Книга: Научные сказки периодической таблицы. Занимательная история химических элементов от мышьяка до цинка
Назад: Медленный огонь
Дальше: Ночной свет Дистопии

Богоматерь радия

Время от времени элементы, которые доводится видеть даже далеко не всем ученым, тем не менее выбираются за пределы лабораторий и добиваются широкой известности. Так случилось с плутонием после атомной бомбардировки японских городов. Но раньше других это произошло с радием. Химический элемент – весьма активный и к тому же еще радиоактивный металл – с которым не сталкивался ни один смертный, внезапно буквально ворвался в наш мир. За него ухватились как за чудесный талисман. Его именем называли географические места и товарные бренды. И вдруг спустя всего несколько десятилетий от него с такой же решительностью отказались.
Центральным персонажем в истории с радием – и одной из причин, по которой он превратился в такой феномен, – была Мария Кюри. Она родилась в 1867 г. недалеко от Варшавы, и ее имя было Мария Склодовская. После исключения из польского университета она перебралась в Париж, чтобы закончить образование. В Париже Мария почувствовала настоящую свободу, и особенно в Сорбонне, где она по собственной воле могла выбирать направление научного поиска без удушающего надзора, свойственного той польской гимназии, где она училась. Мария решила изучать и физику, и химию, что было довольно необычно. Со временем она получит Нобелевскую премию в обеих науках – достижение, которое после нее уже никто не сможет повторить. Мария собиралась вернуться в Польшу, чтобы пойти по стопам родителей и заняться преподаванием, но, готовясь к выпускным экзаменам, она встретила Пьера Кюри. Через год они поженились.
Следующее десятилетие их совместной жизни до гибели Пьера в возрасте 46 лет под колесами проезжавшей мимо повозки, прошли под знаком научного сотрудничества, отличавшегося редкой гармонией и эффективностью. Под влиянием Пьера, получив место в его лаборатории, Мария решила начать исследования спонтанного излучения энергии, напоминавшей рентгеновские лучи, – незадолго до того открытого явления, которое она назвала «радиоактивностью». Данное излучение имело место в образцах урановой руды, известной под названием «уранит». Главным инструментом Марии стал кварцевый прибор, который Пьер изобрел несколькими годами ранее; с его помощью можно было изучать способность некоторых кристаллов излучать электрический заряд в ответ на примененное к ним давление. Названное измерительное устройство могло регистрировать слабейшие электрические токи, связанные с процессами радиоактивного распада. Мария установила, что радиоактивность исходно присуща некоторым веществам и не является продуктом их взаимодействия с другими формами материи или энергии, как многие в то время полагали. В ходе своих исследований она пришла к выводу, что отдельные урановые руды более радиоактивны, чем другие, а некоторые – что производило крайне странное впечатление – даже более радиоактивны, чем чистый металлический уран. Это могло означать только одно – что руда содержит какой-то неизвестный, чрезвычайно радиоактивный материал.
Упомянутая информация привлекла внимание Пьера и, оставив свои собственные исследования, он вместе с Марией начал активно измельчать горсть имевшегося у них уранита, а затем растворять его с помощью различных химических веществ, чтобы в результате получить наиболее радиоактивные компоненты. Через два месяца ученые уже располагали неким продуктом, в 300 раз более радиоактивным, чем уран. Они сразу же обратили внимание, что частично радиоактивность в образце была связана с барием, а частично с висмутом. Через три недели супруги Кюри убедились, что новый элемент мимикрирует под химические свойства висмута, который по своей природе не радиоактивен. Кюри уже выбрали название для открытого ими элемента – полоний, в честь горячо любимой родины Марии. Как-то на вечере польских изгнанников в Париже Мария предстала в образе Полонии. Тринадцатого июля 1898 г. Пьер записал в своем лабораторном дневнике сочетание букв «Ро». Однако их неспособность отделить элемент от висмута стала источником сильнейшего разочарования для обоих, особенно для Марии. Ей хотелось прикоснуться к полонию собственными руками.
Тем временем чета Кюри на новой партии уранита продолжала попытки выделить радиоактивный элемент, связанный с барием. И это им удалось как раз накануне Рождества. На сей раз они получили абсолютно однозначные доказательства существования еще одного нового элемента, даже еще более радиоактивного, чем полоний. Его они назвали радий. Соли бария и радия более растворимы, нежели соли висмута и полония. Разумно было попытаться изолировать радий путем многократного кипячения растворов солей и затем медленного охлаждения их с тем, чтобы чистый хлорид радия, который был чуть-чуть менее растворим, чем хлорид бария, кристаллизовался первым. Мария начала работу над этим историческим проектом в 1899 г. Она приобрела 10 тонн осадка уранита, уже гораздо более радиоактивного, чем исходная руда. В ходе обработки материала 20-килограммовыми партиями она превратила примитивный «ангар» своей лаборатории в настоящую фабрику с котлами, наполненными кипящей радиоактивной жидкостью на различных стадиях готовности. Работа была физически изнурительной, но Мария и Пьер были полны энтузиазма искателей. И вот к 1902 г. им наконец удалось получить убедительные свидетельства существования нового элемента – десятую часть грамма чистого хлорида радия.
