Глава 8

– Что это?

Ванников смущённо потупился.

– Борис Львович, – непроизвольно подбавив в голос нотки воспитателя, увещевающего провинившегося ребёнка, начал Алекс, – вы помните, о чём мы с вами договаривались?

– Ну-у-у-у… – Ванников замялся, – понимаете Александр, дело в том…

– ЧТО ЭТО?

Ванников бросил на него тоскливый взгляд. Вздохнул. И ответил:

– Двигатель.

– Какой двигатель? – изумлённо спросил Алекс.

– Реактивный. Р-95Ш.

– Но-о-о… как?! Откуда?

Ванников пожал плечами.

– Да просто купил в Африке. Как коллекционер. Через один из сайтов. С доставкой. А потом проплатил восстановление до аутентичного состояния на одном из ремзаводов. В Болгарии.

– Купил в Африке?!

– Ну да, в Кот д’Ивуар. У них там рядом с оградой аэродрома в Абиджане несколько штук полностью разукомплектованных Су-25 валяется. Вот с одного из них его и сняли.

– И вам вот так просто продали двигатель от боевого самолёта? – не поверил Алекс.

– Да он же устаревший, – снисходительно пояснил Ванников. – С производства давно снят. Даже с запчастями есть проблемы. Вон, болгары жаловались… А здесь люди чего только не коллекционируют!

– Блин! – Алекс зло мотнул головой. – Совсем вы меня запутали, Борис Львович. Ну на хрена вам этот двигатель? И вообще, мы с вами как договаривались – только распечатки. Натурные образцы по минимуму!

– Так это и есть по минимуму, – возмутился Ванников. – Он компактный – без форсажной камеры. И лёгкий – даже тонны не весит. Зато неприхотливый – может работать даже на танковой солярке! – После чего наклонился к Алексу и проникновенно заговорил: – Александр, ну как вы не понимаете – нам он очень, очень нужен. Ведь что такое этот двигатель? Про авиацию я не говорю. Тут всё понятно. Но ведь это и флот. Вот вы, например, знаете, что подавляющее большинство современных крупных боевых кораблей оснащено газотурбинными двигательными установками. Во-от! А ещё это насосы для перекачки газа, газотурбинные и парогазовые блоки ТЭС… Да на этой технологии половина транспорта и энергетики держится!

Алекс выслушал всё это, удивлённо взирая на собеседника. Нет, он знал, что Борис Львович – натура увлекающаяся, да ещё и этот… ну-у-у… еврей, но не настолько же! Парень тяжело вздохнул и покачал головой.

– Борис Львович, поймите, мы совершенно не знаем, как работает портал. Какие у него точные линейные размеры. Каково безопасное время прохождения. То, что вы смогли пройти вместе со мной и не умереть – уже можно расценивать как чудо! И никто не может дать гарантию того, что проход в обратную сторону тоже будет успешным. Никто! Да и как мы с вами проходили, помните? Этакой кракозяброй – раздевшись, обнявшись, прильнув друг к другу всем телом и губами, как эти самые… и с трудом пятясь боком и спиной. И теперь вы предлагаете проделать всё это верхом на вот этом самом двигателе? Вы в своём уме?

– Ну почему на двигателе? – обиделся Ванников. – Не надо на двигателе. Мы его того – сверху привяжем!

– Сверху чего? – насторожился парень.

– Ну-у-у… – Ванников слегка стушевался. – Мы ж его всё равно в руках не уволочём. Вот и я подумал…

– Насчет чего подумали? – взвился Алекс. – ОТВЕЧАТЬ!

– Ну зачем вы так, Александр, – укоризненно покачал головой Борис Львович. – Я ж как лучше хочу. Всем. Я ж всё продумал. Сядем, заведёмся, прям внутри обнимемся, как тогда, – и поедем потихоньку. Зато столько всего взять получится! Я ж специально грузовую платформу велел сварить и поверху присобачить. И все рессоры поменять. Он теперь тонны полторы утащит. А то и две. На первой-то передаче – запросто…

– Да кто ОН, чёрт побери?! – взревел Алекс.

