Могаба почти не участвовал в сражении. Он сказал Гопалу:

– Мой дух рвется в бой, но тело слишком состарилось и устало. Уж лучше я буду сидеть здесь и давать тебе указания.

Но во дворце он не засиделся, а расхаживал по городу с белой вороной, летавшей для него на разведку, несмотря на таящихся в темноте враждебных призраков. Птица видела их весьма ясно и потому регулярно предупреждала Могабу, когда следует помалкивать.

Когда Могаба предположил, что эти невидимые существа не очень-то охотно помогают захватчикам, ворона пояснила, что обитатели призрачного мира полностью преданы лишь одной идее – делать своего хозяина счастливым. А скромную помощь Отряду они оказывают в ответ на пожелания своего мессии Тобо, которому поклоняются почти как богу. Как Тай Киму. А это имя на каноническом языке жрецов, создавших Неизвестные Тени, означает «Тот, Кто Идет с Мертвыми».

– Так ты хочешь сказать, что это не язык нюень бао?

Нет, это язык, родственный языку нюень бао, – такой, каким он был четыре столетия назад.

– Значит, Ходячая Смерть – полукровка? Не Ходячая Смерть, а Тот, Кто Идет с Мертвыми. Могаба слишком устал, чтобы думать о разнице в смыслах.

– Отыщи Аридату Сингха, – велел он птице. – Я хочу знать, что он делает.

Вороне не нравилось, когда ей приказывали. Но все же она улетела.

Могаба немедленно вызвал Гопала и спросил:

– Как ты относишься к этому городу? – Он и так знал ответ, но хотел выслушать его из уст Сингха.

– Сам не понимаю, – пожал плечами Гопал. – Как и все, кто здесь живет, я его и люблю, и ненавижу.

– Наши враги восстановили командную цепочку. Сейчас они отдыхают. Но возобновят атаку, пока еще достаточно темно для их невидимых союзников. Сейчас я уверен, что мы эту ночь продержимся и у нас останется более чем достаточно сил для завтрашней контратаки. Думаю, мы сумеем нанести им серьезный урон, но их проклятые колдуны снова их спасут, а когда наступит ночь, их союзники нас прикончат. – Могаба сказал это, хотя ни разу не видел доказательств того, что Неизвестные Тени способны убить человека. – И еще я думаю, что на сей раз разрушения в Таглиосе будут гораздо сильнее. Полагаю, что рано или поздно обе стороны настолько ослабеют, что ни одна из них – кто бы ни победил – не сумеет сдержать соперничество религиозных фракций, умерить амбиции главарей разбойничьих банд, жрецов и кого угодно, кто пожелает извлечь преимущество из будущего хаоса. Может, мы даже увидим столкновения между приверженцами основных религий.

Гопал кивнул, невидимый в темноте. Работой начальника серых был всеобщий контроль. Особенную безжалостность он проявлял к бандитам. Могаба не вдавался в детали, но знал, что некое событие в прошлом Гопала побуждало его нещадно давить криминальную активность.

– К чему ты клонишь? – спросил Гопал.

– К тому, что если мы продолжим войну так, как воюем сейчас, то мы сможем победить – возможно, – но при этом уничтожим Таглиос. А если проиграем, то результатом станут анархия и разрушение.

– И?..

– А нашим врагам на это наплевать. Они пришли сюда не город завоевывать. Они пришли за тобой и мной. И за Хадидасом и девушкой. Особенно за Дщерью Ночи.

Могаба ощутил нарастающее подозрение Гопала. Ничего, белая ворона вскоре вернется.

– Думаю, нам лучше уйти, Гопал. И избавить Таглиос от мучений. Гарнизоны восточных провинций нам верны. И мы сможем продолжить борьбу оттуда.

Гопала его слова не обманули. Но он не возразил, что у них практически не будет надежды одолеть армию, засевшую в столице, подкрепленную отрядом чародеев и не испытывающую затруднений с деньгами Он давно знал своего командира. Верховный главнокомандующий – упрямый военачальник, не имеющий никаких слабостей. Если не считать его тайной любви к принявшему его городу – любви, которую он в последнее время проявлял уже несколько раз. И Гопал без труда поверил, что Могаба скорее уйдет из Таглиоса, чем позволит его уничтожить и превратить в памятник генеральскому эго. Нынешний Могаба уже не был тем высокомерным юнцом, который оборонял Деджагор против худшего, что смогли двинуть против него Хозяева Теней.

– И куда мы пойдем?

– В Агру. Или в Мухру в Аджитстане.

– Оба города – веднаитские твердыни. И группу еретиков-шадаритов вряд ли там примут тепло. Особенно если падение Таглиоса подвергнет новым испытаниям религиозную терпимость.

– Такое может случиться, – признал Могаба. – А может и не случиться.

– Кроме того, мы не подумали о семьях. – Семейные связи для шадаритов чрезвычайно важны. – У меня есть только братья и кузены. Но у большинства из них есть жены и дети.

– Полагаю, они могут остаться здесь, сбрить бороды и прикинуться людьми, редко бывающими на солнце, – ответил Могаба. – Гопал, сейчас я поведу себя в высшей степени несправедливо. Возлагаю тяжесть решения исключительно на тебя. Остаться и сражаться? Или уйти и пощадить город?

И, словно ставя точку в словах Могабы, над центром города поднялся огненный гриб. Мгновение он напоминал гигантский, светящийся изнутри мозг. На его фоне мелькали летающие силуэты.

– Передышка закончилась, – проговорил Могаба.