Что переживает химик, открывая новый элемент? Чувство победы часто омрачает усталость от многолетнего труда, но у каждого открывателя бывают мгновения сильнейшего восторга. Открыв два новых элемента и получив две Нобелевские премии, супруги Кюри пережили больше таких мгновений, чем кто-либо из ученых. Конечно, они не принадлежали к числу тех, кто любит рекламную шумиху, которая неизбежно следует за подобным успехом. Участие в церемониях награждения не было для них главным приоритетом, в случае Марии это было вполне объяснимо: нобелевский комитет с явной неохотой присуждал ей премию. Первоначально, когда на присуждение премии был выдвинут Пьер совместно с Анри Беккерелем, ее, открывателя феномена радиации у урана, даже не включили в номинационный список. И шумиха, последовавшая за вручением премии, на самом деле только мешала ее работе.
Подозрение быстро перешло в уверенность: уранит что-то скрывает. Прошло совсем немного времени, и супруги поняли, что ведут поиск новых элементов, для которых они уже приготовили названия. В своих научных статьях супруги Кюри с изящной решительностью излагают свои права первооткрывателей: без ложной скромности они предлагают названия для элементов, но и без малейших признаков зависти готовы признать заслуги других. Мария в особенности гордилась «нашими новыми металлами», и ее очень угнетало осознание того, что она не может физически ощутить их. Супруги Кюри надеялись увидеть окрашенные соли, но обрадовались свету, который, вопреки их ожиданиям, исходил от неочищенного материала. Иногда, пообедав, они устремлялись в лабораторию, чтобы увидеть, как светятся образцы – зрелище, от которого их всегда охватывал «восторг и стремление к новым открытиям».
* * *
Как же так получилось, что радий – редкий, своеобразный и чрезвычайно непокорный химический элемент – привлек к себе внимание публики? Прежде всего, конечно, благодаря Нобелевской премии. Семь премий, присужденных в первые два года их существования, в области физики, химии и медицины особого интереса не вызвали. Однако ситуация изменилась кардинальным образом с присуждением премии женщине и супружеской паре, что сразу же дало СМИ материал для самых разнообразных фантазий романтического толка. Еще больше остроты всей этой ситуации добавили необычные характеристики радия: его голубоватое свечение и таинственная незримая радиоактивность. Марию Кюри готовы были причислить к лику святых под именем «Богоматерь радия». А у нее уже начали проявляться первые симптомы того, что позднее назовут лучевой болезнью.
Джордж Бернард Шоу оценивал восторг публики с точностью великого сатирика. Тем не менее он сделал слишком поспешный вывод, что за всей поднявшейся вокруг радия шумихой нет ничего по-настоящему существенного. Радий, писал он в предисловии к своей пьесе «Дилемма доктора», «пробудил наши суеверные чувства точно так же, как видения в Лурде пробудили суеверные чувства католиков». Так как радий, на способность которого повреждать кожные покровы обратили внимание практически сразу же, теперь, как выяснилось, обладал еще и способностью чудесного исцеления от рака. Названное открытие мгновенно породило целую отрасль промышленности и фольклора. К 1904 г. на берегу Марны неподалеку от Парижа возникла большая построенная из кирпича фабрика, где на основе технологий Марии Кюри производили соли радия. Затем возникли и многие другие подобные предприятия. Публике было жаль ограничивать пользу радия – победителя злокачественных опухолей, поэтому очень скоро он стал совершенно без разбору применяться как «лечебное средство» от заболеваний крови, костей и нервов.
Ученые спешно проводили эксперименты с новым элементом. Уильям Рамзай приобрел образец у лондонского торговца химическими препаратами и поспешил к себе в лабораторию, чтобы подтвердить его подлинность. Он положил небольшое количество образца на проволоку и поднес проволоку к огню. Красный цвет был свидетельством того, что это действительно чистый радий без примеси бария, от которого пламя позеленело бы, но радиоактивные пары, благодаря такому тесту попавшие в атмосферу лаборатории, сделали ее непригодной для проведения других экспериментов по радиоактивности.
Толпы людей съезжались в горные районы, где радий был в изобилии – в Рудные горы. Упомянутые горы в Богемии и получили свое название за то, что были главным поставщиком металлов в Европе. После падения Римской империи здешние рудники были заново открыты в 770 г. н. э. Карлом Великим, который привез сюда пленников из Саксонии, с давних времен славившейся своими рудокопами, чтобы они добывали в Рудных горах золото, серебро и свинец. Позже здесь также стали добывать уран и кобальт для производства цветного стекла и керамики.
Йохимшталь (ныне известный как Яхимов в Чешской Республике) стал центром туристического бума. В 1912 г. палас-отель «Радий», грандиозное причудливое строение в неоклассическом стиле, открыл свои двери для всех желающих пройти радиоактивное лечение. Здешние воды содержали небольшую концентрацию растворенного радия и даже слегка светились в результате превращения радия в газообразный радон. (У описываемой местности была и другая связь с химическими элементами: в XVI столетии именно здесь были отчеканены первые серебряные талеры, предшественники сегодняшнего доллара, называвшиеся тогда Йохимсталеры; и здесь же Агрикола создал свой шедевр по металлургии – «De Re Metallica».)

