Глава 11
Алекс лежал головой на коленях Эрики и млел от того, что его жена своими тонкими пальчиками мягко перебирала его отросшие волосы. С момента возвращения из будущего он так и не удосужился выбрать время и постричься. Хотя как-то уж особенно загруженным прошедший с момента их появления в СССР месяц не был.
Со Сталиным Алекс пересёкся только через две недели, после того как они добрались до Москвы. И очень накоротке. Ну да это было объяснимо. У лидера СССР на этот раз и без того было и что обсудить, и с кем. К тому же Алекс не исключал того, что его соратники по вояжу в будущее доложили не только Иосифу Виссарионовичу, но и всему, теперь уже квартету, посвящённых в тайну «окна в будущее» советских вождей, что на этот раз их «штатный попаданец» всё время пребывания в будущем был занят не слишком важными вещами типа песенок, спорта, мистики и тому подобного. Так что пока все занимались «настоящим делом», Алекса никто не трогал. Что, впрочем, было и к лучшему. Он так соскучился по жене и семье, что только рад был проводить с ними побольше времени… А то во все прошлые разы его буквально снимали с поезда и сразу брали в оборот на несколько суток, едва ли не раздирая на части и буквально выворачивая наизнанку, переспрашивая, требуя объяснить, разъяснить и рассказать. На этот же раз – одна короткая встреча минут на пятнадцать, то есть, по сталинским меркам, считай, на бегу, на которой его только поблагодарили и сообщили, что постараются пока не беспокоить и дать ему время побыть с семьёй, по которой он, несомненно, очень сильно соскучился. Для чего ему и его семье предлагается съездить на юг, на море, в Абхазию, где им будет предоставлен для проживания коттедж и полное обеспечение.
Алекс вздохнул. Ну да, соскучился. И в прошлые разы частенько ругался себе под нос по поводу того, что его вот прям задергали и буквально не дают вздохнуть… Однако, как выяснилось, в подобных речах было много лукавства. Потому что он привык быть сильно востребованным. Особенно здесь, в этом времени. И когда это оказалось не так – как-то даже растерялся. И обиделся. На свою ненужность… Несмотря на то, что фрау До’Урден с великой самоотверженностью ежедневно убеждала его в том, что это не так. И он очень нужен. Во всяком случае, ей лично…
– Папа, папа, сматъи, я поймал кгаба! – восторженно завопил Ванька, и Алекс раскрыл глаза и сел, повернувшись в сторону сына, который в этот момент в ореоле брызг выпрыгнул из зоны прибоя, размахивая пойманным представителем семейства ракообразных. Букву «р» он пока чётко выговаривать так и не научился. Но Алекс подозревал, что в этом виновато их годовое обитание во Франции. Ну, в том будущем, в которое они попали, когда Эрика втолкнула их в портал. Там Ванька научился бегло болтать по-французски, а произношение-то во французском языке слегка картавое. Вот и по-русски он продолжал картавить…
В Пицунду они прилетели всего четыре дня назад, заняв местную правительственную дачу. Поэтому вытащить детей из моря пока было невозможно. Во всяком случае, старшенького. С Магдаленой ещё были варианты, а Ванька, считай, жил в воде.
– Вот молодец! – похвалил Алекс сына. – Он тебя не ущипнул?
– Да так, немного, – солидно отозвался мальчишка. – Но я его не отпустил. А как мы его будем готовить?
– Готовить? – озадаченно переспросил Алекс.
– Ага, – расплылся в улыбке сын. – Я хочу его попгобовать. Я никогда не ел кгабов. И вообще, это моя добыча. Я ж мужчина. Значит, должен пгиносить в семью добычу. А мама её готовить. Ну, как женщина.
– Это кто ж тебе об этом рассказал? – улыбнулся Алекс.
– Это мне Майгаита Ниловна книжку читала. «Бойба за огонь» называется. Пго дгевних людей. Там Нао тоже охотился.
– Понятно. Ну тогда давай твоего краба сюда. Заберём с собой и отдадим на кухню.
– Ага. – Ванька расплылся в гордой улыбке и тут же подскочил и бросился назад, вопя: – А я сейчас ещё поймаю!
– Когда тебе улетать? – тихо спросила Эрика, когда мальчишка умчался продолжать свою охоту. Ну, или рыбалку.