– Дык «ГАЗ-69», – удивлённо, как будто не понимая непонятливости Алекса, пояснил Ванников. – Очень надёжная машинка. И двигатель на него там у нас сделать получится легко. Это ж урезанный «ГАЗ-11». Ну, который бывший «Додж». Только с четырьмя цилиндрами, а не с шестью. Этот двигатель аккурат к нашему возвращению в серию запустят. Я читал… Чем плохо-то к войне уже собственный джип заиметь? Да и в качестве тягача для тех же сорокапяток, ЗУ-2 или батальонных и полковых миномётов он тоже вполне себе тянет. Очень полезная машина…

– Да блин! Вы бы ещё вертолёт с собой захватили!

– Думал я об этом, – грустно вздохнул Ванников. – Не получается. Даже самый маленький всё равно больно здоровый выходит. Но это ничего. Автомат перекоса я купил, а это – самое главное. Двигатель, то на него вполне можно из того же…

Этого Алекс уже не выдержал и, дико взревев, выскочил из библиотеки, в которой они разговаривали с Ванниковым. Сидевшие тут же Триандафилов с Меркуловым проводили его взглядом, после чего повернулись и осуждающе уставились на Бориса Львовича.

– Нет, Боря, я всегда знал, что ты куркуль, но чтоб такой… – осуждающе покачал головой Владимир Кириакович.

– Уж чья бы корова мычала, – сердито буркнул Ванников. – Для тебя ж в первую очередь стараюсь. Мне, что ли, лично этот двигатель нужен? На мои машины и дизеля хватит. Или те же бомбовые прицелы? – Он сердито прищурился. – А может, мне макет центрифуги для разделения изотопов здесь оставить? Ну, чтобы место не занимал.

– Всё-всё-всё, не кипятись, – вскинул руки Триандафилов. После чего вздохнул. – А может, стоит всё-таки что-то оставить? Можно же чертежи привезти…

– Володь, если уж ты в этом не разбираешься, то лучше молчи, – сердито пробурчал Ванников. – Сроки внедрения изделия в производство при наличии действующего образца сокращаются минимум в полтора, а то и в два раза, чем если в наличии имеется только чертёж. А кое-что без действующего образца вообще можем и не суметь повторить. Ну, в ближайшие лет семь-восемь, как минимум. А то и все десять-двенадцать… Иди вон лучше на лыжах покатайся напоследок.

– Да уж, весело вы тут, я вижу, жили, – хмыкнул Меркулов, только вчера вернувшийся из своей «командировки».

– Мы-то? Мы-то нормально, – усмехнулся Владимир Кириакович. – А ты-то как, Сева? Ничего ж не рассказываешь. Как там Советский Союз живёт и здравствует? А то тут про него такое пишут – хоть ложись и помирай.

Меркулов помрачнел, бросил на остальных косой взгляд, а затем вздохнул и ответил:

– Хреново живёт, если честно. Подлости много. Я половину информации просто за деньги купил. Причём у команди… ну, то есть офицеров своего ведомства. Ну как так можно-то? Вы ж, суки, присягу давали! – И он зло сплюнул.

– Ты пол-то не грязни, – осуждающе покачал головой Ванников. – А лучше расскажи, чего удумал, что надо сделать, чтобы после нашего возвращения всё опять по той же дорожке не пошло.

– Не знаю, – мрачно отозвался Всеволод Николаевич. – То есть кое-что я для этого сделал. Вот тут, – он мотнул головой на сложенную в углу пирамиду из папок, – все предатели, перерожденцы и другие уроды. Вся их биография. Где родились, где учились, где завербованы, когда гадить начали и сколько вреда нанести успели. В том числе и «воры в законе», и прочая уголовная сволочь. Только это всё не панацея. Этих уберём – другие появятся. И сучья война будет. Точно!

– Сучья война? – удивился Триандафилов. – А это что такое?

– Резня среди уголовников, – нехотя пояснил Меркулов. – Во время Великой Отечественной часть воров пошла на фронт. Решили, что воровские законы соблюдать в таких условиях – всё одно что предателями быть. А самые блатные, как обычно, начали в мутной воде ещё больше под себя грести. Грабить, убивать, всякие ценности на продукты у голодных людей выменивать. И к концу войны столько силы набрали, что воевавшим ворам предъяву кинули. Мол, ссучились, сволочи, – на государство пахали. Так что вы теперь не воры, а суки.

Ванников с Триандафиловым удивлённо переглянулись.

– И чего?

