ума меня свести хочешь! – возмутился пленник, хватая девушку за плечи и хорошенько встряхивая.
Но резкий удар по почкам, последовавший тут же от кого-то прячущегося за спиной, вынудил отпустить девушку и прижать обе руки к ушибленным местам.
Артем затравленно оглянулся – в комнате кроме него и горничной никого больше не было. Ушибленные же почки утверждали обратное. Поймав себя на мысли, что начинает медленно сходить с ума, Артем залез с ногами на кровать и сел, прижавшись спиной к упирающейся в стену спинке.
– Как – тебя – зовут? – напомнила о себе неугомонная горничная.
– Ничего не скажу, пока не дождусь объяснений, – выставил ультиматум насупившийся Артем.
– Прислуга, выйди! – громыхнул из динамиков бездушный механический голос.
На команду невидимого деспота девушка среагировала мгновенно. Бегом кинулась к приоткрывшейся в коридор двери, скользнула в образовавшийся зазор, и дверь снова бесшумно захлопнулась. Все случилось настолько быстро, что Артем не успел ни словом, ни жестом отреагировать на происходящее. Раз! И в комнате он снова остался один, наедине с невидимым безмолвным наблюдателем.
– Ты не выполнил мое требование, за это будешь наказан, – равнодушно объявил механический голос.
Не давая времени опомниться, тут же на левое плечо Артема обрушился хлесткий удар чем-то тонким и гибким. На голой коже мгновенно вздулся багровый рубец. Несчастный взвыл от боли и ужаса перед неведомым врагом, и заорал дурным голосом:
– Не надо! Пожалуйста! Я скажу!
Но невидимый палач оказался глух к мольбам. С короткими интервалами в одну-две секунды на тело строптивца обрушилось еще девять ударов. После второго – по неприкрытому голому животу – захрипевший от боли Артем завалился на бок и, поджав руки и ноги, скрючился в защитной позе эмбриона. Остальные восемь ударов пришлись на подставленную спину.
– Хватит с него, – проскрежетал ненавистный голос, останавливая мучителя. – Теперь поговорим. Ведь ты готов к разговору?
– Д-ааа, – давясь слезами, простонал избитый Артем.
– Перевернись, хочу видеть твое лицо, а не зад.
Мыча от боли, Артем подчинился. Перевернулся и снова сел на кровати, опираясь на чуть отставленные за спину руки.
– Не стони, сам виноват, – лязгнуло из динамиков. – Или, может быть, ты себя таковым не считаешь? И наказание тебе кажется излишне суровым?
– Нет… то есть да… – забормотал насмерть перепуганный, сломленный и раздавленный пленник, – то есть был виноват. Очень прошу простить!
– Порка пошла тебе на пользу, – продолжил глумиться механический голос. – На будущее, чтобы не возникало иллюзии безнаказанности, познакомься с господином экзекутором.
В углу возле шкафа воздух вдруг уплотнился, и изумленному Артему открылась невысокая фигура в комбинезоне невероятного зеркального цвета. Маска-чулок на голове, перчатки на руках и тапочки на ногах были тоже из зеркальной ткани. В правой руке фигура сжимала зеркальный хлыст. Из-за левого плеча выступала длинная зеркальная рукоять еще какого-то оружия.
Показавшись Артему, неподвижная фигура экзекутора прямо на глазах поблекла, обесцветилась и стала почти прозрачной. Пока Артем не отрываясь смотрел в угол, он видел контуры силуэта, но стоило моргнуть, как экзекутор бесшумно выскользнул из угла, и вновь бесследно растворился в пространстве.
– Помни. Господин экзекутор всегда рядом. Невидимый, неуловимый, безжалостный исполнитель моей воли, – объявил механический голос. – Помни и трепещи!
Артем невольно задрожал, как мышь перед котом. Глаза забегали по комнате в поисках затаившейся угрозы.
– Господин экзекутор суров, но справедлив, – продолжил давить на психику бездушный голос. – Будешь точно исполнять приказы, останешься цел и невредим. Это закон, которому подчиняются живущие здесь. Поверь на слово, порка – далеко не самое страшное наказание за нарушение закона. Понял?
– Понял. Все понял, – торопливо закивал пленник.
– Ну, раз понял, давай знакомиться. Ко мне ты должен обращаться Хозяин. А как твое имя?
– Артем Юрьевич Сироткин.
– Задавай вопросы, Артем. Смелее. Раз я сам предложил, можешь задавать любые.
– Где я? Почему я здесь? И что со мной будет дальше? – зажмурившись, выпалил Артем и весь подобрался в ожидании удара.
