– Что с тобой? Кто-то съел твоего любимого кутенка? – спросил, оглядев меня, Гоблин.

Подобные шутки, после того как в городе не уцелело ни одной собаки, стали популярны. Теперь мясо можно было добыть лишь двумя путями, и нары пользовались обоими. Мы же обходились воронами – теми, что поглупее.

Я рассказал Гоблину с Одноглазым об увиденном. Дядюшка Дой стоял поодаль, слегка раздосадованный тем, что до визита к Глашатаю я пожелал встретиться со своими. Не успел я изложить и половины, как Одноглазый перебил:

– Щенок, это надо знать всему Отряду.

И в кои-то веки он был серьезен, словно стоял с копьем в брюхе.

И в кои-то веки Гоблин согласился с Одноглазым без стонов и пререканий:

– Рассказать нужно так, чтобы все сделали правильные выводы. Иначе будет уйма пересудов. Ты же не хочешь, чтобы страшная правда обросла чудовищными домыслами.

– Тогда собирайте всех. А я, пока жду, еще раз просмотрю книги джайкури. Возможно, придется рассказать и еще кое-что.

– Могу ли я присоединиться к тебе? – спросил дядюшка Дой.

– Нет. Иди передай старику, что я навещу его, как только смогу. Это дела семейные.

– Как пожелаешь.

Он сказал что-то Тай Дэю и удалился.

Мое чтение прервал Бадья:

– Все собрались, Мурген. Все, кроме Клета. Он ушел к потаскухам – даже родные братья не знают, где его искать.

– Ладно.

– Что, плохо дело? Вид у тебя такой…

– Да, хорошего мало.

– И может стать хуже, чем теперь?

– Потерпи немного, все узнаешь.

Через пять минут я стоял перед шестью десятками братьев и дивился: как случилось, что все боятся такой слабой и малочисленной шайки? Нас всего-то шесть десятков, а еще два года назад лишь семь человек называли себя Черным Отрядом.

– Ребята, вы до конца-то дослушаете? – (Новости привели наших в мрачное возбуждение.) – Тихо! Дело вот в чем: они приносят человеческие жертвы и поедают трупы. Но это еще не все. С тех самых пор, как нары присоединились к нам в Гиэ-Ксле, они непрестанно намекают и даже прямо говорят, что мы, пришедшие с севера, – отступники. Это значит, они уверены, что раньше Отряд жил по их обычаям.

Поднялся всеобщий рев.

Я грохнул молотком каменщика по деревянному брусу:

– Заткнитесь, идиоты! Никогда в Отряде не бывало таких обычаев. Нары и Анналов-то сроду не вели, они даже читать не обучены!

Я не испытывал уверенности в том, что в истории Отряда никогда не было человеческих жертвоприношений. Нескольких начальных томов Анналов недоставало, и теперь я сильно подозревал, что первое поколение наших братьев поклонялось какому-то темному и ненасытному божеству с натурой столь подлой и жестокой, что даже изустных преданий хватило бы, чтобы привести местных в ужас.

Большинству ребят было плевать на скрытый смысл услышанного. Они просто разозлились на наров, так как те собирались усложнить нам жизнь.

И я продолжил:

– Это еще одна причина для раздоров между ними и нами. Вы все должны понять и зарубить на носу, что нам не избежать драки с нарами, прежде чем мы уйдем из города. И последнее: с сегодняшнего вечера я возрождаю традицию, забытую с тех пор, как Костоправ стал Капитаном. Мы будем регулярно читать вслух Анналы, чтобы все вы понимали, частью чего являетесь. И начнем с Книги Кетте. Этот том, по всей вероятности, был написан Агрипом, когда Отряд находился на службе у болебога в Чо’нДелоре. Там наши братья выдержали долгую и жестокую осаду, и досталось им, пожалуй, даже покруче, чем нам.

Еще я собирался почитать из книг, написанных Костоправом на равнине Страха, где Отряду так долго пришлось жить под землей.

Я отпустил людей на ужин.

– Одноглазый! Чтобы я не слышал больше стонов, когда объявляю чтения. Ясно? Парни всего этого своими глазами не видели.

– Ну, Чо’нДелора я тоже не застал.

– Тогда и тебе невредно послушать.

– Щенок, я уже двести лет слушаю! Не было еще летописца, чтобы не вляпался хоть раз в эти «ужасы Чо’нДелора»! Попадись мне в руки мерзавец, написавший Книгу Кетте!.. Ты в курсе, что этот Кетте и летописцем-то не был? А был он просто…

– Гоблин, зови сюда Масло с Крутым. Устроим совет старейших из Старой Команды.

Собравшись впятером, мы пораскинули мозгами. Как только план был готов, я сказал:

– А теперь пойду узнаю, что думает Глашатай.