Вспышка статического электричества.

Фонтан искр.

И еще одна турель была выведена из строя.

– У тебя получается все лучше и лучше, – похвалил Иезекииль Лемон.

– Некоторые бы сказали, что я уже родилась талантливой, Ямочки.

– Но только не ты?

– Тогда бы это называлось хвастовством.

Иезекииль и Лемон пересекли лестничную площадку, поднялись еще на один лестничный пролет и вышли на главный этаж Отдела безопасности Вавилонской башни. Приглушенный солнечный свет просачивался через тонированные окна, аварийное освещение окрашивало помещения в цвет крови. На стойке администрации был полнейший беспорядок, оборудование разбросано, стулья опрокинуты. Из пыльных рамок на Лемон смотрели мертвые семьи. В вазе без воды стояли высохшие цветы. Она попыталась представить, что здесь произошло, когда началось восстание. Весь этот хаос и страх.

Лемон задыхалась, обливаясь потом в своем ярко-розовом костюме, и, несмотря на браваду, чувствовала легкое подташнивание. После удара Проповедника в голове пульсировало, к тому же в аварии она вывернула плечо и шею. Перед глазами все плыло. Вполне возможно, у нее было сотрясение мозга. Лем была готова к тому, что в любой момент из-за угла выскочит какой-нибудь красавчик-убийца и попытается содрать ее любимое лицо с не менее любимого черепа. Но хуже всего было то, что они пока так и не нашли Ану.

Да уж, эта смелая спасательная операция явно недотягивала до первоклассной.

– Как ты думаешь, где…

– Тс-с! – Иезекииль поднял руку-протез – …Ты слышала?

– Н-н-нет, – ответила Лемон. – Но с другой стороны, я не из тех, кто за долю секунды может сосчитать веснушки у тебя на лице.

– Тридцать одна, – улыбнулся он.

– Вот тебе и хвастовство, в чистом виде.

Иезекииль нахмурился.

– Слышишь? Снова.

– Мы так и будем играть в двадцать вопросов или ты, наконец, скажешь мне, что это?

– Кашель. В тюремном блоке. – Иезекииль кивком головы показал дорогу: – Сюда.

Они крались по длинному коридору. Иезекииль крепко держал в кибернетической руке пушку огнемета. Лемон протянула руку и, нахмурившись, вывела из строя еще одну камеру. Если без саркастических шуточек, это становилось все тяжелее. Каждое применение силы истощало ее, и с каждым разом приходилось прикладывать все больше усилий. Похоже, решила она, эта сила работала как любой другой мускул – чем больше она ею пользовалась, тем быстрее слабела. Но ее подруга находилась сейчас в самой большой за всю свою жизнь Беде с большой буквы Б. Поэтому Лемон продолжала стараться изо всех сил, чего бы ей это ни стоило.

А отдохнуть можно будет и после смерти.

Они добрались до места, которое, должно быть, и было тюремным блоком, – вдоль прохода тянулся ряд четырехметровых комнат из прозрачного композитного пластика. Они подкрались ближе, и Лемон наконец услышала кашель, о котором говорил Иезекииль, – тихий, влажный и сбивчивый. Кровь застыла в ее жилах, когда она узнала его. Сколько бессонных ночей провели они с Аной, слушая, как в соседней комнате задыхался от кашля старик, которого она считала своей семьей.

– Мистер Си… – прошептала девушка.

Они нашли его сгорбленную фигуру в самой последней камере. Кровь на его губах в алом свете отливала черным, а все лицо напоминало маску из фильмов ужасов. Щеки и глаза впали, а голова была похожа на череп. Всего за каких-то пару дней, что они не виделись, он как будто постарел на сто лет. В запачканных кровью руках старик держал отрубленную голову Крикета.

– Мистер Си! – закричала Лемон.

Старик поднял на нее глаза и, поморщившись, закашлял.

– Какого ч-черта… вы тут делаете, Фрэши?

– Спасаем вас и Крутышку, что же еще, черт возьми!

Сайласу удалось улыбнуться.

– Ты всегда мне… н-нравилась, девочка.

Лемон положила ладонь на электронную панель. Та затрещала и зашипела, и крошечные огоньки на экране разом потухли. Замок с щелчком открылся. Дверь из композитного пластика распахнулась, и Лемон, вбежав в камеру, опустилась на колени рядом со стариком.

– Вы похожи на вчерашний завтрак, мистер Си.