– Отвечаю в озвученном тобой порядке, – полилось из динамиков. – Ты в моем доме, местоположение которого, уж поверь на слово, обычному человеку отыскать не под силу. Чтобы не возникало вредных иллюзий, сразу предупреждаю, убежать отсюда невозможно. Даже не пытайся… Отвечаю дальше. Здесь ты, потому что нужен мне. У тебя имеется редкий дар, пользоваться которым без моей помощи ты не можешь. Здесь мы займемся развитием твоего дара. В этой комнате ты будешь жить. Обещаю вкусно кормить и давать вволю отсыпаться. Жизнь под моим кровом вовсе не так страшна, как ты, возможно, успел навоображать. Соблюдай неукоснительно закон, и ничего ужасного с тобой не случится… Еще вопросы?
– Меня хватятся, начнут искать… – без особой надежды попытался пригрозить похитителю Артем.
– Знакомая песня. Вопрос понятен, можешь не продолжать, – перебил механический голос. – Здесь тебя никто никогда не найдет. Попав сюда, ты исчез для остального мира. Исчез навсегда. И чем раньше ты осознаешь этот факт, тем легче и быстрее получится приспособиться на новом месте… Все, хватит с тебя пока. Отдыхай.
Механический голос смолк, и комната погрузилась в тягостную тишину.
Артем неподвижно сидел на кровати, опираясь на руки и опасаясь пошевелиться. Исполосованная спина горела огнем. Саднили рубцы на плече и животе. В голову лезли мрачные мысли одна чернее другой.
Вот так в одночасье рухнула спокойная, размеренная, тихая жизнь. Вчерашние цели, мечты, надежды, казавшиеся чертовски важными и жизненно необходимыми, сгинули в пламени безнадеги и осыпались горсткой пепла в омут отчаяния. Мозг сводящей с ума дрелью сверлил безответный вопрос: «Почему я?!!»
Было отчего впасть в уныние. Он оказался пленником шайки психопатов, страдающих манией величия. И не просто психопатов, а гипнотизеров, сбежать от которых обычному человеку практически невозможно.
У них тут все четко устроено. Главный маньячина, таинственный Хозяин, день и ночь следит за «гостем» через мини-камеры, которых в здешних стенах понатыкано, как иголок на ежике, и изводит дурацкими приказами. А невидимка подручный, господин экзекутор, контролирует исполнение воли босса и превращает жизнь несчастного пленника в ад.
«Надо ж такое выдумать: Хозяин и господин экзекутор, – продолжал себя накручивать Артем, – сюр какой-то, бред, двадцать первый век на дворе, а тут какое-то оголтелое средневековье».
Лучшим доказательством тому, какие страшные люди Хозяин и господин экзекутор, было поведение горничной – вон как бедняжка шарахнулась по приказу Хозяина. Наверняка безжалостный невидимка уже познакомил девушку с хлыстом.
«А ведь в злосчастном автобусе было десятка полтора „счастливчиков“. Значит, где-то за стенкой томятся товарищи по несчастью, такие же избитые, затравленные подопытные кролики».
Погруженный в мрачные раздумья, Артем не заметил, как беззвучно приоткрылась дверь и в комнату вновь впорхнула недавняя гостья. Из задумчивости вывел до боли знакомый вопрос:
– Как тебя зовут?
Молодой человек испуганно дернулся, но увидел возле кровати девушку и тут же успокоился.
– А, снова ты. – Он приветливо ей улыбнулся, как старый знакомый. – Я Артем. А ты?
– Горничная, – охотно пояснила девушка, кокетливо похлопав ресничками.
– Я догадался, что не стюардесса. Имя-то у тебя есть, горничная?
– Нам запрещено называть гостям имена, – строгим голосом объявила барышня, – называй меня просто – горничная. Хозяин приставил меня к тебе.
– Да что ж за место такое, где даже красивые девушки лишены имен, – всплеснул руками Артем и тут же скривился от боли.
– Ах, бедняжка, как тебе досталось, – запричитала горничная, словно только теперь заметив багровые рубцы на теле собеседника.
Обежав кровать, она подступилась к Артему с менее травмированной правой стороны, мягкими и в то же время цепкими пальцами ухватила за руку и потянула вверх, вынуждая молодого человека повернуться.
– Чего ты от меня хочешь? Не тронь! – возмутился Артем.
– Хочу, чтоб ты лег на живот, – пояснила девушка. – У меня есть чудодейственная мазь, синяки и ушибы на раз сводит. Но нужно, чтобы ты неподвижно лежал… Вот так вот, молодец, умничка…
– Ай, ай, плечо! – взвыл молодой человек, когда горничная, помогая устроиться поудобней, нечаянно коснулась травмированного левого плеча.