– Резня началась. Десять лет – с сорок шестого и до пятьдесят шестого резались. Воры фронтовики-то были тоже не пальцем деланные. Через такое прошли, что им эта воровская сволочь не очень-то и страшна была. Но на стране это не слишком хорошо отразилось. Да и потом, после её окончания, также проблемы образовались. Органы после этого как в спячку впали. Большинство воров-то друг друга вырезало. Вот и успокоились. Так что всякая сволота потихоньку снова расплодилась. А сейчас вообще королями ходят…

– Поня-ятно… – протянул Борис Львович. – А что ты в том контейнере приволок?

– А ты по какой причине интересуешься? – недобро покосился на него Меркулов. Но Ванников только махнул рукой.

– Да будет тебе, Сева. Мы все сегодня такие секретные, что грифов ставить некуда. От ещё одной тайны ни тепло ни холодно будет. И потом – я ж всё равно скоро узнаю. Мне ж всё это упаковывать и размещать надо.

Всеволод Николаевич ещё несколько мгновений посверлил Бориса Львовича недоверчивым взглядом, после чего слегка расслабился и нехотя произнёс:

– Шифровальные машины.

– Это «Энигма», что ли? – оживился Триандафилов. Меркулов нехотя кивнул.

– Да, «Энигма». И «Лоренц». И ещё – «М-209» и «В-21», а также «Тип 97» и парочка английских. Ну и счётно-решающая ячейка «Бомбы».

– А это ещё что за звери? – удивился Ванников.

– Про «Энигму», как я понял, все в курсе, – усмехнулся Всеволод Николаевич. – Ну ещё бы – самая раскрученная… А «Лоренц» использовался для шифрования информации уже стратегического уровня. «М-209» и «Тип-97» – американский и японский аналоги «Энигмы». Ну а «В-21», соответственно, «Лоренца». «Бомба» же использовалась поляками, а потом англичанами для дешифровки сообщений «Энигмы».

– Во! – Ванников торжествующе поднял палец. – А я что говорил – нужны действующие образцы! А то начали тут мне – чертежи, чертежи… Вот как мне это Александру объяснить? Ведь дуться же будет.

Сам же упомянутый в настоящий момент угрюмо наворачивал круги по лесу…

В дом неподалёку от деревни Унтершехен они перебрались только неделю назад. Это потребовало просто невероятных усилий, но парень изначально подозревал, что эти трое загрузятся всякими «ништяками» из прошлого, что те хомяки. Так что вариант с тайным проникновением в дом во время столь кратковременного отсутствия детишек, которым он воспользовался в предыдущий такт, когда переходил с сыном, подходил не слишком. Вот Алекс и озаботился тем, чтобы получить куда более свободный доступ к дому, да ещё и на более длительный срок. Это обошлось почти в сто миллионов швейцарских франков, но на деньги было наплевать, потому что к следующему такту они должны были полностью восстановиться. Как обычно, после их возвращения в прошлое история пойдёт уже по-новому, и во вновь появившейся реальности такой траты уже не будет… Так что ещё месяц назад дети из приюта «До’Урден» уехали в годовое путешествие вокруг всего земного шарика, в котором их сопровождали специально нанятые учителя. Жить во время путешествия все они должны были в самых лучших отелях. А кроме того, во всех значимых странах для них были зарезервированы обширные экскурсии. Вследствие чего за этот год дети должны были увидеть египетские пирамиды и храмы Гизы, Врата Иштар, Тадж-Махал, Анкгор-Ват, Запретный город в Пекине, Киото, Йеллоустоунский и Йосемитский национальные парки, Мачу-Пикчу, Ниагару, Тауэр, Эйфелеву башню, Венецию, Рим, Ватикан, Будапешт, Вену, Кёльн, Гейдельберг и Баден-Баден, Кремль и Зимний дворец, а также многое-многое другое. У Алекса самого слюнки текли, когда он читал «легенду маршрута». Так что он дал себе слово, что непременно повторит этот маршрут с Эрикой и своими детьми. Ну, когда они все вместе окажутся с ним в будущем… А дом с порталом оказался в полном распоряжении «возвращенцев» ажно на три с лишним месяца. После чего, согласно договору, они должны были отсюда выселиться и в доме начаться ремонт, устраняющий все последствия их пребывания…

К остальным Алекс вернулся часа через полтора. Все трое «гостей из прошлого» уже переместились из библиотеки в гостиную.

