Глава 31. Таглиос превращается в военный лагерь
Ох, как давно не отваживался я на полостную хирургию! Еще до начала операции у меня начали дрожать руки, а в голове возник целый рой сомнений. Однако привычка взяла свое. А Одноглазый, подавив натуральную тягу к размножению, применил свои таланты на благо общества, останавливая кровотечение и успокаивая боль. За мытьем рук я сказал:
— До сих пор не верится, что все сошло гладко. Я же, можно сказать, с юных лет такого не делал.
— Оправится, думаешь? — спросил Одноглазый.
— Должно быть. Если не даст осложнений. Тебе следует осматривать ее каждый день, ради уверенности, что все идет как надо.
— Слышь, Костоправ, у меня тут такая мысль… Может, ты мне метлу купишь?
— Зачем?
— Будет мне нечего делать — стану чистоту наводить…
— Пожалуй, я и себе метлу куплю.
Я наскоро, через Жабомордого, переговорил с родителями девочки, втолковав им, что от них требуется. Благодарность в них малость приугасла. Я и с самого начала сомневался в ее долговечности. Таков уж есмь человек. И все же, уходя, я сказал отцу, что рассчитываю на него.
— Все, что угодно!
— Это будет не пустяк. Когда придет срок.
Он понял меня. И лишь мрачно кивнул. Мы уже выходили на улицу, когда Одноглазый сказал:
— Глянь-ка!
Я опустил глаза. На земле, разложенные аккуратным равносторонним треугольником, лежали три мертвые летучие мыши.
— Может, ребятам и не чудилось…
Сами трупы выглядели отнюдь не аккуратно.
Где-то неподалеку каркнула ворона.
— Принимаю помощь отовсюду, где нахожу, — пробормотал я про себя. — Одноглазый! Ты сможешь заставить летучую мышь следить за людьми?
— Я — нет, — отвечал он, поразмыслив. — Однако это возможно. Хотя — мозгов у них маловато…
— Это — все, что мне нужно знать. Кроме того, кто управляет мышами? Следует полагать, это Хозяева Теней.
Теперь и для меня началась работа по двадцать часов в сутки. В свободное время я учил местный язык. Языки, стоит только заложить основу, идут легко. Ну уж всяко легче.
В организации обороны мы держались принципа: чем проще, тем лучше. Все свидетельствовало, что Хозяева Теней воспользуются Годжийским бродом как основной переправой. От обороны прочих бродов я отрекся в пользу культовых лидеров, а сам сосредоточился на том, что, по моему мнению, было необходимым для препятствования перемещению основных сил врага. Если они переправятся и двинут на север, нам, боюсь, придется повторять кампанию Лебедя. То есть платить за победу по высочайшей цене.
Начал я с формирования двух кадровых легионов, основываясь на модели Самоцветных Городов — из тех еще времен, когда армии их состояли из простых граждан с минимумом воинского опыта. Структура командования была самой простой из возможных: чисто пехотная. Могаба получил в подчинение всю пехоту и, помимо того, занял должность командира первого легиона. Его лейтенант, Очиба, получил второй. Каждый взял по десятку наров для сержантского состава, а каждый десяток отобрал из таглиосских добровольцев по сотне кандидатов. Таким образом, в каждом легионе образовалась база для наращивания личного состава с той же быстротой, с какой только нары смогут учить местных ходить строем. Могаба взял для штабной работы Сопатого и Когтя с Сердцем. Я не знал, куда еще можно деть этих троих. Они, конечно, горели желанием работать, однако практической ценности не представляли.
Зиндаб с остальными нарами формировал третий легион — учебно-резервный, который я собирался использовать лишь в самой отчаянной ситуации.
Масло, Ведьмака, кавалергардов и рои я определил на приведение в надлежащий вид кавалерии.
Ваше Сиятельство, Шандал, Клетус и остальные опальцы с берилльцами возглавили саперов, квартирмейстеров и прочее в том же роде. Ведьмаков племянник держался при дяде: еще один, ни на что не годный.
Все делалось, главным образом, по рекомендациям, разработанным Могабой во время моего развед-рейда. Кое с чем я не был согласен, однако посчитал за грех расточать впустую то, что он сделал. Все равно надо было что-то делать незамедлительно.
Он все просчитал. Легион Зиндаба будет готовить солдат для двух ведущих, но сам — развиваться медленнее. В то, что мы сможем собрать более трех легионов, пока не разовьем достаточно местных талантов, он не верил.
