92
Небо было беззвездным, и приходилось довольствоваться тусклым светом маленького походного костерка. Тай Дэй, я и кучка моих старых приятелей изрядно оттянулись пивком Одноглазого и до отвалу натрескались жареной свинины. Бадья громко рыгал, демонстрируя довольство.
– Ежели тебе нравится спать под открытым небом, – сказал я, – то погодка сейчас самая подходящая. Такая житуха мне по душе. Прямо как в Таглиосе: еда, питье и никакой лишней работы.
– Лишней? Ты о чем? Я сроду не видел, чтобы ты хоть пальцем пошевелил.
– Так ведь некогда было. Приходилось ублажать Сари.
– Так и не дунди о работе.
– Эй, – спросил Рыжий, – этот парень всегда так храпит?
Он имел в виду Тай Дэя, отрубившегося у наружной стены нашего бункера и оглашавшего окрестности немыслимым бульканьем, хрипом и свистом.
Остальные нюень бао сторонились его.
– Нет, только после того, как хорошенько оттянется.
– А оттянулся он небось в первый раз?
– При мне в первый. Но я не был с ним в его брачную ночь.
– Ты ведь вечно отираешься возле Старика, – сказал кто-то из парней. – Шепнул бы ему, что пора двигаться в гору.
– А на кой мне-то это надо?
– Так ведь, как только мы доберемся до Хатовара, с маршами, схватками и прочим дерьмом будет покончено… – Повисло молчание. – Разве не так?
Что я мог сказать?
– На сей счет у меня нет никаких сведений. Поднимись футов на двадцать по склону, и будешь знать ровно столько же, сколько и я.
– Я думал, все написано в старых книжках.
В них-то, конечно, все было написано. Только вот у меня не имелось ни одной подлинной старой книги. Глянув на дрыхнувшего без задних ног Тай Дэя, я нашел его пример вдохновляющим.
– Ладно, ребята, погудели, а теперь пора и на боковую.
Направляясь к себе, я на ходу бросил Тай Дэю:
– Меня не будить, если только не прорвутся Тени. И прибереги свининки для дядюшки.
Крыша моей нынешней норы была так низка, что забраться внутрь я мог, лишь опустившись на четвереньки. Что ж, весьма кстати, в противном случае непременно бы навернулся. Чтобы добраться до своей подстилки, мне пришлось сначала перелезть через Дрему, а потом еще и через копье Одноглазого, которое я притащил в свою нору сам не знаю за каким чертом. Хорошо хоть на тюфяк падать было невысоко.
В эту ночь я определенно блуждал по снам, но решительно не мог припомнить, куда именно меня заносило. Сохранились лишь смутные воспоминания о Сари да обычная шелупень насчет Душелова, избегавшей меня столь же рьяно, как я ее. Проснулся я с головной болью, сухостью во рту, жаждой, отчаянной нуждой побывать в сортире – и в очень плохом настроении.
Ругнувшись на дядюшку Доя, я протер глаза.
– Проклятие, снаружи уже светло! Тай Дэй, шевели задницей! Попей водички, с бодуна полегче будет. Дерьмо!
Я и сам отхлебнул воды. Рожа у меня, надо полагать, была зеленая-презеленая.
– Знаменосец!
– А?
По одну сторону от меня стоял Иси, по другую Очиба.
– Ребята, вы из-под земли выскочили или как?
– Нам пришлось ждать, – сказал Иси.
– Твои люди упорно оберегают твой драгоценный отдых, – добавил Очиба.
Что-то в поведении наров внушало неуловимую тревогу.
– Они молодцы. А вам-то какого хрена нужно?
Не похоже, чтобы эти парни приперлись просто поболтать.
Иси знал диалекты Самоцветных городов получше Очибы, но и он был слабоват по этой части. Однако кое-как передать послание ему удалось.
– Капитан и лейтенант хотят, чтобы ты знал: пленник Копченый погиб.
– Погиб! Ты хочешь сказать – он мертв?
– Как камень, – сказал Очиба.
Я невольно припомнил весьма резвые камни, с которыми встречался задолго до того, как к нашей шайке присоединились эти нары, но говорить ничего не стал. В наши дни мало кто помнит Равнину Страха.
– Он убит, – пояснил Иси, полагая, видимо, что я не врубился.
Некоторое время я стоял с отвисшей челюстью, потом сказал:
– Пойдем-ка найдем местечко, где можно потолковать спокойно.
Я подхватил воронобой и отвел парней подальше, туда, где никто не мог нас подслушать.
– Давайте поподробнее.
Усовершенствованный шест можно было не брать. Воронами поблизости и не пахло.
– Его нашли с перерезанным горлом, – пояснил Иси.
– Как это могло случиться? Кто-то должен был перебраться через Сингха, и Длиннотень, и Ревуна… или… Его ведь убили в конуре, так? Он не выбрался?
– Он находился в заточении.
– Надо полагать, убийцу не поймали?
Всякий раз, когда речь шла о подлом убийстве, мне на ум в первую очередь приходили Нарайян Сингх и его приятели с разноцветными шарфиками. Но Обманники никогда не проливали крови. Нарайян не сделал бы этого даже ради самозащиты.