 

 

CC BY-SA 4.0 Автор Stanislav Dusík

 

Недавно палас-отель «Радий» снова открылся. В рекламе обещано лечение, основанное на «целительном эффекте богатых радоном вод». Если вы человек с достатком, то можете заказать себе специальный «номер мадам Кюри». Неподалеку расположен еще один курортный городок, который до сих пор носит название Радиумбад. Галереи с лечебной радоновой водой были распространены и в Соединенных Штатах, где места с названием Радий появились сразу в семи штатах. До сих пор существуют небольшие города, называющиеся Радиум-Спрингс в Джорджии, Вайоминге и Нью-Мексико.
Курорты всегда были местами обновления, в котором активное участие принимали химические элементы. Римляне приезжали в Бат на серные источники. Бад-Зудероде в горах Гарца в Германии – место лечения кальцием, Бакстон – магнием, а Мариенбад известен своими углекислыми водами. Другие известные воды насыщены либо кислородом, либо йодом. И конечно, вполне естественно, что названная традиция старалась не отставать от прогресса и что элементы, обнаруженные на рубеже ХХ века, радон и радий, тоже должны были получить свои курорты.
Тем, кто не мог по каким-то причинам получить радий прямо у места его добывания, элемент доставляли на дом. Радий демонстрировали на вечеринках. Многие играли в радиевую рулетку и посещали радиевые танцы. «Радиевые модели» позировали в светящихся костюмах. Радий популяризировали в карикатурах и прославляли как чудесную панацею от всех болезней. Его добавляли к самым разным продуктам и в особенности к тем, которые предположительно обладали целительными качествами. Само слово «радий» появилось на многих других продуктах как модный бренд. Повсюду продавали «радиевое масло», «радиевые сигары», «радиевое пиво», «радиевый шоколад», «радиевую зубную пасту» и даже «радиевые презервативы», «радиевые анальные свечи» и «радиевый контрацептивный гель».
Вскоре стало понятно, что радий действительно обладает волшебной способностью увеличивать продажи почти любого товара. Радиевым удобрением «Аврора» торговали с обещанием «согревать землю». Радий добавляли в пищу для цыплят – в надежде, что они будут сами собой если не готовиться, то уж по крайней мере высиживаться. Шерсть «орадиум» для младенцев «подвергалась физико-химической обработке с помощью удивительной силы – радиоактивности». «Всем известен поразительный эффект органической стимуляции клеточного возбуждения, вызываемого радием… Шерсть, обработанная таким образом, сочетает стандартные преимущества текстиля с бесспорной гигиенической ценностью. Для детских вещей, вашего собственного нижнего белья и свитеров используйте LAINE ORADIUM».
Часто для придания еще большего авторитета подобным рекламным заявлениям использовалось имя Кюри – как правило, незаконно. К примеру, утверждалось, что тоник для волос «Кюри» способен восстанавливать волосы и их цвет. До определенной степени подобный коммерческий произвол был связан с тем, что Институт радия Кюри выдавал разрешение на свое имя некоторым продуктам, которые на самом деле содержали некий источник радиевого излучения. Это делалось из соображений научной добросовестности. Штамп du Laboratoire Curie de Paris гарантировал, что препарат содержит, к примеру, 5 millimicrogrammes de Radium élément pour 1 gramme de Créme. Институт радия также получил право присваивать свой бренд покрытым хромом диспенсерам радиации для ванн. Названные emanateurs, или «источники», подавали газообразный радон от распадающегося радия по резиновой трубке в воду в ванне. Они также применялись для насыщения радиоактивным газом напитков. В настоящее время они пользуются большой популярностью у коллекционеров.