– Завтра, – вздохнул Алекс. Вчера вечером парня вызвали к телефону и Сталин попросил его срочно вылететь в Москву, сообщив, что они наконец разгребли самое неотложное и теперь готовы обстоятельно побеседовать с ним. Вот ведь удивительно – когда он был свободен, злился, нервничал, обижался, а едва только его опять взяли в оборот, так уже начинает страдать от того, что снова расстаётся с семьёй.
– Я ненадолго. Думаю, за неделю управлюсь.
Эрика несколько грустно усмехнулась, как бы намекая: знаю я это твоё «ненадолго», и, качнувшись вперёд, прижалась к мужу. Алекс вздрогнул и, бросив опасливый взгляд на детей, торопливо повернулся, отворачивая бёдра в обратную сторону. Потому что, несмотря на всё месячное безумство, которое они творили в постели, от простого лёгкого прикосновения жены у него всё опять встало дыбом. Плавки же у него были аутентичные, то есть никакого утягивающего полиамида, лайкры или полиэстера – чистая шерсть…
– Кхм… пошли домой? – полупредлагающе, полувопросительно пробормотал он, обнимая жену.
– С удовольствием, – проворковала очаровательная провокаторша, окидывая мужа игривым взглядом, и грациозно вскочила на ноги. Так, что полы лёгкого халатика, накинутые поверх «вызывающе бесстыдного», как неодобрительно выражалась Маргарита Ниловна (хотя чего она в нём бесстыдного углядела – цельная модель, даже не бикини, подумаешь – несколько дополнительных вырезов в районе живота и бёдер), купальника, распахнулись, обнажив крепкие, стройные ножки с ухоженными ноготками. Отчего Алекс невольно сглотнул. Несмотря на рождение двоих детей, урождённая графиня Эрика фон Даннерсберг продолжала разить наповал.
– Па-а-а-ап! А вот я снова поймал! Ещё!
Алекс вздрогнул. Поворачиваться к сыну э-э-э… фронтом в таком состоянии явно было… мм-м-м… неосмотрительно. Но Эрика пришла на помощь.
– Молодец, дорогой, – похвалила она сына, перехватив его за пару шагов от отца. – Ты настоящий добытчик. Мы с папой как раз собрались отнести твою добычу на кухню. А ты пока можешь просто покупаться. И подходите через полчаса. Твоих крабов как раз успеют приготовить.
– Уга-а-а-а! Гебята, а нам через полчаса пгиготовят моих кгабов!
– А успеем? – одними губами прошептал Алекс.
– Мне кажется, дорогой, – проворковала Эрика, увлекая его за собой, – ты готов разрядиться просто от моего прикосновения к нему. А как быстро я завожусь от твоих прикосновений, ты и сам знаешь. Так что успеем. И даже не один раз.
Подушку пришлось менять. Потому что, когда Эрика во второй раз начала приближаться к своему пику, внизу послышался возбуждённый гомон голосов. Возглавляемая Ванькой местная пацанва примчалась на кухню смотреть, как будут готовить пойманную добычу. Так что в момент пика фрау До’Урден пришлось максимально зарыться лицом в подушку и вцепиться зубами в наволочку. Оргазм же у жены всегда был бурным и долгим. Так что к его окончанию не только наволочка, но и сама подушка были буквально разодраны на куски.