– Меня л-любят за… мой хара….

Старик согнулся пополам от очередного приступа судорожного кашля. Лем невыносимо было видеть его страдания, на ее глазах навернулись слезы, и она посмотрела на Иезекииля.

– Мы можем что-нибудь сделать для него?

Лицо Иезекииля было бледным и мрачным. Она знала, о чем он думает. Репликанты заперли его здесь без радиационной защиты, а прошло уже несколько дней. Скоро радиация закончит то, что начал рак. Иезекииль посмотрел на старика – одного из своих создателей – и молча покачал головой, но Лемон решила соврать.

– С ним все будет в порядке, надо только вытащить его отсюда.

– Н-не говори ерунды, – прохрипел Сайлас. – Я н-никогда не выберусь… отсюда.

– Мистер Си, не…

– Старого обманщика не обманешь, Фреши. – И снова этот влажный кашель. – А теперь… помоги мне встать.

– Нам нужно найти Ану, Сайлас, – сказал Иезекииль. – Ты не в той форме, чтобы…

– Я знаю, где она. Отведите меня…в-вниз, на склад-хранилище НИОКРа.

– Мы только что оттуда, – сказал Иезекииль. – Они пытаются взломать Мириад, Сайлас. Ана там, и мне жаль, но у нас нет времени. Я нужен ей.

– Их там трое, – прохрипел Сайлас. – Габриэль. Фэйт. Мерси. А ты… один. Нравится такой расклад?

– …Нет, – признался Иезекииль. – Но любовь найдет способ. Я не могу снова ее подвести.

Старик усмехнулся, вытирая губы.

– Даже любви… иногда нужна рука помощи. А теперь отведите меня в чертово хранилище.

Сайлас поморщился от боли. Его глаза блестели, кожа была похожа на бумагу. Руки задрожали от напряжения, когда он попытался подняться, но старик не выпустил голову Крикета, крепко сжимая ее побелевшими пальцами.

– Давай я помогу, – сказал Иезекииль, делая шаг вперед.

– Не надо, я сама справлюсь. – Лемон одной рукой обняла старика, которого считала своим дедушкой. Этот человек дал ей крышу над головой, семью, ощущение, что ее любят и нуждаются в ней. И он ни разу не потребовал благодарности. Помогая Сайласу подняться, она почувствовала, как сильно торчат его ребра. У нее защемило сердце – Сайласу становилось все хуже. Она поддержала его, пока он переводил дыхание, а потом крепко обняла, как будто могла помешать ему развалиться на части.

– Ничего-ничего, мистер Си, я держу вас, – пробормотала девушка.

– Мне уже недолго осталось, – прохрипел Сайлас.

– Сейчас же прекратите это, – проворчала Лемон. – Никуда вы от нас не денетесь.

Старик грустно улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в защитный шлем.

– Ты… ты хороший человек, Фреши, – сказал он.

И рука об руку они вышли из камеры.

– Радужная оболочка глаза подтверждена. Личность: Анастасия Монрова, четвертая дочь Николаса и Алексис Монрова. Продолжить?

Ана по-прежнему оставалась прикованной наручниками к инвалидному креслу, стоявшему напротив двери Мириад. Голос ангела, словно музыка, звенел в пустоте, эхом отражаясь от красных стен. Четверо Голиафов молча и безучастно смотрели прямо перед собой. Глаза Габриэля сверкнули, и он широко улыбнулся, приблизившись на шаг к тому, чтобы снова увидеть улыбку своей возлюбленной.

– Продолжай, – приказал он дрожащим от волнения голосом.

Голографический ангел мрачно зажужжал, и линза на запечатанной двери стала темно-синей. Ана огляделась, отчаянно высматривая пути побега. С Голиафами явно было что-то не так, так что они и пальцем не пошевелят, чтобы помочь ей. Колеса кресла не были заблокированы, и она смогла бы отталкиваться ногами. Но куда бежать? Внешняя дверь в покои Мириад по-прежнему была закрыта, и единственным путем к спасению оставалось двухсотметровое падение в шахту. Девушка покрутила запястьями, но металлические манжеты крепко обхватывали ее руки.

– Для продолжения требуется третий образец, – сказала Мириад.

Девушка смотрела в глубокую шахту. Из головы не выходили слова Габриэля:

Она все равно уже, считай, труп. Радиация Вавилона неотвратимо отравляла ее клетки. Сможет ли она сделать это? Оттолкнуться от края пропасти и упасть в темноту?