Ну а Госпоже, Гоблину с Одноглазым и мне осталось все остальное. Все важнейшее и интереснейшее, вроде переговоров с Прабриндрахом и его сестрицей, организации поисков годных к употреблению местных колдунов, определения стратегии, плюс еще множество хитрых штучек. Могаба-то, добрый такой, оставил мне только стратегию да прочую штабную деятельность…
Хотя все шло, как должно. Я не уставал удивляться его компетентности.
— Гоблин! — сказал я. — Пожалуй, тебе следует возглавить контрразведку.
— Х-хе! — встрял Одноглазый. — Там ему самое и место.
— Бери Жабомордого, когда понадобится.
Бес застонал. Работать он вообще не любил. Гоблин самодовольно улыбнулся:
— Я, Костоправ, в этой зверушке не нуждаюсь.
Это мне очень не понравилось. Коротышка Гоблин, очевидно, что-то затевал. С тех самых пор как мы вернулись в город, он даже во сне излучал самодовольство. Значит, беда близко. Они с Одноглазым так поглощены своей распрей, что склонны забывать обо всем остальном мире.
Ладно, время покажет, что там с ним такое.
— Делай как хочешь, — сказал я. — Пока делаешь все как нужно. Опасных агентов Хозяев Теней вывести из строя. С краткосрочниками организуй так, чтобы скармливали хозяевам ложную информацию. Еще нам следует хоть одним глазком, да приглядывать за высшими жрецами. Они склонны доставить нам неприятности, едва поймут, как. Такова уж человеческая натура.
Госпожу я назначил командовать внешней, показной деятельностью, а также планированием. Я уже определил, где встречусь с противником, и еще до того, как подготовлю то, чем его встречать. Ей я велел разработать детали. Как тактик она лучше меня. Имперскими армиями, помнится, командовала с успехом, достойным всяческого изумления.
Я хорошо понимал, что немаловажная часть работы Капитана заключается в передаче полномочий. А гений Капитана — в том, чтобы поручать каждое дело тому, кто справится с ним лучше всех прочих.
У нас осталось около пяти недель. И время все убывает, убывает и убывает.
И в шансы наши мне, надо сказать, не верилось.
* * *
Недосыпали все. Общая раздражительность резко повысилась. Но так уж всегда в нашем деле. С годами привыкаешь понимать это и сглаживать. Могаба регулярно докладывал, что у него дела идут великолепно, однако мне никак не хватало времени на осмотр его частей. Ведьмак с Масло были не столь довольны своим прогрессом. Их рекруты были набраны из классов, понимавших дисциплину как нечто приличествующее лишь их подчиненным. Пришлось Масло и Ведьмаку, в целях приведения людей к надлежащему послушанию, прибегнуть к пинкам под зад. Они подкинули пару интересных идей, вроде усиления кавалерии слонами. Княжеская перепись домашнего скота выявила наличие нескольких сотен рабочих слонов. Я же постоянно носился по городу, более политиканствуя, чем командуя. Где возможно, я не прибегал к диктатуре, предпочитая убеждать, однако двое из первожрецов чаще всего не оставляли мне выбора. Я им: «черное», они мне: «белое» — просто, чтобы показать, что хозяевами Таглиоса полагают исключительно себя.
Будь у меня время, я бы поспорил с ними. Но, за неимением такового, не стал и возиться. Я собрал их и их первых помощников и в присутствии князя с сестрой сказал, что на позы их мне плевать, что неповиновения я не потерплю, а те, кто не желает умирать, должны повиноваться Костоправу. Если им это не по нраву, путь пробуют на мне любое из своих безумств, после чего немедля будут изжарены на медленном огне перед всем народом.
Популярности мне это не прибавило.
Вообще-то, здесь я больше блефовал. В случае надобности, конечно, так и сделал бы, но не думал, что до этого дойдет. Горячий нрав мой должен был устрашить их на время, пока я занят делом. А вот после отражения нападения придется их опасаться.
Никогда не следует отступаться от позитивизма в мышлении.
Это я — себе.
Я бы умер с голоду, съедай я по фунту хлеба каждую минуту, в продолжение которой верил бы в наши шансы.
Несколько человек доставили верные новости о там, что игра началась. Пошли слухи, что некоторые храмы закрылись за недостатком посетителей. Другим приходилось сдерживать натиск разозленных толп.
