– Масло, Крутой, Одноглазый, Гоблин, Ишак, Лошак, Бадья, Свечка, вы идете со мной. Нам поможет Аль-Хульский отряд, Хрипатый отправился его поднимать. Пойдем прямо по стене. Если нары попробуют помешать, расшвыряем. Будут драться – убьем. Всем все ясно?

Даже Гоблин с Одноглазым, против обыкновения, не принялись умничать. На утопление Могаба, наряду с прочими, обрек и нас.

Подошли таглиосцы, все как один веднаитской веры и преданные Отряду. Эти отборные ребята были нам почти друзья. Из шестисот солдат, несколько месяцев назад отправившихся с нами на юг, остались лишь эти шесть десятков.

Я объяснил им, что происходит, что мы намерены предпринять и в чем должна заключаться их помощь. Им надлежало быстро оттаскивать любого, кто попытается открыть ворота, после того как Гоблин с Одноглазым этого любого обработают.

– Только никому не причинять вреда, если не вынудят защищаться.

– Это почему же? – заупрямился Свечка. – Они-то пытаются нам вред причинить.

– Могаба – да. А эти просто выполняют приказ. Могу спорить: возле ворот не увидим ни одного нара. А таглиосцы, открыв ворота, себе тоже окажут медвежью услугу. Могабе они больше не понадобятся.

– Мы пойдем или нет? – проворчал Гоблин. – Или давайте вернемся да пивка выпьем.

Я повел людей к воротам.

Может быть, из-за провалов во тьму у меня появился дар пророка. Наров у северных ворот не оказалось. Стычка вышла столь краткой и беспорядочной, что ее, можно сказать, и вовсе не было. Таглиосцы, разбиравшие баррикаду, бежали. Проклятье! Теперь Могаба узнает, из-за кого провалилась его последняя подлость.

– Это означает, что мы больше не корчим из себя закадычных друзей, – сказал я Одноглазому.

– Ага. Щенок, покажи, как пробраться в цитадель. Я усыплю Могабу, а после раскидаю его куски по всему дерьмовому храму.

Идея мне вовсе не показалась плохой. Но осуществить ее мы не успели.

Снизу кто-то проорал мое имя. Всмотревшись во мрак, я узнал дядюшку Доя. В дело с воротами я не стал втягивать нюень бао. Не было нужды настраивать Могабу еще и против них.

– Что?!

– Это обман! – прокричал дядюшка. – На самом деле потоп начнется…

– Твою же мать! Ну конечно!.. – Могаба достаточно хорошо знает меня, чтобы предвидеть мое вмешательство. – Все за мной!

Мы вихрем понеслись вниз.

– Где? – спросил я Доя.

– Восточные ворота.

Может, Могаба предусмотрел и то, что я смогу пройти через весь город, сквозь толпы восставших джайкури, чтобы помешать его игре?

Вполне. А мог и понадеяться, что мы застрянем надолго и ослабнем, а то и вовсе поляжем. Теперь остается только гадать, что за план родили его безумные мозги.

Одноглазый с Гоблином провели нас и сквозь джайкури, и сквозь таглиосцев. С джайкури мы дважды вступали в бой, но оба раза нас выручали численное превосходство и колдовство.

На улицах танцевали вместе с робкими тенями отсветы полыхавших тут и там пожаров. Подходящее время для Хозяина Теней, чтобы напустить на Дежагор своих чудовищ.

У ворот мы наткнулись на баррикады, предназначенные для защиты солдат, разбиравших завал. Здесь вместе с таглиосцами присутствовали и нары. Поднялся жуткий ор. Кое-кто из гуннитов Могабы попробовал смыться, когда наши веднаиты объяснили им, что Могаба решил утопить всех. Нары прирезали несколько потенциальных дезертиров.

– Вы не дайте им открыть ворота, – сказал я Гоблину с Одноглазым, – а мы будем их отгонять. Начинаем с наров.

Мигом позже стрела нашла глаз нара по имени Эндибо. Другой нар вонзил копье в Ишака, очень красивого юношу, вступившего в Отряд несколько лет назад, когда мы пересекали саванну севернее Гиэ-Ксле. Обидную кличку на него навесил Одноглазый, а парень носил ее с гордостью, отказываясь именоваться как-либо иначе.

Впервые за всю историю, насколько я ее знаю, братья по Отряду и присяге добровольно бились против братьев.

Лошак, кровный брат Ишака, уложил нара, повинного в Ишаковой смерти, но я так и не узнал имени этого нара, поэтому оно и не упомянуто здесь.

После этого большая часть таглиосцев из первого легиона бежала. Многие альхульцы тоже не пожелали драться, хотя противники и были гуннитами. Все же вскоре разгорелся настоящий бой, и бывшие товарищи по оружию рубили, кололи и резали друг дружку.

Случайно оглянувшись, я заметил вооруженных джайкури – они с любопытством смотрели, как чужаки выясняют отношения. Перед ними в причудливой, однако ненапряженной позе одиноко стоял дядюшка Дой, держа длинный меч острием вверх.

– Боги их разрази! – пропищал Гоблин. – Глядите!

– Что?!

– Опоздали! Начинается!

Раздался чудовищный стон и скрежет, словно проворачивались на ржавых петлях врата мира, и камни, которыми были заложены ворота, подались внутрь.

Бой мигом прекратился. Все обернулись к воротам.

Струя воды со свистом пронзила кладку.

Тут уж побежали все. Гунниты, веднаиты, джайкури, нары, Черный Отряд и единственный нюень бао неслись бок о бок, и постепенно наша толпа дробилась – каждый выбирал направление, которое ему казалось спасительным. Но все мы спешили убраться подальше от ворот.

Вода с победным ревом хлынула в город.