Глава 36. Годжийский брод
В наряде, припасенном для меня Госпожой, я почувствовал себя полным идиотом. То было полное облачение одного из Десяти Взятых: причудливый черный доспех с кроваво мерцающими нитями волшебного пламени на нем. Верхом на своем вороном буду казаться футов девяти ростом. Хуже всего был шлем. По бокам его украшали большие черные крылья, сверху — высокий гребень, увенчанный пышными черными перьями, а за забралом его вроде как полыхало пламя.
Одноглазый заметил, что издали будет выглядеть чертовски устрашающе. Гоблин же сказал, что враги просто все до единого помрут — со смеху.
Госпожа тоже облачилась в нечто похожее, с черным гротескным шлемом и пламенем. Чувствуя себя все так же глупо, я взгромоздился на коня. Мои люди были готовы. Одноглазый отправил беса наблюдать за врагом. Оруженосцы Госпожи принесли нам щиты, мечи и копья. На щитах красовались мрачные символы, на копьях развевались вымпела.
— Я создала двух отвратительнейших. При некотором везении облик Взятых на что-нибудь да пригодится. Имена этих двух — Вдоводел и Жизнедав. Которым ты хочешь быть?
Я захлопнул забрало.
— Вдоводелом.
Она испепеляюще взирала на меня добрых десять секунд и только затем приказала оруженосцам подать мне мое добро. Старые свои привычные железяки я прихватил тоже.
Тут появился Жабомордый:
— Готовься, начальник. Сейчас пойдут.
— Ладно. Оповести всех.
Я взглянул направо. Налево. Все и вся были готовы. Я сделал все, что только мог. Все остальное — в руках богов. Или же — в клыках судьбы.
Когда первые солдаты противника ступили в воду, Жабомордый нырнул в туман, затем вынырнул обратно, и я подал знак. Сотня барабанов забили дробь. Мы с Госпожой выехали на гребень холма. Выглядели, наверное, на славу. В крепости за рекою засуетились, указывая на нас.
Я вытащил из ножен данный мне Госпожой меч и простер его к реке, повелевая врагу повернуть назад. Они поворачивать не стали. И я бы на их месте не стал. Однако, могу спорить, занервничали. Спустившись к подножию холма, я коснулся пламенеющим клинком полосы древесного угля.
Пламя рванулось через склон. Секунд через двадцать, конечно, уляжется, однако угли останутся раскаленными. Я быстро ретировался. Испарения были очень уж едки.
Ко мне подлетел Жабомордый:
— Идут через реку, начальник.
Пока что туман скрывал от меня неприятеля.
— Скажи им, пусть барабаны замолчат.
В разом наступившей тишине до меня явственно донеслись лязг и плеск. И следом — кашель и проклятия тех, кто глотнул серных паров. Жабомордый вернулся ко мне.
— Передай Могабе, чтобы выдвигался навстречу, — приказал я.
Вновь забили барабаны.
— Держи строй, Могаба, — пробормотал я. — Больше ничего не прошу, только строй держи.
Появился его легион. Я боялся обернуться, дабы взглянуть на них. Но скоро они миновали меня. И строй держали.
Легионы заняли позиции поперек склона — от ручья справа и от реки слева с небольшим зазором там, где проходила дорога. Н-ну, просто верх безупречности!
Из тумана в полном беспорядке, отчаянно кашляя и ругаясь, начали появляться солдаты противника. Наткнувшись на преграду из углей, они остановились, не зная, что делать.
Я взмахнул мечом.
Полетели снаряды.
Казалось, крепость охватила совершенно беспричинная паника. Вражьи капитаны видели, что ждет их солдат на нашем берегу, но не знали, что предпринять. А потому просто подняли страшную суматоху и не предпринимали ничего.
Солдаты их прибывали и прибывали, до последнего момента не зная, что ждет впереди, и, выйдя из тумана, натыкались на полосу углей.
Туман начал сползать вниз по реке — Меняющий Облик не мог удерживать его долее. Но и того, что осталось, хватало.
Видно, на нашем берегу нашлось-таки несколько знающих сержантов. Противник принялся таскать воду и расчищать в углях проходы шанцевым инструментом. Другие солдаты, рассредоточившись небольшими группами, укрылись от стрел и дротиков щитами. Я снова подал знак. В бой вступили баллисты на колесах.
Могаба с Очибой, пренебрегая опасностью, разъезжали взад-вперед перед своими легионами, вдохновляя солдат стоять насмерть и держать боевой порядок.
Моя же роль сделалась жестокой: я не мог сделать ничего. Я только сидел на коне под легким ветерком и символизировал.
Враги наконец расчистили в угольях проходы и ринулись вперед. За это время баллисты, положившие многих, расстреляли все снаряды и отступили, однако стрелы и дротики продолжали дождем сыпаться на прибывающих через брод, взимая с них ужасную пошлину.
Давление на наш строй нарастало по всему фронту. Но легионеры наши не подавались никуда и делали все, что только могли. Их легкие не были обожжены серными парами.
Больше половины врагов перебралось на наш берег. И примерно треть перебравшихся была уничтожена. Их капитаны в крепости до сих пор ничего не предпринимали.