Великолепно.
Но долго ли так продержится? Страсть местных к сверхъестественной ерунде была куда древнее и неподатливее страстей милитаристского толка.
— Что за дьявольщина там у них? — при первой же возможности спросил я Лебедя. Местный язык я уже знал, но не настолько, чтобы улавливать религиозные тонкости.
— По-моему, Нож там у них…
Казалось, он был озадачен происходящим не менее моего.
— Что это значит?
— С первого дня, как мы здесь, Нож сеет смуту. Говорит, что попам положено заботиться о душах и кармах, а в политику соваться нечего. В нашей таверне постоянно об этом говорил. А когда услыхал, что ты с первожрецами по-свойски побеседовал, пошел по улицам распространять, как он назвал, «истину». Местные полностью преданы своим богам, ты этого не забывай, но к некоторым попам особой любовью не горят. Особенно к таким, которые досуха выжимают их кошельки.
Я рассмеялся:
— Скажи ему, пусть перестанет. Мне тут еще только религиозных революций не хватало.
— Верно. Я как-то не подумал, что тебя это будет волновать.
Но меня волновало буквально все. Таглиосское общество подверглось жесточайшим потрясениям, хотя увидеть это можно было лишь со стороны. Слишком много перемен в такой краткий срок претерпел этот народ ограниченных традиционалистов. Никакой постепенности, никакого времени на привыкание. Спасение Таглиоса подобно было скачке на смерче. Туговато мне придется, если страх и безысходность, направленные против Хозяев Теней, вдруг поменяют направленность.
Как-то, посреди моего четырехчасового сна, меня разбудил Одноглазый.
— Джахамарадж Джах пришел. Говорит, должен прямо сейчас увидеться с тобой.
— Что, дочурке его стало хуже?
— Нет. Он полагает, что должен тебя отблагодарить.
— Веди сюда.
Жрец вошел едва ли не крадучись. Он поклонился мне почтительно и неловко, словно бродяга с улицы. Он поименовал меня всеми титулами, до каких только додумались таглиосцы, включая и Исцелителя — аппендэктомии здешние хирурги не знали. Он опасливо оглядывался, словно ожидая увидеть уши, растущие из стен. Наверное, опасение сие было профессиональным. А уж вид Жабомордого ему не понравился вовсе.
Значит, кое-кто знает, что представляет собою наш бес. Это следует принять к сведению.
— Здесь можно говорить?
Это-то я понял без перевода.
— Да.
— Я не могу задерживаться надолго. За мною могут следить, зная, что я в большом долгу перед тобою, Исцелитель.
Ну, так не тяни, подумал я.
— Я слушаю.
— Первожрец Шадара, старший надо мною, Годжаринди Грыж, чья покровительница — Гада, одно из чьих воплощений — Смерть, был очень расстроен тобою в тот вечер. Он сказал Детям Гады, что Гада жаждет твоей ка.
Жабомордый, переведя, прокомментировал:
— Гада — шадарская богиня смерти, разрушения и разложения, Капитан. Дети Гады — секта, идущая по пути убийств и пыток. Доктрина их гласит, что они должны быть случайны и бессмысленны. Хотя на практике умирают попавшие в хреновый список главного жреца.
— Ясно. — Я слегка улыбнулся. — А кто покровительствует тебе, Джахамарадж Джах?
Он улыбнулся в ответ:
— Хади.
— Надо думать, воплощение Света и Благости.
— Хрен там, начальник. Она — сестра-близняшка Гады. И как бы даже не мерзее. И к мору лапку приложила, и к голоду, и к прочим таким штучкам. Одна из самых крупных свар между культами Шадара и Гунни — считать ли Гаду и Хади разными божествами, или же это одно такое в двух лицах.
— Ну, мне это нравится! Пожалуй, еще и много народу через это полегло… И жрецы еще удивлялись, что я их всерьез не принимаю… Одноглазый! Как по-твоему, я верно догадался, что наш приятель здесь в рассуждении вылезти из долгов?
— Сдается мне, он желает стать следующим главным шадаритом, — хмыкнул Одноглазый.
Я велел Жабомордому задать этот вопрос впрямую. Жрец, даже не зарумянившись, признал, что он, как преемник Годжаринди Годжа, предпочтительнее всех.
