Я оказался прав: высоты были ключом к перевалу. Правда, чтобы додуматься до этого, не нужно быть великим стратегом.

Сигналом к возобновлению битвы послужил освежающий душ из огненных бомб. Впервые по всему нашему фронту палили шесты. Госпожа была в бешенстве, она с пеной у рта проклинала нас за чудовищный расход боеприпасов.

Честь наступать первым снова выпала Прабриндра Дра.

Трудно было поверить в то, что солдаты Могабы не уничтожены шквальным огнем, однако князь встретил ожесточенное сопротивление. Тенеземцы дрались храбро, хотя бы потому, что ничего другого им не оставалось. Как нередко бывает в отчаянных ситуациях, давала себя знать их превосходная выучка. Князь наседал упорно, но нигде не смог прорваться.

Могаба ухитрился буквально из ничего собрать небольшой резерв. Он перебрасывал этот отряд вдоль фронта, мгновенно затыкая дыры. Его ум, воля и стремление спастись творили чудеса. Но он был обречен. Господин, этот безумный упрямец, не оставил ему ни единого шанса.

До сих пор Хозяин Теней думал только о том, как не отдать перевал Черному Отряду. Как будто весь мир неизбежно рухнет, если мы пересечем Данда-Преш. Но когда огненные шары зашуршали возле ушей Длиннотени и в башне появились черные пробоины, у него возникла новая идея.

– Подготовь ковер, – сказал он Ревуну.

– А ты, генерал, зови сюда обманника Сингха, дитя и твоих самых ценных офицеров.

Внезапно он обрел полнейшее спокойствие, а заодно и рассудительность, достойную могущественного властителя. С полминуты Ревун молча смотрел на него, а потом кивнул. Маленький чародей тоже носил маску, но она плохо скрывала презрительную мину.

– Отступать еще рано, – заявил Могаба.

Я готов был поверить, что этот человек – святой. Служащий дьяволу, но тем не менее святой. Его спокойствие казалось неисчерпаемым. Длиннотень же вел себя хуже испорченного ребенка. Интересно, как этому недоумку удалось обрести такую силу?

– Я еще смогу все исправить, если ты позволишь…

– Ты будешь выполнять мои приказы, – оборвал его Длиннотень.

– Я и выполняю. Уже четыре года. И вот к чему мы пришли. Армия, равной которой не бывало уже несколько веков, обречена на гибель только потому, что вся ее стратегия и тактика сводятся к исполнению продиктованных эгоизмом и страхом приказов одного-единственного колдуна, чье представление о реальности не простирается дальше наконечника копья, в которое он вцепился. Между прочим, я понял, что они поразительно хорошо осведомлены об изъянах твоего характера.

Могаба бросил на Ревуна недобрый взгляд. Похоже, паранойя и взаимная подозрительность не являются исключительными свойствами нашей армии. Так же как и несовпадение личных интересов.

Длиннотень, брызжа слюной, заорал что-то невразумительное.

Могаба не дрогнул.

– Я не вызову капитанов, – продолжал он. – Я не брошу позиции и моих людей только потому, что ты лишился мужества. Если тебе угодно бежать – беги, но не мешай мне сражаться. Возможно, мы все погибнем под огнем этой ведьмы Сеньяк, но ни один мой солдат не погибнет от удара в спину.

Длиннотень бессвязно кричал, срываясь на визг. Он был близок к безумию.

– Возьми себя в руки, колдун. Будь мужчиной. Найди силы хотя бы для того, чтобы не мешать профессионалам. Сделай так, чтобы твои солдаты захотели сражаться за тебя.

Отвернувшись от Хозяина Теней, Могаба подозвал вестового и послал его на высоты, передать командирам, что он недоволен ходом боя.

Выпускаемые долговязыми шадаритами огненные шары взрывались в опасной близости от башни Могабы. Внизу Нарайян Сингх и Дщерь Ночи чувствовали себя неуютно.

Некоторое время мне казалось, что Могаба не пойдет на попятную и доведет свой бунт до логического конца. Во всяком случае, он принялся энергично рассылать гонцов с приказом стабилизировать ситуацию на фронте.

Но вскоре Длиннотень прекратил бесноваться и крепко задумался. Я испугался: уж не удалось ли Могабе внушить этому сумасброду, что он располагает лучшей позицией, лучшей армией и лучшим полководцем, а потому, несмотря ни на что, может рассчитывать на победу? Уж не вынудил ли его инстинкт самосохранения внять доводам рассудка?

Внезапно Хозяина Теней окутала тьма. Могу поклясться, что она не была создана им самим.

Длиннотень заверещал, как раненый кабан, затопал ногами и что-то закричал на не знакомом ни мне, ни кому-либо из окружающих языке. Затем рухнул на колени и забился в припадке, совершенно не похожем на его обычные приступы ярости.

Он стонал, рыдал и нес какую-то ахинею – возможно, непонятную и ему самому. Все находившиеся на вышке смотрели на это в кромешном изумлении. Ревун озирался по сторонам, словно в поисках некой неведомой, но грозной напасти.

Я бросил взгляд на Госпожу, но та ничего не предпринимала; она выглядела лишь чуточку более настороженной, чем обычно. По всей видимости, ощущала нечто, чего не понимала.

Длиннотень поднялся на ноги и, обернувшись к Могабе, завыл и затопал, выделывая загадочные пассы костлявой рукой в перчатке. Могаба рухнул, словно получил обухом по голове. Длиннотень заорал на посыльных. Одного отправил за Нарайяном Сингхом, остальных за лучшими офицерами. Солдаты восприняли приказ без всякого воодушевления – да и чего можно ждать от парней, сообразивших, что их обрекают на верную смерть, чтобы чокнутому колдуну было сподручнее смыться.