– Извини. Потерпи, сейчас станет легче.
На спину Артему девушка выплеснула несколько капель ароматной жидкости из крошечного пузырька, извлеченного из кармана передника, и начала втирать зелье в болезненные рубцы. Боль под умелыми руками стала послушно затихать.
– Со спиной закончила, – объявила девушка, любуясь проделанной работой. – Переворачивайся на нее. Ну же, смелей, не бойся.
Артем покорно перевернулся на спину. Снова по живительной капле из чудесного пузырька было вылито на живот и левое плечо, и горничная повторила комплекс стирающих боль втираний. На глазах у Артема вместе с затухающей болью страшные рубцы опадали и меняли окрас с багрового на чуть розоватый.
– Спасибо, – облегченно выдохнул Артем, когда девушка закончила ворожить над болячками. – Ты просто какая-то избавительница от страданий.
– Да, я такая, – озорно подмигнула бедовая девчонка, уже успевшая к тому времени с ногами забраться на кровать – так было легче дотягиваться до дальних уголков длинных рубцов.
– Как я могу отблагодарить тебя?
– Самой любопытно. Как? – с чарующей хрипотцой в голосе промурлыкала девушка.
– Позволь поцеловать твои чудесные пальчики, – пробормотал раскрасневшийся Артем.
– Позволяю, целуй. – По-кошачьи прогнувшись, горничная протянула обе руки к лицу Артема.
Молодой человек осыпал страстными поцелуями обе ладони и, не прерывая жарких лобзаний, стал подниматься выше. Девушка и не думала возмущаться, а, напротив, охотно ему подставляла сперва кисти, потом предплечья, локти, плечи… Когда поцелуи Артема достигли шеи, остававшаяся до этого безучастной девушка сама вдруг перешла к решительным действиям. Обеими руками схватила Артема за голову, опрокинула на подушку и, навалившись сверху, впилась в губы страстным поцелуем…
Определенно это был лучший секс в жизни Артема. Поначалу он был несколько скован. Полностью расслабиться и насладиться ласками очаровательной горничной мешало понимание, что за ними сейчас наверняка подсматривает извращенец Хозяин. Но благодаря стараниям девушки очень скоро перестал стрелять глазами по потолку и стенам в поисках шпионских камер, сосредоточив внимание на партнерше.
Замечательная горничная легко, с полунамека, подхватывала и тут же помогала воплощать в страстном танце любви любые желания и фантазии. Она была словно гурия из райских кущ, ниспосланная за перенесенные страдания.
Они занимались любовью более получаса и прервали увлекательное действо отнюдь не по собственной воле. Вдруг из динамиков вырвалось три громких коротких гудка.
– Ой-ой-ой! – тут же запричитала горничная, юрким ужом выворачиваясь из-под долговязого Артема. – Вставай, скорее вставай! Опаздываем.
Спрыгнув на пол, нагая девушка стала бегать по комнате, собирая разбросанную на кровати одежду. Здоровенной охапкой свалила на стол и стала быстро одеваться. Ничего не понимающий Артем, вняв призыву горничной, тоже встал с кровати и поднял с пола полотенце…
– Душ позже примешь, – не терпящим возражений голосом объявила полуодетая, уже в трусиках, колготках горничная и вырвала у него полотенце. – Нам через пять минут нужно быть в столовой. Одевайся.
– Да не собирался я в душ. Сама же велишь одеваться. Мне кроме полотенца больше прикрыться нечем, – объяснил Артем.
– Ой! Забыла сказать, прости! – снова зачастила горничная. – Думала, сам уже заглянул и нашел… Твои вещи в шкафу.
Артем распахнул створки шкафа и увидел покачивающиеся на плечиках рубашку, костюм и плащ, с торчащей из кармана кепкой, под ними на дне шкафа ботинки, пары носков и портфель.
– Ну не стой. Пожалуйста, одевайся. Опаздываем, – торопила уже успевшая облачиться в платье горничная, примеряясь теперь к переднику.
– А где трусы? – спросил Артем, натягивая рубашку.
– В кармане пиджака посмотри, туда вроде бы сунула.
Артем достал из указанного кармана трусы. Там же обнаружились часы. Они стояли, замерев на без семнадцати двенадцать.
– А сколько сейчас времени? – спросил он, разглядывая мертвый циферблат.
– Понятия не имею. Мы здесь вне времени, – отозвалась девушка уже из ванной, где она перед зеркалом пристраивала к волосам чепчик.