– Александр, кофе будете? – доброжелательно поинтересовался Ванников.

– Буду, – буркнул тот, с недовольным видом усаживаясь в свободное кресло. – Вот не понимаю я, где вы всё это берёте-то? Ну где можно сегодня купить прицел Нордена, а? Он же старый, как говно мамонта!

– Александр, вы же нам сами почти сразу по приезде сказали, что сеть – это большая помойка, – усмехнулся Триандафилов. – Так сказать, виртуальная реинкарнация классического блошиного рынка. А на блошином рынке можно купить всё. Вас же не удивляет, когда люди выставляют на продажу аутентичные мушкеты времён Людовика XIV, с которыми ещё д’Артаньян с мушкетёрами бегали? Ну вот…

– Но как мы всё это уволочём-то? – тоскливо произнёс Алекс, оглядывая библиотеку, заваленную распечатками. – Да ещё и двигатель этот…

– Не волнуйтесь, – вскинул ладони Борис Львович, – всё продумано. Я уже всё прикинул – машину загрузим снаружи дома. Придётся, конечно, поработать стропальщиками, но это будет не сложно. Электролебёдка у нас есть, так что поставим примитивный козловый кран и часа за три-четыре всё сделаем. Потом надо будет, естественно, немножко повозиться – разобрать внешнюю стену, сделать въездной и съездной пандусы, но это мелочи…

– Ладно, это детали, – усмехнувшись, прервал его Меркулов. – Вы лучше расскажите, чем сами-то занимались? Явно же тоже какой-то проект делали. Вон какой-то химии целые коробки натаскали. Проигрыватель под старину сделали. Не поделитесь?

Алекс некоторое время помолчал, продолжая всем своим видом демонстрировать недовольство, после чего нехотя начал:

– Ну-у-у… особого секрета тут нет. Й-а-а… решил поработать в направлении, так сказать, «легенды прикрытия».

– В смысле? – недоумённо спросил Меркулов. – Прикрытия чего?

Алекс вздохнул.

– О меморандуме Николсона все читали?

Ванников усмехнулся.

– Это где «красные не могут знать то, что они знают»?

– Ну да, – кивнул парень. – А о «Письме двадцати четырёх»?

– Это которое «Письмо физиков»? – вступил в обсуждение Триандафилов. – Но их же обсмеяли!

– Да, по большей части, – согласно кивнул Алекс. – Но могу вам сказать, что во время моего прошлого «скачка в будущее» ничего подобного не было. Хотя учебники я приволок ещё такт тому назад. – Он сделал паузу, обвёл всех присутствующих взглядом, после чего тихо произнёс: – А теперь представьте, что начнётся, когда вернётесь вы.

Трое «гостей из прошлого» мгновенно посерьёзнели и напряжённо переглянулись.

– То есть вы считаете… – осторожно начал Меркулов.

– Ну да, – кивнул Алекс. – Информацию о столь серьёзных прорывах никак полностью не засекретить. Так что в самом лучшем случае ситуацию удастся свести к текущей. Но для этого придётся предпринять очень большие усилия. Неординарные, так сказать. Вот над этим я и работал.

– А поконкретнее?

– Вы слышали такое слово «Аненербе»?

Трое «гостей из прошлого» обменялись быстрыми взглядами, после чего Меркулов коротко бросил:

– Допустим.

– А знаете, что оно означает?

– В смысле что оно из себя представляет? – уточнил Триандафилов.

– Нет, именно что означает. Дословно.

– Ahnen erbe – предки наследие… то есть наследие предков, – задумчиво перевёл Владимир Кириакович. – И что?

– А то, что в-в-в… скажем так, ненадолго оставленном нами прошлом всё ещё продолжается тот могучий всплеск интереса ко всякой мистике, архаике и тайным знаниям магов и жрецов прошлого, начавшийся ещё до Первой мировой, – усмехнулся Алекс. – Сами понимаете, что избежать настырного интереса к СССР мы никак не сможем. Несмотря ни на какую секретность. К тому же излишняя секретность – палка о двух концах. В чём-то помогает, а в чём-то жутко мешает. Ибо люди способны сами себе такого напридумывать, что любое реальное чудо мелочью покажется. Так что лучшим выходом из ситуации мне представляется не столько обеспечение максимальной секретности, сколько попытка заставить наших врагов искать не то и не там. – И парень с удовлетворённым видом откинулся на спинку.