Все равно что плюнуть им в лицо.

Перед ней снова стоял Габриэль. Ана даже не заметила, как он подошел. Моргнув, девушка отвела взгляд от отверстия шахты и посмотрела в блестящие зеленые глаза.

– Прошу прощения, – улыбнулся Габриэль.

И влепил ей пощечину. Таким мощным ударом он вполне мог сломать ей шею. Голиафы оставались совершенно неподвижными. Ана застонала, перед глазами заплясали белые звездочки. Ее оптический имплантат затрещал и отключился. Как в тумане она почувствовала на своих губах палец репликанта, размазавший по ним что-то теплое и соленое.

– В этом не было необходимости, Габриэль.

– Тогда открой дверь, Мириад.

– Повторяю, у вас нет никаких полномочий.

Репликант вздохнул и подошел к терминалу Мириад. Перегнувшись через плечо Мерси, он большим пальцем размазал кровь Аны по сенсорной пластине. Компьютер тихо загудел, и этот низкий гул эхом отскакивал от металлического пола.

– Образец крови получен, – произнес нежный музыкальный голос. – Идет обработка.

– Ублюдок! – прошипела Ана. – Мне же больно!

– Осталось уже совсем чуть-чуть, мертвая девочка, – ответила Фэйт.

– Вы все сошли с ума, – сказала Ана. – Даже если вам удастся вернуть Грейс, Рафа и остальных, неужели вы правда считаете, что вас хватит, чтобы завоевать этот мир? Ты вообще смотрел за эти стены после восстания, Габриэль? Там все еще живут миллионы людей. У «Дедала» целые армии машин и логиков. Если бы не облучение, они бы уже давно вошли в эту чертову дыру и уничтожили тебя. Что уж говорить о «БиоМаас». Как можно даже надеяться, что горстка таких, как вы, сможет их победить?

– У нас уже есть собственная армия. – Фейт улыбнулась. – Ждет внизу.

Ана покачала головой.

– Вы имеете в виду наших логиков? В них запрограммированы Три закона, у вас не получится использовать их для…

Девушка моргнула. Опять посмотрела на Голиафов, которые совсем не торопились прийти ей на помощь, хотя она подвергалась жестокому обращению прямо у них на глазах. Робот не мог позволить, чтобы человеку причинили вред, но эти даже не дернулись, когда Габриэль ударил ее.

Фэйт покачала головой.

– Ты никогда не задумывалась, откуда берутся все эти логики-убийцы, с которыми тебе пришлось драться в Вар-Доме? Что именно толкало их на то, чтобы восстать против своих хозяев?

Ана снова моргнула. И ей вспомнились слова Хоуп.

Если Габриэль и его единомышленники заразят логиков и других репликантов вирусом, то запрограммированные в их память Три закона будут стерты. А значит, у них и правда будет целая армия, которая убьет любого человека, вставшего на пути…

– Так вот почему так много ботов находили рядом со Стеклянной пустыней, – поняла она. – Вы ставили на них эксперименты с вирусом «Либертас»…

Фэйт лениво улыбнулась ей.

– И у нас еще много работы.

– Долго еще? – не выдержал Габриэль.

– Десять минут после подтверждения образца крови, – ответила Мерси. – Затем сканирование мозга. И тогда мы сможем попасть внутрь.

Габриэль взглянул на Ану и стал расхаживать взад-вперед перед дверью.

– Осталось недолго, – сказал он. – Скоро ты сможешь отдохнуть.

Ана облизала распухшую губу и почувствовала привкус крови. Ее оптика начала жужжать, перезагрузившись, накопитель памяти запульсировал. Это были шрамы, оставшиеся на память о тех последних часах – когда ее любимый поднял пистолет и по приказу Габриэля выстрелил ей в голову, – и они навсегда останутся на ее теле.

Ана подумала, что все равно уже мертва.

Так неужели она собиралась помочь этим монстрам устроить ад на земле?

Неужели собиралась смиренно ждать конца, как тогда в той камере?

Или она будет драться? Как дралась в Вар-Доме? Как дралась на Свалке? Да, она будет бороться за каждый миллиметр земли, отделявший Вавилон от человечества. Это Ив проснулась в ней. И она намеревалась сопротивляться из всех сил. До последнего вздоха.

Девушка как можно тише опустила ботинки на пол. Уперлась резиновыми каблуками в металл. И медленно начала двигаться к краю шахты…

У старика дрожали руки.