— В таком случае, я полагаю, он ничего особенного не сделал, только предупредил. Словом, спасибо ему за это, но я считаю, он нам еще должен. Скажи, если он однажды утром проснется главным шадаритским жрецом, пусть на год-два умерит амбиции и гаврикам своим то же накажет.
Жабомордый перевел. Улыбки как не бывало. Губы жреца сжались в маленький, сморщенный грецкий орех. Однако он согласно кивнул.
— Одноглазый, проводи его до дороги. Не хотелось бы, чтоб он попал в беду благодаря начальнику.
Сам я отправился будить Гоблина.
— Тут со жрецами проблемы. Один тип, по имени Годжаринди Годж, науськал на меня убийц. Бери Мургена, отправляйся в Лебедеву пивнуху, подыми ихнего ненавистника жрецов, пусть укажет тебе этого негодника. Он явно нуждается в переводе на высший план бытия. Особой зрелищности не нужно, просто — понеприятнее. Ну пусть, например, весь изойдет на кровавый понос.
Гоблин, ворча, пошел за Мургеном.
Одноглазый с Жабомордым — наблюдать, не появятся ли предполагаемые убийцы.
Какие они там ни были профессионалы, мимо Жабомордого не проскользнешь. Их оказалось шестеро. Я послал кое-кого из наров, не питавших отвращения к подобным вещам, отвести их на людную площадь и посадить на колья.
Днем позже ушел на закат Годжаринди Годж. Скончался от внезапного сильнейшего приступа фурункулеза. Урок не прошел незамеченным.
Однако и впрок не пошел.
Никто особенно не расстроился и не вознегодовал. Все согласились на том, что Годж знал, на что идет. Однако Радиша как-то задумчиво поглядывала на меня, когда мы в очередной раз спорили, так ли уж мне нужна очередная тысяча мечей и особенно реквизированные мною сто тонн древесного угля.
Хозяйственно-политические игрища были в самом разгаре. Я запрашивал сотню тонн, если нужны были десять, стараясь не мытьем, так катаньем или некоторыми уступками получить на руки побольше, дабы иметь запас.
Рекруты наши являлись с собственной экипировкой. От государства я, в основном, хотел финансирования таких вещей, каких гражданским не понять. Мне хватило мороки с Могабой, когда я доказывал ему, что легкая артиллерия на колесах может принести пользу.
Я и сам не был в этом уверен. Это зависело от того, что предпримет противник. Если то же, что и ранее, артиллерия вовсе пропадет даром. Но схема организации копировала легионы Самоцветных Городов. Там ребята везде таскали за собой легкие катапульты для пробивания брешей в строю противника.
О-оххххх, боги мои… Кое-что приходилось утрясать, просто-напросто заявляя: я, мол, здесь командую, и будь любезен подчиняться.
Могаба не возражал.
У нас оставалось приблизительно семнадцать дней. Меня посетила Госпожа.
— Успеваешь подготовиться? — спросил я.
— Я уже почти готова.
— Хоть один позитивный доклад из сотни. Ты — свет жизни моей.
Она озадаченно воззрилась на меня.
— Я виделась с Меняющим Облик. Он был за рекой.
Одноглазому с Гоблином, напрягшим все свои шпионские способности, это не удалось. В основном оттого, что Майн был непроходим. В добровольцах-то недостатка не было…
Что до очищения Таглиоса от вражеской агентуры — на это им потребовалось меньше десятка дней. Отряд смуглых карликов был стерт в порошок. Несколько таглиосцев оставлены. Мы снабжали их почти правдивой информацией, добавляя лишь толику брехни, призванной склонить их хозяев переправлять главные силы там, где мне нужно.
— О-о. Но узнал ли он что-нибудь, что мы желали бы услышать?
Она усмехнулась:
— Еще как. Ты добился своего. Они поведут основные силы через Годжийский брод. Самих их при армиях не будет. Не настолько они доверяют друг другу, чтобы оставлять базы без защиты.
— Прекрасно. Пожалуй, теперь я верю, что шанс у нас имеется. Может, один из десяти, но настоящий.
— Теперь перейдем к плохим новостям.
— Так я и думал. Излагай.
— Они посылают на нас еще пять тысяч. Значит, десять тысяч на Годжийском направлении, по тысяче — на Терийском и Ведна-Ботском, а остальные пойдут через Нумский брод. Говорят, он станет проходимым на два дня раньше Годжийского.
— Скверно. Значит, когда дойдет до дела, они могут вывести к нам в тыл еще три тысячи.