– О-ох, князь, – тихо выдохнула Эрика, когда смогла наконец снова связно выражать свои мысли, – что вы только со мной делаете… Как мне после такого, что вы творите, любовника-то завести, как это принято в высшем свете? Вы, дроу, что, все такие? – И она тихонько засмеялась. Алекс же лежал рядом и глупо улыбался. А что тут скажешь – у него те же проблемы. После встречи с Эрикой у него больше не было других женщин. Ни одной. Даже в будущем. Даже какой-нибудь проститутки ли там «модели, актрисы и телеведущей». Хотя варианты были. С его-то деньгами. Потому как на запах денег все эти «модели, актрисы и телеведущие» слетаются как мотыльки на свет лампы. Или, скорее уж, как гиены на запах крови. Но вот не вставал у него на них, и всё! Так год и мучился. Воспоминаниями. И даже от них иногда случалось… ну-у-у… типа… ну как это бывает в четырнадцать лет: утром проснешься – а оно уже… Вот и он иногда, того, просыпался… Но зато при возвращении они с Эрикой отрывались по полной! Правда, на, так сказать, «долго и со вкусом» у них получалось перейти только со второго, а то и с третьего раза. Первые разы обычно шли «скорострелом». Ну, относительно… Однако поскольку они, как правило, «стреляли» дружно, то есть, так сказать, «дуплетом», их это ничуть не напрягало. Тем более что и вновь заводились они столь же быстро…
Вечер прошёл весело. То, что «папа опять уезжает», всем уже было известно. Так что дети висли на отце, стараясь не упустить ни единой минутки возможности побыть вместе. Алекс тоже наслаждался общением с ними… Вот интересно, во всех будущих, в которых он успел побывать, целые тучи писателей, режиссёров, философов, журналистов и иже с ними кормились тем, что «исследовали проблему одиночества в современном мире» или «драматического разрыва в мировоззрении поколений» и всякую подобную муть. То есть «проблемы маленького человека». Он неоднократно пытался читать/смотреть результаты их творческих порывов и почти всегда бросал, не одолев и трети. Ибо все поднятые в этих модных фильмах/книгах/статьях проблемы, причём эдак очень патетически поднятые, с надрывом и истерикой, казались ему полной чушью, которая стала проблемой только потому, что главным героям этих произведений никто не объяснил, что такое быть взрослым. И что взрослость наступает не с того момента, как «писька выросла» и до её обладателей дошло, что её теперь можно использовать не только на пописать, но и как-то ещё, а с того, когда ты научился честно решать проблемы. Свои и тех, кто тебе близок. Разные проблемы – финансовые, жилищные, в общении, в реализации. Одинок? Подружись. Заведи семью. Нарожай детей. Никому не нужен и не интересен? Так найди какое-нибудь дело, в котором ты станешь мастером. Мастерство всегда интересно и престижно! То есть способов решения проблем и выхода из вроде как замкнутого круга – до фига и больше! Недаром говорят, что даже если тебя сожрали – у тебя всё равно есть как минимум два выхода… Не можешь? Значит, ты говно, застывшее в развитии на уровне подростка пубертатного периода, а не страдающий и непонятый гений или, ещё хлеще, – «целый мир». Потому что не научился делать то, что делает человека взрослым. И вообще, все проблемы «маленьких» людей состоят в том, что они «маленькие». Именно поэтому они и мечутся в каком-нибудь замкнутом круге. Стань «большим» – и ты этот круг просто перешагнёшь! Раз – и всё!.. Да, это сложно, тяжело и больно. Расти над собой-то. Но иного способа нет… Вот только всем этим «современным гениям» отчего-то было неинтересно писать/снимать не только о реальных героях (по-гречески – ήρωας), то есть если восходить к изначальному значению этого греческого слова – людях, ставших полубогами, поскольку они сумели подняться над человеческими возможностями и явили миру истинные образцы доблести, мужества, воли и чести, но и даже о нормальных людях. Им подавай нечто извращённое, но с тонкой душевной организацией. А человек – та ещё обезьяна. Если это не только публикуют и показывают, но и, так сказать, «поднимают на щит», широко объявляя шедевром и новым словом в искусстве или журналистике, – значит, это и есть образец. Для подражания. Вот так и получается замкнутый круг воспроизводства говна в природе…
Короче, Алекс сделал вывод, что для того, чтобы у тебя в жизни всё было хорошо и верно, значит, как писал любимый маминым поколением поэт, певец и актёр Владимир Высоцкий (хотя сама мама относилась к нему вполне равнодушно, многие из тех, кто заходил к ним в дом в гости, его обожали) в своей «Балладе о борьбе», нужно читать «верные книжки». И самому, и детям. Вот этим Алекс и занимался весь вечер. Читал детям книжки. Ванька слушал внимательно, а Магдалена скоро начала клевать носом. А потом и вообще засопела у него на коленях, обхватив ручками его левую руку. Но когда няня попыталась её забрать и отнести в спальню, малышка, не просыпаясь, захныкала и только сильнее вцепилась в папину руку. Так они и просидели до того момента, пока не отрубился уже Ванька. После чего он по очереди отнёс детей в детскую, а затем вернулся к Эрике, уже поднявшейся в их спальню…
Дорогу до аэродрома Алекс проспал. Ну дык после такой-то ночи… Да и в самолёте также прихватил ещё часа три. Как раз до посадки на дозаправку в Ростове-на-Дону.