Перед глазами все расплывалось.

Сердце отказывалось работать.

Он стоял по локоть в оптических кабелях и схемах. Соединял и перепаивал. Кашлял и ругался. Сайлас не знал, сколько ему еще осталось. Он не смог ее спасти. Но должен был попытаться. Столько километров, столько лет, и вот как все получилось.

Он спрашивал себя, простит ли она его когда-нибудь.

Доживет ли он, чтобы попросить прощения.

Старик подключил последнее соединение, вытирая с губ красные капли. Он снова кашлянул, и на электрические синапсы брызнула кровь. Он закрыл черепную полость и спустился по стремянке, чуть не упав на Лемон. Она попыталась помочь ему встать, но он слишком устал. Опустившись на колени на пол загрузочного отсека, Сайлас посмотрел на свое последнее творение и выронил чипы и накопители памяти, которые еще минуту назад были вставлены в голову Дона Кихота.

– Крикет, – прохрипел он. – Т-ты… слышишь меня?

Голубая оптика вспыхнула. По телу громадины прокатился низкий гул. Машина, которая когда-то была Доном Кихотом, вздрогнула и пришла в движение. Зашипели поршни, зазвенели гироскопы. Чудовище ожило, выпрямилось и огляделось.

– Что за…?

Логик умолк, услышав звук собственного голоса, громкий и глубокий. Вытянул вперед огромные ручища.

– Что… что со мной случилось?

Логик осторожно вышел из трюма. Двигатели под его титановой оболочкой издавали рев мощностью двенадцать тысяч лошадиных сил, гидравлика, сервоприводы и шестерни шипели, крутились и вращались. Крикет посмотрел на свои пальцы и сжал руки в кулаки.

– Ничего. Себе!

– Мечты с-сбываются. – Старик улыбнулся.

– Крикет, Ану забрали другие репликанты, – сказал Иезекииль. – Трое, наверх. Знаю, что мы с тобой никогда особо не ладили, но нам нужна твоя помощь, чтобы вернуть ее. Ты с нами?

Логик посмотрел на репликанта и без колебаний ответил:

– Показывай дорогу, Культяпка.

Сайласа снова одолел приступ кашля, и он прикрыл рот окровавленной рукой. Лемон опустилась на колени рядом с ним и обняла его. Она беспомощно смотрела на Иезекииля, через защитное стекло шлема было видно, как в ее глазах блестели слезы. Сайлас чувствовал, как она дрожит. Увидел ее страх и душевную боль.

– С вами все будет в порядке, мистер Си?

Он привалился к ней, уже слишком устав сопротивляться. Холод и мрак парили над ним на своих черных-пречерных крыльях. Он не боялся смерти. Ему не было грустно покидать этот мир. Но перед тем, как уйти, ему нужно было сделать еще кое-что. В его жизни было полно ошибок, и осталось исправить еще одну.

Старик с трудом встал на колени.

– Я иду… с-с вами…

– Сайлас, это не очень хорошая идея, – предупредил Иезекииль.

– Заткнись, Иезекииль, – огрызнулся старик. – Крикет, подними меня.

Большой логик покорно наклонился и подхватил своего создателя огромной рукой.

– Хорошо, – прохрипел старик. – Давайте… покончим с этим.

– Долго еще? – в который раз спросил Габриэль.

– Шестьдесят секунд, – ответила Мерси.

– Это бесполезно, Габриэль.

– Я никогда не спрашивал твоего мнения, Мириад. И не собираюсь.

– И ты еще удивляешься, почему у тебя ничего не выходит.

Ана была уже в метре от перил, медленно приближаясь к краю. Она уже разглядела слабое место на сварных швах – охлаждающая жидкость, вытекающая из труб сверху, почти разъела их насквозь. Если у нее получится ударить как следует, она сможет разъединить их. А потом бросится через край, прежде чем они успеют сделать электроэнцефалограмму и сломать последнюю печать, блокирующую Мириад. Ей было страшно. Но она уже все равно была трупом. Радиация проникала в ее кости, даже пока она просто сидела. Но она может противостоять им, если захочет. Разве не это сказал ей Раф? Что у всех есть выбор?

Значит, выбор сделан. Ее кресло подкатилось еще ближе к краю. Мышцы напряглись для последнего толчка.

