Сари вернулась на свою циновку. И замерла там, стоя на коленях, положив ладони на бедра. Словно чего-то ждала.

Я повис прямо перед ней.

– Ты здесь, Мур? Я чувствую это. Я чувствовала тебя и раньше, правда?

Я попытался ответить, но в результате получил от Копченого обычный посыл: Она есть Тьма. Он даже подался назад. Странно, ведь раньше Сари его совершенно не беспокоила. Или все же беспокоила?

В последнее время он явно не любит женщин. Даже Радиша вызывает у него отвращение.

Я направил его вперед. Копченый заартачился. Сари что-то уловила:

– Я слишком тяжела, чтобы пускаться в путь сейчас. Но уйду отсюда, как только наш сын сможет перенести путешествие.

«Сын? Мой!»

Я почувствовал себя другим человеком. Но лишь на миг, пока не задумался: откуда она знает?

Некоторые называли ее ведьмой. Или ведуньей – короче, женщиной, способной общаться с духами. Я за ней такого не замечал.

Но может, она способна узнавать?

Неожиданно мир вокруг меня заколебался. Я имел достаточный опыт прогулок с духом, чтобы понять: кто-то пытается меня разбудить. Очень хотелось сообщить Сари, что я получил ее послание.

«Я люблю тебя, Сари», – мысленно произнес я.

– Я люблю тебя, Мурген, – откликнулась она, словно услышала.

Меня трясли все настойчивей. Я покинул окрестности храма Гангеши, но попытался задержаться в мире духов. И даже попробовал наведаться к Радише, узнать о ее кознях, но Копченый отпрянул прочь с омерзением, под стать тому, какое выказывал к Душелов. Она есть Тьма.

Мир туманился и расплывался. Я пролетел над землей быстро и очень низко, надеясь, что это поможет совладать с чарами, скрывающими Гоблина и Могабу.

И увидел-таки обоих, мельком, но достаточно четко.

И тот и другой были в пути. Могаба, похоже, собирал силы. Форвалака находилась при Гоблине. Оба отряда сопровождали вороны.

Надо полагать, Душелов представляла себе общую картину куда лучше, чем я.

– Неужели ты так ничему и не научился?! – рявкнул Костоправ.

У меня едва хватило сил, чтобы сесть и дотянуться до воды. Я отсутствовал гораздо дольше, чем мне казалось. Сари всегда заставляла меня забыть о времени.

– Твою же мать! – пробормотал я. – Из меня все соки выжаты. Мог бы сожрать корову.

– А ворону не хочешь? Нечего на службе заниматься семей-ными делами.

Съедобной коровы в здешних краях днем с огнем не найдешь. Я хмыкнул, схватив одной рукой кувшин с каким-то сладким пойлом, а другой краюху теплого хлеба. В тот момент мне и в голову не пришло спросить Костоправа, с чего он взял, будто я занимался семейными делами.

– Уже темно. Наши люди забиваются в свои норы и законопачивают двери. Мне нужно, чтобы ты отдохнул и был готов установить наблюдение за Вратами Теней. Постоянное наблюдение. Нам необходимо получить сигнал в тот момент, когда Длиннотень откроет Врата.

Я поднял руку и, прожевав кусок хлеба, спросил:

– А не лучше ли мне проследить за Длиннотенью? Копченый отказывается приближаться к Вратам. Может случиться, что я увижу Тени, когда будет уже слишком поздно. А Длиннотень будет у меня как на ладони, когда начнет отдавать распоряжения.

Я проглотил последний кусок и запил подслащенной водой.

Копченый застонал.

– Да чтоб тебя! – Казалось, Старик готов заплакать.

– Где Одноглазый? – поинтересовался я. – Лучше бы ему быть здесь. Уже несколько лет Копченый не издавал ни звука.

– Найди его. Я как-никак лекарь. – Костоправ направился к койке Копченого.

– Недурная идея. – Я встал и на ватных ногах поплелся к порогу.