Лишь тот, кого послали за Нарайяном Сингхом, выполнил поручение. Все прочие, не видя никакого резона дальше служить тому, кто их предал, во всю прыть припустили на юг.

Нашим ребятам, закрепившимся на высотах, удалось несколько раз попасть в вышку. Меткость стрелков была выше всяких похвал, но огненный шарик, выпущенный из бамбукового шеста, не может найти цель с той же точностью, что и стрела.

По приказу Хозяина Теней Могабу затащили на ковер Ревуна. Сам Ревун молчал, хотя, по-моему, он был согласен с Могабой и не считал битву безнадежно проигранной.

Черт возьми, похоже, эти дурни слишком высокого мнения о возможностях Госпожи. По мне, так хватило бы одного колдовского натиска, чтобы от нее избавиться. Вероятно, она сумела их провести. К тому же Ревун, надо полагать, слишком хорошо помнил старые деньки, чтобы драться с ней врукопашную.

Впрочем, не важно. Главное, что они не намерены пустить в ход свою колдовскую силу.

Ковер, который Ревун пригнал на Чарандапраш, был куда больше того, что так сильно пострадал в прошлый раз. Он мог поднять добрую дюжину людей с оружием и снаряжением.

Длиннотень вдруг успокоился. Испугался собственного припадка, судя по тому, что перешел на шепот:

– Что я сейчас сделал?

Колдун понимал, что все испортил. Но принадлежал к тем упрямым ослам, которые ни за что не признают своей ошибки, хоть ты им хребет перешиби. Подобных типов на свете предостаточно. Человечество только выиграло бы, возьми их папаши за правило душить таких еще в младенчестве, как только начинают проявлять характер. Вот и этот олух готов был угробить целое войско, лишь бы не признать свою неправоту.

Когда Сингх с девочкой поднялись на смотровую платформу, там уже собралась дюжина людей, причем больше было гонцов, чем офицеров. Как только Нарайян и Дщерь Ночи ступили на ковер, даже самые тупые солдаты сообразили, что большое начальство намерено дать деру. А когда Длиннотень тоже оказался на ковре, парни, которых предполагалось бросить на произвол судьбы, с этим не согласились. Едва Ревун приступил к взлету, они запрыгнули на ковер. Тот качнулся, задел краем платформу и, кренясь, заскользил к утесу. А сверху сыпался огненный град. Солдаты уворачивались от шаров; летательная снасть отчаянно вихляла; кое-кто не удержался. Но Ревуну удалось справиться с управлением, и ковер, раскачиваясь, словно пьяная комета, устремился к югу.

Наши стрелки на высотах перенесли огонь с вышки на ковер. Время от времени случалось попадание. Если бы Ревун не лавировал изо всех сил, всей компании беглецов быстро пришел бы конец.

Но куда смотрит Госпожа? Ведь это ее шанс. Эти негодяи сейчас думают лишь о спасении собственной задницы. Достаточно приземлить ковер, и конец войне. Вдобавок нам достанутся Нарайян Сингх и дитя.

И тут до моего слуха донесся звук. Шепот. Тысячи, нет, сотни тысяч, миллионы шептаний накладывались одно на другое, и эта невидимая лавина миновала меня, устремилась вслед за ковром по перевалу. За собой она оставила потрясенную тишину. И если она так перепугала меня, пребывающего в мире призраков, – представляю, каково пришлось тем, кто находился вне его.

Солдаты обеих армий опустили оружие и замерли в ожидании.

Над полем боя пронесся отчаянный вопль Ревуна. Он стряхнул оторопь с наших ребят, и они возобновили фейерверк, с удвоенным рвением обстреливая летящих колдунов.

Ковер устремился вниз. Пассажиры ничем не могли помочь Ревуну, а в одиночку он не мог разом и управлять своей снастью, и сражаться. При падении ковер сильно ударился оземь. Солдат, в том числе и Могабу, раскидало по склонам. Большинство разбежались кто куда; Могаба же, придя в сознание, заковылял к своим позициям. Вокруг бушевала огненная буря, но он оставался невредим. Не иначе как боги благоволили этому малому.

В мире духов чувства притуплены, и тем не менее я был в восторге. Мы одержали верх! Битва выиграна! Еще чуть-чуть, и конец войне! Магический шепот Госпожи растворит чары Длиннотени и Ревуна, а ребята с утесов закидают колдунов огненными шарами.

Только сейчас из мрака тайны стали прорисовываться детали несравненного по глубине и широте замысла Костоправа. Годы отточили мастерство Старика, и теперь он сделал ставку на особенности характера Хозяина Теней. Я восхищался нашим Капитаном не только потому, что он добился успеха, но и потому, что в этот раз, похоже, он сумел просчитать все варианты развития событий. Только он сам да его боги знают, что еще было у него в запасе. Внизу остались тонны разного снаряжения, так и не пущенного в ход.

Дело сделано, путь открыт. Пора возвращаться. Нам теперь нужно действовать быстро, чтобы воспользоваться полученным преимуществом и занять выгодную позицию. Пожалуй, надо собрать всех братьев Отряда.

Я уже был готов вернуться в фургон Одноглазого, когда царство духов наполнилось смрадом, словно кто-то разом открыл все гробы в мире. Много я нюхал всякого дерьма, но такой гнусной вонищи и представить себе не мог. Меня охватил страх. А за ним, отставая всего на полшага, надвигалась паника. Прежде чем она успела парализовать мой разум и заставила забыть обратную дорогу, я скользнул в свое тело.

А позади, в каньоне, не удостаивая вниманием проносившиеся мимо огненные шары, стояла на валуне Дщерь Ночи. Ручонки были воздеты, призывая и приветствуя надвигающуюся Тьму, а губы растянуты в злобной усмешке.