– Нет.
– А мы знаем, кто убийца?
– Нет.
– Ладно, иду.
Я направился в лагерь, на ходу выкликая имена своих офицеров и сержантов:
– Фонарь! Рыжий! Магарыч! Клу! Бадья! Все не так страшно, – заявил я, – просто маленькая тревога. Придется малость повременить с игрой в тонк. Все должны быть в полной готовности!
Я осушил еще пинту воды, а потом пожертвовал такое же количество духам земли.
– Иси. Очиба. Пойдем.
Тай Дэй встрепенулся, подхватил бамбуковый шест и, используя его как посох, потащился за мной. Он следовал своим представлениям о долге, невзирая на симпатии и антипатии, не говоря уж о таких мелочах, как слабость или головная боль.
Дядюшка Дой прикоснулся к рукояти Бледного Жезла, словно желая убедиться, что меч не покинул его, и с трудом поплелся за нами. В это утро он выглядел усталым и очень старым.
– На кой хрен ты сюда притащился? – проворчал Костоправ, тоже выглядевший и усталым, и постаревшим. – Все равно ведь ничего не можешь поделать.
– Я знал Копченого лучше, чем кто бы то ни был. Я подумал…
– Пустая трата времени. Окажись ты близко, может, тебе и удалось бы догнать его дух.
Я удивился:
– Не имело смысла.
– Еще как имело. Кто-то не хочет, чтобы за ним шпионили.
Я начал было протестовать, уверяя, что о Копченом никто и знать не знал, но тут же заткнулся. Старик не был настроен вести дебаты. Я спросил:
– А что говорят остальные? – Надо полагать, их уже расспрашивали, и с немалым рвением.
– Никто ничего не видел. Никто ничего не знает. Но, как мне сдается, Ревуну кое-что известно. И он боится, как бы кто-то не явился за ним.
– В таком случае для него же лучше поделиться своими догадками с нами.
Я знал, что пытками из чертова коротышки ничего не выжать.
– Госпожа сказала ему то же самое. Он обдумывает ее предложение.
– А ведь это возможность переманить его на нашу сторону.
– Как я уже сказал, Мурген, тебе нет надобности трепыхаться. Мы здесь почти такие же прыткие, как ты. И разберемся, что к чему, хоть, может, и не так быстро.
– Не сомневаюсь. Ты слышал, что вытворяла этой ночью Лиза Бовок?
– Форвалака? Нет. О чем ты толкуешь?
– Она чуть не взбесилась, когда мы с Тай Дэем проходили мимо клетки.
– Такое случается с ней время от времени. Госпожа полагает, что в такие моменты животное начало берет верх. Ей, должно быть, нужен самец.
Я заметил дядюшку Доя, подошедшего уже после начала нашего разговора. Он все равно не понимал, о чем мы с Костоправом толкуем.
– Тай Дэй сказал что-то в этом роде.
– Возможно, этот малый и не такой дурак, каким кажется.
Старик произнес это, глядя на дядюшку, и я так и не понял, кого из двоих он имел в виду.
– Как наш найденыш?
– Дрема? Дремлет.
– Шутники у нас идут на растопку.
– Что? Какие шутки? Ты спросил – я доложил. Малец спит. Лопает, ежели дать ему в руку ложку и показать, как совать ее в рот. Пялится по сторонам. Но в основном дрыхнет.
– Вот и ладно. Топай обратно. Займись делом. Попытайся заглянуть чуть выше по склону. У меня нервы сдают, предчувствие одолевает, или, может, я просто засуетился, но мне все больше кажется, что путь необходимо продолжить. Вне зависимости от того, подталкивают нас к этому обстоятельства или нет.
– То-то Радиша обрадуется.
– Сомневаюсь. Эта их паранойя насчет Отряда не сама по себе возникла. Она купилась на всякие страсти-мордасти не в той степени, как бедняга Копченый, но, тем не менее, купилась. И продолжает в это верить, потому как источник всех этих слухов никуда не делся. Сомневаюсь, чтобы Радиша поверила Душелову, когда та уверяла ее, что роковое бремя может быть сброшено безо всякого ущерба.
Он думал о Кине. В последнее время принято было считать, что именно Кина внушала страх перед Отрядом таглиосцам и их правителям. Но мы всегда подозревали, что Таглиос не сдержит обещания и не поможет нам вернуться в Хатовар после победы над Хозяевами Теней. Гипотеза Кины выглядела вроде бы убедительно, однако я видел в ней уязвимое место. Ежели Матери Обмана так уж приспичило устроить Год Черепов, почему она не вовлекла в это дело Отряд? Или считала Хозяев Теней более подходящим инструментом?
– Кажется, мы пришлись здесь не ко двору, – сказал я Тай Дэю, пожимая плечами.
– Какого черта? – рявкнул Костоправ.
Форвалака попыталась дотянуться до дядюшки Доя. Тот тыкал ее сквозь решетку кончиком меча, пока пантера не успокоилась.
– Мне нужны твои сны, Мурген, – крикнул вдогонку Костоправ, когда я уже начал спускаться по склону. – Позарез нужны. Я чувствую себя слепым, а потому уязвимым. Мне необходимо знать, что творится вокруг.