– Тоже причуда Хозяина? – поморщился Артем, защелкивая на руке стальной браслет с бесполезными часами.
– Угадал.
– Но это ведь ты меня раздевала? – снова спросил молодой человек. – Когда меня сюда принесли.
– Ну а кто же? Я – твоя горничная. Хозяин приставил меня к тебе.
– И как давно это было?
– Мне запрещено отвечать на этот вопрос.
– Проклятье! Скажи, а в постель ко мне лечь тебя, часом, не Хозяин надоумил? – вопрос сорвался с языка Артема под воздействием вдруг накатившего раздражения.
Почему эта замечательная девушка, его девушка, не смеет назвать ему имени? Почему они должны вот так по гудку, как собаки, вскакивать с постели, где им было так хорошо, и куда-то бежать? Почему у него оказался какой-то дурацкий дар, из-за которого теперь вынужден принимать участие в отвратительном реалити-шоу? Почему? Почему? ПО-ЧЕ-МУУУ?..
– Нет, заняться с тобой любовью я захотела сама, – глядя в глаза Артема, ответила горничная и, вытянувшись на цыпочках, звонко чмокнула его в уголок рта. Погрузившись в мрачные «почему», молодой человек и не заметил, как девушка вернулась из ванной в комнату.
– Милый, осталось всего три минуты, – улыбнулась она. – Я уже готова, а ты по-прежнему без трусов. А накажут за нерасторопность меня. Ты хочешь, чтобы мою спину украшали такие же, как у тебя, полосы?
– Нет, они не посмеют, ты же девушка!
– У меня приказ Хозяина отвести тебя в столовую в течение пяти минут после сигнала. Если мы опоздаем, получится, что я нарушу приказ. Хозяин тебе объяснил, что бывает с теми, кто нарушает его приказы?.. Осталось две минуты.
Никогда еще в жизни Артем не одевался так быстро. Осознание того, что из-за его лености будет жестоко избит близкий ему, дорогой человек, подстегнуло скрытые резервы организма. Застегнутая на все пуговицы рубашка, к счастью, уже была надета – полдела сделано. С остальным Артем управился за считаные секунды. Он буквально впрыгнул поочередно в трусы и брюки, затем, плюхнувшись на пол, натянул носки и ботинки, и прямо с пола отрапортовал:
– Я готов идти!
– Тогда пошли, – кивнула горничная.
Она тут же развернулась и быстрым шагом, местами переходящим в бег, рванула к гостеприимно распахнувшейся ей навстречу двери.
Артем бросился вдогонку, на ходу засовывая рубашку в штаны, застегивая ширинку и затягивая брючный ремень.
Из апартаментов Артема они вышли в широкий, длинный и совершенно пустой коридор. Здесь все было белое: и устланный ковровой дорожкой пол, и покрытый блестящими глянцевыми обоями потолок, и закатанные обычными матовыми обоями стены, и изящные кожаные диванчики, стоящие вдоль стен на равном отдалении друг от друга, и окрашенные обычной масляной краской двери. Артем насчитал по десять дверей с обеих сторон, включая и ту, из которой они только что вышли. Освещалось белоснежное безмолвие двумя рядами люминесцентных ламп под потолком.
Шагая за горничной по молочному коридору и невольно вслушиваясь в гулкое эхо быстрых шагов, Артем не смог удержаться от комментария увиденного:
– Подозрительно напоминает больницу. – Он вполголоса обратился к спутнице, но в окружающем безмолвии слова зазвучали раскатами грома. Продолжил Артем едва слышным шепотом, склонившись к уху горничной:
– На частный дом совсем не похоже. И еще как-то здесь подозрительно пусто. От этого безлюдного коридора просто мороз по коже.
Выждав пару секунд и не дождавшись от спутницы никакой реакции, продолжил:
– Я в газете читал: существуют такие засекреченные больнички, где проводят эксперименты над нормальными здоровыми людьми, как над лабораторными крысами. Препараты там всякие новые на них испытывают. Разумеется, это незаконно. Подходящих по определенным параметрам для опытов людей похищают средь бела дня, прямо с улицы. Потом, когда эксперимент заканчивается, стирают несчастным жертвам закрытых исследований память, усыпляют и, как отработанный материал, выбрасывают обратно на улицу. Человек приходит в себя и не понимает, где очутился, кто он и что ему теперь делать… Может, этот частный дом как раз из такой серии? А ты никакая не горничная, а переодетая медсестра?
– Бред! – наконец соизволила ответить проводница. – Я горничная. Это частный дом. И мы с тобой направляемся в столовую.