Аура всеисцеляющего эликсира особенно бросается в глаза в иллюстрированных детских книжках о приключениях, где радий становился главной целью поисков. Радий в них подавался как экзотическое вещество, которое доставлялось из дальних стран, а для его добычи нужно было приложить массу усилий и пройти через множество опасностей. На великолепной обложке одной из таких книг La Course du Radium (название, конечно же, следует перевести «В погоне за радием», а отнюдь не как «Курс лечения радием») изображены всадники в бурнусах, скачущие по пустыне в обреченной на неудачу попытке поймать нашего героя, ускользающего от них на биплане. Все это, конечно, была чистейшей воды фантазия. Для большинства практических целей единственными источниками подготовленного радия были два в высшей степени цивилизованных и интеллектуальных европейских города: Париж, где располагалась лаборатория Кюри, и Вена, где находился соперничающий с нею Институт исследования радия.
Однако уже к 30-м годам ХХ века накопилось достаточно доказательств того, что радий представляет серьезную опасность для здоровья. К примеру, произошел случай с «радиевыми девушками», наносившими радий на светящиеся часы. В 1925 г. одна из этих женщин подала в суд на своего работодателя, «Радиевую корпорацию США», за вред, причиненный здоровью. У нее и других девушек была привычка смачивать кисточку, с которой они работали, слюной. В результате по меньшей мере 15 сотрудниц умерли от острейшей анемии и распада тканей ротовой полости. Марии Кюри было хорошо известно о смерти нескольких французских инженеров, занимавшихся подготовкой лечебного радия, хотя в ее собственном институте на тот момент никто не пострадал. Она относила это на счет высокого уровня техники безопасности, отличавшего ее учреждение, который и в самом деле для тех лет был почти идеальным. Однако по прошествии определенного времени несколько коллег Кюри также стали жертвами лучевой болезни.
Несмотря на все более очевидную опасность, популярность радия как бренда не претерпела ни малейшего урона. Во французских аптеках можно было приобрести одеколон, пудру, мыло и губную помаду под маркой «То-Радия» «в соответствии с формулой доктора Альфреда Кюри» – либо самозванца, либо порождения воображением производителей, так как в семействе Кюри не было никого с таким именем. Относительно того, что косметика «То-Радия», преподносившаяся как «косметика, приготовленная на научной основе» и рекламировавшаяся некой Жаклин Донни, которая завоевала титул Мисс Франция в 1948 г. и Мисс Европа в 1949 г., содержала торий и радий, высказывались большие сомнения, так как в Институте Кюри в ходе проверки названной продукции не нашли ни того ни другого. По поводу многих иных продуктов не возникало даже сомнений относительно отсутствия в них всяких следов радия. Тем не менее продолжали продавать «радиевые лезвия» с претензией на «научную заточку». Реклама бренда parfum atomique демонстрировала флакон с этикеткой Atome 58 с сиянием ауры. Авторам рекламы было невдомек, что элемент с атомным весом 58 – совершенно безобидный церий. От последних сохранявшихся брендов такого рода отказались в 1960-е гг. по мере нарастания общественных протестов против ядерного оружия и использования атомной энергии в принципе. Использование радия в настоящее время ограничено радиологическими клиниками.
* * *
Помещения, в котором супруги Кюри когда-то открыли полоний и радий и которое Мария позднее в своих воспоминаниях называла «дощатой лачугой с асфальтовым полом и стеклянной крышей, не способной даже толком защитить от дождя», более не существует. Наука редко с благоговением относится к местам, где были сделаны открытия, лишь к самим открытиям демонстрирует она почтение и – время от времени – к тем, кто их сделал. Чета Кюри воплощала крайности отношения, которые у ученых могут сформироваться к их собственным открытиям. Мария с пиететом относилась к тому, что для Пьера никогда не имело существенного значения: к научному приоритету, и все свои научные достижения воспринимала как личную собственность. Если бы лаборатория дожила до наших дней, она бы стала напоминанием о том, что для открытий совсем не обязательны хорошие условия и удобства, вполне достаточно нужного оборудования в нужное время, в данном случае уранита и точных кварцевых весов Пьера.