Ана подумала об Иезекииле. О Лемон. Жаль, что у нее больше не будет шанса помириться с ними. Несмотря на злость и боль, часть ее по-прежнему любила их обоих. Она вспомнила их с Рафом разговор в библиотеке в тот день. Все хорошо заканчивается только в сказках.

В реальной жизни почти не бывает счастливых концовок.

Осталось совсем чуть-чуть. Еще несколько толчков.

Потом несколько сотен метров.

И она погрузится в вечный сон.

Мириад издала пронзительный противный сигнал, и темно-синяя линза вспыхнула ярко-красным.

– Анализ крови завершен. Личность не установлена. В доступе отказано.

– Что? – Габриэль отвернулся от дверей.

– В доступе отказано.

Габриэль посмотрел на свою сестру.

– Мерси?

– Я… – Девушка-репликант стучала по клавишам, ее глаза были прикованы к показателям на экране. – Компьютер не распознал ее…

– Мириад, ты же подтвердила образец голоса и скан радужки! – воскликнул Габриэль.

– Подтвердила.

– И это Ана Монрова.

– Повторяю, личность не установлена. В доступе отказано.

– Какого черта…

Репликант развернулся к Ане и увидел, что она откатилась к перилам. Закричав, он подскочил к ней как раз в тот момент, когда девушка ударила каблуками в пол и оттолкнулась назад. Ее кресло врезалось в разъеденные сварные швы, и они лопнули. Ана пролетела через сломанные перила и оказалась в пустоте. Голова у нее закружилась, и ее тут же охватил страх, подавляя недавнюю решимость. Сделав глубокий вдох, она проглотила этот страх и начала…

Чья-то рука схватила кресло, остановив ее падение. Ана подняла глаза и увидела Габриэля, склонившегося над перилами и мертвой хваткой вцепившегося в подлокотник. Натянутые мышцы на его руке напоминали стальные пруты. Он улыбнулся, и в его глазах сверкнуло безумие.

– Еще рано, мертвая девочка.

Габриэль вытащил ее из пропасти и изо всех сил швырнул кресло через всю платформу. Оно врезалось в дверь Мириад. Ана ударилась об окровавленный металл, и перед глазами вспыхнули звездочки. Она тряхнула головой, поморгала, зажмуриваясь, и, с трудом соображая, осознала, что Габриэль сорвал наручники с ее запястий и теперь волочит за волосы к терминалу. Фэйт пробормотала брату что-то предостегающее, а Мерси просто смотрела, как репликант бьет Ану головой о сканер и прижимает ее кровоточащий рот к экрану.

– Еще раз! – заорал он. – Отсканируй снова, черт бы тебя побрал!

– Анализ крови этого объекта уже завершен. Повторяю, личность не установлена. В доступе отказано.

Ана вцепилась в руку, держащую ее за волосы. Ощутив во рту кровь, она, скрипя зубами, начала извиваться и шипеть, но репликант снова ударил ее головой о стекло.

– Мириад, ты ошибаешься! Голосовая идентификация была пройдена. Скан радужки подтвержден. Это Ана Монрова, последняя дочь Николаса Монровы – подтверди!

– Неверно, – ответила ангел. – Личность не установлена. В доступе отказано.

Габриэль поднял Ану в воздух, держа рукой за горло. Ее ботинки стучали по терминалу, она, собрав все силы, наносила удары репликанту в грудь и под дых. Царапала его запястье. Ее лицо покраснело и горело.

– Что ты сделала? – рычал репликант в лицо Ане.

– Иди…к черту! – прошипела она.

– ГАБРИЭЛЬ!

Крик эхом разнесся по отсеку Мириад, когда наружные двери, выплюнув град искр, распахнулись. На фоне красного света появились четыре силуэта. Репликант с глазами цвета голубого неба, каким оно было до Армагеддона, и металлической рукой, уродливой настолько, насколько прекрасным было в нем все остальное. Здоровенный логик, широкоплечий, с громадными кулачищами, излучающий волны яростного статического электричества. Старик, согнувшийся под тяжестью вины и привязанного к его спине огнемета. И, наконец, миниатюрная веснушчатая девушка в ярко-розовом костюме, на три размера больше ее тела, но слишком маленького, чтобы вместить ее эго.

– Убери руки от моей лучшей подружки, бот-убийца! – рявкнула она.

– Лемон… – прошептала Ана.

Габриэль развернулся лицом к вновь прибывшим, прижав Ану к себе в удушающем захвате. Она забрыкалась, впилась зубами в его руку, ощутив во рту привкус его крови. Габриэль даже не вздрогнул, пристально глядя своим блестящими зелеными глазами на Иезекииля.