— И так и сделают, если не полные идиоты.
Смежив веки, я представил себе карту. Именно Нуму я отвел Джахамарадж Джаху и его шадаритам.
Он чудовищным напряжением сил собрал двадцать пять сотен. Прочие шадариты решили подождать и влиться в наши экуменические силы. Три тысячи опытных воинов пройдут сквозь них играючи.
— А если — кавалерию? Скажем, Джах встречает их на берегу, делает все, что может, отходит, а затем наша кавалерия атакует их с фланга, когда они уже готовы выйти на оперативный простор?
— Я предполагала неявно перебросить туда легион Могабы, разбить их, а затем пусть марш-броском идут к Годже. Но ты прав. Кавалерия будет эффективнее. Ты можешь поручить командование Масло и Ведьмаку?
Я не мог. В их части назрели серьезные проблемы, и без кровожадных рои, отпускающих пинки направо и налево за малейшее прегрешение, это подразделение превратится в сущий бродячий цирк.
— Хочешь — ты? Справишься с обязанностями полевого командира?
Она жестко взглянула на меня:
— Там, где справлялся ты?
Да, с этим я справлялся неоднократно…
— Ты хочешь?
— Если ты хочешь, чтобы этим занялась я.
— Жар твоего энтузиазма совсем растопил мое сердце. Ладно. Но об этом никому не скажем, пока не придет время. В особенности, Джахамараджу Джаху. Иначе не станет так стараться, зная, что помощь подойдет.
— Хорошо.
— Есть ли еще новости от нашего, столь редко видимого, друга?
— Нет.
— Кто та женщина, которую он всюду таскает за собой?
Она колебалась слишком долго.
— Не знаю.
— Странно. Кажется мне, где-то я ее уже видел. Только никак не вспомнить…
Она пожала плечами:
— С возрастом каждый встречный кого-то напоминает…
— Кого же напоминаю я?
Здесь она не замешкалась ни на миг:
— Гастрара Теслара из Новок-Дебракена. Голос другой, но суть, пожалуй, та же. И он точно так же морализировал и спорил с самим собой.
Возражать я не имел возможности — никогда не слыхал об этом типе.
— Когда же он начал морализировать слишком часто, муж мой содрал с него кожу.
— По-твоему, я излишне морализирую насчет Годжа?
— Да. Вообще, ты способен, уже сделав дело, довести себя черт знает до чего. Впрочем, не худший вариант. По крайней мере, ты набрался достаточно ума, чтобы вначале получить доход, а уж после — плакать.
— Пожалуй, в такие игры я играть не хочу.
— И не придется. Кстати, удели мне некоторое время. Для портных. Мерки снять.
— На кой? Роскошная униформа у меня уже имеется…
— Но не такая. Новая — для запугивания подданных Хозяев Теней. Часть психологического воздействия.
— Хорошо. Когда захочешь. Я и во время этих примерок могу заниматься делами. Меняющий Облик будет участвовать в представлении у Годжийского брода?
— На опыте придется выяснять. Он не сказал. Я ведь предупреждала: у него теперь собственные планы.
— Взглянуть бы хоть одним глазком… Он не снабдил тебя экземплярчиком?
— Нет. Сегодня Могаба устраивает учебный бой между легионами. Ты пойдешь?
— Я пойду выкачивать из Радиши еще подводы. Древесный уголь мы получили, теперь его нужно отвезти туда.
— В мое время все было иначе, — фыркнула она.
— У тебя было больше власти.
— Истинно так. В общем, портных и закройщиков я подошлю.
Интересно, она это нарочно? И мне не почудилось? Это — вправду? Она действительно крутанула задом, выходя? А, черт побери, должно быть, воображение разыгралось…
* * *
На еженедельном совете я спросил Мургена:
— А что там теперь с летучими мышами?
— Что? — Вопрос застал его врасплох.
— Ты, было дело, поднимал эту мышиную проблему. Я полагал, ты и сейчас уделяешь ей внимание.
— Мышей уже некоторое время не видать.
— Замечательно. — Значит, Гоблин с Одноглазым вычистили тех, кого надо. С моего, так сказать, места все выглядит гладко. Пожалуй, проволочек даже меньше, чем ожидалось.
Последнее время я вовсе не слышал индивидуальных жалоб. Госпожа смогла выкроить время, дабы помочь Масло с Ведьмаком нагнать страху и сбить спесь с их кавалеристов.