До Москвы добрались поздним вечером. Весь перелёт с посадками на дозаправку в Ростове и Воронеже занял четырнадцать часов. Так что в Тушино садились уже в сумерках. Под Тулой пришлось обходить грозовой фронт, который краем всё-таки зацепили. Так что из кабины Алекс выбрался мокрым до нитки и в лёгком мандраже. Полёт в сплошном дожде с грохочущими рядом молниями произвёл на него, прямо скажем, неизгладимое впечатление. Нет, в этом времени в пилоты действительно идут настоящие герои…
Ночевал он в Кунцево, на Ближней даче. Возможно, Сталин планировал поговорить уже вечером, то есть сразу по приезде, но, увидев, в каком виде Алекс перед ним предстал, тут же повелительно махнул рукой.
– Баня, ужин и спать. Завтра говорить будем…
Утром Алекс проснулся от пения птиц. Всё-таки Кунцево в этом времени было ещё «загородом». Да и сама дача была окружена обширным парком. Он повалялся в постели ещё где-то с полчаса, не особенно дёргаясь, потому что знал, что утро у Сталина обычно начинается ближе к полудню, но потом поднялся и, забросив на плечо полотенце, двинулся в умывальную комнату.
– Александр, здравствуйте, как спалось?
Парень развернулся и удивлённо уставился на одетого в одни майку, галифе и шлёпки на босу ногу Бухарина, который вышел из соседней комнаты с таким же точно, как и у него, вафельным полотенцем через плечо.
– Э-э-э… хорошо. А вы тоже здесь ночевали, Николай Иванович?
– Ну да. Мы все вчера специально подъехали сюда для встречи с вами. Ваши… м-м-м… соратники по удивительному путешествию сообщили, что вы придумали нечто невероятное. Так что все мы ожидали этой встречи с большим нетерпением. Но Коба сообщил, что вы сильно устали за время перелёта. Да и к тому же уже перед Москвой попали под грозу. Так что он отправил вас в баню и спать. А нам предложил заночевать здесь и сегодня встать пораньше. Так что не только я здесь ночевал, но и Фрунзе с Кировым…
«Хм, невероятно…» – Алекс слегка смутился. Он-то считал, что его собратья по прыжкам во времени весьма пренебрежительно отнеслись к его идеям, а они вишь как…
Так что разговор начался ещё на завтраке. И сразу с вопросов. Причём совсем не с тех, которые Алекс ожидал…
– А скажите, Александр, нам тут Всеволод Николаевич рассказывал, что в будущем всё буквально пронизано разной электроникой. Ну, например, в машинах имеются специальные датчики, которые сами включают фары. Или «дворники», когда дождь начинается. Причём на машинах, которые вполне доступны для рабочего класса. Это правда? Ведь подобные датчики должны быть очень дорогими. И секретными.
Алекс, как раз в этот момент сделавший большой глоток кофе, судорожно сглотнул и хмыкнул. А потом начал отвечать:
– Да, так и есть. Но это ещё что. Например, подобные датчики включают свет в туалетах. Или там же, в туалетах, стоят специальные дозаторы с приятно пахнущими аэрозолями, которые освежают воздух при каждом включении и выключении света. И делают они это с помощью таких же датчиков. Ещё подобные датчики стоят в подъездах. Человек входит – свет зажигается. А всё остальное время – темно. Очень помогает экономить электричество. Или включают воду в кранах. Руки поднёс – она полилась, отодвинул – выключилась.
Задавший вопрос Киров удивлённо покачал головой.
– А правда, что от Москвы до Владивостока можно долететь всего за восемь часов? – тут же влез Бухарин.
– Можно и за три, – усмехнулся Алекс. В последнем по счёту варианте будущего, из которого они вернулись, по СССР ещё летали Ту-147, этакая вариация на тему так и не раскрутившегося в СССР его изначальной реальности Ту-144. Чуть вместительней, с большей дальностью полёта, заметно более надёжные, но точно так же бешено дорогие в эксплуатации. В своё время их в некотором объёме закупили немцы, а потом и англичане с французами для полётов на американский континент, потому как никаких конкурентов типа «Конкордов» здесь у Ту не случилось. Но к моменту появления Алекса со товарищи эти самолёты были уже везде, кроме СССР, сняты с трансатлантических рейсов. В основном из-за разорения эксплуатировавших их авиакомпаний. Хотя время перелёта было весьма привлекательным, цена билета оказалась совершенно неподъёмной для среднего класса. Богатые же предпочитали летать пусть и дольше, но на собственных личных самолётах.