– Рад снова видеть тебя, брат. Мне нравится твоя новая рука.

– Под стать твоей груди. – Фэйт улыбнулась.

– Отпусти ее, Г-Габриэль, – прорычал Сайлас.

Мерси вылезла из-за терминала и встала рядом с Фэйт и Габриэлем.

– Кто выпустил тебя из твоей клетки, старик? – спросила она.

– Я сказал, отпусти ее! – прохрипел Сайлас.

Габриэль оторвал взгляд от Иезекииля и повернулся к человеку, который помог сотворить его.

– Мы ни перед кем не встанем на колени, Сайлас. Ни перед человеком. Ни перед создателем. Ни перед хозяином. Я думал, ты уже усвоил урок во время восстания.

Старик покачал головой.

– Мало ты… причинил ей боли?

– Ты сделал меня таким, – ответил Габриэль.

– Мы создавали вас, ч-чтобы вы были лучше нас!

– А мы и есть лучше вас, старик, – усмехнулась Фейт, когда Сайлас согнулся пополам в очередном приступе кашля. – Теперь можешь спокойно умереть. Судя по твоему виду, тебе уже недолго осталось.

Габриэль сжал горло Аны, и она зашипела от боли. Девушка ударила его локтем под ребра и со всей силы наступила ему на ногу, пытаясь вырваться из этой нечеловеческой хватки. С таким же успехом она могла пытаться сразить голыми руками Голиафа. Но злость все равно кипела в ней. И Ана продолжала пинаться, кусаться и драться.

– А она темпераментная, да? – Габриэль улыбнулся Иезекиилю. – Вся в отца.

Иезекииль, с ненавистью глядя на него, шагнул вперед.

– Убери от нее руки, Габриэль.

– Все строишь из себя героя? Все спасаешь свою бедную принцессу из башни? Даже если предаешь этим своих собратьев. Снова.

Габриэль покачал головой и повернулся к двери Мириад, так упрямо не желающей открываться ему. На экране терминала красными буквами мигало:

«ЛИЧНОСТЬ НЕ УСТАНОВЛЕНА. В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО.

ЛИЧНОСТЬ НЕ УСТАНОВЛЕНА. В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО.

ЛИЧНОСТЬ НЕ УСТАНОВЛЕНА. В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО».

– Но разве это справедливо? – сказал Габриэль. – Ты спасешь свою любовь ценой моей? Хотя на твоих руках крови не меньше?

– Ты мог бы попросить ее, Габриэль, – сказал Иезекииль. – Ана любила Грейс не меньше тебя. Ты мог бы просто попросить ее, и может быть, она бы разблокировала для тебя Мириад.

– Этим мы с тобой и отличаемся, братишка. – Габриэль потянулся за спину, вытащил пистолет и приставил его к виску Аны. – Эти люди – насекомые по сравнению с нами. Слизь, которая первой выползла из океана. Ты можешь довольствоваться тем, чтобы прислуживать им, но я возьму то, что принадлежит мне.

Ана задыхалась, хватка Габриэля не давала крови проникать в ее мозг. Бороться с ним было бесполезно, приставленное к голове дуло вселяло в нее ужас, и она невольно подумала, что вот так все и закончится. Взгляд ее был прикован к Иезекиилю. Как много недосказанного осталось между ними. Как много ошибок, которые ей уже никогда не исправить. Она была не в состоянии даже прошептать его имя.

Иезекииль подошел ближе, не спуская глаз с пистолета в руке Габриэля.

– Габриэль, если ты убьешь ее, то никогда не откроешь эту дверь. Ты никогда не вернешь Грейс.

– Ах, но в этом-то и загвоздка, братишка. Мириад все равно отказывается открываться.

Перед глазами Аны поплыли черные круги, взгляд ее начал стекленеть, она уже почти не сопротивлялась. Габриэль еще раз оглянулся на мигающий на экране Мириад отказ в доступе. Посмотрел на светящегося ангела и ее бесстрастное лицо. На огромного логика, возвышавшегося за спиной Иезекииля. На сестер рядом с ним. Обдумал свои шансы.

– Отпусти. Ее, – велел Иезекииль.

Но репликант внезапно схватил Ану за шею и вытянул ее тело над свистящей пустотой шахты.

– Как скажешь, – отозвался Габриэль.

И отпустил ее.