У нас получилось нечто вроде ничьей. Мы не смогли добраться до Гоблина и Дщери Ночи, когда они были наиболее уязвимы. Их приспешники не знали, что мы утратили свое самое мощное оружие – во всяком случае, временно. Мои вороны, очень удачно вернувшиеся, только когда им пришло время стать посыльными Тобо, сообщили, что Ревун и Тобо остались в живых, но ранены. Они спрятались в лесу в нескольких десятках ярдов от того места, где лежат Дщерь Ночи и Гоблин. Они едва-едва оправились после магического удара, и теперь у них есть силы только дышать.

Я попытался сообщить эту новость Дреме незаметно, но Сари была настороже. И через несколько секунд она довела себя до такого состояния, что даже Мурген не смог ее успокоить.

– Вы должны что-то сделать! – вопила она.

– Тебя Дщерь Ночи услышит, – рявкнул в ответ Мурген.

– Вы должны вытащить его оттуда!

– Помолчи!

Я был согласен. Кому-то нужно что-то сделать. И этим кем-то могу стать и я. Но единственную пользу я мог принести, лишь отдав в помощники своих ворон. Те по очереди сообщили, что Тобо или без сознания, или бредит. Они так и не смогли получить от него четких указаний. И отказывались передать приказы Неизвестным Теням. А те уже собрались в таких количествах, что их становилось просто невозможно не заметить, когда резко поворачиваешься или двигаешься.

– Мы не можем до него добраться, – сказал Мурген Сари и встряхнул ее. Она не слушала. Потому что если бы стала слушать, то ей бы пришлось услышать тяжелую правду.

Шукрат вышла вперед и сказала:

– Я могу его привезти.

Сари заткнулась. Даже Дрема перестала собирать остатки нашей армии и обратила на нее внимание.

– Для этого мне нужна лишь моя одежда, – добавила Шукрат. Ее акцент в последнее время стал почти незаметен, а на таглиосском она говорила достаточно свободно. – Под ее защитой чары меня не затронут.

Истерика у Сари мгновенно прекратилась. Никогда не пойму эту женщину. Я готов был поспорить, что она лишь станет сильнее.

Мы переглянулись. Без Тобо нам в живых не остаться. Только не в этом мире. Только не против таких врагов. Мы должны вернуть его быстрее, чем Дщерь Ночи обнаружит, какую возможность фортуна подбросила к ее ногам.

– Когда-нибудь вам пришлось бы мне поверить, – продолжила Шукрат. – По-моему, сейчас самое подходящее время рискнуть.

Похоже, не такая она дура, какой прикидывается.

А Тобо ей доверял.

Я взглянул туда, где Дрема что-то сердито выговаривала Икбалу Сингху и офицеру в сильно помятых хсиенских доспехах. Она услышала слова Шукрат, махнула рукой и кивнула, давая понять, что решение принимать мне. Я знал юных Ворошков лучше нее.

– Хорошо, – сказал я Шукрат. – Но я полечу с тобой.

– Как?

– Надену одежду Громовола…

Мои слова ее скорее развеселили, чем насторожили. Но она действительно тревожилась за Тобо.

Я обладаю почти навязчивыми представлениями о преданности, братстве и верности прошлому, поэтому мне иногда трудно поверить, что другие могут столь гибко реагировать на ситуацию, как они это делают. Я, например, не сумел бы настолько легко принять такое драматическое изменение обстоятельств, как это сделала Шукрат.

– Что, ничего не получится? – понял я.

– Нет. Одежда создана для каждого из нас специально. Индивидуально. – Акцент у нее был не сильнее моего, но запас слов не столь большой. И говорила она более простыми фразами, чем ей хотелось бы. – Впрочем, ее может перекроить портной с достаточными умениями. Правда, этим умениям учатся лет двадцать.

– Хорошо. Где сложена ваша одежда? В фургоне Тобо? – Парень обзавелся таким количеством всяческого барахла, что ему потребовался собственный фургон с возницей, чтобы таскать все это за собой. А в фургоне он возил все подряд – от магических принадлежностей до всяческих безделушек. Отличаясь бережливостью, он не любил что-либо выбрасывать. – Пошли.

Надеюсь, он не защитил фургон заклинаниями, которые помешают взять из него то, без чего мы не сможем спасти его задницу.