– А правда, что всякие там немцы, шведы и англичане даже на две недели отпуска предпочитают летать на курорты в Турцию и Египет, а не отдыхать дома?
– Неужели у каждого в кармане есть настоящий телефон с фотоаппаратом и патефоном?
– А как так получилось, что американские пенсионеры могут себе позволить путешествовать по всему миру, а советские…
Да уж, судя по всему, «возвращенцы из будущего» из числа хроноаборигенов рассказывали руководству не только о новых технологиях, вооружениях и политических раскладах, но и довольно много об обычной жизни. И вот эта обычная жизнь удивила советских вождей как бы даже не больше, чем всё остальное. Так что, похоже, те методы, которыми он так долго пытался стронуть с места мышление советских вождей, оказались совершенно неправильными. Он-то обращался в первую очередь к разуму и логике, пытался апеллировать к ситуациям, когда утверждение «я же своими глазами вижу» оказывалось совершенно некорректным, а надо было идти в совершенно другую сторону, обращаясь к эмоциям. Потому как сработали именно они… Так что благодаря «возращенцам» мозги у советского руководства, похоже, наконец-то сдвинулись с позиции «учение Маркса всесильно, потому что оно верно» в нужную сторону. Причём, судя по ажиотажу, весьма солидно…
Основной разговор, естественно, начался уже после завтрака. После того, как все перешли в кабинет.
Когда Алекс изложил всё, что хотел, в кабинете повисла напряжённая тишина.
– То есть, если я правильно понял, – спустя несколько минут мрачно начал Сталин, – вы предлагаете СССР поучаствовать в Олимпиаде, проводимой в фашистской Германии? В стране, в которой под надуманным предлогом запрещена коммунистическая партия, а коммунистов бросают в застенки просто по факту их принадлежности к этой партии.
– А также в стране, в которой славяне, азиаты, евреи, цыгане и так далее объявлены неполноценными и людьми второго сорта, – продолжил Алекс. После чего твёрдо произнёс: – Да, предлагаю. Потому что вы в своё время произнесёте: «Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, государство германское остаётся». И я считаю, что обе предстоящие Олимпиады – это лучшее поле боя для битвы за немецкий народ. За Германию. Пусть и послевоенную. Причём всё складывается весьма удачно. На зимней Олимпиаде нам особенно делать нечего. И времени до неё осталось маловато, и уровень развития советского спорта по большинству тех дисциплин, по которым она будет проходить, однозначно недостаточен. Так что на какой-либо значимый результат у нас шансов нет. И это хорошо! Потому что мы никого не насторожим, но зато за время её проведения технический персонал и руководители делегаций получат бесценный организационный опыт. Да и на несколько медалей мы рассчитывать вполне можем. Например, в лыжных гонках… И эти несколько руководство Германии не сильно удивят. Наоборот – ещё и раздуют, мол, Олимпиада наглядно показала превосходство истинных арийцев над неполноценными славянами. Сами же и установят, так сказать, критерии истинности… Так что, когда в летнюю мы «выстрелим», это высокомерие отлично сработает против них. Поэтому в летнюю Олимпиаду надо вложиться по максимуму. Причём и с точки зрения спортивных достижений, и с точки зрения пропаганды. Открыть «Русский дом», привезти певцов, танцоров, да даже юмористов. Подготовить концертные программы на немецком языке. Всякие красивые воздушные шары с флагами запускать каждый раз, как наши возьмут золото. Фейерверки устраивать ежедневно. Нам жизненно необходимо, чтобы у максимально большей части немцев в памяти отложилось, что русские – это круто. Это мощь, сила, талант… ну и так далее. Потому что от того, насколько сильно они будут желать с нами сотрудничать после войны, во многом зависят темпы, да и общий успех нашего послевоенного развития.
– Хорошо, допустим, – вступил Бухарин, – но неужели вы думаете, что людей, стоящих у, так сказать, кормила власти, то есть прагматиков до мозга костей, потому что другие никогда не сумеют пробиться к вершинам власти, всё это сможет обмануть? Ну, я имею в виду ваши предложения по всяким «титанам» и «великим предкам».
– Да-да, – присоединился Киров, – с чего это им верить подобным нашим утверждениям?