– И как этого добиться?

– А вот как, – довольно прищурился Алекс и, нагнувшись, цапнул пульт от настенного монитора-телевизора. Быстро нажав несколько кнопок, он вывел на экран фотографию.

– И что это?

– Аракульские шиханы, – пояснил Алекс. – Ну чем не остатки древней крепостной стены города каких-нибудь титанов? Или вот, – он снова щёлкнул пультом, – это – мегалиты горной Шории. Это – Ергаки, на юге Красноярского края. А это – сейды горы Воттоваара.

– Хм, так-то оно, конечно, впечатляет, – с явно чувствуемым сомнением в голосе протянул Ванников. – Но вы думаете, серьёзные люди на это купятся?

– Только на это – нет. Или просто не те, кто нам нужен. Но что будет, если, например, советские спортсмены покажут на Олимпиаде тридцать шестого года совершенно не те результаты, которые от них будут ожидать. А проще говоря, порвут всех остальных, как тузик грелку, завоевав большинство медалей. А потом будет запущен слушок, что с руководством СССР вышли на связь некие тайные люди с Востока, признавшие их своими потомками и потому начавшие передавать тайные знания, с помощью которых были сварены могучие эликсиры, которые и помогли русским так выступить на Олимпиаде. А затем выяснится, что за год до этого советской Академией наук была организована мощная экспедиция куда-нибудь в Тибет. Причём в какие-нибудь совсем дикие места, по которым отчего-то очень активно лазали советские альпинисты. – Парень замолчал, и в гостиной на некоторое время повисла тишина. Все присутствующие крепко задумались.

– А как вы собираетесь обеспечить нашим атлетам высокие результаты на Олимпиаде? – оживился через три минуты Меркулов.

– Допинг, – усмехнулся Алекс.

– Допинг? – удивился Ванников. – Вы собираетесь травить наших ребят? – Уж что такое допинг, все присутствующие много чего наслушались.

– Ну почему же травить, – пожал плечами парень. – Совсем не собираюсь. Дело в том, что современный допинг – просто часть политической борьбы в такой специфической области, которая называется большой спорт. Так что объявление вредными и запрещение довольно большого числа препаратов вовсе не вызвано их вредностью, а является всего лишь результатом конкурентной борьбы. Как только какая-нибудь крупная спортивная держава…

– Например, США, – усмехнулся Триандафилов.

– Ну да, например, – кивнул Алекс. – Так вот, как только её химики разработают какой-нибудь новый препарат, позволяющий её спортсменам получить высокие результаты, она начинает предпринимать все усилия, чтобы препараты предыдущего поколения были объявлены допингом. Вследствие чего получаются очень интересные коллизии, когда, например, такой препарат, как мельдоний, с одной стороны, признаётся стра-а-ашным допингом, наносящим чудовищный вред здоровью спортсмена, а с другой – вполне себе спокойно продолжает использоваться как лекарство для лечения болезней сердца.

– Вот как? – задумчиво произнёс Меркулов.

– Ну да. Вот я и попросил сформировать мне несколько курсов «нагрузка-восстановление» для двух-трёх сотен спортсменов. Хватит и втянуться, и выстрелить на Олимпиаде.

– А если ещё несколько подобных препаратов подкинуть «заинтересованным лицам»… – предложил Владимир Кириакович.

– Да ещё если в них обнаружатся какие-нибудь веточки-листики тибетских растений… – усмехнулся Меркулов.

– Не успеем, – с сомнением протянул Ванников. – Даже со всеми этими самолётами и сверхскоростными железными дорогами до Тибета столько через Китай пилить… К тому же на посещение Тибета надо заранее разрешение запрашивать, гида, опять же, навязывают в обязательном порядке.

– А зачем самим куда-то ехать? – удивился Меркулов. – Этих тибетских чаёв и разных травяных сборов в сети до жопы.

– Только кто даст гарантию, что они действительно из Тибета?

– Да закупим от души и наймём покопаться каких-нибудь ботаников – что-нибудь да отыщут. Или пусть сами закупают. Ну, либо из своих коллекций поделятся. Точно же где-нибудь тибетские растения в научных оранжереях есть. Нам ведь много и не надо – десяток листочков да дюжину веточек, – отмахнулся Всеволод Николаевич. – Меня вот другое интересует – через кого информацию вбрасывать планируете?