– Ну-ну, – скривился Артем.
Добежав до конца коридора, они свернули направо и оказались в квадратной комнате с двумя лифтами.
Горничная надавила на кнопку вызова, и одна из двустворчатых дверей тут же раздвинулась, открывая проход в просторную кабину.
Внутри, на панели управления имелось всего две кнопки: вверх и вниз. Горничная нажала кнопку вниз. Створки двери бесшумно сдвинулись, и кабина плавно начала движение.
Спуск длился секунд десять. Кабина остановилась, и Артем следом за горничной вышел на точно такую же лифтовую площадку, как этажом – или этажами – выше. Но, в отличие от верхней, эта вывела не в коридор, а в огромный зал, размером с закрытый теннисный корт.
Сводчатый потолок зала держали на поднятых руках четверо титанов, исполинские мраморные скульптуры которых возвышались в углах. Их молочно-белые фигуры невольно бросались в глаза на фоне окружающих темных тонов. Головы титанов были вытянуты вперед и чуть повернуты вниз таким образом, что искаженные напряжением лица, казалось, пристально всматривались в посетителей зала. Огромные навыкате глаза каменных исполинов в буквальном смысле слова горели огнем – на месте зрачков сияли мощные прожекторы.
Ослепительно-белые зрачки бегали взад-вперед, оживляя глаза на мраморных лицах и превращая застывшие на них улыбки в зловещие ухмылки маньяков. Испускаемые прожекторами лучи, находясь в непрерывном движении, под различными углами во всевозможных направлениях бегали по полу, стенам и потолку, как на цирковом представлении, освещая самые потаенные уголки погруженного в таинственный полумрак зала.
С потолка исполинским конусом свисала люстра, в форме пяти рядов пылающих факелов. Сейчас на ней тускло светил лишь самый маленький нижний ряд. В дальней стене жарко полыхал большой, в человеческий рост, камин. Окон в стенах зала, как и в комнате, и в коридоре, не было.
В свете прожекторов Артем разглядел, что показавшиеся ему с лифтовой площадки просто темными пол, стены и потолок, оказывается, были багрового цвета. На огромной площадке довольно-таки сиротливо смотрелся подковообразный стол, одиноко возвышающийся в центре зала. Концы «подковы» были направлены в сторону входа. Туда же были устремлены взоры заседающих за столом людей, как будто их только что кто-то предупредил о появлении Артема.
Оказавшись вдруг под прицелом множества незнакомых глаз, Артем смутился и невольно попятился обратно на пустую лифтовую площадку. Но предвидевшая такую реакцию горничная заранее скользнула за спину и толкнула подопечного. Вместо шага назад Артем сделал два шага вперед и едва не поскользнулся на зеркальном паркете.
– Не смущайся, дорогой гость. Проходи. Лучше поздно, чем никогда. Занимай свободное место за столом, – прогремел откуда-то из-под мрачных сводов потолка до жути знакомый механический голос Хозяина.
Артем беспокойно обернулся, ища поддержки у проводницы, но сзади никого не оказалось. Горничная бесследно исчезла. Вместо ободряющей улыбки ласковой подруги он заработал чувствительный тычок невидимого кулака под правую лопатку – призывая к повиновению, напомнил о себе невидимый господин экзекутор. Артем покорился, в зловещей тишине прошествовал к столу и сел на единственный свободный стул.
На столе перед ним оказалась огромная плоская стеклянная тарелка, с ножом и вилкой, и красивый бронзовый кубок на длинной тонкой ножке. Точно такие же столовые приборы лежали и перед остальными участниками застолья. Самих же кушаний на столе не было и в помине.
«Очередные причуды психов», – невольно подумалось Артему.
Кроме него за столом сидело девятнадцать человек: пятнадцать парней и четыре девушки. Разного возраста: от шестнадцати до сорока лет. Одетые кто во что: от строгих деловых костюмов, до спортивных маек с джинсами. Приплюсовав к присутствующим себя и сопоставив с количеством дверей в белом коридоре, Артем сочувственно улыбнулся собратьям по несчастью.
Несколько лиц за столом показались смутно знакомыми, их Артем успел разглядеть в том злосчастном автобусе. Только там они были умиротворенными, спящими, а здесь озлобленными, запуганными и отчаявшимися. У многих на лицах имелись свежие синяки и ссадины – знакомство с безжалостным экзекутором.