– Нашим? – усмехнулся Алекс. – Ну что вы. Наоборот, мы будем постоянно опровергать, что мы получили какие-то методики развития, тайные эликсиры, древние знания или там магию. Нет ничего и не было! Мы – материалисты, и точка! А небывалые результаты советских спортсменов – всего лишь результат развития советской науки и непревзойдённых волевых качеств советских людей. А что там изучают и копают Рерих с фон Зеботендорфом и остальные – их дело. Правительство пошло навстречу великому русскому философу, художнику и гуманисту Николаю Рериху, живущему в Индии, и позволило ему организовать экспедицию туда, куда он и захотел. Все вопросы – к нему… И – нет, никаких журналистов мы никуда доставлять не будем. Не до этого сейчас. Мы социализм строим. Видите, вон уже какие результаты в спорте. А то ли ещё будет…
– И вы думаете, это серьёзно что-то изменит? – крайне скептически поинтересовался Фрунзе.
– А почему нет? – картинно удивился Алекс. – Нет, я согласен, что на вершине власти царствуют прагматики. Но и всяких экзальтированных личностей там хватает. Того же Гитлера взять или Генри Уоллеса. Ну не зря же он так активно продвигал и спонсировал Рериха. А уж около и при власти таких во все времена пруд пруди. И к кому те, кто власть, обратятся за консультацией по подобным вопросам в случае чего, как не к ним? Так что на какое-то время всё получится. Ненадолго, конечно. Особенно если потом дать возможность поработать на всех этих объектах уже настоящим учёным, которые довольно быстро установят, что никаких «древних строений титанов» там нет. Всё – природные объекты и результаты выветривания! Но нам, по большому счёту, надолго и не требуется. Наоборот. После того как всем им станет ясно, что это шарлатанство, все сообщения из СССР, то есть и о научных открытиях и новых технологиях, будут некоторое время восприниматься с изрядной долей скепсиса. Особенно если придержать публикации некоторых нетерпеливых учёных, которые в прошлом такте так торопились застолбить свой личный приоритет, что создали очень много проблем для страны. Если их придержать за штаны – то всё получится. А нам и нужно-то выиграть всего несколько лет. До тридцать восьмого. То есть до Мюнхенской конференции. Поскольку именно с неё Вторая мировая и начинается, что бы там кто ни говорил… И всем станет резко не до того.
– А если им, наоборот, поверят? И объединятся против нас, пожелав всем скопом выдавить из нас «древние тайны»? – напряжённо спросил Бухарин.
– Да нет, не думаю, – покачал головой Алекс. – У них же довольно быстро появятся результаты работы настоящих учёных, которые явственно покажут, что ничего за этим нет. Никаких древних развалин и останков титанов. Чисто природные явления.
– А если и они найдут? Тем более если перед ними будет поставлена именно такая задача. Ибо как иначе корректно объяснить результаты наших спортсменов на Олимпиадах? Признать, что социализм действительно лучше, или объявить нас мошенниками, которые подгребли под себя некие древние тайны, принадлежащие всему человечеству, которыми эти социалистические нелюди и извращенцы с ними, то есть, естественно, с человечеством, не хотят делиться? – закинул удочку Сталин. Алекс задумался. С такой точки зрения он на проблему не смотрел.
– Хм, опасность этого есть, – медленно начал он. – Мистическое мышление сейчас всё ещё на подъёме. Иначе никаких «Аненербе» не было бы… Но не думаю, что большая. Если, как я уже говорил, мы привезём туда по-настоящему известных учёных – геологов, физиков, металлургов и тому подобное, которые дорожат своим авторитетом и репутацией, причём, в первую очередь, не из нашей страны, а и из других. Шведов там, датчан, англичан, американцев… Через того же Рериха. В конце концов, с его фондом сотрудничали такие личности, как Альберт Эйнштейн, Луи де Бройль, Роберт Милликен, Свен Гедин. Это ж имена! Трое вон вообще нобелевские лауреаты… Неужели их можно будет купить или как-то принудить поступиться своей научной честью? Пусть представят своё видение найденных объектов с, так сказать, научной точки зрения. С учётом требования не публиковать своё мнение до окончания «всестороннего изучения представленных материалов» и до окончания работы следующей экспедиции, которая будет проверять и подтверждать уже их выводы, что произойдёт никак не раньше конца тридцать шестого года – все Олимпиады и успеют пройти. Вот тогда пусть и опровергают вовсю. Думаю, та-акой срач разразится, что, как минимум, года на полтора всё это точно затянется. А скорее всего и куда более. Тем более что можно предложить всем желающим как можно тщательнее перепроверить все данные, для чего отправить туда настоящие научные экспедиции. Причём ещё и взять с них приличную плату…
– А кто их будет приглашать? Если мы, то не расценят ли это как попытку изначально подогнать выводы их исследований под нужные результаты? – задумчиво спросил Киров.