— Могаба, говори.
— У нас осталось минимум двадцать дней. Пора отряжать команды для наблюдения за рекой.
Возможно, мы располагаем не только этим минимумом.
— Радиша опередила тебя. Я говорил с ней вчера. Она просто отправила туда половину конных дозоров. В настоящее время уровень воды выше, чем ожидалось. Погода пока благоприятствует.
— Каждый лишний день — это еще одна лишняя сотня человек в каждый легион.
— Сколько у тебя сейчас?
— По тридцать три сотни в каждом. Остановимся на четырех тысячах. Все равно уже пора будет выступать.
— Думаешь, пяти дней на дорогу хватит? Выходит по двадцать миль в день. Для непривыкших это…
— Привыкнут. Они уже сейчас делают по десять в день, с полной выкладкой.
— На этой неделе устрою смотр. Обещаю. Политические дела у меня почти утрясены. Ведьмак, успеваешь подготовить своих?
— Мы им вогнали ума. Они уже поняли, что мы вправду стараемся выучить их, как остаться в живых.
— Ну, если люди перестали считать, что их в игры играть собрали, тогда — порядок. Бадья, как с твоими?
— Нам бы еще полсотни фургонов, Капитан, и можем выступать хоть завтра.
— Ты смотрел планы того города?
— Так точно, сэр.
— Сколько времени понадобится на все обустройство?
— Это — как с материалами для частокола. Ну и с рабочей силой. Траншей много придется рыть. В остальном проблем никаких.
— Будет тебе рабочая сила. Возьмешь Зиндабовых. Пойдут с тобой, а после подойдут к нам, в качестве резерва. Хотя, сказать по чести, с ресурсами у нас уныло. Придется налегать больше на траншеи, чем на частокол. Клетус, что у нас с артиллерией?
Клетус с братьями ухмыльнулись. Они были горды собой.
— Есть артиллерия! По шесть машин на каждый легион, уже построены. Сейчас обучаем расчеты для них.
— Великолепно. Пойдете с квартирьерами и саперами, посмотрите на тот город. Кое-какие машины разместите там. Бадья, отправляй своих как только сможешь. Дороги в полном ничтожестве. Если действительно нужны еще фургоны, забирай у горожан. Быстрее выйдет, чем у Радиши клянчить. Итак… Плохие новости имеются? Вы же знаете, мне без тревог и забот жизни нет.
Собравшиеся недоумевающе посмотрели на меня. Наконец Мурген выпалил:
— Но мы собираемся встретить их десять тысяч нашими восемью. Это — не повод для тревоги? Сэр…
— Десять?
— Ходит слух. Что Хозяева Теней увеличили армию вторжения.
Я покосился на Госпожу. Та только плечами пожала.
— Разведданные по этому поводу неясны. Но, считая кавалерию, у нас больше восьми тысяч. А с Зиндабом мы даже имеем численное превосходство. У нас — возможность занять удобную позицию. Вдобавок у меня в рукаве имеете парочка трюков.
— Тот древесный уголь? — спросил Могаба.
— Среди прочего.
— Нам знать не нужно?
— Нет. Слова имеют дурную привычку разлетаться по всему свету. Если никто, кроме меня, не будет осведомлен, то и пенять мне, в случае раскрытия противником моих планов, будет больше не на кого.
Могаба улыбнулся. Он очень хорошо понимал меня. Я просто хотел оставить это себе.
Порой командирам приходится скрытничать.
Мои предшественники никогда никому ничего не рассказывали, пока не приходила пора действовать.
После совета я спросил Госпожу:
— Что думаешь?
— Думаю, в бою они все поймут. Я до сих пор весьма и весьма сомневаюсь в победе. Но быть может, капитан из тебя — лучше, чем кажется. Ты ставишь каждого туда, где от него больше всего пользы.
— Или меньше всего вреда.
Сопатый с Ведьмаковым племянником до сих пор не выказали пригодности к чему бы то ни было.
* * *
У нас осталось семь дней. Квартирьеры, саперы и Зиндабов резерв уже два дня как выступили. Прибывшие в город дозоры оценили их продвижение вперед как не обещающее ничего хорошего. Дороги — в безнадежном состоянии. Однако они пользуются помощью всех, попадающихся на пути. Кое-где солдаты с местными тащат груз на горбах, пока обозные вытаскивают из грязи порожние фургоны.