«Неужели мое лицо выглядит так же перепуганно?» – мелькнула горестная мысль. И уже готовый сорваться с языка вопрос перебил загремевший из-под потолка голос Хозяина:
– Никаких разговоров между гостями! Остальные уже предупреждены о запрете, ты опоздал, и для тебя я вынужден начинать сначала…
– Извини, у меня встали часы! – проорал Артем, обращаясь к потолку.
Для наглядности засучил рукав рубашки и показал остановившиеся часы. Наградой за эту смелую выходку стала пара робких улыбок за столом и сочный шлепок хлыста по многострадальной спине.
– Не смей перебивать меня! – громыхнуло из-под мрачных сводов. – Итак, повторяю в последний раз: гостям запрещается общаться между собой. Нарушившего ожидает суровое наказание. Всем понятно?
– Да, – раздался вялый многоголосый хор, к которому присоединился сгорбившийся и поникший после пропущенного удара Артем.
– Очень хорошо, – подхватил Хозяин. – Продолжим. Большую часть времени проживания здесь вы будете проводить в своих комнатах, предоставленные самим себе. Но дважды в день будете спускаться сюда, в столовую. Первый раз – чтобы насладиться совместной трапезой. Второй – посмотреть вместе кино и выполнить мое задание. Все ясно?
– Да, – вновь выдохнула многоголосица.
– Отлично! Тогда не будем терять времени. Прошу наслаждаться кушаньем, приготовленным на ваших глазах… Повар! Где ты там? Выводи зверя. Мы ждем представление. Не разочаруй нас!
Ужасный голос смолк. И тут же с лифтовой площадки донесся свирепый рев могучего животного. А через секунду оно выскочило из укрытия.
Появление в зале здоровенного пепельно-серого быка было освещено зрачками-прожекторами. Бесцельно блуждающие по залу лучи вдруг в один миг сошлись воедино на хрипящей от ярости полуторатонной рогатой туше.
Залитый светом бык поначалу растерялся и замер на месте. Но оцепенение длилось не долго. Привыкнув к прожекторам, бык раздраженно встряхнул головой, громко фыркнул, несколько раз звонко ударил копытом по паркету и, вдруг сорвавшись с места, пушечным ядром понесся к столу.
У сидящего на самом краю Артема от вида набегающей рогатой громадины волосы на голове встали дыбом, а тело парализовал такой столбняк, что он даже пальцем шевельнуть не мог. За спиной раздались вопли ужаса, полетели на паркет стремительно пустеющие стулья, из-под потолка громыхнул злобный скрежет Хозяина: «На место!» – и последовавшие тут же хлесткие удары невидимого бича вернули убегающих людей обратно за стол. Осознание движухи за спиной, скрупулезно фиксируемой обострившимся в мгновения смертельной опасности слухом, пришло позже, когда беда миновала. Сейчас же, когда разъяренный бык несся на него, Артем пялился в налитые кровью буркалы смерти и лихорадочно пытался вспомнить слова хоть какой-нибудь молитвы.
Когда же буквально в метре бык вдруг вильнул вправо и, обогнув край, влетел внутрь подковы стола, чудом уцелевший Артем испытал такое неописуемое облегчение, будто заново на свет родился. И на дальнейшие события взирал уже под кайфом спасительной эйфории.
Бык влетел в полукруг стола и, будто уткнувшись рогами в невидимую стену, резко встал как вкопанный. После бешеного галопа бычьи бока часто поднимались и опадали. Налитые кровью глаза свирепо вращались. Из раззявленного рта вместе с тягучей слюной вырвался обиженный рев. Копыта бешено барабанили по паркету, пытаясь отыскать устойчивую точку опоры, но лишь бессильно разъезжались. Мышцы мощной шеи напрягались до судорог, до дрожи, стараясь вырвать застрявшие в невидимой стене рога, но подлые костяные отростки сидели мертво.
Утратив интерес к обездвиженному животному, лучи зрачков-прожекторов разлетелись по залу, и тут же вновь сошлись на входе, явив взорам сидящей за столом публики следующего участника представления. Им оказался вполне обычный с виду человек. Среднего роста, ни толстый, ни худой, с характерными для выходца с Кавказа чертами лица и основательно заросшим двухдневной щетиной подбородком. В сине-зеленом спортивном костюме, красных кроссовках и серой кепке. В руках он сжимал внушительного вида нож и синий эмалированный тазик.
– Здрааствуйтэ! – протянул он, обращаясь к сидящим за столом. – Ээ! Чего зилой такой, нэдобрый визигляд? Сейчас мясо кушэть будым.
Не дожидаясь реакции, словоохотливое дитя гор трусцой побежало к бьющемуся в центре «подковы» быку.