– Пусть, как предложил Александр, сами же Рерих с Зеботнедорфом и пригласят, – предложил Сталин. – Если потом эти учёные выступят против их версии, то никто ничего подобного не подумает…
Алекс облегчённо выдохнул. Уф… как многого он, оказывается, не предусмотрел. Но теперь обсуждение перешло в фазу активной дискуссии. И это означало, что его идея уже не будет отвергнута. Что его весьма обрадовало. В первую очередь тем, что он впервые смог не просто привезти из будущего нечто, разработанное и сделанное другими, а наконец-то сумел и сам разработать и предложить нечто, чего без него ещё никогда не существовало. Это же ведь и называется творчеством. А вовсе не какое-нибудь там умение «петь ртом» или трясти сиськами под ритмичную музыку, как это представляется многим…
Обсуждение его предложения затянулось часа на три. Парень успел раз десять вспотеть, пару раз сорваться и очередной раз понять, что подобные операции совершенно точно не его уровень. Как выяснилось в процессе обсуждения, в разработанном им плане зияло несколько ужасающих дыр, которые могли не просто его обрушить, но вообще развернуть его итоги на сто восемьдесят градусов от планируемых. Причём традиционно на почти половину вопросов, которые были заданы в эти три часа, у него ответов не было. А те, что были, частенько страдали неточностью и поверхностностью.
– А кто будет всё это финансировать? – где-то в середине обсуждения поинтересовался Сталин.
– Ну, совсем без СССР не обойтись, – вздохнул Алекс. – На нашей же территории работать будут. Но основное финансирование, я думаю, можно вполне повесить на американцев. У Рериха там очень сильные связи.
– Это – да, – кивнул Бухарин. – Его «пакт Рериха» подписан два месяца назад в Вашингтоне, причём не где-нибудь, а в Белом доме и в присутствии самого президента Рузвельта.
– Да и немцы тоже не останутся в стороне. Сам Гитлер не даст, – задумчиво уточнил Сталин. А затем повернулся к Алексу: – А по Рериху, насколько я помню ваши материалы, в конце этого месяца должен разразиться какой-то скандал, который сильно подорвёт его позиции? – уточнил Иосиф Виссарионович.
Алекс кивнул.
– Да, должна была появиться скандальная статья в «Чикаго трибьюн». Но-о-о… Всеволод Николаевич сказал, что берёт на себя решение этого вопроса.
Иосиф Виссарионович кивнул, но сделал пометку. после чего задал следующий вопрос:
– А что там у вас за задумка с песнями?
Алекс молча поднялся и подошёл к электрическому проигрывателю виниловых пластинок, который приволок с собой. Как выяснилось, любителей таковых в будущем было вполне достаточно для того, чтобы столь устаревшие аппараты всё ещё имели некоторый, пусть и небольшой, но стабильный спрос. Впрочем, самые свежие навороченные аппараты ему не подходили, от слова «совсем». Современную электронику через портал было не протащить. Так что пришлось подбирать ламповую систему производства то ли начала шестидесятых, то ли вообще пятидесятых на текущем аналоге приснопамятного «eBay». Изрядно побитую, но вполне рабочую. Потому что воспроизвести хиты шестидесятых-девяностых с требуемым качеством местные патефоны точно не сумели бы. Как минимум, были бы «съедены» все басы…
После прослушивания десятка песен Бухарин поинтересовался:
– А у вас всё только иностранное? На русском языке ничего нет?
– Есть, конечно, – кивнул Алекс. – Просто сначала я поставил самые «ударные» вещи для групп, которые будут петь на иностранных языках. Увы, одного «Интернационала» уже сейчас мало. Пусть он останется гимном, но молодёжи нужна и новая музыка. Так пусть она лучше будет из СССР, а не из США или Англии. Я читал, что во время падения СССР практически во всех реальностях аргумент насчёт того, что за всё время своего существования Советский Союз не породил ничего нового в искусстве, музыке или моде, звучал в устах тех, кто его разрушал, весьма существенным и являлся одним из главных в обличении «отсталого совка» и возвеличивания англосаксонского мира. Уж не знаю, насколько оно действительно было так, но…
Короче, Эрика оказалась права. В неделю он не уложился…