Все-таки хоть в чем-то нам везет. До сих пор льют дожди, хотя должны бы кончиться еще неделю назад. Докладывают, что вода все еще слишком высока для переправы. По оценкам наблюдателей, у нас в запасе, по меньшей мере, пять лишних дней.
Я сообщил об этом Могабе, нуждающемуся во времени более кого бы то ни было. В ответ он буркнул, что к сроку надеется выучить людей хотя бы держать строй.
По-моему, это умение — решающее. Если наши смогут удержать боевые порядки на поле боя…
Подаренное судьбою время не прибавляло душевного покоя. Дни уходили неумолимо, и каждый следующий приносил новые рапорты о трудностях, встреченных нашими отрядами по пути.
За два дня до запланированного выступления я вызвал к себе Могабу.
— Лишнее время тебе хоть немного поможет?
— Нет.
— Легче от него не станет?
— Нет. Если мы выступим на пять дней позже, они подготовятся на пять дней лучше.
— Хорошо.
Я откинулся на спинку кресла.
— Ты обеспокоен.
— Грязь… Я посылал Жабомордого на разведку. Зиндаб до сих пор в двадцати милях от Веджагедхьи. Что же будет с толпой, какую мы поведем?
Он кивнул.
— Ты думаешь выйти раньше?
— Я твердо решил выступать как планировали. Хотя бы — ради пущей уверенности. Придя раньше, успеем отдохнуть. А может, и попрактиковать людей в полевых условиях.
Он снова кивнул. А затем здорово удивил меня.
— Ты иногда разыгрываешь интуитивные предчувствия, верно?
Я поднял брови.
— Я наблюдаю за тобой от самого Джии-Зле. И теперь понял твой образ мыслей. Кажется, иногда ты сам себя как следует не понимаешь. И вот сейчас ты уже неделю в беспокойстве. Верный признак, что твоя Интуиция пытается прорваться наружу. — Он поднялся. — Значит, я действую исходя из того, что нам нужно выступить раньше.
Он ушел. Интересно. Понимает, значит, мой образ мыслей… Что же, это для меня лестно или как?
Я подошел к окну, распахнул его и устремил взгляд в ночное небо. Среди бегущих к горизонту туч изредка проглядывали звезды. Возможно, каждодневным дождям — конец. А может, просто временно прояснилось…
Я вернулся к работе. Текущий мой проект, «лови как можешь», был разработан на пару с Жабомордым. Мы старались вычислить, что же должно быть в книгах, пропавших из всех библиотек города. Была у меня такая мысль, что некое безымянное официальное лицо собрало их все во дворце Прабриндраха. Вопрос: как до них добраться? Применить власть военного диктатора?
— Р-реку игнор-рируй.
— Что? — Я оглянулся. Что за дьявольщина?
— Р-реку игнор-рируй.
В оконном проеме сидела ворона. За нею — еще одна, принесшая то же самое сообщение.
Вообще-то, вороны — птицы умные. Однако — всего лишь птицы. Я спросил, что они хотят сказать, но они снова велели мне игнорировать реку. Хоть на дыбу их вешай, большего толку не добьешься.
— Ладно. Понял. Реку — игнорировать. К-шшшш!
Вороны… Все время — эти проклятые вороны. Ясное дело, они хотят мне что-то сказать. Но что? Ведь и раньше предупреждали. Следует ли понимать, что они советуют не обращать внимания на речные плацдармы?
Я все равно так и хотел поступить, учитывая непролазную грязь на дорогах.
Я распахнул дверь:
— Одноглазый! Гоблин! Ко мне!
Они с угрюмыми физиономиями, стараясь держаться подальше друг от друга, вошли в кабинет. Недобрый знак. Вражда их, стало быть, возобновилась. Или вот-вот возобновится. Если вспомнить, как долго они ее сдерживали, взрыв назрел порядочный.
— Завтра — начинаем. Ликвидируйте остатки агентуры Хозяев Теней.
— Я считал, у нас времени побольше, — буркнул Одноглазый.
— Может, да. А может, нет. Я желаю, чтобы это было сделано сей момент. Займитесь.
— Слушаю, ваше предиктавосходительство, — пробормотал себе под нос Гоблин.
Я нехорошо взглянул на него, и он вышел. Обернувшись к окну, я посмотрел на проясняющееся небо.
— Такое ощущение, что все идет слишком уж хорошо…