– Эй, лутый зевэр, выхады на смэртный бой! – объявил он с явной издевкой, подойдя к животине. – Карыда! – объявил он безмолвствующим зрителям и легко, без замаха, рубанул ножом сверху вниз, под углом, бедро задней ноги быка, распахав острым как скальпель лезвием могучую ляжку до кости. Из широкой раны хлынул фонтан крови, но ушлый абрек был начеку и тут же подставил под нее широкий тазик, так что ни капли не пролилось на пол.
– Вах, какой сошный окорок будэт! – не удержался от комментариев живодер.
Утихомирившийся было бык взревел от боли и забился с утроенной силой, пытаясь вырвать рога из незримого капкана. Когда же вновь не вышло, попытался лягнуть обидчика, но дотянулся лишь до тазика с кровью.
Выплеснутая быком кровь огромной кляксой взмыла высоко вверх, в воздухе рассыпалась на крошечные капли и рухнула вниз веером брызг, залив добрую половину правой ветки стола. К счастью для Артема, он сидел в конце левой. Одна девушка и трое парней на противоположной стороне оказались буквально с ног до головы залиты кровью. Четверка неудачников согнулась в приступе рвоты, за что тут же получила хлыстом по спине.
Кровавый спектакль меж тем продолжался. Подскочивший при ударе бык не смог удержать равновесие на двух передних конечностях, поскользнулся и рухнул на пол. При этом голова осталась на месте, висеть на невидимой стене.
– Ай, маладэц! – похвалил несчастную животину мучитель, отскочив на безопасное расстояние от отчаянно лягающейся туши. – Биешься за жизнь, как настоящий мужчина.
Отчаявшись дотянуться до мучителя, бык прекратил бестолково сучить ногами, подтянул их под брюхо и, перевалившись с бока на живот, резко вскочил на ноги и тут же рухнул обратно. Кровь из широкого разреза на ляжке продолжала обильно сочиться, под бычьей тушей уже натекла здоровенная лужа, и без того скользкий паркет под ногами быка теперь превратился в свежезалитый каток.
Воспользовавшись заминкой быка, абрек подскочил к поврежденной ноге, сделал широкий разрез ниже раны и буквально отодрал от бедра здоровенный кусок сочащегося кровью мяса. Мясник с трудом удерживал добычу в вытянутых руках, кусок весил добрых полпуда.
Несчастное, задыхающееся от боли животное взревело так, что у сидящих за столом зрителей заложило уши. На губах и ноздрях быка выступила кровавая пена. Он вновь попытался вскочить, вновь ноги разъехались, и он плюхнулся на пол. Снова дернулся – с тем же успехом.
– Морда, чего над зверем изгаляешься! – взвыл в унисон с быком Артем. За что тут же поплатился, получив хлыстом по груди.
Но вид огромной кровоточащей раны на ноге животного приглушил боль пропущенного удара. В своем порыве Артем был не одинок, многие собратья по плену тоже слали проклятья в адрес живодера.
– Убей, потом режь. Понял ты, урод! Не мучай! Садюга по!.. – вновь завопил Артем. Но следующий удар невидимого хлыста пришелся по губам и языку. Разодрал их в кровь и вынудил замолкнуть на полуслове.
Сидящие за столом люди в шоке от происходящего кровавого шоу не могли оторвать глаз от бьющегося в агонии животного.
Абрек же, игнорируя гневные выпады, спокойно сел на пол рядом с быком и стал сноровисто отделять мясо от шкуры. Он на диво быстро справился с трудоемкой работой, подтвердив квалификацию мясника со стажем. Опустил кусок в тазик и там стал деловито кромсать ножом сперва на длинные узкие полоски, потом рубить их на аккуратные квадратики.
Через пять минут вместо куска парного мяса в тазике лежала аккуратная горка сочащихся кровью бефстроганов.
Покончив с разделкой и измельчением, абрек достал из кармана пару мешочков с зеленым и коричнево-серым порошками и вытряхнул содержимое на горку изрубленного мяса. Все как следует перемешал руками. Встал с пола и, обойдя стол, с тазиком в руках направился к пылающему камину.
Ловко орудуя каминными щипцами, он быстренько натаскал из огня с дюжину докрасна раскаленных головешек. Выложил рядком с краю. И установил на эту импровизированную жаровню таз с мясом.
Очень скоро зал стал заполняться ароматом поджаривающегося мяса. Смешиваясь с запахом крови, тяжелый дух которой стоял над столом, он превращался в вызывающее дурноту зловоние.