– Нашёл я тут одного человечка. Он реально двинут на всякой мистике – духовных практиках, працивилизации и всём таком прочем.

– И кто же он?

– Рудольф фон Зеботендорф.

Меркулов изумлённо вскинул брови.

– Но-о-о… он же нацист!

– Ну да, – усмехнулся Алекс. – Причём из весьма авторитетных. Но при этом – личный враг Гитлера. И, как я подозреваю, никак не удержится, если дать ему возможность сильно Алоизычу нагадить. Да и по расовой теории потоптаться также считаю нелишним. Авось у кого в мозгах отложится, что славяне не недочеловеки, а прямые наследники древних богов, и они не будут так зверствовать.

– Ну, на это бы я не рассчитывал, – задумчиво произнёс Триандафилов. – Как минимум, на большие масштабы…

– И как же вы ему собираетесь подкидывать эту информацию? – уточнил Меркулов.

– Есть варианты, – пожал плечами Алекс. – Через того же Рериха. И ещё есть несколько кандидатур. Например, Эдгар Кейси, Алистер Кроули или Мэнли Палмер Холл. У немцев всегда был некий пиетет по отношению к англосаксам.

– Поня-ятно, – протянул Меркулов. После чего поднялся и подошёл к горе папок с распечатками. – Эх, надо нам было сразу согласовывать друг с другом направления работы… Одного Зеботендорфа вам точно будет мало. Да и Рерихом с американцами также не обойтись. Нужна будет ещё и кампания в прессе. Так что вот, возьмите. Тут перечень семей и лиц, владеющих средствами массовой информации, ну и наиболее популярные редакторы, журналисты и режиссёры. А также организации, в которых они состоят или даже активно участвуют. От политических и профессиональных до всяких, типа, общественных, например, сионистских или, наоборот, антисемитских. С начала тридцатых и по конец пятидесятых. Всё, что смог накопать.

Алекс смутился.

– Ну-у-у, я не настолько глубоко зарылся…

– Ничего, для этого и есть друзья, – хлопнув его по плечу, заявил Ванников, после чего поинтересовался: – А проигрыватель-то зачем?

– А это ещё один проект. С новыми музыкальными направлениями. Я тут накопал несколько десятков песен, которые можно обозначить как «протестные». От пресловутых «Sixteen Tons» и до квиновской «We Will Rock You». Но воспроизвести их на патефоне с достаточным качеством невозможно…

– Это которые вот так? – оживился Борис Львович и, гулко брякнув об пол два раза каблуками, хлопнул в ладоши. – Сильная вещь – до печёнок пробирает. Но она разве протестная?

– Ну, в переводе с английского она называется «Мы вас раскачаем», – пояснил Меркулов. – Да и текст там такой… революционный. То есть вы хотите, чтобы эти песни зазвучали в нашем времени? – спросил он, снова разворачиваясь к Алексу.

– Ну да, – пожал плечами парень. – Надо не только митингами и забастовками свои идеи продвигать, но и музыкой. Я так думаю. К тому же, я думаю, это позволит нам завоевать намного больше поклонников из числа молодёжи. Она наиболее падка на новые музыкальные стили…

Остаток вечера прошёл заметно спокойнее. Ванников воспользовался моментом и приволок нарисованную им на компе схему размещения «ништяков» на «ГАЗ-69», который в этой реальности, кстати, не слишком напоминал себя самого из изначальной реальности Алекса, а скорее походил сразу и на «Лендровер-дефендер» и на «уазик» и, более всего, на как-то попавшийся Алексу на глаза прототип под названием «ВАЗ-Э2121», носивший прозвище «крокодил». Только с куда более объёмным багажным отделением. Да и вообще, автомобили в этой реальности о-очень сильно отличались по дизайну от всех предыдущих. Впрочем, далеко не только они. А ещё «Красная графиня» Эрика до’Урден здесь числилась «матерью современного дизайна» и к концу сороковых в среде дизайнеров заняла почётное место непререкаемого «гуру». Эх, жаль, что, если всё пойдёт, как планируется Алексом, Эрике такой славы, скорее всего, не достанется…