Силы Хозяев Теней все прибывали и прибывали. Восемьдесят процентов. Девяносто. Ярость и отчаяние добавили им пылу. Таглиосцы то там то тут начали подаваться назад — где на шаг, где на полшага. Я непоколебимым железным символом все так же недвижно сидел в седле.
— Жабомордый, — едва ли не про себя пробормотал я, — ты мне нужен.
Бес возник буквально из ничего, словно материализовавшись на холке моего жеребца.
— Чего тебе, начальник?
Я напичкал его приказами для передачи Мургену, Масло с Ведьмаком, Зиндабу и вообще всем, кого только смог вспомнить. Некоторые шаги были запланированы загодя, некоторые — представляли собою необходимые инновации.
Утро было примечательно отсутствием ворон. Теперь ситуация изменилась. Две чудовищные, едва ли не с курицу каждая, уселись на мои плечи. И были отнюдь не иллюзорны, судя по увесистости. И все остальные тут же увидели их. Даже Госпожа обернулась посмотреть.
Стая ворон пронеслась над полем битвы и, описав круг над крепостью, расселась по росшим вдоль берега деревьям.
Вражеская пехота завершила переправу. Обозы выстраивались у брода, готовясь последовать за ней.
Тысячи солдат Хозяев Теней полегли на нашем берегу. Пожалуй, враг лишился численного преимущества. Однако опыт давал о себе знать. Мои таглиосцы сдавали поле боя. Я чувствовал первые вспышки паники в своих рядах.
Явился Жабомордый:
— Прибыли два фургона с бревнами для баллист, начальник!
— Отошли их к машинам. Потом передай Масло с Ведьмаком: пора.
И совсем скоро в бой со стороны Нумы ворвались около семи сотен кавалеристов. Они смертельно устали. Однако прибыли вовремя и были готовы к бою.
Они сделали то, что от них требовалось. Выдвинувшись из-за ручья, они прошли сквозь хаос вражьих тылов, словно острый горячий нож сквозь мягкое масло. Затем, развернувшись, понеслись по склону, атаковав врага со спины. Словно коса, почуявшая траву…
Позади меня на гребне холма возник Мурген под развевающимся знаменем Черного Отряда. За ним показались люди Зиндаба. Мурген осадил коня между мною и Госпожой, в нескольких шагах позади.
Наша артиллерия начала пристреливаться к крепости.
Гоблин с Одноглазым — а может, и Меняющий Облик — принялись крошить известь, скреплявшую камни в стенах.
— Получается, — пробормотал я. — Похоже, мы таки победим.
Кавалерийский налет решил дело. Они даже не успели перестроиться для новой атаки — неприятельские солдаты устремились к броду. Атака пришлась в самую гущу спасающихся бегством.
Ну, Могаба!.. Ай да Могаба!
Солдаты, коих он муштровал, все так же не ломая строя, пошли в атаку. Они с Очибой носились вдоль фронта, подстегивая солдат и отгоняя раненых с дороги.
Бревна, пущенные из баллист, начали вышибать камни из крепостной стены. Капитаны на башне поразевали рты. Несколько самых боязливых убрались из бойниц.
Я поднял меч и указал им вперед. Забили барабаны. Я двинул коня шагом. Госпожа держалась сбоку, а Мурген со знаменем — чуть позади. Одноглазый с Гоблином еще прибавили ужаса в окружавшие нас чары. Мои вороны пронзительно заорали. Пожалуй, их даже было слышно во всей этой суматохе.
Весь неприятельский обоз сгрудился у брода на том берегу. Обозные команды бежали, бросив подводы и тем самым заблокировав своим товарищам пути к отступлению.
Враг был в бутылке, пробка была заткнута, и большая часть вражьих солдат показала спины.
Началась мрачная, кровавая работа.
Я продолжал неспешное движение вперед. Люди старались не приближаться к нам с Госпожой и к знамени. Лучники из бойниц пытались достать меня, но кто-то наложил на мой доспех весьма прочное заклятие. Ни одна стрела не пронзила его, вот только для ушей это было — точно сидишь в бочонке, по коему лупят молотком.
Неприятельские солдаты начали прыгать в реку, спасаясь вплавь.
Баллисты пристрелялись на славу; бревна ложились кучно. Сторожевая башня заскрипела, затрещала, задрожала; из нее разом вывалился порядочный кусок стены, а затем и вся она рухнула, увлекая за собою части стены крепостной.
Я въехал в реку, миновал брод и оказался среди подвод и фургонов. Знамя и солдаты Зиндаба неотступно следовали за мной. Враги, попадавшиеся на глаза, все бежали на юг. Удивительно. Сам я не нанес ни одного удара.
Зиндабову отряду осталась только самая будничная работа: растащить фургоны, дабы хоть кто-то смог, просочившись сквозь них, прикрыть Мургена, пока тот водружал над крепостью наше знамя.
На северном берегу бой еще продолжался, но победа была за нами. Все кончилось благополучно, во что мне никак не верится и по сию пору. Очень уж просто все вышло. Пожалуй, слишком просто. Я даже не использовал все стрелы, имевшиеся в колчане.
И потому, невзирая на творящийся вокруг хаос, я полез за картой, дабы проверить, что находится дальше к югу.