Искалеченный бык, обессилев от потери крови, наконец, затих и провалился в тяжелое беспамятство. Налитые кровью глаза остекленели. Он лежал на брюхе в настоящем озере собственной крови, беспомощно растопырив ноги и по-прежнему нелепо вздернув вверх голову, намертво пришпиленную рогами к невидимой стене. Можно было подумать, что бедняга отмучился и испустил дух, если бы не судороги, каждые десять – пятнадцать секунд пробегавшие по мощной туше.
Минут пять абрек беспрестанно помешивал ножом шипяще-фырчаще-булькающее содержимое таза, потом извлек из-под тазика добрую половину углей и, оставив мясо томиться на уменьшенном жару, бодрой рысцой ломанулся на лифтовую площадку. И через несколько секунд вернулся обратно в столовую, сгибаясь под тяжестью большой картонной коробки.
Дотащив ношу до стола, аккуратно установил коробку на пол, ножом вскрыл скованный скотчем верх и стал извлекать из картонного нутра, выстраивая в две шеренги на столе перед Артемом, запыленные глиняные бутылки марочной хванчкары.
– Какой мясо бэз вына! – изрек абрек, опуская на стол последнюю двадцатую бутылку.
Пинком отправив опустевшую коробку под стол, он заговорщически подмигнул утирающему носовым платком кровь с разбитых губ Артему и весело добавил:
– Пыть, гулять будэм.
Избитый Артем в ответ вымученно улыбнулся.
Абрек вернулся к камину, пошерудил ножом в тазу, насадил на острие кусочек мяса, попробовал и, судя по блаженной улыбке, наползающей на лицо по мере тщательного пережевывания, остался доволен вкусом. Приспустив рукава кофты, цапнул за край закоптившегося таза и, завывая от обжигающего ладони ежесекундно нарастающего жара, со всех ног бросился к столу.
Плюхнул жаркую ношу на ближайшую к камину середину стола-подковы, чуть не опрокинув таз на головы сидящих людей, чудом успевших вместе со стульями раздвинуться в стороны в последний момент. Не спеша обошел стол и подобрался к жаркому уже с внутренней стороны подковы. Перенес тазик на противоположный Артему край стола и, двигаясь оттуда вдоль изогнутой столешницы, стал поочередно наполнять тарелки гостей кусками жареной говядины.
На испускающего дух быка абрек не обращал внимания, как будто залитой кровью животины за спиной и в помине не было.
Добравшись до Артема и наполнив его тарелку, абрек сунул опустевший тазик под стол и взялся за вино. Не мудрствуя лукаво, он стал ударами тяжелого ножа по-гусарски отшибать горлышки бутылок и передавать откупоренные таким нехитрым способом глиняные сосуды дальше по столу, чтобы каждый из присутствующих приобщился к действу и собственноручно наполнил кубок.
Когда вино у всех было налито в кубки, абрек извлек из кармана штанов складной стаканчик, резким взмахом раскрыл, тут же наполнил его из ближайшей бутылки и провозгласил тост:
– Он бил смэл, сылон, никаго и нычего нэ боялься! – Рука со стаканом указала в сторону быка. – И поплатылся за излышнюю самоувэренность!.. Так выпьем за то, чтобы никогда нэ оказаться на его мэсте! – Он вылил содержимое стакана в рот и проглотил вино одним могучим глотком.
Последовавшие заразительному примеру сотрапезники дружно запрокинули кубки.
Артему вино очень понравилось, он выпил кубок до капли. Прохладная жидкость чуть притупила ноющую боль в разбитых губах и языке, превратившихся в две булки и торчащую между ними котлету. Но горячее мясо, которым стал закусывать вино, вернуло и даже усилило языковую и губную боль. С большим трудом ему удалось разжевать и проглотить несколько кусочков.
Мясо оказалось под стать вину – великолепным, но из-за разбитого рта съесть много Артем не смог. Да и вид полумертвого быка аппетита не добавлял. Невольно возникали вопросы: «Зачем был нужен кровавый спектакль? Неужели нельзя было просто пожарить мясо?» – возникали и оставались безответными. Публичная казнь несчастной животины – очередная блажь психопата Хозяина, логичного объяснения которой нормальному, психически здоровому человеку отыскать практически невозможно.
По искалеченной туше быка пробежала очередная судорога. Абрек наконец смилостивился. Подошел к умирающему и перерезал ему горло. Из широкого разреза хлынула густая темно-красная, почти черная кровь. От ее вида Артему вдруг стало очень нехорошо. Он судорожно схватился за кубок, но там было пусто. Потянулся к бутылке, но его повело в сторону.
Он со стулом рухнул на пол и отключился.