В 1914 г., через восемь лет после смерти Пьера, Мария Кюри наконец перебралась в более удобное помещение – Институт радия, состоявший из нескольких зданий. Через сад от него располагался Пастеровский Институт. Большие окна в лаборатории Марии открывались в садик между двумя зданиями, как бы символизируя близость химии и биологии между собой и их обеих к природе. Мария работала в этом здании до самой смерти в 1934 г., после чего директорское место в Институте занял Андре-Луи Дебьерн, открывший в ураните еще один элемент – актиний. Позднее у руля Института встали дочь Марии Ирен и ее муж Фредерик Жолио-Кюри. В 1958 г. здание было закрыто, так как оно настолько «пропиталось» радиацией, что работать в нем стало небезопасно.
Тем не менее в 1995 г. его вновь открыли, теперь уже как Музей Кюри. Я встретился с координатором музея Марите Амрани. Вот кого отличает приятный и совсем не характерный для парижан энтузиазм по отношению к своей работе! Перед тем как провести меня в комнаты, где работала Мария Кюри, она показывает мне образцы продуктов с брендом радия. Марите заверила меня, что помещение совершенно безопасно, но хаотическое состояние, в котором находятся в нем полки и стенды и древние пузырьки с химикатами, заставило меня в этом усомниться. Я осматриваю образец уранита, тусклый серый камень с едва заметными лиловатыми блестками, и задаюсь вопросом, а какое излучение сейчас от него исходит. На стене вывешена страничка из блокнота Марии Кюри, а рядом почерневшая радиограмма той же страницы свидетельствует о довольно сильном облучении. Рабочий халат Марии – черный в белый горошек – напоминание о парижском шике. В углу стоит коробка из красного дерева, где когда-то находился грамм радия, полученный Марией в качестве подарка от американских женщин, собравших 100 000 долларов, необходимые для его покупки. Внутри коробки – свинцовый цилиндр размером с сыр «Стилтон» с отверстием в центре, в котором и пребывал источник радиации. Я попытался, но так и не смог поднять его. «Он весит сорок три килограмма, – говорит Марите. – А сейчас вам пришлось бы использовать гораздо больше свинца».
Одно из главных достоинств Марии Кюри состояло в способности вдохновлять окружающих своим примером. «Она приглашала к себе в лабораторию многих женщин, – рассказывает Марите. – И, если у кого-то из них обнаруживались способности к научному поиску, она активно поощряла их». Дочь Марии Ирен, пожалуй, самый яркий пример. Она также получила Нобелевскую премию совместно с мужем в 1935 г. Еще один пример – Маргарита Перей, открывшая свой собственный новый элемент, франций, в 1939 г. Перей прошла весь путь от уборщицы, в обязанности которой входило мыть пробирки, до личной ассистентки Марии Кюри и наконец до настоящего ученого и члена Французской Академии. Открытие, сделанное ею в самый канун Второй мировой войны, не вызвало той шумихи, которая в свое время так раздражала Кюри. Для элемента, шедшего перед радием в периодической системе, Перей поначалу предложила название «катий» и символ Сm (из-за его способности к формированию весьма активных положительно заряженных ионов, или катионов, которая была ею предугадана), но к тому времени, когда название элемента было вынесено на официальное рассмотрение в 1947 г., открыли большое число других радиоактивных элементов благодаря исследованиям в рамках Манхэттенского проекта. У одного из этих элементов – кюрия – было больше прав на символ Сm. И Перей выбрала второй вариант названия – франций. В 1962 г. она стала первой женщиной, избранной во Французскую Академию, которая в свое время отвергла и Марию, и Ирен Кюри. Возможно, мадам Перей в конечном итоге помог правильный выбор названия.
* * *
По возвращении из Парижа, выйдя из поезда, я направился к родителям. Их лондонский дом я использую в качестве перевалочного пункта. Там мне захотелось стереть со своих черных туфель беловатую пыль, осевшую во время прогулок по парижским паркам, и я был поражен, обнаружив наряду с баночками мелтониевского крема коробку с черным кремом для кожаной обуви с надписью «радий», нанесенной крупными буквами, характерными для 1960-х гг.

 

Назад: Медленный огонь
Дальше: Ночной свет Дистопии